Тарталетки

Намджун раздражён с самого утра, роняя вещи чаще обычного, запинаясь на ровном месте и собирая плечами все углы. Сокджин отбирает у него нож, нарезая фрукты в две полные тарелки, уходя с одной в игровую комнату и закрывая дверь. — Зашибись. Мир жесток. Диван до противного мягок. Лёжа в гостиной, Намджун листает мебельные каталоги, пытаясь отвлечься от тлеющего чувства внизу живота и волнения, бегущего искрами по венам. Гениальный мозг не способен сейчас на великие дела, на бытовые — тоже. Всё кажется бесполезным и пустым, за окном моросит дождь, что совершенно не вдохновляет. Допивая давно остывший кофе, Намджун чувствует обиду и… Несправедливость? Хочется физиологического и банального, хочется секса. Но. Ему официально запрещено иметь отношения. Но. У него есть самый красивый мужчина на земле. Но. Этот мужчина полностью поглощён перепрохождением игры. Но… — Отдыхаешь? — Угу, — яростно щёлкая мышкой, Джин убивает свору накеров. Шторы плотно задёрнуты, жёлто-золотистый свет от маленьких ламп, расставленных вокруг, напоминает свечи. Здесь уютно, глаза быстро привыкают к полумраку. Пододвигая стул, Намджун садится рядом. — И что ты сейчас делаешь? — Иду пешком в ебеня. Боже, Джуни, я так не хочу выполнять тот чёртов квест в башне, ты бы знал! Я уже на одиннадцатом уровне, а для него рекомендован шестой. Эта Кейра, чтоб её… — Чаровница? — Колдунья. Подпирая подбородок кулаком, Намджун смотрит в монитор. Мельтешение пикселей, музыка, дополняющая атмосферу, и Джин, проговаривающий реплики персонажей одновременно с ними. — Я настолько прокрастинирую, что решил собрать всех цветочков по сто, и продавать только то, что будет сверх. — Хочешь, я за тебя пройду квест? — Там сложно и нужна ловкость пальцев. — Мои достаточно ловкие. — М-хм, — улыбаясь, Сокджин отрицательно качает головой. — Точно не сегодня. Скучно. Скучно так, что ещё пол часа в бездействии и Намджун или вскроет ведро мороженного, или бутылку любого алкоголя. Будет бездумно поглощать, пялясь на что-нибдь до отупения и истощения, пока не уснёт. Перспектива довольна пугающая. Когда-то давно он бы радовался возможности ничего не делать, однако сейчас это смахивает на крах и уязвляет. Вздохнув, Намджун кладёт ладонь на бедро Сокджина, потирая большим пальцем нежную кожу. Домашний наряд старшего прост — нижнее бельё, майка и халат, сползающий с широких плеч. Прижимаясь губами к оголённому участку, Намджун инстинктивно и по привычке наклоняется ближе и медленно покрывает поцелуями шею. — Джун-а… — Мешаю? — Пока нет… Сокджин фокусируется, щурясь и действуя более целенаправленно, позволяя при этом Намджуну касаться себя, поддаваясь. Фиксирование происходящего в реальности происходит отсранённо, фоново, главное — на экране. Быстрый переход, туманная локация с кучей чудовищ-трупоедов, рой гадских насекомых, призраки, крысы. Пропуская диалоги, Джин зачищает территорию, обходя по кругу — Намджун обводит его соски, посасывая мочку уха, и короткий стон срывается неожиданного для него самого. — Так. Что ты задумал? — Как насчёт посидеть на моём члене? — Ким Намджун, — ставя игру на паузу и сохраняясь, Джин поворачивается. — Ты… Ласковый и послушный, оставленный без внимания и готовый побыть стулом — от этого становится и стыдно, и хорошо. — Да? — Что ж, мне надо в душ. Подготовь тут всё. Больно. Растяжки пальцами никогда не достаточно — мышцы с трудом разжимаются, принимая. Ещё и поза не самая удобная — насадившись на половину, широко расставив ноги, Сокджин замирает так, выстукивая по клавиатуре. В игре всё ещё та стрёмная локация. — А что это светится справа? — О, блять… Тёплые ладони Намджуна внизу пытаются устранить дискомфорт, на столе — смазка, салфетки, стакан воды. В момент, когда Сокджину удаётся сесть, он морщится от того, насколько в нём глубоко член, ощущаемый инородно и не слишком приятно. Прогибаясь в пояснице, он находит оптимальное положение, успокаиваясь от поглаживаний по бокам и животу. — Господи Боже! Поверженный трупоед, закашливаясь, взрывается и разбрызгивает кровь вперемешку с гноем. — Это блевунчики. — Джин-а, это кошмар. Хихикая, старший оборачивается, быстро целуя. Минут через пять тело привыкает, но в статичном положении находиться долго тяжело. Ёрзая и подмахивая на короткие, медленные толчки, Джин прикусывает губу, попадая в очередную толпу трупоедов. Начинается дождь, по бёдрам текут излишки смазки, когда Намджун вбивается резче и быстрее, останавливаясь только тогда, когда героя Джина почти убивают. — Да твою же мать! Зелья на исходе, шкала здоровья на минимуме. Отходя в безопасное место, Джин упирается лбом в стол и стонет, сдвигая ноги. Тело и сознание в рассинхроне, Велен — Сеул, хочется… Хочется закончить и кончить. Намджун улыбается за его спиной, проводя языком вдоль позвонков. — Уже не болит? — Нет. — Расскажи мне, в чём суть? Ты опять все диалоги промотал. — Это история про любовь. Остров оказался проклят из-за ошибки… Прижав пальцы к рёбрам Намджун чувствует, как грудная клетка расширяется на вдохах, и вибрацию от голоса. Сокджин не отслеживает, что творит вне игры. Он отзывчиво льнёт и размашисто двигается навстречу, и чем чувствительнее становится, тем громче. — Давай продолжим в кровати? Я не могу, я… — Можешь, Джин-а, давай. Впереди совершенно унылый эпизод — добираясь на лодке до следующей точки, Джин едва не топит её, обтёршись бортами об берег. Матерясь, и не пропуская разговоры — для Намджуна, он упирается руками в стол, трахая себя и возвращая в момент, когда уже почти… — Погоди, — Джун пережимает основание члена, кусая в плечо. — Теперь надо вернуться обратно и снять проклятье. Призрак девушки, частично истлевший и с непомерно длинным языком целует испуганного, но решительно человека. Абсолютно отвратительное зрелище, и все умирают. — Пиздец. — В прошлый раз я выбирал другой вариант развития событий, и всё было вроде также. Сомнительный хэппи энд для этих двоих. — Теперь надо рассказать обо всём Кейре. — Да шла бы она нахуй, — шлёпнув Намджуна по коленке, Сокджин встаёт, чтобы поменять позу, оказываясь к нему лицом. — Нормальных поцелуев, пожалуйста? Перенапряжённые бёдра мелко дрожат, желание лечь почти невыносимо, в голове гудит. Тело, запах и вкус — в настоящем, вытесняют оставшееся, мрачное в игре. — Скучал по мне? — шепчет Джин, обнимая за шею. — Да. — Отнеси меня в спальню, Джун-а. Отнеси. Мир — жесток. Этот и тот. Сдирая с кровати покрывало, Намджун роняет самого красивого во всех мирах мужчину на неё, потерянного в удовольствии и стремящегося получить ещё больше. Никакого дискомфорта, никаких претензий к размеру — сейчас нужно именно так, как можно глубже, как можно полнее, и чем быстрее, тем лучше. — Если бы меня прокляли, ты бы… — Да, да, да, не остана… Темнота. Оргазм опустошает. Из Сокджина течёт долго и много, образовывая лужицы и скатываясь каплями сбоку, пачкая простынь. Сверху припечатывается потный Намджун, вминая в матрас. Сознание отключается, всё перегружено. — Ты как? Джинни? — Я сейчас засну. Выйди из меня, монстр. Сокджин всерьёз намеревается поспать. Намджун, восстанавливающий дыхание рядом, молчит. — Ладно. — Что? — Это действенный способ пройти игру. У меня там ещё блядские ведьмы в топях, и на Скеллиге уйма уёбищных квестов… Повторим. — Хорошо, — устало улыбаясь, Намджун чмокает в нос. Освобождённый от затмевающей разум похоти, он, насвистывая, направляется в душ.