Синдром разделённого мозга | Split-Brain Syndrome

Она перестала получать сообщения от Дика. И, что ещё важнее, она сама прекратила их отправлять, и это странное пустое пространство в её жизни стало заметным только тогда, когда она поняла, что оно когда-то было частью её дня. Это как если бы ты шла по улице, и вдруг видишь что-то, о чём хочется рассказать ему, достаёшь телефон, уже почти отправив сообщение, и вдруг осознаёшь: «Да, друзья, конечно, переписываются, но мы уже не делаем этого». Ей не хватает этого. Ей не хватает его. Но словно между ними возведена стена, с дверью, через которую она могла бы пройти, но она не уверена, что ключ от неё подойдёт, и боится даже попробовать. Она всё ещё разговаривает с ним, когда они встречаются лично; всё ещё общается с Диком на математике, и это ощущается натянуто, хотя он остаётся таким же естественным, как всегда. Она продолжает болтать с Робином, он всё такой же ехидный, всё тот же Робин, но теперь их разговоры уже не такие искренние, их шутки друг над другом почти болезненны, и существует странное, повисшее в воздухе ощущение: «Что же теперь?» Она понимает, что он ждёт, когда она хотя бы раз напишет ему и скажет: «Увидимся сегодня», ведь адрес всё ещё написан на её руке, и она думает о нём каждую минуту, по два раза. Хах, наверное, это был его план, когда он его написал. Она всё время спрашивает себя, почему не идёт туда, почему не набрать хотя бы адрес в Google и не записать маршрут, на случай, если когда-то примет решение. Ответ прост: она на самом деле не знает, что будет с её решением, и как оно будет выглядеть, не понимает, как разобраться в своих чувствах. День за днём она пытается успокоиться и придумать, что сказать ему обо всём этом, но её отвлекает что-то другое, и она продолжает жить в состоянии неопределённости, словно у неё никогда не было ни парня (или двух), ни влюблённости (или двух). Но у неё была влюблённость, и она все еще есть. Дело в том, как её сердце волнуется, когда Робин делает какие-то кульбиты, в том, как оно замирает, когда она слышит голос Дика, когда он садится за стол с девочками. Это в том, как она знает, что независимо от того, что она решит — будет ли она встречаться с никем, с одним или с обоими — она всё равно будет испытывать чувства, и искра будет вспыхивать в её голове каждый раз, когда она услышит одно из этих имён. Это случается, когда она готовится к тесту по алгебре. Она перелистывает свои записи, потому что не может вспомнить ничего о параболических уравнениях (мы прошли этот раздел ещё месяц назад, как можно ожидать, что она будет помнить что-то такое?). Она снова рисует график, пытаясь разобраться, и, переворачивая страницу, чтобы найти ответ, видит ручкой написанное там, где должен быть карандаш. Она щурится, разглядывая надпись, и вдруг вспоминает, откуда она: кто, как не Дик Грейсон, мог бы оставить «привет, Артемида! 8D» в полях её тетради по математике? Она улыбается, вспоминает, как она мучилась с домашкой, а он уже давно закончил, как он постоянно пытался её отвлечь, просто потому что ему нравилось видеть, как она нервничает, вспоминает, как она в ответ рисовала банальные каракули в его тетради. Она вспоминает тот день, и ей хочется, чтобы он тоже вспомнил. И вот тогда Артемида смотрит на тыльную сторону своей руки, отодвигает учебники и открывает Google. *** Поместье Уэйнов. Как-то она должна была понять, что окажется здесь, когда читала Готэм-Хайтс, но стоя перед чёрными воротами, всё ещё не могла поверить, что её действительно пригласили в это место. Что она на самом деле войдёт внутрь. Что Робин живёт здесь. Когда она позвонила ему — решив, что текстовые сообщения в этот раз не помогут — он прозвучал слишком взволнованно, но Артемида сглотнула и спросила, дома ли он. Он немного замедлился, потому что ему понадобилось время, чтобы осознать её вопрос и поверить, что она действительно его задала, а затем сказал: — Да. Пауза. Она не была уверена, нужно ли продолжать или же он хотел сказать что-то ещё. Она заговорила одновременно с ним, затем он начал говорить одновременно с ней. Оба замолчали, откашлялись, и Артемида, слегка смутившись, произнесла: — Ты первый. — Хорошо, — сказал Дик. — Хочешь прийти ко мне на обед? Вот она и здесь, стоя перед воротами поместья Уэйнов, величественного здания, которое, кажется, в два раза больше всего того, что есть в её квартире, и ей нужно только нажать на звонок, и вся эта неразбериха закончится. Она поговорит с Диком, он с ней, и не будет больше неловкости, путаницы или недоразумений. Только они вдвоём, с честными мыслями друг о друге и о том, что с этим делать. Артемида глубоко вздыхает и нажимает кнопку. Она надеется, что откроет именно Дик, а не какой-то швейцар, с которым ей не очень комфортно общаться, но ей не повезло — Дик не появляется. Когда ворота скрипят, она делает несколько осторожных шагов внутрь, и перед ней снова появляется знакомое лицо мужчины из лимузина накануне. — Привет, — говорит она, — я тебя знаю! Мужчина кивает, и если она правильно помнит, у него был замечательный британский акцент. — Мастер Дик ждёт вас внутри, мисс Крок, следуйте за мной. — Просто Артемида, — поправляет она, потому что это как-то странно звучит от этого мужчины. Он кивает и отвечает: — Конечно, мисс Артемида. — И она следует за ним внутрь, невольно останавливая взгляд на передней части поместья, на садах, кирпичных стенах, фонтане, подъездной дороге, дверях и окнах. Где-то вдалеке она видит, кажется, церковь и кладбище. Впечатление от величия этого поместья охватывает её, осознание того, что семья Уэйн здесь, в этом городе, была гораздо дольше, чем семья Нгуенов, а осознание, что Дик — это Грейсон, подопечный Брюса Уэйна, становится почти осязаемым. Вот что отличает людей, которые меня знают, от моих друзей, — отзывается в её голове голос, и она невольно улыбается. *** — Не могу понять, что страннее: обедать с Брюсом Уэйном или с Бэтменом, — тихо произносит Артемида, и Брюс тихо смеётся. Это действительно… странно — сидеть за столом с ним, особенно после всего того неуважения, которое она высказывала Бэтмену, да и вообще она не ожидала его здесь; думала, что за столом будут только она и Дик. Она ищет поддержки в Дике, но тот только пожимает плечами и, как всегда, остаётся в стороне. — Дик сказал мне, что ты немного запуталась в этой ситуации, — говорит Брюс с лёгким юмором (странно), и вау, окей, она смотрит на Дика с возмущением, потому что не только ты не помог мне разобраться во всем, но ещё и болтаешь обо мне с Бэтменом? — И после всех тех криков, мастер, — спокойно замечает Альфред, подливая ей воды и забирая пустую тарелку с пастой, чтобы унести её на кухню. Артемида делает глоток воды, и это оказывается ошибкой, когда она начинает захлёбываться следующими словами Альфреда: — Я боялся, что мистер Дик не заговорит целые месяцы, — и она снова смотрит на Дика с яростью, потому что подожди, ты что, ещё и кричал обо мне с Бэтменом? Дик хихикает. — Он прав, хотя я тоже был не слишком умён, но хотя бы был чересчур очевиден. Ты точно не подхватила раздвоение личности? — спрашивает он, поворачиваясь к ней. — Твое мозолистое тело в порядке? Артемида, как обычно, не понимает, о чём он говорит, и, отодвигая пустую тарелку в центр стола, говорит: — …Мозолистое что? Раздвоение. что? Брюс качает головой в ответ на вопрос Дика и вздыхает, ставя свой стакан. — Раздвоение личности работает не так, Дик. Дик улыбается. — Знаю. Просто проверял. — Он быстро доедает остатки еды, запивает её водой, вытирает рот рукавом и отодвигает стул, вставая. — Ладно, Артемида! Теперь, когда ты познакомилась с моей семьёй, — он бросает взгляд на Брюса, который поднимает бровь с вопросом, и на Альфреда, который сдержанно кивает, — пойдёшь со мной на экскурсию? Артемида встает рядом с ним. — Конечно? — спрашивает она, потому что у неё особо нет выбора. Дик сияет и машет ей следовать за ним, направляясь обратно в холл и поднимаясь по лестнице. Вот здесь его неизменная, немного странная улыбка начинает тускнеть, а шаг замедляется, так что они идут вровень. Вот и момент… — Так… — начинает Дик, — ты, эээ… И вот оно. Она готова. — Слушай, — говорит она, они останавливаются и встречаются глазами, она сглатывает. — Просто будь честен со мной, ладно? — Он наклоняет голову в сторону, и она улыбается. — Я бы сказала, что никаких игр, но ты же без них не так интересен. Его глаза расширяются, лицо озаряется, и он старается скрыть своё волнение, но не может. — Ты хочешь сказать… — Да, — отвечает она, пожимая плечами. — Я подумала об этом. О тебе. О нас. И да, ты как-то заставляешь меня чувствовать себя… невероятно… — Чудесно? — предлагает он, надеясь. — Чудесно, — подтверждает она. И он широко улыбается. — Клянусь носом Брюса, что не изменю тебе с моим суперпривлекательным альтер эго, — говорит он. Затем задумывается и добавляет: — Или с Уолли. — Ты клянёшься чем? — доносится голос снизу, и оба они не особо удивляются, увидев Брюса, потому что ну, он же Брюс, но всё равно не ожидали его здесь. — Ничем! — восклицает Дик, хватает её за руку, и они смеются, поднимаясь по лестнице.