Параллельная Надежда, Расходящееся Отчаяние

      Глубоко погрузившись (насколько было возможно) в собственные раздумья, Сайджи даже не заметил — как, наверное, и Мисузу с Аюму — появившегося перед ними Монодору. По крайней мере, до тех пор, пока он сам не заговорил с ними:       — Фу! — в его довольно-таки эмоциональном восклицании отчётливо различалось нескорываемое отвращение. — Хватит уже с этими телячьими нежностями! Мономузей создавался для разжигания отчаяния, а не надежды!       Фуджимори — застигнутый врасплох — тут же отпрянул, словно ошпаренный.       — А!.. Монодора?       — Ага! Я.       Опять он рядом… И в самый неподходящий момент. К тому его присутствие начало прямо-таки действовать на нервы, особенно после того, что они обсуждали буквально минуту назад.       Тем патче, что «директор», как это часто бывало раньше, пришёл — наверное — не с самой радостной новостью.       — Что тебе от нас нужно на этот раз, Монодора? — спросила Мисузу, из последних сил сдерживая раздражение, и добавила: — Вряд ли ты пришел сюда просто чтобы поболтать.        Монодора даже не изменился в лице.              — Ну, — протянул тот в ответ — это выглядело очень театрально, будто он специально (и даже не стараясь хоть как-то скрыть свои намерения) пытался вывести учеников на негативные эмоции. — Раз уж вы отвлеклись от темы Музея, то я решил вновь её затронуть!              Он с каким-то садистским удовольствием — чётко читавшимся на его лице — переводил взгляд с одного ученика на другого, тем самым как бы предвкушая их реакцию.       — Так что… Вы, дорогие мои, успели попасть на первую и единственную экскурсию по Музею, в которой будут задействованы все экспонаты! И, разумеется, проведёт её никто иной, как ваш самый любимый и милый директор Академии Монодора.       У Сайджи от данной новости аж дыхание перехватило.       — Ч-что?! — он чуть ли не лишился дара речи: — Но мы с Мисузу уже едва ли не вдоль и поперёк изучили это место — нам абсолютно точно не нужен ещё один тур.       «Чтобы я задержался здесь… Да ни за что! Одного раза вполне хватило.»       Монодору реакция Рокудо нисколько не смутила — как и то, что Абсолютный Гробовщик уже собирался развернуться и уйти прочь из Музея. «Директор» — не изменившись в лице — только ответил:       — Тем хуже для вас! Потому что я хочу провести тур! И я, как всегда, НЕ приму отказ! Кроме того Аюму еще не успел ознакомиться с экспонатами и осмотреться как следует, ведь так? И вы что, хотите оставить его, своего друга, одного?       Сайджи, которого те слова зацепили, остановился, взглянул на Фуджимори. Нет, размеется, он не может поступить с ним настолько некрасиво. Да и Мисузу, видимо, тоже.       Гробовщик расстроенно вздохнул — Монодора, чёртов скользкий робот… Знает же, что они не смогут оставить Аюму одного — по сути — на произвол судьбы. Даже если ситуация не смертельна. И не опасна.       Аюму — друг Сайджи. Довольно-таки близкий друг, среди живых так точно. И если Рокудо действительно считает его близким человеком, то бросить Фуджимори сейчас лишь за тем, чтобы не пробыть в этом жутком и давящем месте дольше, чем следовало бы, — значит, расписаться в собственном эгоизме, трусости и малодушии, а самое главное — в том, что он ужасный друг, не заслуживающий и толики доверия.       «Только ради Аюму.» — мелькнуло у него в голове.       — Хорошо, — сдался Гробовщик — в его тоне не было ни капли воодушевлённости, скорее в нём читались слабые нотки неудовольствия. — Тур — так тур.       В данной ситуации радовало (если тут это вообще уместно) только одно — небольшая экскурсия вряд ли кого-нибудь из них убьёт. Даже с учётом экскурсовода Монодоры, который сам вызвался. Маленький и очень сомнительный, но всё же плюс.       «Директор», добившись своего и уловив зачатки того, что ему удалось посеять очередное зёрнышко отчаяния в ком-то из «любимых учеников», раззадорился ещё больше. Он радостно, с нетерпением воскликнул:       — Отличненько! Тогда начнём — не будем же терять время зря!       Аюму стушевался — плечи опустились.       — Л-ладно. Начнём…       И вот — всех троих повели по Мономузею через различные странные экспонаты, некоторые из которых пугали или, как минимум, вызывали не самые приятные ощущения. Сайджи вновь представилась возможность рассмотреть всё во второй раз — грязный, старый протеиновый шейкер, тот пресловутый мяч, чехол для доски для сёрфинга, сломанное… Что-то, что Рокудо даже не смог никак идентифицировать, железный шампур, и многое другое.       Каждый раз, когда ученики останавливались около какого-то из них, Монодора делился интересным фактом или историей о том, что стояла для той или иной вещью, которая теперь была заперта под стеклянной витриной:       — А вот и легендарная «позолоченная катана»!       «Легендарная? Я, например, впервые о ней слышу. И, кажется, Аюму и Мисузу — тоже.» — подумал Абсолютный Гробовщик.       — Её использовал один бейсболист, чтобы повернуть ход событий против своего потенциального убийцы!       Аюму на этих словах чуть оживился и даже слегка повеселел.       — О! Так, значит, ему удалось предотвратить убийство!       — Э-э-э… не совсем. — ответили ему и тут же сменили тему; — О, смотрите! Брусья для подтягивания! Вы знали, что какой-то богатый парень подвесил на них другого, уже мёртвого ученика, просто для того, чтобы сбить остальных с толку? И да, на самом деле, та жертва так напоминает тебя, Аюму! Пу-ху-ху-ху…       Фуджимори тут же дёрнулся толи от отвращения, толи, видимо, от страха, просто представив, что было бы, окажись он в такой ситуации. Неудивительно.       Люди до потери пульса бояться смерти — Сайджи, чей талант соприкасается с загробной жизнью довольно тесно, не понаслышке знал об этом. Слёзы, гнев, апатия, горе и так далее — лишь проявления непринятия самой идеи, что каждый рано или поздно попадёт на тот свет, а кто когда — нельзя предвидеть.       И Сайджи не винил их в такой реакции — если раньше он не смел осудить других или указывать, что и как им чувствовать, как проявлять эмоции, просто из такта и банальной профессиональной этики, то теперь такое поведение с его стороны было бы весьма лицемерным.       — Подожди, а что это за пакет с маслом? — Абсолютный Неудачник, заинтересовавшись, указал пальцем на один экспонатов, стоявших недалеко.       — Это был один из убийц, — буднично ответил Монодора — едва ли не зевнул. — Не берите в голову.       Тут Мисузу не удержалась:       — Ты, должно быть, шутишь. Как такое вообще…       — Вопросы после экскурсии, пожалуйста! Ооо, а вот и мусоросжигатель, который оборвал жизнь… Хрустального шара, принадлежавшего Абсолютному Ясновидищему.       И они двигались дальше и дальше — чехол для доски для сёрфинга — «использовался, чтобы спрятаться от банановоголовой дряни, и обвинить её в убийстве»; шампур — «им зарезали одну из жертв. И та жертва была первой в той игре»; гигантский робот, который назвали «Роботом Правосудия» — «легендарный герой, который подставил того самого ясновидящего, которого я недавно упоминал». Молоты, которые имели названия «Молоты Правосудия».       — А это — гигантский молот! Не путать с теми самыми Молотками Правосудия, его использовал колдун — как он сам себя позиционировал, хотя являлся простым разводчиком животных, — чтобы победить гигантского робота! Ну, на самом деле, он использовал своих четырёх хомяков, но дело не в этом!       И далее… И далее…       Сайджи — начав скучать — принялся более внимательно осматривать витрину, уже не особо вслушиваясь в то, что рассказывал Монодора. Казалось, тур не закончится никогда не закончится — ноги более, атмосфера — не из приятных, хотелось, чтобы всё поскорее закончилось.       И — о, чудо! — экспонаты наконец закончились — у Монодоры фактически не осталось того, что можно бы было показать ученикам. Ведь так?       — Итак! Теперь, когда экскурсия окончена, я собираюсь вручить вам, ребята, специальный приз за участие в этом туре! Это мой способ выразить вам благодарность!       Сайджи откашлялся, чтобы не оскорбить «директора» своим пренебрежительным, грубоватым тоном.       — У нас, по правде говоря, и не было выбора…       Монодора только отмахнулся от слов Рокудо, как от какой-то назойливой мухи, что раздражала своим жужжанием.       — Плевать! Дело в том, что теперь, когда вам всем так полюбились эти экспонаты… Вам определённо нужен ключ от Мономузея!       — Ключ? — переспросил Фуджимори и добавил чуть более раздражённо — видимо, в конец устав от его выходок и эксцентричного поведения: — С какой стати и для чего нам нужен ключ от этого Музея?       «Директор» не заставил долго ждать ответа:       — Что ж, с помощью него можно открыть любую витрину, находящуюся здесь! Он также используется для запирания самого Мономузея. В конце концов, вы же не хотите, чтобы какой-нибудь грязный вор забрался сюда и украл один из этих бесценных артефактов прошлого…       Троица переглянулась.       — Ну? — обратились к ним — терпение явно стало ему изменять. — Кто хочет взять его?       Ответа не последовало — Жрица, Неудачник и Гробовщик хранили молчание.       Однако Сайджи не мог оторвать взгляд от того ключа, который Монодора, демонстрации ради, вытащил, покрутил перед носом «своих дражайших учеников». Рокудо не мог понять почему, но он притягивал его. Внутренняя интуиция подсказывала, что когда-нибудь ключ понадобиться, но когда, зачем — ответить не мог. Он даже поднял руку, но на пол пути остановился и опустил её, пересилив себя. Нет. Если не берут Мисузу и Аюму — он тоже не возьмёт.       — Боже, — чуть разочарованно выдал Монодора, впрочем, это продлилось недолго. — Какая же вы всё-таки жестокая публика. Как бы то ни было, я просто оставлю ключ здесь, на стойке регистрации… Если кто-нибудь из вас, сорванцы, захочет его взять, он в вашем распоряжении! — и на самом деле положил его прямо туда, куда и обещал. — Ну, пакеда! — и ушёл.       — Честно… — сказала Мисузу, пытаясь описать свои чувства. — Несмотря на очевидную заботу и преданность делу, которые вкладываются в этот Музей, я… не могу заставить себя посвятить ему хоть немного своего времени. Не особо горю желанием.       «Неудивительно.»       — Я тоже… — отозвался Сайджи. Что было абсолютно чистой правдой — Музей пугал Абсолютного Гробовщика, давил своей атмосферой, и — что ещё хуже — вызывал самые болезненные воспоминания.       Его друзья убивают друг друга. И Майко… Майко, которая заставила его почувствовать себя живым и нужным, единственная из ровесников, кто обратил на него внимание… Убита. Мало того, весь этот ужас — дело рук одного из них. Немыслимо!       — Да, — Абсолютный Неудачник согласился с обоими. — Давайте просто уйдем, пока Монодора не захотел устроить нам еще одну экскурсию.       Мисузу аж передёрнуло от этих слов — даже лицо чуточку перекосило.       — Пожалуйста, не шути больше на данную тему… Мне нравится верить, что я в вышей культурная женщина, но тот тур был во всех отношениях ужасны       А ведь Фуджимори, кажется, и не думал шутить… По крайней мере Рокудо так показалось.       Так все трое покинули Музей. Айсака поспешила найти Касуми, чтобы снова попытаться помириться с ней, а Сайджи и Аюму остались одни.       — Аюму… Что ты имел в виду, когда сказал Наруми, что тебе «не особо хорошо спалось»? — спросил Сайджи, поспешив добавить: — Просто, когда ты вошёл в столовую, твоё лицо… Ты явно был чем-то подавлен.       Тот поднял на него глаза, посмотрев прямо в лицо.       — Ты… Так сильно хочешь знать?       — Ну… Мы же друзья, а друзья заботься об эмоциональном состоянии друг друга. Разве нет? Я… Я правда переживаю за тебя.       — Хорошо… — Аюму тяжело выдохнул. — Я отвечу на твой вопрос, но сперва — ты ответь на мой. Сайджи… Как думаешь, я виноват в том, что случилось с Кего? Я… — он машинально закрыл лицо руками. — Я же стоял под дверью, ведущей в сад, когда Акира ударил Кего лопатой, убив! Я… Если бы только я был там, в самом саду… Акира не смог бы покончить с Кего — и оба бы остались живы!       — Ты не мог знать, что там происходило. Не мог слышать — всё произошло в другом конце, далеко от двери. К тому же Акира сам захотел убить Кего — его никто не заставлял. Тем более он же сказал, что изначально искал себе жертву, едва ли не с первого дня.       — Возможно… Но всё же. Это меня не оправдывает. Я же… Я раскрыл Акиру, как убийцу… Они… Они мне снились сегодня Сайджи… Они были мертвы, а на моих руках — их кровь. Я… Моя неудача всегда передавалась окружающим — так было всегда… Сколько себя помню…       Сайджи оторопел от такого внезапного признания.       «Аюму…»       — А до… До этого… После Первого Суда… Ко мне во сне пришли Нико и Майко. Они презирали меня, говорили очень обидные вещи. Обвиняли меня в том, что это я их косвенно, но убил… Из-за своего таланта и что раскрыл Нико, как убийцу Майко…       — Ты… Ты видел Майко во сне?! — Сайджи это так возбудило, что он даже не заметил, как дёрнулся и крепко схватил Аюму за руку, сжав. — Можешь… Можешь описать тот сон?! Пожалуйста!..                    Майко… Майко, несмотря на то, что он часто вспоминал о ней, не приходила к нему, пока он спал. Ни разу.       Неужели… Неужели она ненавидит его настолько сильно, что даже не удостоит и толикой внимания? Хотя бы раз. Но он… Он же так скучает по ней, убит горем… Почему Майко с ним так жестока? Потому что он мог, чисто теоретически, спасти её, но не спас? Он ведь жаждал провести с ней больше времени, сблизиться ещё сильнее… Но его робость и трусость помешали этому.       И тут Рокудо заметил во взгляде Аюму отражение своего лица — перекошенное от ярости, с горящими, пугающими глазами. Он с трудом узнал себя. Зверь, монстр в человеческой оболочке — и только.       Но ведь Гробовщик всегда считал себя довольно уравновешенным, неплохим парнем, не способным на злодейства.       — Сайджи, пусти. Ты делаешь мне больно.       «Что со мной происходит?..»       — П-прости, Аюму, — он тут же его отпустил. — Прости, пожалуйста… Я не хотел.       — Ничего. Ты… По-прежнему не отпустил её, да?       — К сожалению… Нет…       «И вряд ли… Смогу. Хотя умом понимаю... Что должен.»             Те духи около статуи, которых он видел... Даже среди них не оказалось Майко. А ведь именно её он жаждал увидеть больше всех... Чем... Чем он мог её так сильно задеть?