Тарталетки

Тэхён и Юнги задерживаются в Лондоне на месяц сверх той пары недель, что они уже пробыли здесь, и Тэхёну… Становится скучно. Настолько скучно, что когда он чистит зубы с утра, то вчитывается в текст на баллоне геля для бритья. Строчка «Не курить во время использования» заставляет его брови нахмуриться. Не курить во время бритья? Это запрет из той же серии, что и на заправках? Он сомневается, что вся станция взлетит на воздух от одной сигареты, и ещё больше сомневается, что баллон с гелем взорвётся, если покурить около него. У Тэхёна появляется план. Юнги продолжает сверять местное время с корейским, хоть и адаптировался к новому режиму. Он заходит в квартиру до заката, зная, что в Сеуле уже начался другой день. Это забавно, путешествие в пространстве и времени. — Тэхён-а? — зовёт он и медленно идёт на запах вишнёвых сигарет. — Осторожно, тут… Суицидальные мотивы. Старший толкает дверь ванной комнаты и быстро фиксирует взглядом происходящее, выискивая нечто суицидальное. Тэ лежит в ванной, задрав ногу на бортик и брея её. На подоконнике, среди принадлежностей для мытья и ухода за телом — пепельница с тонкой дымящейся сигаретой в коричневой бумаге. Окно раскрыто. — Это даже не опасная бритва, милый. Что ты делаешь? — Экспериментирую. — С удалением волос? — Со взрывом. — Подробнее, пожалуйста? Мин останавливается рядом, ловит ступню со сморщенной кожей и не сильно давит, отчего та изгибается идеальной аркой. — Не знаю, хён, мне запретили курить и бриться одновременно, так что я взбунтовал. — Кто тебе запретил? — Создатели. — Создатели? — Создатели пены. — О. Ладно. — Сам почитай! Если что, я спрячусь от взрыва под воду. — Если успеешь. Давай… Ты закончишь здесь с процедурами, и мы сходим куда-нибудь поужинать? Закажем рыбу в панировке, пива. — Ммм… — Тэхён давит окурок в пепельнице. — Или мясной пирог. С чего я меньше растолстею? — С активной физической деятельности. Прогуляемся потом, не переживай. На Тэхёна обращают внимание прохожие, и Юнги крепче обнимает его за талию. Модель корейского происхождения с густыми волосами медного цвета и тёмно-зелёным, изумрудно переливающимся лаком на ногтях, он просто не может не привлекать. Расслабленный после ужина и алкоголя, он оживлённо рассказывает о чём-то, гуляя по набережной вдоль реки, и вдруг останавливается. — Чёрт, решение надеть вельветовые брюки было правильным. Они так… Приятно трутся. Тебе надо будет тоже попробовать. — Неа, твои шмотки для меня слишком эксцентричны. — Просто дай мне побрить тебе ноги, и ты сам всё поймёшь даже в джинсах. Ощущения совсем другие. — Тэхён-а, как коварно. Признайся, что на самом деле ты хочешь опять дымить перед флаконом с пеной. — Не тогда, когда дело касается твоей жизни. — Погоди, но ведь мне важны обе, наши. Рисковать собой, оберегая меня, как-то глупо. Я не представляю, что буду делать, оставшись один. Тэхён вцепляется в его шарф, притягивая к себе и целуя. Квартира, которую они сняли в некотором удалении от шумного центра, она… Выбрана Тэхёном, и Мин не знает, все ли модели обладают специфичным вкусом, надо будет спросить у его друга Чимина. Тэхён хлопал в ладоши, как ребёнок, от кровати с балдахином, и между первым и вторым завтраком валялся там, подперев спину несколькими подушками и ещё одну положив под колено. Он читает книгу Эрика-Эммануэля Шмитта, что на срезе красного цвета. — И как? — спрашивает Юнги, принося чашку кофе для себя и чашку с чаем для Кима. — Вот забавный момент, слушай: "— Меня удивляет, что некоторые женщины утверждают, будто знают день, когда они забеременели. Дело не в ясновидении — скорее, это показывает, что посещения супруга было до такой степени редкостью, что их даты можно было записывать". Юнги хмыкает, слегка качая головой. — Мы с тобой точно рано или поздно залетели бы, Юнги-я. Рвущиеся презервативы и отказ от них… — Для женщин существуют и иные способы контрацепции. Ты хочешь детей? — При нашем кочевом образе жизни? Спроси меня лет через десять. Я вообще-то не на это намекаю. — Я тебя понял. Ты читай, Тэхён-а, не отвлекайся… Длинные гладкие ноги вытянуты на покрывале — Тэ ждал, когда в кожу впитается крем, полулёжа в пижамной рубашке. Юнги ведёт ладонями от лодыжек, поднимаясь всё выше и выше, задирая рубашку и замечая, что нижнего белья на нём нет. Руки останавливаются на бёдрах, большие пальцы обводят тазовые косточки мягкими кругами. — Как красиво, ты побрил и здесь. Перелистывая страницу, Тэхён чуть шире раздвигает ноги, когда Юнги прикасается губами к лобку. Чай совсем остынет, придётся заваривать новый… — Чёрт с ним, — бормочет младший, откладывая книгу. Ему бы хотелось поиграть, изображая невозмутимость, но он предательски быстро твердеет от дразнящих мазков языка по члену и глухо стонет, когда Юнги берёт его, почти полностью возбуждённого в рот, крепко сжимая и всасывая глубже. Иногда, Тэхёна посещает мысль, что было бы интересно иметь настолько длинный, чтобы достигать им до желудка. Проникнуть в горло, опуститься ниже, мимо стучащего сердца… Он резко подаётся бёдрами навстречу, хватая Юнги за волосы на затылке и стонет опять, когда тот без проблем принимает, не подавившись. — Хочу трахнуть твоё горло. — В следующий раз, сейчас у меня другие планы. Голос Мина хриплый, а план достаточно прост — вылизать, попробовать на вкус, обласкать нежную, медовую кожу. Подпихивая подушку под поясницу, выставляя уязвимые места напоказ, старший устраивается удобнее на кровати, пережимает основание члена пальцами и облизывает поджавшееся яичко, прежде чем широко раскрыть рот… На выходные Тэхён предлагает съездить в пригород, в Эссекс. На нём два слоя фланелевых рубашек поверх футболки, а шапка такая же, как и у Юнги, что зашёл в круглосуточный магазин на заправке — расплатиться за бензин, купить чипсов… Тэ достаёт пачку сигарет и даже какое-то время вертит одну между пальцев, уверенно запихивая её обратно. Можно поэкспериментировать и с чем-нибудь другим. — Эй, Юнги-я? Как насчёт секса в машине?