Ариман вечно голоден

Глава 24. Пан или пропал Касьянова шагала по Ариману решительно и грозно, от недавней нервозности не осталось и следа. Девушка летела так, точно это был уже её город; в гордой осанке и повелительных взглядах, которые она кидала кругом, просматривалось чёткое ощущение своей власти. Встретив знакомое лицо в Верхнем городе — мастера Жуона, который однажды проводил её к Ариматаре, — она тут же попросила отвести её к градоначальнице. Мимо проходил Таурус; заметив Касьянову, он тут же опустил глаза и поспешил скрыться из вида. — Это невозможно, — с мягкой улыбкой ответил Жуон. — Наша дорогая Ари сейчас занимается делами в главном кабинете, том, что в Великой башне. Посторонним вход туда запрещён. — Была я в этом кабинете, — кисло ответила Настя. — Прошу меня простить, — всё с той же улыбкой заметил собеседник, — но в это мне верится с трудом. — По ошибке отвели, наверное, — сказала девушка, скрещивая руки на груди. Она впервые задумалась о том, что произойдёт, если блондинка вообще откажется её принять. — Всё, что я могу для вас сделать, — развёл руками Жуон, — так это препроводить в кабинет любезной Ариматары в её частном домике, и если ей вдруг заблагорассудится… — Уж постарайтесь сделать так, чтобы заблагорассудилось, — нахмурилась Касьянова. — Это вопрос жизни и смерти. У домика Ари, в милом палисаднике среди георгинов, астр и азиатских лютиков, девушка увидела клетку, внутри которой был подвешен распятый за руки и ноги труп. Скелет был обглодан почти полностью; за редкими кусками мяса, прилипшего к костям, охотились крысы. Отверстия миниатюрной тюрьмы были слишком узки, чтобы кровожадные зверьки могли выбраться наружу; было видно, что им предельно надоело общество друг друга. Невозможно было определить, что это был за человек; по небольшому медальону в виде соска, оставшемуся нетронутым, Касьянова определила Бенджо. Настя осторожно присела на стул в тихом кабинете, где встречалась с Ариматарой после последнего выхода из темницы. Нелепые акварели с полнейшим равнодушием взирали на девушку с голых серых стен, стол и стул в одиночестве дремали в полупустой комнате; меланхолию разбавляли лишь блаженные песни насекомых в палисаднике. Ари появилась там минут через сорок; она была в разнеженном и умиротворённом состоянии духа, посему взирала на девушку с явной симпатией. — Что у тебя новенького? — поинтересовалась блондинка. Касьянова внутренне подобралась; руки её были сцеплены в замок, нога закинута за ногу. Говорила девушка достаточно ровно; глаза смотрели спокойно, но вместе с тем дерзко и вызывающе. — Я пришла к тебе по поручению Тайного совета Дейта. Это высший орган, который незримо управляет всеми делами первого этажа. Рядовые жители думают, что у них там демократия, но это иллюзия, которую создали для них сливки общества, сама понимаешь. Ари задрожала; она вцепилась в стол и наклонилась вперёд, опасно покачивая головой, точно почуявшая опасность змея. Речь её стала походить на шипение, а костяшки пальцев побелели от напряжения. — Что они задумали?.. Касьянова едва заметно улыбнулась; она надеялась, но не рассчитывала, что властительница Аримана купится так просто. Глаза девушки изучали оппонентку с повышенной внимательностью. Говорила Настя чётко, делая паузы между предложениями и мастерски интонируя в нужных местах. — Им надоело наблюдать за тем, что творится в твоём городе, Ари. Жители Дейта давно расставили невидимые зрачки, благодаря которым они следят за всем, что здесь происходит. Как мне объяснили в Тайном совете, это напоминает скрытые камеры на Большой Земле. — Ах так!.. — воскликнула блондинка. Губы её побелели от ярости; пальцы вцепились в стол с такой страшной силой, что Касьяновой показалось, будто женщина переломает его пополам. — Мы хотим, ­— холодно продолжила брюнетка, с вызывающей прямотой смотря собеседнице в глаза, — чтобы жизнь в Аримане стала лучше. Но мы не намерены действовать революционными методами. Свергать тебя никто не собирается: в городе наступит хаос, а жители будут тосковать о своей великой хозяйке до скончания времён. Всё должно измениться плавно, постепенно. — Это как же? — заскрежетала зубами Ариматара. — Мы дадим вам время на эволюционные реформы, ­— цокнула языком Касьянова. — Ты по-прежнему будешь хозяйкой Аримана. Но Судных дней постепенно должно становиться всё меньше и меньше. В речи проповедников будут постепенно проникать новые смыслы, они должны понемногу поднимать мужчин до уровня человека и готовить горожан к возможной свободе. Так как количество тихми сократится, ариманцы должны учиться добывать пищу сами. Для этого они должны иметь возможность без труда перемещаться по третьему этажу. Тайный совет не возражает, если ты захочешь лишить горожан доступа в Дейт — незачем им созерцать иную, более сытую жизнь, которая им будет пока что недоступна. На комплексное изменение Аримана мы готовы выделить сто лет; впрочем, любые сроки обсуждаемы. Иначе… Тайный совет имеет власть обратить твой город во прах по щелчку пальцев, но мы сделаем это в самом крайнем случае. Дейт, как ты знаешь, очень гуманное общество. — Вселенская грязь, да что вы там о себе возомнили? — перекосило градоначальницу. Настя на мгновение испугалась, что на губах женщины пойдёт пена бешенства. Лицо Ари напоминало страшную, дурно сбитую деревянную маску, какими шаманы отпугивают злых духов. — Я представляю интересы Дейта в Аримане, — твёрдо продолжила Касьянова. — Это и есть моя светлая миссия, о которой писал тебе мастер Эйхарт. Ты можешь обсуждать со мной любые вопросы касательно реформ; представители Тайного совета пристально наблюдают за нашей беседой. Ари как-то странно расхохоталась; во всех её повадках сквозило пробуждающееся безумие. — Ты всё выдумала, — резко замотала головой блондинка, — Я вижу, когда мне врут, не обольщайся. — Что-то, может, выдумала, а что-то и нет, — улыбнулась Настасья. — В моей власти уничтожить Ариман меньше, чем через минуту. Как тебе кажется, сейчас я вру? Или ты хочешь убедиться в этом лично? Маленькая хозяйка большого города повела головой, будто стараясь избавиться от овладевшего ею забытья, и хищно обнажила зубы. Назвать это действие улыбкой можно было лишь с крайней натяжкой. — Твои слова требуют тщательной проверки, — с ехидной злобой произнесла Ариматара. — Ты же не против посидеть пока в карцере, моя дорогая? — Абсолютно не против, — со спокойным достоинством ответила девушка. — Мне только хотелось бы акцентировать твоё внимание на том, что за мной присматривают; и, упади хоть волос с моей головы, последствия будут плачевными. Настю отвели во всю ту же, ставшую уже родной, темницу. День и ночь за ней пристально наблюдал охранник сквозь небольшое окошко двери. Несколько раз Касьянова незаметно опускала руку в карман и осторожно игралась с фиолетовым камнем. Она невольно улыбалась, представляя удивление ариманцев и тайную радость Тауруса при виде нежданно-негаданно появившегося солнца. Через неделю её одиночество кончилось; девушку довольно грубо выдернули из камеры и вывели наружу. Едва очутившись на свежем воздухе, Касьянова почуяла что-то неладное. Её до костей пронизывал злой и холодный ветер; небо посерело, вокруг главного шпиля Аримана сгущались тёмные тучи, незаметно вылепливая себя из липкой небесной массы. Девушка как будто попала в аппарат сладкой ваты, дребезжащий и вибрирующий изнутри. Вскоре она очутилась на крыше Великой башни, и здесь стояла Ари — расхристанная, растерзанная, превратившаяся в один оголённый нерв. Белый её плащ свободно развевался на ветру, точно боевое знамя. Через плечо была перекинута сумка, с которой женщина ходила во время Судного дня. На груди висел открытый медальон чёрного цвета, который как-то странно вибрировал. В руке женщина держала бутылку красного вина, почти пустую. Ариматара была безбожно пьяна. — Допрыгалась, — оскалилась блондинка, завидев Касьянову, — довольна теперь, комок грязи? — Что ты имеешь в виду? — осторожно поинтересовалась девушка. Ей категорически не нравилось происходящее вокруг. С каждой секундой в городе нарастал мрак; люди высыпали на улицы и в беспокойстве бегали от одного дома к другому. Отсюда, с высоты Великой башни, они казались крошечными точками в тетрисной игре, малозначительными и бездумными. — Я написала мастеру Эйхарту, — с остервенением продолжила Ари, будто не услышав вопроса. — Он сказал мне, что твоё дело света ещё впереди. О, негодяй! Она сделала смачный глоток из огромной бутылки, подошла, покачиваясь, к Насте, и принялась трясти перед её лицом длинной запиской. — Вы сговорились с Домом Света, чтобы обвести меня за нос! — закричала градоначальница. От звука её голоса Насте захотелось, будто маленькому ребёнку, забиться под кровать. — Я всегда знала, что паду от чрезмерной доверчивости. Эйхарт, предатель! — Ари… — Дейт всегда завидовал моей власти и могуществу; ни разу за всю эру у них не было правителя, способного по уму и мощи сравниться со мной. Они всегда чинили мне козни, с самого первого дня! — Ари, всё совсем не так, — аккуратно, будто с опасным больным, заговорила брюнетка. Она старалась, чтобы её речь звучала максимально примирительно. — Дейт не желает тебе зла. Мы хотим, чтобы город преобразовался в лучшую сторону. И тебе, и ариманцам станет легче жить. Не давит ли на тебя такая безграничная власть, такая ответственность за судьбы людей? Подумай сама: чего стоит их любовь, замешанная на лжи и страхе? Замени тебя завтра во время Арихарата на любую другую женщину, они даже не почувствуют разницы. Дай им шанс увидеть тебя настоящей, полюбить за реальные достижения. Ты достаточно умна, чтобы построить здесь новое и справедливое общество. Блондинка, казалось, не слышала, что говорила ей Касьянова; женщину словно накрыл стеклянный колпак, создавая вокруг неё вакуум, и все увещевательные слова отскакивали от этого барьера, как от глухой стены. — Если бы я сразу отправила тебя на тихми, — злобно процедила Ари, в порыве ярости рванув на себе кофту, словно ей было тяжело дышать, — всё было бы, как прежде! Но нет, ты неспособна оценить милосердие, неблагодарная тварь! Взамен на мою доброту вы сговорились с Домом Света и околдовали первый этаж. О, дейтцев легко убаюкать, они так падки на сладкие речи... Эти подонки всегда хотели меня уничтожить! Ха-ха-ха! Но я им такого удовольствия не доставлю! Градоначальница допила последние капли и швырнула бутылку вниз. Настя пробовала было проследить за её полетом: точка быстро отдалялась, и посудина безвольно, словно удивляясь, летела вниз, не понимая, что остаются считанные секунды до гибели. Ветер нещадно усиливался, небо мрачнело. Девушке было трудно стоять на крыше, она опасалась, что зарождающийся ураган подхватит и унесёт её, как хлипкий лист. Волосы Ариматары растрепались, скрывая лицо; они плясали на ветру, создавая вокруг хозяйки грозный, трепещущийся ореол. Касьянова могла без труда созерцать лишь дикие, безумно сверкающие глаза — единственный яркий факел в погружавшемся во мрак Аримане. Казалось, взгляд Желаннейшей прорезал бы бетонные стены. Девушка аккуратно поправила заколку с арионилой и умоляюще сложила руки. — Ари, не было никаких заговоров против тебя. Жители твоего города несчастны, пойми это; мы хотим помочь построить им новую, лучшую жизнь… — Ноги их не будет в моём городе! ­— в гневе закричала Ари; её лицо было страшно. — Дейт не посмеет топтать мои владения своими грязными копытами! Ариманцы — никто без моей любви; если меня не станет, им незачем жить дальше. Что-то странное стало происходить вокруг; грязь внизу забурлила и начала выходить из берегов, стены домов затряслись, и даже башня завибрировала под ногами, так что Настя с трудом сохраняла равновесие. Небо вмиг поделилось на квадраты; поочерёдно сменяли друг друга белый, розовый, чёрный, серый и тёмно-синий цвета, будто на дискотеке. — Дом Хаоса, предатели!.. — с надрывом в голосе воскликнула Ари и сбросила с себя белый плащ. — Они сговорились с Эйхартом, они и не думают мне помогать! Всюду измена, всюду! Настя со страхом уставилась на чёрный медальон на груди градоначальницы; он как будто становился всё больше, понемногу всасывая в себя небо. Оторваться было невозможно; в этом незаметном на первый взгляд предмете была заключена гипнотическая, страшная сила. — Ты!.. — злобно захохотала женщина, с перекошенной улыбкой глядя на Касьянову. — Это ты закрутила всю заварушку; я устрою тебе такую жизнь, что ты будешь молить о смерти, как об избавлении. Но умереть в Тёмной равнине нельзя, в этом и наказание. Девушка начала отступать, осторожно пятясь назад. Но делать это становилось всё труднее; окружающее пространство начало засасываться в чёрный медальон, контуры зданий смывались, небо разрывалось от гула и грохота. Ветер бросил брюнетку прямо в объятия Ари; та схватила девушку за горло и резко подскочила вверх, метров на пять от крыши. Город начал поглощаться медальоном с безумной скоростью; стеклянные, переливающиеся всеми оттенками безумия глаза Ариматары сверкали совсем близко, девушка чувствовала хриплое дыхание градоначальницы у своего лица. Насте оставалось лишь беспомощно болтаться в воздухе, задыхаясь и в панике разглядывая исчезающий под ногами город. Спиной она почувствовала страшный холод; с невероятным трудом повернув шею, Касьянова увидела чёрную дыру, стремительно расширявшуюся. Даже от вида её девушку бросило в мёртвую дрожь; это место дышало таким ужасом, безнадёжностью и отчаянием, что казалось, лучше сразу же наложить на себя руки, чем попасть туда хотя бы на миг. Холод понемногу начинал карабкаться по Касьяновой; зацепившись за пальцы ног, он медленно поднимался вверх. Настя чувствовала, как становится частью бесконечной ледяной равнины, где бродили уставшие путники, потерявшие всякую надежду выбраться на волю. Ари сморщилась от грандиозного напряжения; слегка притянув брюнетку к себе, она схватила свободной рукой её за волосы и, не отрывая другую руку от шеи, изо всех сил зашвырнула девушку в чудовищное отверстие. Всепроникающий ужас, который Настя почувствовала сразу же, как раскрылась чёрная дыра, возрос стократно; мрак быстро завладевал каждой клеточкой тела, и Касьянова быстро превращалась мумию, из которой изгонялись все живые чувства. Но тут что-то произошло. Влетев в дыру, Настя ударилась головой о её край, твёрдый и острый. Раздался хруст — это лопнула заколка с арионилой. Чёрное пространство хаотичное задрожало, словно телевизор, на экране которого начали плясать помехи. Гигантскими темпами темнота окрашивалась в ярко-алый цвет. Тело девушки завибрировало, её затрясло и закрутило, словно в барабане стиральной машинки, и стремительно унесло куда-то вниз. В сознании, погружавшемся в сумрачный омут, то и дело вспыхивали странные картины: бескрайние заснеженные просторы Сибири, небольшая комната, заставленная горами книг; какой-то замок, затерянный в густых лесах, поле для гольфа, маг в пёстрой одежде; знакомство с Каштанкой, яростный взгляд Барсика, прыгающего ей на грудь; Ари во время Арихарата и собака, с ликующим лаем встречающая её в Дейте… Очнулась Касьянова от удара о землю, как будто её сначала проглотил, а потом выплюнул доисторический монстр. Небо было безбрежно голубым, радостным, какое бывает в пробуждающемся от спячки марте. Трава казалась самой обычной, как на родине. В воздухе насвистывали легкую мелодию забавные насекомые, похожие на помесь пчелы и стрекозы. Вдалеке, в огромной низине раскинулся город. Настя с трудом могла разглядеть его особенности; первое, что привлекло её внимание, была шахта лифта, уходившая в небо и заканчивающаяся в облаках. По всей её длине переливалась огромная цифра 3. Девушка слегка подтянулась, прокашлялась и направилась навстречу новому, не изведанному ещё миру.