Тайное становится явным

      Кавех очень удивлен. Очередной месяц подходит к концу, а он с самого его начала получает анонимные письма. И ведь даже не с заказами, а с признаниями в любви! Такое у архитектора, сказать честно, впервые.       Раз в неделю в почтовый ящик неизвестный человек кладет аккуратно завернутый конверт, где внизу размашистым почерком подписано «Светочу Кшахревара». Очередной поклонник работ знаменитого сумерского архитектора, ничего такого. Но почерк кажется слишком знакомым, будто Кавех его когда-то видел, только не может вспомнить, кому именно он принадлежит.       При каждом прочтении письма внутренности Кавеха сжимаются, а легкий румянец приливает к щекам. На шершавой бумаге написаны такие приятные и теплые слова, предложения составлены настолько красиво, что блондин перечитывает их по несколько раз. И ему, конечно, уж очень хочется узнать, кто же этот самый тайный поклонник.

      Громко хлопнув дверью в свою комнату, Кавех заваливается на кровать и уставше трет глаза. Ему очень хочется спать, ведь он рано встал и сразу побежал на встречу с заказчиком, после чего чуть ли не до самой ночи обсуждал с ним все нюансы. Предыдущая работа архитектора ему совсем не понравилась, и этот факт сильно расстроил Кавеха, поэтому сейчас, собрав силы и самого себя по крупицам, ему нужно было подняться с кровати и сесть за чертеж.       Стук в дверь.       Не дождавшись разрешения, высокий селовласый парень зашел в комнату, замечая ну уж очень интересную и забавную картину: блондин развалился на кровати в позе, напоминающей морскую звезду, свесив одну ногу и прижимая рукой порванную бумагу с чертежом к груди.       «Снова неудавшийся заказ», — сделал про себя вывод аль-Хайтам, подходя ближе к соседу и окликая того. — Кавех, тебе тут опять письмо от неизвестного, — с привычным равнодушием сказал он, положив конверт на прикроватную тумбочку. — И переоденься в домашнюю одежду, что в уличной на кровать запрыгнул. — Ой, иди отсюда, — недовольно буркнул Кавех. — Не порть мне настроение.       Кивнув, седовласый ушел, плотно закрывая дверь в комнату. Кавех не смотрел в его сторону, поэтому не мог заметить, как тот почти незаметно нервничал и чесал руку.       Пришлось приложить немало усилий, чтобы поднять свою тушку с мягкой постели и сесть за стол. Первым делом парень решил прочитать письмо. Почерк уже был настолько родным, что Кавех мог поспорить – он узнает его из тысячи других.       Слова о том, какой Светоч Кшахревара талантливый и потрясающий позволяли теплу в душе разливаться. Улыбка блестала на его лице, руки немного тряслись, ведь все же эти письма были смущающими. А желание узнать, кто же тайный поклонник, становилось с каждым разом все больше и больше.

***

      Глупый аль-Хайтам! Зла на него не хватает! Опять раскидал книги по всему дому, а бедному Кавеху убирать! Он уже не может терпеть этот бардак, так что уверенными и большими шагами быстро направляется в библиотеку, где сейчас работал его многоуважаемый соседушка.       Тяжелые двери распахиваются, и Кавех подходит к столу, поставив руки в боки и недовольно смотря на секретаря, который в ответ безэмоционально глядел на него, явно понимая цель визита.       Неожиданно взгляд карминовых глаз упал на полузаполненный лист. Почерк его соседа был похож на почерк анонимного поклонника, но Кавех решил не заострять на этом внимание, посмотрев в наглые глаза Хайтама. — Сколько можно?! — раздраженно крикнул блондин. Аль-Хайтам, привыкший к постоянному повышению тона со стороны своего наилюбимейшего соседа, даже не дернулся. Он отвел взгляд и продолжил дописывать отчет. — Твои книги валяются везде, где только можно! Значит слушай сюда, уважаемый, если твои книги в течение часа не будут убраны, то я их буду кидать в тебя!       Седовласый лишь усмехнулся, не отрываясь от своего чересчур важного дела. Какое дело, что он навел беспорядок в своем же доме? Вот ему очень даже все равно. — Ладно, — он пожал плечами. — Можешь выйти? Ты меня совсем немного отвлекаешь от написания отчета.       Недовольно цыкнув и закатив глаза, Кавех покинул библиотеку и в раздумьях о схожести почерка пошагал в свою комнатушку.       Да, он может узнать почерк тайного поклонника из тысячи других, но блондин не хотел осознавать, что все эти душегреющие письма написаны одним надоедливым и назойливым соседом, который его очень сильно бесит. И не менее сильно привлекает.       «Нет, ну он немного не так пишет, — думал Кавех, разглядывая текста писем. — У него почерк чуточку мельче, что ли...»       Или же он сам все себе напридумывал, лишь бы внушить самому себе, что аль-Хайтам не может быть влюблен в него. Что ж, со временем придется принять этот факт.

***

      Сумерское солнце покидало линию горизонта. Ветер колыхал зеленые молодые листья на высоких ветвистых деревьях. Апельсиновый закат как всегда прекрасен. В этот момент очень красивы облака, окрашенные в бледно-оранжевый цвет.       Закаты никогда не повторяются, они всегда разные. Каждый раз цвета облаков и неба различаются, и оттенок солнца не такой, как был вчера.       На улицах солнечного города Сумеру всегда играет музыка. Этим вечером она умиротворенная, успокаивающая. Пение самых разных музыкальных инструментов ласкает слух, заполняет душу своим великолепием.       Спокойная атмосфера вечера располагает к тому, чтобы насладиться покоем. Однако архитектор с блестящими золотистыми волосами сейчас крайне недоволен. Он расстроено топает домой по улице Сокровищ, пока не замечает за одним столиком возле кафе «Пуспа» подозрительно знакомую фигуру.       Ох, конечно же, это секретарь Академии, с которым Кавех ссорится абсолютно каждый день. Их отношения сложно назвать хорошими. Никакого взаимопонимания (забота аль-Хайтама, когда блондин болеет, быстро забывается), уважения (в особенно трудные моменты соседи помогают друг другу) и самое главное – любви. В их взаимодействиях этому чувству попросту нет места. Поэтому архитектор всеми силами пытается найти различия в почерке ужасного соседа и замечательного поклонника.       Аль-Хайтам сидел за столом лицом к стене и спиной к тропинке. Его правая рука выводила буквы на бумаге. Наверное, решил сделать работу на свежем воздухе. Подкравшись со спины, Кавех наклоняется и устремляет взор на шершавый лист бумаги, который секретарь аккуратно сложил и завернул в конверт. Взяв перо обратно в руку, он стал выводить надпись «Светочу Кшахревара».       Синее перо медленно и ритмично, качаясь из стороны в сторону, упало на деревянный стол, заставляя секретаря испуганно дернутся.       Это перо – изящный аксессуар его соседа, на который подолгу засматривается Хайтам.       Парень обернулся, замечая нависающего над ним блондина. Тот резко выравнивается и смущенно отводит взгляд в сторону. Его уши слегка покраснели. — Хайтам... — Тихо, — перебил его младший. — Дома поговорим, — он поднялся с места и первым делом вставил лазурное перышко обратно в пшеничного цвета волосы. Затем он взял письмо и письменное перо в руку, а ладонь архитектора в свою, ведя его к дому.       В этот момент каждый испытывал разные внутренние эмоции: пока аль-Хайтам думал о том, что его рассекретили, и боролся с собой, со своими душевными переживаниями, Кавех шел с легкостью и воодушевлением.       Пока седовласый составлял план, что же ответить любопытному соседу, они уже стояли на пороге, и Кавех открывал дверь ключом (на этот раз они были при нем, и брелок-львенок засверкал в свете уходящего солнца).       С тяжелым вздохом Хайтам присел на диван. Напротив него, по другую сторону низкого столика, приземлился улыбающийся блондин. — Кхм, — откашлялся секретарь, — спрашивай все, что тебя интересует. — Ты правда меня любишь? — в его голосе прозвучала некая надежда на положительный ответ, ведь все те слова написаны искренне, от всего сердца, и Кавех осознал свои чувства, принял их, пока аль-Хайтам продолжал борьбу с самим собой. — Да, — смысла отнекиваться не было, когда чужие завораживащие глаза все видели сами. — Я не думал, что ты такого мнения обо мне, — признался блондин. — Считал, что я тебя раздражаю, или что-то в этом роде. Что тебе неинтересны мои рассказы о заказчиках и архитектуре. Но те слова, написанные таким красивым почерком, навсегда останутся в моей памяти и сердце. Надеюсь, ты понимаешь, что твои чувства взаимны?       Пара бирюзово-алмазных глаз неверяще взглянула на него. Он точно не во сне? Все кажется таким нереальным. — Что, прости?       Кавех весело поднялся и плюхнулся на колени растерявшего свой образ секретаря. Он озорно глядел на любимого человека и своего будущего парня, обнимая за шею. — Даже не поцелуешь, Тами?       «Тами» наклонился к нему, и их губы сомкнулись в нежном, трепетном поцелуе. Кавех положил одну ладонь на затылок, притягивая того к себе ближе и не разрешая отстраняться; вторая покоилась на некогда гладкой шее, что за секунду покрылась мурашками. Аль-Хайтам в свою очередь крепче прижал к себе блондина, сомкнув руки на его талии.       Этот момент наконец настал. Так давно хотелось прикоснуться к губам архитектора, оставить на них следы от своих зубов, но все никак не выпадало шанса. Все же хорошо, что все так сложилось. А ведь губы старшего слаще красных спелых яблок. Хайтам уверенно погружался в чувство эйфории, да и Кавех не отставал. Он мелко дрожал и не мог оторваться от чужих желанных губ.       Однако воздух в легких не бесконечен, что вынудило их оторваться друг от друга, но на небольшое расстояние. — Значит, ты согласен быть моим парнем? — аль-Хайтам знал ответ, но хотелось его услышать. — Конечно! — блондин встал с чужих колен и потянул своего возлюбленного на себя. — А теперь пойдем пить чай с печеньками, мне такой клиент сегодня попался!