Тридевятая Сказочная Академия

Глинда

Сильф как-то сомнительно тревожился. То и дело подзывал, но день был слишком ответственный, чтобы отвлекаться. Несколько раз помощник критично выручил: невидимым ветерком имитировал магическое вмешательство. — Что-то срочное? — улучила минутку. Он избегал взгляда, оттягивая кожный покров, что расценила как «скорее нет». — Это по поводу волшебной палочки? — дух поднял светлые глаза и помотал головой, хоть в чём-то выразив уверенность. — Хорошо. Тогда вернёмся к твоему «делу» вечером. Сказано — сделано. Окинула напоследок взглядом бархатный зрительный зал. Уютно и волнительно. Люблю такие тёплые и не умаляемо помпезные праздничные вечера. Многие приоделись по официальному, кто-то на свой лад, кто-то особенно изысканно. Я же довольствовалась практичным и простым: да и куда там, столько нужно было успеть! Медленно пятилась к выходу и наткнулась на кого-то спиной. (Хотя мгновенье назад ход был свободен, уверена!) — Летим куда-то… — протянул коварным кокетливым тоном Тайвин –сын тёмной феи. Чёрная челка так и норовила прикрыть его бесстыжий взор, а тонкие губы были совсем не по-мальчишечьи изящны. Манера его меня не пугала, лишь настораживала. Сильф выпятил грудь, встряв ровно между нами, будто рассчитывая преградить любой недружелюбный порыв. Зря, конечно, будь на то воля Тайвина, фейри бы пробкой вылетел с глаз долой. Я мягко улыбнулась. — Привет, польщена вниманием, дорогой. На следующей неделе контрольная по волшебству, даже не знаю, смогу ли помочь… Постараюсь, конечно… Тёмный волшебник замешкался, буркнув что-то невнятно. — Улетай прочь, в конце уже концов… — Я шучу, не дуйся… Повела рукой, придвигая в сторону его длинные черно-вороные крылья. Помедлила: парень будто специально не убирал ногу, рассчитывая толи на подножку, толи на заминку. Строгая туфля с остроугольным носом, тёмная натуральная кожа. Я продолжительно придерживала крыло, мельком рассматривая эту излишне пижонскую обувь. Наконец, моя взяла. — Спасибо, — выговорила и покинула зал. — …ёпт, убирай! — донеслось поспешно из холла. В носу засвербело от липкой гадости, чем-то отдалённо напомнившей табачный дым. Шарль Зербино-нелюдим, Пауль Урфин Джюс и Джей «Чёрный пёс». Сильф захлопал крыльями у самого лица, в моменте оглушив, зато горелый запах улетучился. Кивнула и, кратко вздохнув, направилась к разбойничьей шайке. Шарль Зербино — высокий габаритный парень с чёрными глазами зыркнул на Джея пса, столь же высокого, но сутулого, с грузными гротескно выгнутыми бровями, который слишком старательно задрал руку за спину. — Добрый вечер. — Че не сидится-то на жопе ровно… — нудным тоном пробурчал Урфин и шмыгнул сказочно-карикатурным носом. — Не ожидала от тебя, — произнесла с досадой, обращаясь к Зербино, он кратко закатил глаза, пристыженно избегая контакта. — А как же Дуремар? Бросили друга? — Он за добавкой побежал, — обнажил крупные зубы пиратский сын, незамедлительно получив пинок от Урфина. — Она никому не скажет, харош жаться, как котята в угол, — высказал Шарль и выхватил у Чёрного пса сигарету-самокрутку, затянувшись и тонким желобом выдохнув белый дымок. Я протянула ладонь. — Можно? — Ой да ладно, щас начнутся душевные терзания… — раздражённо процедил Пауль Урфин. — Попробовать? — с вызовом ухмыльнулся Зербино, вальяжно смакуя свою гадость. Я спокойно улыбнулась, настаивая. Он быстро сдался, вкладывая тонкую трубочку в руку. Осмотрела: некоторая субстанция, завёрнутая в тетрадный лист, тлела, оставляя горелый неаппетитный след. Принюхалась к подожжённому концу. Вряд ли чай. Даже на табак лишь издали похоже. Да и негде ему у нас взяться. — Что это? — нахмурилась, сдержав порыв откинуть прочь. — Самокрутка, — медленно пробасил Джей Чёрный пёс, разом заземляя меня. Запугивание злодейским тоном не сработало: терпеливо ожидала ответа. Урфин выхватил сигарету, затягиваясь. — Вроде жуй-трава. Дуремар точнее скажет. Может, еще чего туда добавляет… — держа гадостную палочку зубами, преисполнился Урфин Джюс. — Ингредиент собственного производства, — на удивление сдержанно выразил далеко не самую культурную мысль Джей, хриплым кашлем хохотнув. — Я Тайвину бы подложил такой, а то че за шухером не следит, — процедил Урфин. — Помалкивай, пупс, лады? — Да не скажет она никому, я вас умоляю, — выдрал из зубов Пауля сигарету Зербино. — Прекратите жужжать, — шлёпнула Шарля по круглому плечу. — Мешаете думать. Разве Кикимора позволила Дуремару взять это растение? Тише. Не отвечай. Очень навряд ли. Взял значит без спросу. Нельзя его употреблять в пищу, отравитесь и сляжете на неделю! Додумались же! — Мы же не жуём её… — рассудил грузный Джей. — Вы можете игнорировать и выкручиваться сколько угодно, а можете прислушаться. Только вам решать, довериться ли мнению доброй волшебницы. Передайте привет Дуремару. Идём, Шарль. Проводишь. — Ишь-ты. Раскомандовалась, фея-крёстная, — не нашёлся в ином ответе Урфин, я подмигнула ему и подозвала кивком Зербино. Вполголоса добавила, уходя: — Беседка есть в западном крыле заброшенная, бытует мнение, что там трудно попасться на глаза за грязными делишками всяким добрым феям… Уловила, как Зербино ухмыляется негодяям вслед, довольный чем-то, и послушно направляется в мою сторону. Мы прошлись вдоль узких и широких коридорчиков. В конце концов я не выдержала и остановилась. — И как тебя угораздило! — сжала зубы, избегая ругательства. — Стараюсь быть справедливой, мягкой и заботливой, но это просто возмутительно! Сильф поддержал. Вначале пригладил по щеке, потом воинственно уставился на Шарля. — До чего умилительно, — бархатно пробормотал парень. Я с секунду подумала, рассказать ли ему про палочку. Нет, Зербино разочаровал меня, подорвал, так сказать, доверие… — Идём… Когда до парня стало прозрачным место нашего направления, он окликнул: — Нечего мне делать в девчачьих спальнях. Тут тебя подожду, — я переглянулась с сильфом, Зербино добавил негромко: — Да дождусь. Даю честное добро-фейское. — Оставь честное добро-фейское добрым феям, — молвила высокопарным тоном и дополнила спокойно: — Постараюсь быстро.

…

Удивительно, что сильф не вился вокруг меня волчком, зная, какой приготовил презент. Или вился? — Страх-то какой! — охнула, увидев окоченевшую сороку, расположенную на декоративной подушке на подоконнике. — И она лежит так весь день! Батюшки! — ухватилась за голову.       8lindich: у нас сорока застывшая в комнате, заколдованная по всем признакам!       _цвето4ковбы_: да, да. Сильф мне показал, я велела отнести её в комнату       8lindich: ты знала???? Кошмар, почему не сообщила сразу!       _цвето4ковбы_: так столько дел было, как всё сразу успеть Я ненароком потерялась от возмущения, но быстро пришла в себя, обращаясь к духу-помощнику: — Спасибо за службу, в следующий раз моё промедление не повторится. Если зовёшь — значит что-то важное, будет мне урок. Сильф завернул руку за спину и преклонился.       8lindich: где вы её нашли?       _цвето4ковбы_: конечно, не исключено, что «совпадение», но над кустами были окна Черноморских ведьм Я прикинула в голове пару заклинаний. Те, что попротивнее, которые могут прийти в голову не самой доброй колдунье. Быстро скоординировавшись, указывала сильфу направления, а прислужник тотчас подносил ингредиенты. Ступка из белого камня (ёмкость, где смешать), зеленые кристаллы змеевиков со старинных гномьих шахт (для уверенного исцеляющего эффекта), пух давно засушенных одуванчиков (избавление от тяжести), пыльца комнатных фей (щепотка мирной доступной магии)… Минута, и в руках переливался порошок предотвращающий незамыслованное противное заклинание. Я отсыпала горсть в ладонь и сдула на птицу. Она отбликовала, как от солнечного зайчика при дневном свете, и отмерла, завизжав и брыкаясь крыльями. — Чер-р-ртята-а! Чертята-а-а! Палочка-а! А-а-а! Кха-а-а! Про-очь! — проголосила и неловко вырвалась из комнаты. Сильф в одно движение подлетел к окну, посмотрел вслед, изящно протянув ногу, и уставился на меня в ожидании. Задумчиво отставила противоступорный порошок. — Интересно получается… — утёрла руки о штаны. — Неужели мы дожили до такой мелочности? Отнять палочку у волшебницы… Ты не видел, были ли сёстры в театре? — сильф виновато сжался. — За всеми, конечно, не уследишь, что ж поделать… Пойдём, проверим, может, они у себя в покоях. Я старательно отряхнулась, покидая опочивальню. Вот ведь… Слов не подобрать. То-то Миранда отпускала такие наигранно приторные смешки на уроках. Но нужно удостовериться. Комната двух злых сестёр находилась дальше, в коридоре с ажурной каменной отделкой. Почти настигла цели, как вдруг в длинных высоких окнах что-то блеснуло, подобно падающей звезде. Негромкий гул, а на глаза бросилась невероятная в своей абсурдности картина: в школу шествовал отряд по-гречески разодетых мужчин. Их лёгкая броня ловила блики фонарей. Я шокировано наблюдала зрелище, приставив руку в лицу. Вздрогнула, когда услышала скрип двери неподалёку. Из комнаты сестёр Черномор вышел Мирон Прекрасный и ошарашенно замер на месте, поняв, что застигнут. Следом показалась Миранда. Её волосы были в лёгкой растрепанности, а из одежды халат, который та спешно запахивала. — У нас гости? — спросил Мирон столь многозначительно, что невольно можно было хохотнуть, но, на их везение, умею быстро расставлять приоритеты: — Оденьтесь и идёмте. Миранда исчезла, Прекрасный же натянул футболку, что я изначально приняла за тряпку. Стало не по себе, и в ушах зашумело от раздражения и замешательства. А если бы их застал кто угодно, кроме меня? В лучшем случае они бы получили выговор от Пушина, в худшем… Свидетелю бы не поздоровилось. Пресвятые феи крёстные, да что творится!.. — Интересные вы находите занятия! И ведь совести хватает… — стараясь сгладить глупую паузу, посматривала в окна. Отряд скрылся вглубь школы. Как Миранда вышла, я повременила, придержав дверь её комнаты. Глаз ни за что не зацепился, разве что за разбросанный по полу виноград. — Мне не интересно играть в подковёрные игры, поэтому спрошу лишь раз: это ты взяла палочку? — Взяла ли я? — последовательно произнесла Миранда, а в тоне промелькнуло что-то еле уловимое, что-то насмешливое. — Нет. Но… Могу помочь в её поисках, за своеобразную плату, разумеется. Закрой дверь сейчас же! — Как же. На сделку с тобой пойдёт разве что глупец, — уколола взглядом Мирона, он невинно бессовестно улыбнулся, утерев красную щеку. — Идёмте быстрей. На оговорённом месте Зербино, на удивление, не оказалось. Но не успела разочароваться в этом парне окончательно, как сильф подозвал за угол, откуда тот и выскочил. Облегченно сжала веки. Он лишь отошёл к окнам, интересуясь происходящим. — Начался какой-то кипишь, уже читала чат? — Шарль с подозрением покосился на Мирона, затем на Миранду. Брезгливо дополнил: — Чёрти че творится. — Сам в шоке, — непринужденно пожал плечами Прекрасный, будто пару минут назад не был в самом сконфуженном состоянии из тех, на которые способен. — За мной. Выйдем на улицу, подождём указаний, — подозвала нашу гоп-компанию, переходя на быстрый шаг. — Власть почувствовала? Не командуй, — огрызнулась Миранда, пуская молнии из глаз. И дополнила своим любимым притворным тоном. — Идём, Мирон. Может, даже поучаствуем. Я остановилась. Зербино издал какой-то агрессивный звук, не скрывая презрения ни к колдунье, ни к горе-выскочке: — А сладострастия-то сколько, бегу и падаю! Лизоблюд этот еще, прям анекдот. — Зубов щас недосчитаешься… — Тихо! Позже! — остановила мальчиковую зачинающуюся вражду, сказав сильфу: — Лети с ними, если попадут в передрягу, позови нас, — и направилась дальше. — Бегом, Шарль. Теряем время.

…

Солнце зашло уже около получаса назад, но снаружи светили яркие фонари. Мотыльки сонно кружили вокруг них. Настигли несколько маловозрастных ребят и пару старшеклассников, среди которых сын Синдбада — ученик по обмену, и реинкарнация Жар-птицы — молчаливая девушка с именем Берегиня. И если последнюю я ожидала увидеть в отчужденном месте, она всегда держалась обособленно и почти не разговаривала, то все остальные заставили по-стариковски пригрозить пальчиком. — Глаз-да-глаз! — ворчливо подметила, собирая отщепенцев в общем месте. Фонтан безмятежно журчал неподалёку. — Мы отпросились! Честное слово! — состроил невинные глазки самый младший: сын девочки из сказки про цветик-семицветик. — Пойду, проверю внутри… — постарался на нейтральной ноте покинуть общество Зербино — ему тоже не нравилось пребывание в общей компании, но получилось натянуто. Ухватила его за запястье. — Стой, не спеши. Мы ждём распоряжений. Если потребуется наша помощь, то зайдём. А сейчас наблюдаем за обстановкой. Шарль рыкнул недовольно, но спорить не стал. Отошёл, присел на скамью, закинув ногу, и уставился в зеркалофон. Хороший парень, своенравный, но чудный, хоть и хочет казаться каким-то надуманным хулиганом. — Мы с мелкими были на площадке, потом увидели, как с неба спрыгнули мужики какие-то в бронниках, я малышню увёл по-быстрому сюда, передняя площадь наверняка охраняется лучше. Только вообще не вижу никого… — пересказал Синдбад негромко. У парня были прямые приятные черты лица и загорелая блестящая кожа. Заметила саблю, свисавшую у него с перепоясонки. — Аскар… — грустно улыбнулась, чуть водя головой. — Глинда, пожалуйста, не говори никому! Ну да, стянул по-быстрому, пока все заняты концертом. Ну… Можно попросить, наколдовать, чтобы она внешне выглядела как игрушечная? Зербино шумно хмыкнул, не отлучаясь от переписки. — Нет. Боевое оружие должно иметь вид боевого оружия… Ох, задаёте вы задачки сегодня… — осмотрела пару башен вдали — аванпосты у въезда в школу. — Всё верно, главное направление под хорошей охраной. Если… К нам прибыли, значит, директор позволил этому случиться. Другое дело, что никто не в курсе… Я в обиду не дам, держитесь рядом! — Думал, после Атланты такие методы транспортировки не приветствуются… — выразил сомнение Синдбад. Лишь пожала плечами. Младшие ребята внимали нашему разговору, понемногу контактируя друг с другом. Я подошла к Берегине. Высокая, и одна из самых старших. С длинными вьющимися пшеничными волосами. — Так что насчёт… Колюще-режущего? — хохотнул Синдбад неловко. — Оставь себе, — упокоительно дозволила и пригладила шелковые пряди Берегини. — Всё нормально? Она медленно глубоко кивнула, большими золотистыми глазами не обрывая зрительный контакт. Присутствующие ребятки вели себя смирно и тихо, чем я воспользовалась, и отвела собеседницу на пару шагов в сторону. — Слушай, минуту назад застала Черномор и Прекрасного за неприличными занятиями, а двумя минутами до этого некоторых злодеев за грязными пакостями. Будь осторожнее, мало ли, кто чем еще занимается по углам… Берегиня дёрнула головой, рассерженно свела брови. Её ожерелья, перекрываемые одно другим, брякнули. Я съежилась, скрестив руки. Несколько похолодало. Девушка не сводила взгляда и ответила глубоким голосом: — Всё лезешь… На рожон… — Не стараюсь, само как-то случается… — мои эксперименты с медальоном Снегурочки сильно сказались на Жар-птице, и я до сих испытывала сильные угрызения, оттого всё сказанное Берегиней воспринималось мной особенно остро. Вероятно, она это чувствовала. — Нельзя… Всё успеть… — дополнила девушка, заставив погрузиться в эту глубокую мысль. С холла выбежал Железный дровосек, перед ним летел сильф. — Всё в порядке? — Северян просеменил по лестнице и оказался рядом. — Беда? Нам помочь? — обратилась к летающему помощнику. Дух отрицал и запрыгнул на железное плечо парня. Берегиня хрустнула пальцами, стоило оборвать наш немой диалог. Я приветственно шлёпнула по «кузову» друга. Столь забавлял этот глухой металлический звук, и оттого так неизменно нравился. — Я испугался, тебя нигде не нашёл, уж не знал, что и подумать. Ладно, хоть маленький фейчик попался под руку, — будто оправдывался Северян. Его металлическое лицо блестело от грима, но свой театральный прикид он, судя по всему, выбросил по дороге. Берегиня медленно испарилась из виду, а в окнах первого этажа показались некоторые из ребят. — Это сильф, воздушный дух. Так всё в порядке? Что за гости к нам… спустились? — с плеч будто постепенно спадали тяжелые гружёные мешки, и накатывала усталость, накопившаяся за этот долгий день. Зербино, обделённый вниманием, поднялся и удалился в школу. Синдбад улизнул и того раньше. — Ты не знаешь? Так в чате всё написали… Я нехотя достала устройство и пролистала гору сообщений до конца в несколько движений, чтобы добраться до сути.       12princessa: ребята, пожалуйста, не провоцируйте       Murkize: пошла жара xDDDDDD       SvetlyiMor: никто не провоцирует, че за дезинфа пошла       SaltanSultan: директор с главным разговаривает, остальные без команды не шелохнутся, успокойтесь       lichKing: концерт отстой, но антракт огнище!!!!!       Professor: АХАХАхахаХАХАХХА СЫГЛЫЫ       Кассиопе.ya: мирон придурок, концерт супер, совсем чуть-чуть до конца не успели доиграть!       Wtf_egor: уродец даже не смотрел представление. Кто выдаст расположение мирона???? Гарантирую материальное спасибо       M4l0_drama: <: о       Тилитилибом: тут он, у левого выхода       Ka_brizz: ребята, не флудите! Важную инфу скажу       Щелкун4: ЗАКРЫЛИ РТЫ       78: *жую соленую кукурузу*       Ka_brizz: Александр Сергеевич сказал спартанцы пришли за Атлантой но по ряду причин им придётся задержаться у нас. Вроде как устроят им временные казарменные койки в арсенале… Или где-то еще       STARИЧОК: разве не туда поселили Пересвета с его отрядом?       Chupakabra: я слышу смех Пересвета через всю школу. Наверняка побратается, если еще не       Blackbalet: так всё в порядке? Может, доиграть представление?       _цвето4ковбы_: был бы смысл… Кто идёт отдыхать в тронный зал?       B1GW: ну раз ты приглашаешьლ(ಠ益ಠ)ლ       _цвето4ковбы_: приходите все, кто хочет       Popov_And: все, кроме мирона       12princessa: пхпхпх       1shot7kill: аххахаахахах       _цвето4ковбы_: xDDD       She_lest: ору       ]yarilo[: сераф, степ, горик, андр, вас зовёт физрук       ]yarilo[: марину тоже (?)       ]yarilo[: я чето не понял, разберитесь там Пока дочитывала последние сообщения, ребята уже успели понаписать новых. Железный дровосек наблюдал мотыльков, бултыхавшихся у фонарей. Ненамеренно зевнула. — Денёк изподвыверта, понимаю, — хохотнул добряк, подставляя локоть, чтобы я, по видимому, о него опёрлась. — Чем думаешь заняться? — он наверняка знал направление моего ответа, просто хотел как-то расположить к беседе. Миролюбиво похлопала его по плечу, сильф с другой стороны подпрыгивал в такт. — Пойду отдыхать… Только вот этих коротышей сдам на вахту… — указала в сторону нескольких возмущенных моим определением младшеклассников. Зеркалофон прогудел. Личное сообщение.       _цвето4ковбы_: пушин тебя ищет… и он очень не в духе… удачи! ( — Да когда ж это всё закончится… — Что такое? — Не знаю, чем-то разгневала Александра Сергеевича… — Провожу… — Нет-нет, мой отзывчивый мальчик, к тебе просьба другого характера… — указала на детей, и направилась обратно, в гущу событий. — Фу… Ирма, — донеслось вслед как-то удивительно сухо. — Не называй меня так. Подмигнула и убежала.

…

В подступах к директорскому кабинету было не протолкнуться, там стояли и мужчины в лёгкой греческой броне, и военные в кафтанах. Пересвет — габаритный статный богатырь с зачёсанными в тугой хвост длинными светлыми волосами, так громко переговаривался, что его можно было услышать сильно заранее. Он задабривал мужчину с тяжелыми латными наплечниками от которых ниспадал плотный багряный плащ. Сильф стремился расчищать путь, но это, пожалуй, громко сказано. — Разрешите, — приостановилась, сжав руки в замок за спиной. Милые служивые дяденьки расступились. Некоторые из них были молоды, другие — седобороды. Неизменно был лишь фактор их физической силы. Ну… И одежды, на древнегреческий и старославянский манер. В Изумрудном городе такого, конечно, не встретишь… Отдалённо услышала речь иноземных военных. Удивителен был столь разумеющийся факт: вторженцы говорили не по-русски. Вероятно, это был древнегреческий диалект. — Почему я должен разыскивать вас по всей школе при каждом случае? — хлопнул по столу Александр Сергеевич, дождавшись меня. Внутри директорского кабинета меня ожидала Миранда Черномор. Я медленно затворила дверь. Сильф юркнул за спину, лишний раз не отсвечивая. — Прошу прощения, сегодня был трудный день… — Верно. Прятать запрещенную литературу тоже непросто. Да и сцеплять школу льдом, наверняка, трудозатратно. Присаживайтесь! Что-то здесь попахивало нечистым. Может, меня воротит от коварного характера Миранды, а может, от директора? Какое странное чувство… Не смея ослушаться, пришвартовалась на одно из кресел напротив директора. Девица Черномор расслабленно покачивала ногой, с довольством наблюдая действо. Внезапно директор шлёпнул на стол мою волшебную палочку. Ощутимо помутнело в глазах. — Итак, слушаю. Я собралась с мыслями. У палочки был такой жалобный вид, она посинела, совсем осунулась, даже яркий кабинетный свет не игрался в её отражении. Моя маленькая… — Оплошала, Александр Сергеевич. — Искреннее раскаяние — верный шаг на пути к исправлению, но вынужден принять меры. Подняла глаза, вся во внимании. Пушин убрал палочку в стол. Кончики пальцев начало покалывать толи от злости, толи от бессилия в ситуации. Нахмурилась и кивнула, принимая участь. Поделом! А если бы палочка попала… Не в те… Руки… Перевелась на Миранду. — Также не обойдётся без выговора… Госпожа Черномор! Миранда приподняла бровь. Подумалось, что за последнее время девица прям расцвела, повзрослев не по годам. Лицо очертилось, контур губ прорисовал глубину, взгляд так и искрил при пересечении. Это на неё так общение с мужским полом влияет? Батюшки… — Как вам не стыдно подставлять тех, с кем учитесь бок о бок? Вашими стараниями самая усердная волшебница лишается своего магического атрибута, а вы лишь потворствуете этому… — Александр Сергеевич!.. — Молчать! — повысил тон директор. Миранда снизошла вначале до удивления, затем до рассерженного отвращения. — Господин!.. — между строк забежал в кабинет один из мужчин школьного гарнизона, подав на стол несколько бумаг-свитков. — Приказы и распоряжения… Пушин черканул каждую из бумажек, и служивый быстро умчался. — Я считала тебя умнее… — в моём голосе промелькнуло сочувствие. Разочарование как-то быстро отошло на второй план, мне действительно было непонятно, что движет злодейкой. — Как-то жидковато ты оскорбляешь… — Ты ведь знаешь, что я вас застукала. Почему так легко отказываешься от единственного метода… Шантажа? Прости, не знаю, как назвать по другому… Я вообще сильно устала, и просто ничего не могу понять… — Не дави на жалость, мне совершенно плевать, что… — Юные леди, вы не забыли где находитесь? — урезонил директор. — За чем застукали, Глинда? Развела руками, будто спрашивая разрешения у Миранды, она закатила глаза, будто моё будущее откровение ей до лампочки. Как всё это непросто… В их уравнении была не одна лишь Черномор, и меня сильно не устраивала судьба второй координаты, если можно так выразиться. Пакостный зловредный огонёк жаждал ябедничества, но я никогда не позволю этому злодейскому началу разжечься! — Простите, Александр Сергеевич. Информация для конфиденциального пользования, мы должны разобраться сами… — Вот как… — поднял брови директор, но, казалось, его не сильно заботила судьба ученических разборок, по крайней мере, сию минуту. — Госпожа Черномор. Я ввожу для Вас персональный комендантский час в качестве наказания. С шести вечера до шести утра вы обязаны пребывать в собственных покоях… — Александр… — Свободны, — надавил Пушин и указал на дверь. Миранда было попыталась возразить, но лишь раскрыла рот, а затем буркнула, дёрнув подбородком, и громко покинула кабинет. — Глинда, мне нужно, чтобы в понедельник вы, и несколько других ребят собрались в этом кабинете для одного околоделикатного дела. Ничего страшного или суперсекретного, но присутствие необходимо. Можно ли рассчитывать на ваше послушание? — Александр Сергеевич, я… В общем… Конечно. Можете рассчитывать на меня. Я всегда стараюсь быть прилежной, вы это знаете… — Глинда, в последнее время вы сильно меня огорчаете… — дополнил магистр и, придержав паузу, выдохнул: — Будьте осторожны, без вашей палочки вы более уязвимы. Жду в понедельник, после обеда. — Мне… Оповестить других учеников? — Нет, я сам им скажу. Доброй ночи.

…

Надоело, что Александр Сергеевич, пытаясь нагнать толи страху, толи уважения, всё стремительнее затягивает мне путы. И зачем сказала, что всегда стараюсь быть прилежной? Стараюсь, но не всегда. Тем более, не стремлюсь угодить. Самой с себя тошно. Бьюсь об заклад, найдётся очередной повод вызвать меня на ковёр, и что тогда? Заезженная пластинка, всё по новой… — Разрешите? — выдавила чересчур замкнуто. Богатыри даже поинтересовались, всё ли в порядке. — Не думаю, что вы в силах помочь, — улыбнулась достаточно оптимистично, насколько смогла, конечно. Покинула оживлённый коридор, но тут-то меня как раз и поджидали. — Эй. Обернулась. Черномор, что б ей пусто было… — Ты язык проглотила? — Миранда, мне неинтересно, что ты там затеяла, я правда очень устала… — Я же специально провоцирую, что тебе еще надо? Почему не рассказала о нас с Мироном? — За-чем? — выдохнула, шагая в своём направлении. Колдунья неприятно ухватила за плечо, повернув. — Какая разница, зачем, незачем? Тупая дура. — Миранда, осади… — протянула нейтрально. — Ты подставить, что ли, парня хочешь? Совсем детский сад какой-то… В нос резко ударил дегтевый, приторный, звонкий запах. Тёмная магия. — Миранда? — неспешно убрала в сторону сильфа, преградившего меня по обычаю. Глаза злодейки залились чернилами, лицо побелело, а светильники вокруг болезненно замигали. Какие насыщенные тёмные силы… Это с каких-таких пор? У Кикиморы она себя так не… — Значит так, фея сахарной ваты, слушай сюда… Пришлось сжать в руке сильфа, рвавшегося на защиту из всех воздушных силёнок, и завернуть за спину. Маленький, да удаленький. Я расслабила лицо и выпрямилась. — Миранда, не стоит того. Пакостничать, гримасничать… Ну мелко это, как ты в толк не… — Внемли! — вокруг колдуньи распластался тягучий серый дым, а из дыма вышли чертята, покрытые противной щетиной с головы до копыт. Встряхнулась, присматриваясь. Неужели профессор Черномор преподнёс такой «подарок» дочери? В таком случае, он не очень хороший отец… Как-то это всё несвязно… — Желаю, чтоб ты была у меня на посылках… Сильф вырвался из руки и шмыгнул наперекор судьбе. Прямо на него выпрыгнуло одно из демонических отродий. — Стой! Я отмахнула духа, грязные чертятские ладошки хлопнули, не задев помощника. Миранда рявкнула, направив в мою сторону импульс чёрно-лиловой энергии, от которого теперь уже я еле успела увернуться. Горело-масленый след остался на портрете водяного, что висел в посеребрённой раме на стене. Шокировано растопырила пальцы, осматривая ущерб. — Миранда! — окликнула, наконец, с напором, хмурясь, но злодейка лишь разгорячилась и расхохоталась. Невольно шагнула назад, наблюдая, как сильф нерешительно налетает на зверёнышей, а после юркает куда-то прочь. Хоть за его сохранность душа спокойна. — Отныне служишь мне, маленькая карамельная волшебница. — За кого меня принимаешь, разреши возразить? — ладони налились искупленным белым цветом, даже удивилась, посматривая на них мельком. Эмоции внутри бурлили далеко не самые правильные. Ох, магия моя магия, несмотря ни на что, добрая, светлая. Я скрестила руки. — За послушную калеку, — почти что раздосадовано выдала Миранда и направила в мою сторону магический столп. Толи я шагнула в сторону, толи меня откинул образовавшийся воздушный поток, но колдовство просочилось мимо, громко ударившись в стену… В длинный, искусный портрет преподавателя Черномора, с тяжелой железной рамой. Картина на глазах пошатнулась, и шарахнула на пол, вспыхнув осколками и стекла, и грязных магических разводов. Забавно, но сам портрет не пострадал, на беглый взгляд… Секундная заминка. Похоже, даже колдунья очнулась от собственного зловредного забытья. Сильф опустился рядышком, у самого лица. — Зачем ты вернулся! Лети, она тебя пришибё… Тягучий звук приближающегося заклинания отрезвил, раздавшись совсем близко. — Ага! — двуручный меч Пересвета отразил магию, направив её в сторону зачинщицы. Она кратко крикнула, обречённо вскинув руками, почти успев защититься от собственных чар. Но в следующую секунду уже неловко упала на пол, раздраженно почесывая бёдра. Туманчик мерно распределялся, улетучиваясь. И гадкие чертята исчезли… Кому и расскажешь, не поверят. Богатырский меч излучал глубинный внутренний стан. Широкое лезвие вливалось в витиеватую обширную рукоять, помутняя воздух вокруг. Непростая вещица. Мужчина поставил его остриём вниз, а звук рассечённого пространства показался мне каким-то… Живым. Почти осмысленным. — Кладенец, пригожий и могучий, в пору хозяину, — хохотнул Пересвет, упиваясь вниманием. Не вмешиваясь, за нами наблюдали несколько человек с директорского коридора. Он еще немного выжидающе постоял, и направился к Миранде. Одним движением подняв девушку за локоть, пробасил: — Пойдём-ка, красавица, к директору… — Стойте, не нужно, — попыталась спасти ситуацию. Голос показался хриплым. Мужчина послушно замер и прищурился, будто ища что-то в моём взгляде. Затем громко рассмеялся фирменным басом и тепло улыбнулся. — Это ещё почему? — Не нужно. Мы сами разберёмся… — нехитро посмотрела на разбитый портрет. — Ей не нужны новые проблемы, и так запуталась… — Еще поквитаемся… — еле слышно выдала Миранда, сверля колючим взглядом. Пересвет держал её, казалось, неприступной хваткой. — Ударили в щеку, подставь другую? С ними так не работает, — мужчина приобнял злодейку. — Если они не ответят за содеянное, так ничему и не научатся. Миранда топнула ногой, утробно хихикнув. Произошел какой-то еле уловимый магический импульс. Что-то совсем рядом легонько стукнулось в ноги. — Сильф! — в момент подобрала его на руки. В следующее мгновенье уже бежала в спальню. Невозможно бессмысленное зло! Лишь у самой двери увидела, что осколки оставили красные отметины на руках. Позже-позже! Взяла с тумбы рубашку для сна и, наскоро плюхнув на стол, положила духа на мягкое. Чем она его оглушила? Судя по всему, точечным потрясением… Охо-хо… Я отшвырнула ранее приготовленное средство из белой ступки куда попало. Какая-то комнатная пикси неодобрительно закудахтала. — Не сейчас, — грубо оборвала писклявый трёп. Вокруг сильфа подступились цветочные феи, с интересом рассматривая оглушённого. Я мягко одёрнула их назад. — Не наседайте, дайте пространства! Пришлось самой в экстренном порядке собирать ингредиенты по закоулочкам. Зеленые кристаллы змеевиков со старинных гномьих шахт (для уверенного исцеляющего эффекта), вымоченная в колодезной воде пыль из подснежников (избавление от тяжелых чар), пойманный луч закатного солнца (материальная надежда), пыльца комнатных фей (щепотка мирной доступной магии)… Как только в ступке ингредиенты сплелись в общую однородную массу, они растворились в белый густой дымок, который я полностью вылила на пациента. Дымок мёдом окутал тельце, распластавшись по столу, а грудь духа мерно вздымалась. Я грузно выдохнула и свалилась на кровать, лицом в подушку.

Иван (Конёк-горбунок)

Иван Царевич — мой давний товарищ и хороший друг — восседал на добром гнедом коне, выслушивая рапорт пешего Дуная — богатыря, волею судьбы закинутого в Тридевятку — которого то и дело перебивал супруг Принцессы из Апельсина — личность, чьё нахождение и тем паче было незапланированным. Осудить нахальное поведение было просто, но обстоятельства подталкивали на сочувствие. Все мы подводили итоги облавы, завершенной сущие минуты назад. Иван не принимал в том участия, в отличие от пылкого (не без причины) супруга апельсиновой девы, что небрежно вытирал испарину с буро-красными каплями вперемешку тонким белым платком. Насмотревшись на столь изрядно вспотевшего командира, невольно оттеснил ворот кафтана обеими руками, проветриваясь. Воспитанники успешно покинули прежнюю обитель, ровно, как и большая часть преподавательского состава. Исключая вашего верного слугу, Снежную Королеву и фею крёстную. Последняя подлетела ко мне резво, как кузнечик, ощупала лицо и осмотрела сверху до низу. Недовольно сощурилась, помотав головой, но переметнулась на следующего «пациента». Мягко сказать, что её не устроило моё рвение помочь ученикам, она почти что клеймила «бестолочью», благо, тётушка фея умеет подбирать выражения. Тем не менее, иначе поступить было никак нельзя, и многие присутствующие, что также отважно выполняли смелый приказ директора, со мной солидарны. Царица Несмеяна — женщина, которую, казалось, не тронули прожитые годы, с прекрасными густыми косами и бледным, но точеным лицом — находилась особняком где-то вдали, но медленно пустила лошадь навстречу Ивану, в сопровождении одного из своих телохранителей, тоже верхом. Царевич отстранил голову, смотря куда-то в сторону. Последовал его примеру. Заведующий ветеринарным крылом — добрый доктор Айболит — вёл под обе руки двух козлят. Остальных, насколько мы могли судить, от «спасения» отказались, примкнув вначале к шайке Крысолова, а после их разгромного поражения и к самому зачинщику всех бед, который каким-то волшебным образом улизнул из-под носа кучи вооружённых солдат разного пошиба. Кай — прислужник Снежной Королевы — вёл следом девочку с апельсинового цвета причёской. Родитель и дитятко воссоединились в радостном объятии, а молчавший доселе Царевич Иван обратился к Айболиту, пока я трепал по головам бестолковых козлят: — Всё еще не поздно передумать. Добрый доктор хохотнул, утирая салфеткой очки. — Моё место здесь, Ваше Величество. Не все дороги ведут в Тридесятую… — Никто и не упоминал про Тридесятую, доктор, — Иван поймал мой взгляд, когда смотрел на козлят. — Отправляйтесь на восток, в академию волшебных животных. Казалось, Айболит отвлёкся на мотылька, что пропорхал мимо. — Ваше Благородие, там найдётся, кому присмотреть за меньшими нашими братьями… — доктор блеснул глазами (или стёклами очков), чуть сменив интонацию. — Будь Ваш разговор о Тридесятой, я бы, конечно, подумал, но… Сдаётся мне, некоторая «гуманитарная помощь» уже отправлена туда самым скорым рейсом, — и по стариковски тихонько захихикал, достаточно хитренько и беззлобно одновременно. — А я на своём месте. Царевич медленно поклонился, принимая позицию доктора, хотя, уверен, не до конца понял, что имел ввиду дедок. А намекал ветеринар ровным счётом на собственного внука, никак иначе. Тот и во время разминки перед эстафетами умудрялся прерваться, переговариваясь с какой-нибудь внезапной живностью. Наконец, Иван почтил вниманием Несмеяну, что близко подвела изящную кобылу к его статному коню. — Заперли супруга, милая царевишна? Или причина в ином? — в его говоре промелькнул смешок. Несмеяна шикнула. — На твоем месте я бы не оставляла Марью в одиночестве, добрый господин. А что до другого, предпочитаю лично справляться с возникшими трудностями. И мой муж не возражает!.. — закончила королевична с напором, будто стараясь убедить собеседника не словами, а интонацией. — С такой царицей не забалуешь, — вставил свой комментарий Дунай и поспешно преклонился, выказывая почтение. Несмеяна презрительно фыркнула и жестом подозвала своих людей покинуть место. — Мои дорогие, но ведь это не все пленённые… — всполошилась Крёстная, а после, подлетев, примкнула к моей груди, ища ответа. Пара козлят нехотя переглянулись: — Братья выбрали разбойничий путь. — Да разве ж свет клином сошёлся на нескольких козлах-малолетках? — коряво выразил недовольство папаня рыжеволосой девочки. Конь Иван Царевича осудительно заржал. Крёстная насупилась, прижав круглые очки близко к переносице. — Ведите себя достойно, — Иван рокотнул сухо и властно, туго придерживая поводья. — В конце концов вы и сами чуть не лишились ребёнка. Снизойдите и до чужого горя. — Не вам назначать, чьему горю мне сочувствовать, — начал с напором, но, посмотрев на собственную дочь, а после и окинув взглядом поляну, раздосадовано выдохнул королевич-оппонент: — И всё же, я услышал. — Говорю не только про братцев, — фея нашла в моём взгляде понимание и кивнула. — Больше никого не было. Разве что заклинатель крыс утащил кого-то в охапку, что и звучит-то смешно… — разъяснил Дунай и Ивану, и крёстной, и доброму люду вокруг. — Маугли, — почесал колючую щеку, подумав вслух. — И Госпожа Ночи, — вздёрнув указательный палец, дополнила пожилая фея. Иван Царевич сщурил взгляд, недовольный нашими новообразованными сведениями. — Доктор, — обратился он внезапно к Айболиту, который отстранённо разговаривал со стрельцами и мушкетчиками, словом, служивыми рядовыми, будто даже не участвуя в импровизированном «собрании». — Можете ли как-то прокомментировать? Дополнить? — Хм? — доктор выпрямился, удивлённо выпучив глаза, чем повеселил козлят, которым я незамедлительно пригрозил. — Кхм. Могу лишь уверить: Маугли никогда не стремилась к злу, а Госпожа Ночи… Взрослая самостоятельная девушка. — Взрослые самостоятельные девушки нынче не подвержены злым чарам? Как и не стремящиеся к злу ребятишки? — проворчала Крёстная. Доктор виновато пожал плечами. — Пора, — глубоким тоном огласил Кай, смотря на школу. Негромкий хлопок, пространство пронзила звуковая бесцветная волна, оповещая, что директор покинул сказочный мир. И прямо на глазах стены и облицовка начали менять цвет, становясь серыми, затем фарфорово-голубыми. Фея крёстная совсем как-то по-читательски перекрестилась, наблюдая за зрелищем. — Хоп-ля! — подсадил двух учеников на лошадь и сел следом. Дунай протяжно звонко свистнул, запрыгивая на скакуна, оповещая, что пришла и наша очередь незамедлительно покинуть старушку Тридевятую. Айболит махнул и поспешил в сторону собственного пристанища — медчасти. Гомон и цокот копыт прорезали ночной полог.

Марья Моревна

Иван без промедлений откликнулся на весточку директора Тридевятой школы. Мы переговорились с остальными царскими семьями, чья детвора обучались в Тридевятой, и общно решили выслать на выручку по отряду вооружённых солдат. С миру по нитке, что говорится. Хоть и Царь Горох рвался собственноручно, но он мужчина далеко не в самых молодых летах, о чём ему трижды неотступно напоминал Подводный Царь. Волшебное зеркало — наше экстренное средство связи — с каждым последующим годом являло всё мутнее и расплывчатее, отчего приходилось укладывать собрания в считанные минуты. Впрочем, этого было достаточно. Сквозь ставни поддувало, но я покорно выжидала, не случится ли очередного внезапного контакта. Овальное зеркало лежало на столе, скудно отражая потолочное покрытие. Волнение то накатывало, то растворялось в тёплом свечном свете. Положив голову на руки, наблюдала, как колышутся множественные огоньки в лампадках и на подставках. Мимолётно показалось, что стало несколько темновато, да и окно уже давно следовало закрыть… Встав из-за стола, решила задать наставление алтарнику, чтоб зажег побольше свечей, и дьяку, чтоб уследил за зеркалом, но дёрнулась, застыв на месте. — Моя ненаглядная, — всепоглощающе произнёс Кощей Бессмертный. Он был столь высок, что почти доставал очертанием капюшона до потолка царских покоев, столь тёмен, что поглощал весь свет вокруг, и столь… не жив… что под колыхавшейся мантией виднелись лишь две ладони с набухшими синими венами. Попривыкнув и стихнув, я встала ровно, стремясь рассмотреть хоть что-то под ниспадающим капюшоном. — Зачем ты явился? — произнесла негромко и мирно. Будь Иван неподалёку, незамедлительно бы пустила клич. Но… Кощей не позволял себе поступать опрометчиво. На моей памяти… — Ожидание встречи… Было худшей мукой из возможных… Я прислонила ладонь к груди. Несмотря на столь объёмный голос, и столь же неземной вид, уловила знакомые нотки Кощея прежнего. Того, далёкого, тёмного властелина. Сделав робкий шаг вперёд произнесла: — Ты не коснёшься меня. — Никогда… — бескомпромиссно протянула сущность. Я позволила себе сократить расстояние. И чем ближе подходила, тем человечнее казалась мне эта неприступная фигура. Вероятно, и сам Бессмертный становился умиротворённее с каждым моим шажком навстречу: его макушка больше не мерила потолок, а из-за капюшона показалось очертание подбородка. — Уговор, что заключен был, выполнен мною… — Даже сомнений на то не было, — кивнула, улыбнувшись. По далёкому неуловимому наставлению покинутой колдуньи, договорилась с Бессмертным, что тот отпустит меня после появления первенца и найдёт ему достойную мачеху, что не выдаст тайны истинного происхождения. — Скажи… — Кощей на глазах расцвёл: глухой давящий тембр сменился томным басом, а из капюшона теперь явно проглядывалось угловатое лицо. — Будь всё иначе… У нас бы… Получилось? Наконец, властелин чуть запрокинул голову, взглянув глубокими чёрными впадинами, внутри которых горели красные пламенные огоньки. Остановившись в двух метрах, я ухватила предплечья. — Ты знаешь ответ. И всегда знал, — мы продолжительно глядели друг на друга, но я всё же вздохнула: — Только… Тёмный владыка, правда ли, сеешь хаос в славянских землях? Убиваешь людей? Кощей не спешил с ответом, смотрел своим бездонным мертвецким взором. Всегда делал так, когда размышлял над ответом или выжидал реакции собеседника. Он медленно кивнул. — Значит, так нужно? — фыркнула, зная ответ. Вернее, Кощей не сомневался, пойму его, оттого и не стремился передать мысль словами. — Это неправильно. — Неправильно на волю прекрасной доброй царицы, и на то её правда… — Жертвы… Жертвоприношение? Во имя чего? Кого? — Кровавой нитью сцепляю ткань миров… Всё затрещало по швам… — Кощей наблюдал за моими думами с жадным интересом. — Но не тревожься, нашей совместной работой тот катаклизм уже предупреждён и низложен. — Наш мальчик взойдёт на тёмный трон, но какой прок с твоих бесчинств! Кощей оказался так близко, что, казалось, вот-вот нарушит слово. — Наш мальчик ещё не властвует, а сказочный мир всегда нуждается в царствие! — глаза Кощея на мгновенье приобрели человечью форму и цвет, он совсем обезумел, стремясь прикоснуться своими губами к моим. — Прости, моя отважная дева… Кощей исчез в дымке, в самый последний момент перед неизбежным, оставив меня с растерянным вопросом: должо ли знать об этом непристойном визите Ивану? Встряхнулась, рассерженно отмахивая косу. И думать о ином дурно! После непродолжительных поисков «второй» невесты, владыка канул в лету, исчез… Иным словом, оставил своё царствие без присмотра. Тогда почему твердил, что тёмное владычество постоянством обязано быть? Хотя, может, скрытно доживал свой век, даруя всем нам спокойную жизнь? На то ответа у меня не снискалось.

Глинда

Меня выдернули из приятной сонной неги чьи-то холодные руки. — Фух! — упокоительно отозвалась комнатная соседка. А два тёмных глаза Кикиморы так и норовили просверлить дырку. Проморгавшись, неловко приподнялась, сонно спрашивая: — Что случилось? — Тьфу-ты! Пугаете меня на ровном месте! — Кикимора зыркнула на Юнону. — Всё в порядке с твоей подружкой, неча было воду мутить! — Так ведь обед уже, а она всё спит! — отозвалась цветочная фея, пока я пыталась унять зевоту. — Странно всё это. Еще и бардак такой! — Тоже мне! — каркнула наставница. — А коли проснулась ни свет ни заря, можно было и убраться! Пока Кикимора с Юноной препирались, медленно вспоминала прошедшие события, осматривая комнату, одежду, стол… На котором лежала сплющенная пижама. Сильф наблюдал за мной с прикроватной тумбы. Я улыбнулась краешком губ. Бдумс! Кикимора покинула спальню. На кровать тихонько присели. — Как ты? — волосы Юноны жили своей жизнью, будто погружённые в воду, они развевались и блестели, невольно заворожив. Сильф прыгнул вначале мне на колено, после — на плечо феи. Я протяжно зевнула, потягиваясь. — Ну и вечер выдался у нас… — усмехнулась нейтрально. — Почему не спросила у него? — Глинда… — с напором нахмурилась Юнона. — Что за вопрос, конечно же спросила. Но воспоминания прислужника обрываются на самом странном моменте. Ты не заколдована? — Нет, — обнаружила на низком стеклянном столике, некогда заполненном цветочными горшками и скворечником, что пользовали комнатные феи, поднос со съестным. Подруга незамедлительно поставила еду ближе ко мне, безмолвно поняв полёт мысли. — Удар принял сильф. Хорошо, что всегда держу в запасе несколько ингредиентов… Прости за грубость, не каждый день меня будит Кикимора. И… Спасибо, что волнуешься… — говорила размеренно, наматывая на вилку морковный салат. — К слову, насчёт сильфа… — подруга спихнула духа в ладошку и, приподняв подкинула его. — Он почему-то не может взлететь… — прислужник лишь зависал в воздухе и возвращался обратно в ладонь, подпрыгивая, как на батуте. — Если Черномор в нём что-то сломала… Пусть пеняет на себя… — по волнистым волосам Юноны скользнули почти электрические импульсы раздражения. — Оставь это, — прервавшись, была как никогда серьёзна. — Не тот соперник, чтобы силами тягаться! Юнона перехватилась от возмущения. — Да ты… Что… — Я сказала, Черномор слишком сильна. Она еще не до конца осознаёт собственные силы, оттого пользует их как-то коряво… Наивно… Но уже пришибить может. — Глинда! — резво встав, Юнона притопнула ногой. — Моему прислужнику нанесли вред! Я не должна это просто проглотить! С ума сойти! Впервые от тебя слышу про бездействие! — Прислушайся к совету доброй волшебницы, — произнесла плавным, томным голосом. Сильф послушно ожидал развязки, стоя на кровати и смотря на фейскую госпожу. Почему-то в голове промелькнула смешинка и я внезапно дополнила: — Ты ведь уже нашла злодея с которым спеться, так почему бы не остановиться на этом? — пожала плечами, завершая мысль. — Или мне показалось, что вы переговаривались в чате со страшным серым волком? — Чья бы корова мычала… — прищурившись, Юнона сжала губы. — Сильф поведал, как ты связалась с компанией Дуремара. — С компанией Урфина… — поправила, заканчивая с салатом. — Да и Чёрный пёс там был какой-то залётной пташкой… Не говоря уже про Зербино… Ох, и зачем он с ними якшается… — Час от часу не легче, ты уже знаешь всю их подноготную… — Если ты не забыла, мы с Урфином выходцы из одной сказки, Юнона… — Что ж ты его не уберегла-то тогда? Вместе с шайкой… — как-то сухо выпалила фея, расставляя горшки и скворечник на прежнее место. Глотнув ягодный морс, уточнила: — О чём ты? — Слышала, что их упекли в больничную палату, когда искала Кикимору, — подруга поставила руки в боки, закатив глаза, когда увидела, как я наспех заканчиваю завтрак. — Васильковые сорняки! Только не говори, что вот так вот бежишь им на выручку ни с того ни с сего! — Не то, чтобы на выручку… Скорее из любопытства… Но, кто знает, одно другому может, и не помешает… — пыхтела, заправляя постель и надевая чистую бежевую кофту. — Несчастная добрая волшебница! — театрально взмолилась Юнона, но закончила довольно печально. — Растерзают тебя, бедненькую… Сильф еле успел запрыгнуть на плечо — в следующее мгновение мы были уже вне комнаты. Ученики и ученицы, сторожевые и приезжие, волшебные существа, животные, помощники и подручные, феи эльфы и прочие квази-сущности, всё смешалось для меня в общую массу, пока я двигалась в сторону медицинских палат. — Эй, Глинда! Куда ты? Напролом… — кто-то окликнул в стороне. Пришлось остановиться и бегло искать нарушителя спокойствия. Ярослав — сын царевича, что седлал серого волка — парень хоть и беззлобный, но имел какую-то удивительную сверхсилу отвлекать в самый неподходящий момент. На всё воля нашего всевышнего писателя! Повернулась всем корпусом, выжидающе выдохнув. Ярик хрустнул яблоком, резво кликая другой рукой по экрану зеркалофона. Тёмно-русые волосы цепляли ему за ресницы, но он быстро одёргивал челку движением шеи. — Вчера сервер зеркало-нета тридесятой немного сбоил… — Не мудрено, там же каждая букашка что-нибудь да написала в общий чат. — Погодь, — жуя, царевич приподнял мизинец. — Это-то понятно. Нам надо почистить кэш устройств. Желательно всех и разом. Подсобишь? Я помню, ты говорила, можешь влиять на техно-магические приспособы. Язык мой — враг мой. Но кто ж знал, что в какой-то момент потеряю волшебную палочку. — Я спешу… — Да без проблем, ты ж знаешь. — Минуту-у… — очень вовремя мимо проплыла стройная фигура Снегурочки, обдав тонким чувством освежающего холода. — А что Премудрая скажет на этот счёт? Может, вам совместно обновить код системы, а не вмешиваться в каждый отдельный аппарат… — А мысль… — поджал губы Ярик и, словно читая мысли, и присел на уши бедной Снегурочке. Без промедления ретировалась. Прости меня, Адри! Не со зла, честное слово! Арочный проём медицинских палат уже был в пределах обзора, но снова вновь окликнули. — Милая барышня, тысяча извинений! — а после недолгий, но громкий смех. — Нужно поговорить! — Да? — я удивлённо округлила глаза. Пересвет улыбнулся широко и тепло, истинно по богатырски. — То есть, пожалуйста, подождите немного, мне нужно кое-кого навестить, — одёрнула себя, сосредотачиваясь на задаче. Мужчина приподнял брови, чуть растеряв напористый настрой, но кивнул. — Да, конечно. Одна из палат была полностью отдана на пользование Атланте, так как, несмотря на все ухищрения, её рост возвращался. Медленно ступая по белой плитке, прислушивалась. Направилась в ту дверь, откуда издавались тонкие и жалобные стоны. Обнаружила внутри Дуремара, Черного Пса, Урфина и… Топседа 78-го, уроженца злодея Королевства Кривых Зеркал. Все они лежали на койках, и сжимались, крючась толи от боли, толи от пакости характера. Кто в белой, кто в черной или зелёной майке, в штанах и шортах… Хотя, скорее всего это были не шорты… Я невольно нахмурилась, поставив руки в боки, и не решаясь входить. Медперсонал отсутствовал, будто специально. Видимо, никому и в голову не пришло, что злодеев может кто-то навестить. Лекарство от отправления жуй-травой было нехитрым, но обнаружить именно эту первопричину достаточно затруднительно: симптомы схожи с множеством недомоганий. И лечили злодейчиков от… Шагнула внутрь палаты, осматривая содержимое пиал и стаканов. Подошла к Урфину — поводила кружку вверх-вниз, вправо-влево, изучая растворённое в ней веществом лечащего характера. От изжоги. Пауль грубо ухватил за запястье, содержимое чаши расплескалось. — Чё ты опять пришла? — Помочь, — отставила посуду и подождала, пока Урфин ослабит нажим. Злодеи наблюдали, не подавая голоса. Пауль был по пояс раздет, жилистая грудина напористо вздымалась, и ключицы выступили вперёд. — Так это из-за тебя мы и загремели, — внезапно дополнил он и хохотнул, так же резко убрав руку. — Как же, — хмыкнула, отворяя висевшую на стене возле койки аптечку. Достала аспирин. Вторым ингредиентом была обычная сажа, благо, в палатах стояли, выставленные маленькими камнями, печки, в круглых котелках над которыми постоянно кипела вода, увлажняя воздух. — Да-а… — протянул Дуремар так, словно только что вспомнил о чём-то. — Да-а… Точно. Я поддела пальцами горсть сажи, положив её в тарелку, выудила несколько аспиринок, и изнаночной стороной другой посуды надавила, разламывая таблетки и перемешивая содержимое. Пиратский сын злобно захихикал, но скоро остановился, корчась и хватаясь за живот. — Мы ведь направились в сторону той беседки… Да… И знаешь, там нас обнаружила… — Урфин запнулся. — Киким… — Кикимора! — резво подхватил подсказку Пауль. — И знаешь, нам пришлось проглотить весь компромат. Единственный из всех Топсед как-то неловко оглядывался то на Урфина, то на Дуремара. — Какая Кикимора, что вы несё… Чёрный пёс зарычал, обрывая восклицание. Взяв четыре стакана, я подчерпнула кипятка из котелка и добавила щепотку лекарственной смеси. — Так вы послушались? — грустно спросила Урфина, протягивая стакан. Парень закатил глаза, вымученно кивнув, будто задан глупый вопрос. — Пошли в уединённое место? И вас застали? — Да! Кикимора, ты же знаешь, она в каждой бочке затычка… — Закройся, — оборвал Дуремара Джей Черный пёс. — Он имел ввиду, вездесуща. Прозвучало так, словно Джей выругался, но не придала значения. Протянула последний стакан Топседу. Его ярко-желтые глаза ожесточились, парень оскалился, нехотя принимая снадобье. Но, стоило мне отойти, расслабился, боязливо принюхиваясь к воде. — Ты теперь наша должница, — каркнул Урфин. Сильф подпрыгнул к нему на койку, и воинственно забренчал по-эльфийски, грозясь кулаками. — Косяк с твоей стороны, добрая волшебница. Задумчиво ухватила подбородок. Сильф, увидев мои раздумья, подпрыгнул на перила койки у основания, и интенсивно замотал головой, отговаривая. — Что ж, раз и вправду послушались наставления, будь по вашему, — произнесла томно, медленно махнув руками. Сильф жалобно закатил глаза и злобно зыркнул на Урфина. Зеркалофон мелко брякнул.       ]yarilo[: всё чики брики. Обновили тридесятый сервер, теперь мы готовы к дополнительному трафику :) Кстати, тридевятый снесён под корень, во прикол, скажи? — Это пить? — вернул мои мысли обратно в палату Топсед. — Да, симптомы пройдут примерно за пару дней, — пока слушала раздосадованные и грубые ахи-охи, заметила, как за нами удивительно тихо наблюдает Пересвет, приложившись спиной к стене внешнего коридора. — И не делайте резких движений, так лишь усугубляете спазмы! — Да пошла ты на… — но в Топседа, кажется, полетел тапок, обрывая фразу. Взгляд Пересвета был каким-то особенно осмысленным, даже внимательным. — Что-то случилось? — опасливо начала я, но он быстро оборвал мои сомнения, улыбаясь и приглашая покинуть медицинское крыло. — Из какой ты… Вернее… — замялся мужчина, хмыкнув. — Кто твои родители? Я поднялась на первую ступень лестницы и поставила руку на перила, богатырь же обошёл, оказавшись напротив. — Ирма Глинда, Волшебник Изумрудного Города. — Добрая волшебница, я ни секунды не сомневался, дорогая! — победоносно крикнул он и, широко подняв руки, шагнул в сторону. — Всегда к вашим услугам, разумеется, — дополнил утробно, разойдясь в поклоне. Я чуть нахмурилась, но улыбки не скрыла, наблюдая за этим громким длинноволосым мужчиной. — Голубушка, открою ли секрет, если скажу, что негодяи в медчасти вам наплели с три короба? Сильф перепрыгнул на большое плечо богатыря, обрамлённое лучистой серебряной сталью, поверх кожаного рукава. — Я не сомневаюсь, что они навешали кучу лапши, но суть неизменна — если они меня послушались… — Сколь наивна и мягка! — вновь раздался Пересвет в добром громком хохоте. — Моя дорогая! Каждое сказанное ими слово — трёп. Глубоко вздохнула, и прищемила пальцами нижнюю губу, задумывавшись. Легонько осеклась. Они же в саже! Утёрла ладонью. — Вы так уверены… — взглянула в светлые глаза богатыря. Он скрыл зубы и нарочито медленно кивнул. — Прямо не оставляете мне иных вариантов. — Во первых, не «вы», а «ты», ей богу, я же не старик! А во вторых, с некоторыми людьми нужно быть строже! Или они начнут вить из тебя верёвки, душевная Ирма Глинда. — Все они заслуживают прощения и снисхождения. Я ведь не учу ва… тебя… волшебным заклинаниям, и ты не учи меня добру, что должно быть с кулаками. Лицо Пересвета наполнилось улыбкой спокойной, мягкой. Он помедлил, ожидая, пока мимо нас пройдут несколько девчонок, застенчиво пряча лица. — Ты держишься как-то иначе, чем другие… — Я значительно старше многих здесь, — огласила, молниеносно поняв намёк. Пересвет слегка удивлённо вскинул брови, а после посмотрел как-то хитренько, будто что-то замышляя. — Вот как… — Только не надо иметь это ввиду. Относись ко мне как и к прочим… — Само собой, милая госпожа! — быстро ретировался мужчина. — Вообще-то Кладенец особенно никого не замечает, но от нашего боевого пересечения он дрогнул, оттого я и искал встречи. Но, раз уж ты — добрая волшебница Глинда, это в некотором роде проясняет, отчего Кладенец пришел в такой восторг. Меч даже сквозь ножны пускал волшебные ореолы. Он испустил вибрацию, что-то шепнув не на человечьем наречие. Само собой, мне было неведомо, что именно, но сама суть таинства была волнительна. — Если ты не против, я бы… поговорила с ним… Но у меня нет волшебной палочки! — дополнила с досадой. — Я же сказал… — пробасил мужчина. — Всегда к твоим услугам, всепрощающая. — Без этого. Просто Ирма, — отрезала, не оценив иронию. Пересвет не отреагировал, лишь ухватился за меч и со звонким лязгом извлёк из ножен, молча демонстрируя оружие обеими руками. Чем, в общем-то, смутил меня. Но тонкое сияние Кладенца заворожило, растворив все иные чувства. Я вышла из-за перил и провела рукой поверх лезвия. Мужчина внимательно наблюдал, как белым светом искрится металл под моим жестом. Всё же, не удержавшись, коснулась лезвия. И этот свет передался, пробежав от кончиков пальцев до каждой мурашки на теле. Меня чуть приподняло над полом и бережно опустило обратно. Сажи как не бывало. — Истинное добро, — заключил богатырь довольно. — К слову, не сомневался, — дополнил он бархатно, бахвально. — Истинно добрый меч, — поправила, оборвав секундное самолюбование Пересвета. — Наша магия в чём-то схожа, и он это знает. Но диалога не состоится, пока нет проводника… Если ты понимаешь, к чему я… — Заслушаться можно, — совсем не о том завёл тему мужчина. Я скрестила руки, чем порадовала собеседника. — Мысли вслух! Всё, понял и принял. Значит, добуду тебе палочку. — ЧТО? — охнула и схватила силача за рукав богатырского кафтана, но он и бровью не повёл, складывая меч в ножны. И ведь слова действительно прозвучали, как призыв к действию, но получилось же не нарочно. — Нет, так нельзя! — Пусть кто попробует мне запретить, — подмигнул Пересвет, хохотнув. Держала его достаточно цепко, но он умудрился оторвать одним мягким движением, и посмотрел в глаза. — Договор, ты говоришь, где палочка, а я удаляюсь прочь… — он сжал мои пальцы в ожидании. Выудила ладонь и отрицательно помотала головой, не покупаясь на эти обольстительные чары прожжённого мужчины. — Не в этот раз, Пересвет. — Что ж, значит, обойдусь без подсказок, игривая волшебница! — расхохотался богатырь и оставил меня, заставив совсем не по добро-волшебнически чертыхнуться. Сильф издал опешивший звук, подытожив итог произошедшей ситуации.

Рыбак

Сумерки сгущались, а гостей всё не видать. Тридесятая жила своим чередом, но волнения от предстоящих встреч всё-ж висело в воздухе, как тяжесть перед грозой. Мы с соседом по комнате — Андреем Поповичем — заняли подоконник на первом этаже и, широко распахнув ставни, ожидали, пока кто-нибудь приедет. — Ладно, мне еще русский на завтра доделывать, — потянувшись, парень хрустнул позвонками. Показал ему большой палец, продолжая играть в примитивную «2048» на зеркалофоне: он весьма кстати перестал подвисать. Друг стукнул мне по ляжке на прощание и ушел. Я же медленно сполз по раме и теперь лежал на подоконнике, покачивая свисающей ногой. — Раз он невод закинул в море… — заурчал кто-то очень близко, заставив отлучиться от игры. — Пришёл невод с одною тиной… — совсем рядом, но будто неуловим. Заглянул под подоконник и никого. — Он в другой раз закинул невод… — привстал, осмотрев раму снаружи. Газон шелестел редкой травой. — Пришёл невод с травою морскою… — дочь Мидаса и мавка в паре метрах захихикали, наблюдая, как я растерянно почесываю затылок. — В третий раз закинул он невод… — всунул зеркалофон в карман и уставился наверх, просто за неимением вариантов. — Пришел невод с одною рыбкой… Да непростой… — цепляясь за деревянный орнамент снаружи, Кот-в-сапогах высунул волосатую мордаху. — Разбойник! — с вызовом, но беззлобно, подскочил и ухватил кота за шкирку, снимая с неожиданного места появления. Он не сопротивлялся, даже напротив, будто специально ждал, что его оттуда достанут. Молочно-белая шёрстка приятно щекотала кожу, а морда сияла, как полная луна. Кот замурчал, прилегая макушкой, щекой, носом. Пригладил, поддаваясь порыву. Его длинные сапоги были измазаны в грязи и пыли. — Где ты лазаешь? Не ровен час, примут за бродячего кота. — Ловлю мышей, — скоро ответил он, удобно устраиваясь на мне. Я принял прежнюю позу на подоконнике. — Врёшь? — С чего бы? — Не договариваешь? — Всё тебе расскажи. — А ты не стесняйся. — Я подумаю. — Не надо думать, просто скажи. — Тогда принеси мне рыбку. — Ничего не перепутал? — Желательно золотую, но можно и сардинку! — он облизнулся, а я приподнял его за шкирку, сверля взглядом. — Мяу? — округлил донельзя хитрые глазёнки, будто задав вопрос. Вообще-то у Кота-в-сапогах было имя, но его редко кто называл. — Джордано, — пригрозил, чтобы котик не забывался. А меж тем к нам подошли братья Никитичи. Один из них по-свойски прихлопнул мне плечо, другой поддел кота за шкирку и отставил в край подоконника. Котик шикнул раздраженно, дав знать, что не рад «спасению» и, самовлюблённо подняв розовый нос, улизнул прочь. — А вокруг никого… — высказался один из братьев. — Да нет же, разуйте глаза! — отодвинула нас дочь Мидаса, указывая на ворота. Оттуда показались еле-еле различимые очертания… Пущенных галопом лошадей, двух, четырех, шестнадцати… — Дождались! — приставил руку к бедру и свесил ноги наружу. — Ты не упадёшь? — осторожничала подошедшая зеленолицая мавка. Её волосы длинными шероховатыми локонами спадали вниз, как после дождя, а насыщенные фиолетовые глаза, хоть и выглядели жутковато с непривычки, всё же не излучали опасности. — Кто утонет — больше купаться в море не будет, — хохотнул старший из братьев — Горисвет. Но мавка не оценила шутки, насупившись, и перейдя к соседнему окну, к подруге, негромко дополнила: — Осторожнее. Край губ скользнул вверх, но я отвернулся. Младший Никитич — Степан — помог девчонкам отворить ставни, после вернулся к нам. Подъезжали разнообразного вида кареты, самых немыслимых расцветок и обрамлений. Бедные скаковые лошади буравили копытами землю, их ноздри широко раскрывались, а из шальных морд продирались пузыри пены. Но как только первая из карет отворилась, думаю, все мигом позабыли о увиденных неприятных мелочах. Пажи под руку вывели девушек в сверкающих нарядах, будто они и не из Тридевятки к нам приехали, а прямиком из сказки. — Ничего себе… — протянул один из Никитичей, а со второго этажа над нами присвистнули. Мы втроём раздраженно глянули наверх. Зербино был не робкого десятка. — Что ты там делаешь? — грозно высказался старший Никитич. — Тоже, что и вы. Наблюдаю красоту. — Без восторгов, — бескомпромиссно заключил Горисвет. — Боюсь-боюсь, — полебезил Шарль. — Матерь богатырская… — плавно прокомментировал Степан, наседая на подоконник. Площадь наполнялась всё новыми и новыми учениками. Но Никитич намекнул на конкретных: двух тяжеловесов, что вышли на свет. Поспешные выводы, конечно, никто не делал, но стоило одному из этих парней обернуться, осматривая фасад школы, вопросы улетучились. У него была повязка на глазу, а брови вздёрнуты в злодейском выражении. — Горик, подь сюды, — рокотнул бас Кожемяки — нашего физрука, я дёрнулся от неожиданности. Степан прижал мою ногу, страхуя. Вообще-то было невысоко, метра два. Падать недолго. Но, наверное, он сделал это инстинктивно, по инерции. — Ёпересете, не кипишуй, — на пару со мной струханул Степан и мы хлопнули друг друга по рукам, хохотнув. Физрук со старшим Никитичем удалился. — Всё время подкрадывается, так ведь и сердце прихватит, — негромко возмутился, Степа молча согласился. Меня зачаровала девушка в облегающем блестящем платье, к ней подошёл парень в плаще и она заулыбалась, переговариваясь. Выскочила чёрная пушистая кошка и царевишна погладила её по макушке и хвосту, чем крайне удивила собеседника. Выпрыгнул парень в простом костюме с жилеткой и быстро подбежал к другой карете, там встретил девушку с нарядом в греческом стиле и приспустил её рукав. Я заворожённо смотрел, как обнажается красная тонкая отметина, и вновь прячется под складками рукава, отчего-то похожего на медицинский бинт. К этой парочке подбежал енот и протянул вещицу зелёного цвета, отчего принцесса пришла в восторг и, забывшись, села коленями на холодную землю, обнимая животное. Никитич выдохнув, зарычал. Его внимание приковало что-то, напоминающее ящеро-драконо-оборотня. — Жарыныч, — догадался я. Переглянулись со Степой, он пригладил брови, расслабившись, но продолжал буравить взглядом змея. Раздались сольные аккорды: один из прибывших владел электро-гитарой. Его осадил полурослик с острым носом. Несколько подозрительно хмурых парней обосновались возле фонтана, изучая его. За невысоким парнишкой шествовал целый отряд микро-гномиков, судя по всему, керамических. А девчонку озорного вида отсчитывал высоченный мишка в белотканной рубахе, стоявший на двух ногах. К высокому беловолосому парню подошёл физрук с Никитичем. — Колян, — одновременно утвердили мы со Степаном. Капитан команды колобола Тридевятки. Несколько раз мы встречались на поле, трижды побеждая… Но в последний, четвёртый раз, команда Морозко нас разгромила всухую. Я широко зевнул, не в силах этому противостоять. — Блин, ладно… Я ведь русский тоже на завтра не сделал, — оправдался перед Никитичем, разворачиваясь обратно внутрь. — Закроешь окно, окэй? Степа сжал рот, очевидно не в восторге от предложения, но я знал, он не против. — …с ума сойти… — тихо переговаривалась мавка с подругой. — Красивые… — Но я думала, их больше… — Не подслушивай, — хмыкнула Тейла — дочь Мидаса. Я нарвался спиной на угол прохода и, нелепо ойкнув, покинул место под лёгкие смешки.

Дровосек

— Дина! — Коля Морозко подвёл какого-то крупного дядьку и парня помладше, но с рельефными крупными мышцами, выраженными даже сквозь свободную футболку. Я расплылась в широкой ухмылке, когда спутники вышли под свет уличного фонаря, и скрестила руки. — Никитич, как мило с твоей стороны нас встретить. Парень вроде бы как нахмурился, но кивнул, принимая участь, и смотря на Кожемяку. — Нужно отнести Колобка к их… В их… — Коля потерялся, не подобрав слов. — Короче, тебя проводят. — В подсобку спортзала, — заключил Никитич. — Чтобы подстраховаться, дабы он не убежал из незнакомых рук. — Давайте скорее, — подгонял Кожемяка. Морозко достал Колобка из сундука на крыше кареты и кинул мне. Колобок прокомментировал, оказавшись в моих руках: — Ну и поездочка… — Идём… — подозвал парень, уводя прочь. Я так и не нашла светлую голову Миры среди толпы, отчего настроение упало, но переживать следовало опосля. — А ты неплохо выглядишь. С корабля на бал, — сложно сказать, пытался ли парень поддеть, или нет. — Ты тоже. На пользу, видимо, пошли тренировки. Хотя, мозг не мышца, как жаль… — ну я-то несомненно съехидничала. — Лучше бы подозвали месяцев, они не прочь прогуляться на ночь глядя. А я была бы не прочь умыться. — Месяцы не подхо… — Ну уж нет! — колобок прервал широкий зевок и подпрыгнул. — Им и на поле приходится всё объяснять по три раза! Никитич сдержал смешок, пожав плечом. Ладно, понятно. Раздраженно закатила глаза и забралась по главной лестнице, приподнимая юбку сарафана. Колобок являлся одновременно и игровым снарядом, и судьёй, весьма практичное и удобное использование сказочных свойств. Однако, временами, он проявлял озорство характера своеобразным способом, с чем приходилось считаться. — Правда хорошо выглядишь, даже усталость тебе к лицу… Остановилась и близко-близко поравнялась с оппонентом, уткнувшись грудью в его грудину и почти касаясь его носа. Благо, рост позволял. — Бей его! Я прикрою! — поддержал Колобок. — Не думай, что своими комплиментами как-то загладишь собственное свинство. Веди дальше. Старший Никитич был капитаном команды, и, как выяснилось, допускал жульничество. Разными способами, но не суть. В последнюю игровую встречу я чётко указала на это Кожемяке, и — вот же чудо чудесное! — мы подчистую их разгромили! Заметила, как напряглась шея капитана Тридесятой, но он молча указал в сторону, продолжая путь. Ощущала на себе любопытные взгляды, отчего фыркнула, неловко избегая зрительных контактов. — Настоящая богатырша! — восторженно прошептал мальчик, подбежав и смотря чётко вверх, мне в глаза. — Ва-аще-е! — вторил другой младшеклассник. Один из них напялил кольчугу не по размеру, второй водрузил на голову кривой шлем. — Сейчас кого-то укушу за нос! — кровожадно захихикал Колобок, я на всякий случай сильнее прижала его, но парнишки не растерялись. — Пха-ха! Еще один! — хохотнул мальчуган, указывая на мяч. — Муромец, Емелич, щас же в кровать, пока не всыпал! — пришугнул Никитич. Братцы рассмеялись и побежали. Тот, что в шлеме, с грохотом влетел в стену, не увидев поворот. — Горе луковое, — на импульсе выразила беспокойство, съежившись. — Осторожнее, — голос Никитича послышался менее глухо. — Всё путём! — почесывая голову, поднялся мальчуган, и удалился. Мы молча проделали довольно долгий путь по закоулкам школы. Первым тишину нарушил Колобок. — Мда-а, даже словом не перекинетесь? — Никитич повёл головой, вслушиваясь. — Сонное царство. — Ты не измотан дорогой, Колобок? — Почти пришли. Большие железные ворота спортзала, как невесомые, распахнулись под рукой Горисвета Никитича. Я осеклась, поняв, что спортзал полон каких-то людей. Вернее, мужчин в чрезмерно открытых доспехах, совсем не на русский манер. — Что это за римляне? — оскалилась, стараясь скрыть подступающий ужас. Никитич опасливо глянул на меня. — Я надеялся, скажешь, мол, наконец-то набрали новую команду… — он поддел за спину, уводя в нужном направлении. Некоторые из мужчин заметили нас, но не выразили никаких громких эмоций. Мы оказались в подсобке со снарядами. Колобок резво подпрыгнул в пазу, завидев собрата, и начал с ним браниться. — Это кто? — игнорируя всё остальное, указала в зал. — Спартанцы, — Никитич, вторя мне, перешёл на шепот. — Не бойся ты так, они безобидные. — Это опасные вооруженные люди! — Всё в порядке. — Как же, — зыркнула ядовито. — Что мне, верить тебе на слово? — Дочь дровосека дело говорит! — встрял Тридесятовский Колобок. — Ты зарекомендовал себя не с лучшей стороны! — Понятия не имею о чём вы, но Дину в обиду не дам! — крутанулся вокруг оси Тридевятовский. Никитич положил руку на полку, где стояли грузы, и виновато пригладил затылок. — Сидите молча, — осадила оба мяча, поглядывая через полуприкрытую дверь на мужчин. Они расстелили маты и лежаки, обосновываясь в спортзале лагерем. — Что мне сделать, чтобы завоевать твоё доверие? — Спроси чё попроще, Добрынич, — выдохнула и вышла в зал, направляясь прочь. — Я отведу в сончасть, но не знаю, какие вам выделили комнаты… — догнал капитан. — Дина, я признаю, что был неправ. Бьюсь головой о стену, был недальновидным. Но, правда… Резко остановившись, скрестила руки. Никитич прервался. Я указала на стену: — Бейся. Никитич состроил наитупейше-негодующее выражение лица. — Ты ведь не шутишь, так? — Я не повторяю дважды, — зыркнула на него исподлобья. — Могу помочь. Гор хмыкнул с вызовом, подойдя к побелённой стене. Трижды ударился головой, оставив чёткий кратер. Штукатурка потрескалась. Богатырский сын пригладил лоб, но на нём всё равно красовалось чёткое блеймо побелки. — Сила есть — ума не надо, — наблюдая, как оседает белая пыль, сделала лицо попроще. — Тебе не повезло — я злопамятная. Но, поскольку у тебя добрая родословная, есть шанс, что встанешь на путь истинный. — Дина, прошу, я тупой, сама же говоришь. Ты простила или нет? Не хочу возвращаться к этому разговору, нам же снова встречаться на колоболе… Схватив его за плечи, встряхнула. — Простила, но при любом моменте буду напоминать, пустая твоя башка… — грубо отряхнула лоб парня. Он насупился, стерпев неприятные ощущения.