Тридевятая Сказочная Академия

Давным-давно, во времена первосказок

      Сквозь пустыню, сквозь горы, сквозь чащу. Он не скакал, а плыл по воздушным волнам тёмного неба. Дрожь продирала с каждым накатом вала, а ветер кричал с надрывом. Сказка началась для него всего лишь в шестнадцать, но пути назад уже не было. Обычно в его возрасте царевичи обучаются критически важным навыкам, постигают фундаментальные науки. Но он не царевич, только собирается им стать. Хотя, насколько будет важно, обучен ли он сотням премудрых грамот или ведает лишь амплитудой замаха локтей на сенокосе, когда в руках окажется меч, а напротив захохочет самый злобный из ныне живущих негодяй. Конёк-горбунок плавно переставлял копыта, унося Ваню всё дальше и дальше… Сказочный уклад не заладился с самого начала. Встретившая его Сивка-Бурка сразу же клеймила «недорослем» и, деловито махнув гривой, скрылась в неизвестности. Иван-царевич, проходя мимо отчего дома, чуть не накинулся с кулаками, узнав, что Марья Моревна пыталась снискать укрытия именно в его комнате. Да и отец… Считал не просто самым младшим, а самым недалеким, если уж прямо сказать. Один лишь Конёк с обожанием смотрел на Ваню. Они сблизились, став самыми лучшими друзьями, самыми верными товарищами. Вдали острыми пиками прорезал небо Кощеев замок. Репутация тёмного мага была самая, что ни на есть, мрачная. Похищал Бессмертный девиц. Красавиц, народная молва о которых слагала лишь самые благородные из эпитетов. Бесчинствовал властелин не первый десяток лет… Правда, так и не обзаводился наследниками. — Ваня, может, не стоит туда соваться? — прошептал Конёк, снижаясь. Мальчишка не собирался прислушиваться к братцу. Пригладил его по загривку, успокаивая. Марья Моревна без малого год, как пленена бескомпромиссным злодеем. Иван-царевич не находил места от горя. Да так отчаялся, что отыскал его, мальчишку с коньком, что вдвое меньше обычной лошади, и воззвал о помощи. Баба-Яга совсем исчезла из сказочной жизни, пропав пропадом. Безутешен был молодой мужчина. У Вани просто не осталось оправданий перед совестью. Добра к нему была Марья Моревна. Давала мудрые советы… Ночь утихла, разгладив небесное одеяло. Только филин прерывал тяжелую тишину. Конёк и Ваня притаились в непроглядных бесчисленных исполинских елях, росших перед замком. — Ваня, гляди! — шепнул дружок, копытцем указывая в сторону одного из балкончиков наверху. Фигура в длинном темном платье стояла где-то там, прикрываемая ночной мглой. Братцы переглянулись. Нужно было действовать. Взлетев, тенью опустились на балкон. Цокнули копытца Конька. Фигура дрогнула. Не было сомнений, это — Марья Моревна. Она развернулась к незваным гостям, держа в руках сверток струящийся, почти прозрачной ткани. На лице девицы не проступила улыбка. Она была испугана и опечалена внезапным появлением спасителей. — Марья Моревна! — тихо подозвал парнишка. — Мы спасём вас, всё в порядке! — Дорогой Ваня, — слова её были пропитаны тяжелой грустью. — Я так рада видеть тебя. Но покинуть замок не могу. Не сейчас… Иначе… Быть беде. Ваня внимательно слушал. Развернув сверток, Марья обнажила лицо младенца. — Малыш — Кощеев наследник, — не веря собственным глазам, ахнул парнишка. Застыл, просто не зная, что и подумать. Девушка вздохнула, закрывая ребенка. Сняв с безымянного пальца кольцо, вложила в ладошку Вани. — Трижды взойдёт месяц в безоблачном небе: отдай моему суженому, оно приведет ко мне. Приняв дар, Ваня переглянулся с Горбунком. — Не нужно было ввязываться, это не наша сказка, — боязливо молвил Конёк. — Друг добрый, молчаньем закали уста. Не вспоминай, о чём узнал, таков мой завет, — выдохнула Марья, наставительно подняв подбородок. Ваня множественно кивнул, запрыгнул на скакуна и унёсся прочь, в тихую тёмную ночь.

Царевна Лягушка

О, чёрт. Опять? Натягивая первую попавшуюся пару носков, ненароком уронила что-то со стола Вали — будущей «сестрицы Алёнушки» — своей соседки по комнате. Но совсем не это меня так расстроило и разозлило: я в очередной раз проспала. Надо же, совершенно наиглупейший заколдованный будильник-жабка бессовестно ускакал куда-то и притаился, хотя обычно сидел смирно на тумбе. Нужно заняться его воспитанием… Да где это видано! Зеркалофон зазвонил. Чуть не свалилась, потянувшись за ним. Плохая идея сделать это не до конца натянув штаны. — А… Алло?! — выдавила, запыхавшись. — Свет, условились же идти вместе… Не переживай, дойду сама. А вот ты, случаем, не опоздаешь? — это была Катя, моя хорошая подруга и, по совместительству, Мёртвая Царевна. В её голосе не было обиды, лишь ехидные нотки. — Я? Пф-ф… Ерунда. Найду только учебники, — не определилась, с сарказмом ли говорю, поэтому прозвучало наигранно до крайности. — Учебники? — хохотнула Катя. — Ну давай, давай. По завершении звонка посмотрела расписание в приложении. Ну да, Света, в точку. На урок по стрельбе. Учебники. Всё из-за этого взбесившегося будильника! Натянула футболку, продела волосы в кепку. Схватив колчан со стрелами и лук, птичкой вылетела из комнаты. Пробежала по коридору спального корпуса, завернула за угол, юлила по веренице коридоров с разноформатными кабинетами, вырвалась в главный холл. По пути попадались единичные персонажи-ученики, столь же спешащие по делам. На улице встретил тихий утренний ветерок, предвещавший жаркий день. Уже с аллеи разглядела свой класс на полигоне-стрельбище. Фу-ух. Наклонив спину, ухватилась за колени. Где-то рядом забренчал мелодичный смех. Катька. Ей всё хиханьки… — А как же учебники? — поравнявшись, она скрестила руки, приобретя победоносный вид. Можно подумать, она в чём-то выиграла. Эта Катька… — Прочла их по дороге, — недовольно проворчала, заражаясь язвительностью. Катя оделась хоть и по погоде, но совсем не для занятий спортом. Блузка, юбка, балетки. — Видок, как для факультатива танцев. — Кое-кто даже причесаться не успел, — Катя начала исполнять какие-то околобалетные па. Другими словами, дразнила и подтрунивала. — Мои волосы в порядке, — не в силах спорить, встряхнула хвостом. Сидевший на жердочке дятел задолбил в колокольчик. Урок официально начался. Рядом кто-то пронзительно заразительно заржал. Братья Соловьи-Разбойники. Скорее всего, потешались над очередной жертвой. — Здрасте, — возникший Бармалей, напугал меня столь же сильно, как будильник, знаменующий внезапное пробуждение. Чуть не отвесила ему заслуженную оплеуху. — Сумасшедший. — Ой, уйди, противный. Не мешай издеваться над подругой, — Катя прямо спасла от вездесущего злодея. Навязчивый, придурковатый и злобный прохвост. Я даже грешила называть его женским именем. Хотя почему присуждаю лишь себе. Все, кто знал Варлаама, называли его не иначе, как Варька. Иван Иваныч — наш наставник по урокам физической культуры, по какой-то причине, опаздывал. Я могла спокойно собраться без спешки! Что за день… Катя негромко напевала мелодию, пританцовывая. — Что сегодня с тобой? — с опаской посмотрела на подругу, поправляя тёмно-красную футболку. Принт многочисленных перекрещенных мечей на ней расправился. — Да так, — завуалированно выдала Катя, сделав поворот вокруг оси. Какое неприкрытое лукавство, ну посмотрите на эту вертихвостку! — Привет, девчонки, — подошёл Кирилл — наш хороший знакомый, сын Кощея Бессмертного. Парень был в тёмно-фиолетовом свитшоте со злой улыбающейся мордашкой, рукава которого засучил до локтей. Махнула ему, улыбнувшись. Хоть какая-то отдушина в это утро. — Что это с ней? — Кирилл изобразил, что шепчет на ухо. — С катушек съехала, — ответила таким же громким шепотом, показав жестом кавычки. После мы хлопнули друг другу «пять». — Меня позвали на свидание, — всё-таки раскрыла Катя свой страшный секрет. Я закатила глаза. Не то, чтобы Катя была легкомысленной, скорее чрезмерно любопытной. Но самое весёлое было, пожалуй, что ни одному кавалеру не сулило никакой взаимности. Мёртвая царевна позарится лишь на принца, и то, скорее всего, лишь после окончания школы. Эта Катя… — Интересно… — ухватился за подбородок Кирилл, осмотрев подругу. — И где же наша жертва? — Брось, какая же жертва, — усмехнулась Катя. — Утром он, как настоящий джентльмен, забрался ко мне на балкон. Кажется, помогал его друг, Айболит. Конечно, предпочла бы общество второго, но и нынешний неплох. — Оловянный солдат, — своим тоном я поставила диагноз. — Твой ухажер, кажется, вон там, с Соловьями развлекается. — Скорее они с ним, — кашлянул в кулак Кирилл и подмигнул. Хохотнула, несильно стукнув его по плечу. — Всем доброе утро! — наконец-то показался Иван Иваныч. Мужчина, тридцати пяти лет, с красивым лицом. Правда, среднего роста. На нём была недлинная ферязь тёмно-красного оттенка и бордовые сапоги. Спортивный костюм? Он делал вид, что не знал о его существовании. Наша небольшая компания, другим словом, класс, неохотно становилась в шеренгу. Точнее, в две шеренги. Нынешний урок стрельбы для каждого персонажа проходил по-разному. Практики — я в их числе — те, кто хотя бы косвенно связан с данным видом физической деятельности…

Кто же я такая? Вопрос проходной, но ответ требует последовательности. Моё имя Света Царевна. Имечко то еще, учитывая, сколько на сказочном свете однофамильцев. Я дочь Царевны Лягушки и Ивана Царевича соответственно. И что-то не очень мне хочется становиться лягушкой, если уж на то пошло. Так почему бы не стать наследницей отца? По-хорошему, он такой же родитель… Противоречий ни у кого не возникает, наверняка считают, что найду принца-жабу? Эм… Об этом как-то предпочитаю не думать.

…и те, кто просто присутствует на уроке для зачета. Теоретики. Среди них была и Катя, и Бессмертный. Да вообще половина класса! Полная несуразица, но кого интересует мнение какой-то там девчонки с её претензиями по распорядку ответвлений физкультуры… Иван Иваныч отчитывал Соловьёв за поведение, пока прочие разбредались по шеренгам. Рядом оказалась Мирослава Микулишна, с ней частенько пересекались на героических дисциплинах. Подруга по несчастью? А забавно звучит. Она приветственно повертела запястьем. С другой стороны появился один из братьев-Соловьёв. Антон, старший. Излучатель опасности и загадочности, «истинный злодей», как любила напоминать Госпожа Снежная Королева, преподавательница тёмных дисциплин. Спокойный, хладнокровный. Острый на язык. Ростом выше меня. В одно движение он запрокинул волосы, поправив их. Иван Иваныч прописал второму брату подзатыльник, на что тот усмехнулся, почесывая уязвлённое место. Гордей был из тех злодеев, которые всегда улыбаются хищным оскалом. Он встал рядом с братом, и они переглянулись. Антон лукаво сщурился, а Гордей обнажил зубы по самые дёсны. Оба бугая были, как назло, прекрасно сложены. Высокие, приятные на лица и… злые. У каждого присутствовала большая татуировка почти во всю руку. У Антона витиеватая змея, обнажившая клыки — справа. У Гордея выползающая из сетей паутины чёрная вдова — слева. Мимо в начало строя прошел Оловянный Солдат. Соловьи проводили его хулиганистыми репликами. Он попытался не обратить внимания, хоть и состроил недовольную мину. Руслан не был каким-то особенно выдающимся. Обычный парень, на первый взгляд. По несуразному стечению обстоятельств попал именно в нашу, Тридевятую академию, а не в Тридесятую, где находится известная танцевальная мастерская. Там бы, несомненно, повстречал какую-нибудь балерину. Но встретил Соловьёв. Трагедия! Иван Иваныч прошел взад-вперед по образовавшемуся коридору из учеников, удостоверившись, что все готовы слушать его, с позволения сказать, спич. Бессмертный, стоявший напротив, убрал руки за спину и взглядом направил на Катю. Подруга нарочито мечтательно наблюдала облака — я еле сдержала смех, прикрыв рот рукой. — Господа, — огласил Иван Иваныч. — Извиняюсь за задержку. Было внеплановое собрание. Возможно, находиться в окрестностях академии теперь не совсем безопасно. Не хочу запугать, лишь предостерегаю. Пропала ученица, дочь Маугли, вместе со своим спутником — питоном Каа… — Проще говоря, по школе ползает озверевшая змея, — неучтиво выдал Гордей Соловей, скрещивая сильные руки. Иван Иваныч вынужденно нахмурился. Выждав паузу, умиротворенно продолжил: — Змей у нас никаких не завелось, в отличие от рослых лбов, которые норовят на ровном месте устроить кипишь. Так вот, дорогие мои, к чему веду. Сказки сказками, а проявлять смекалку нужно уже сейчас. Ни к каким добрым дядечкам с конфетками мы в гости не ходим, ночами по школе не гуляем! Вообще, фраза «не гулять по школе ночью» была слишком приевшейся, если не сказать, жутко надоевшей и, по нашему мнению, безосновательной. Школа была под охраной деревянных идолов. С наступлением полуночи колонны, украшающие интерьер, раскрывали веки и вышагивали на службу бесшумной поступью, а нарушитель, попавшийся в ночном полумраке, захлопывался в их недра, как в капкан. Патрулировали истуканы периметр школы, поэтому угодить в ловушку-идола могли исключительно незваные гости. С такими охранниками бояться было как будто и нечего. — Надоело смотреть на ваши кислые лица. Луки в руки и по местам! — нетерпеливо закончил Иван Иваныч, утыкаясь в классный журнал. Мы «с кислыми лицами» медленно растеклись по стрельбищу. Стоило приоткрыть рот в нестерпимом желании зевнуть, как учитель одернул: — Царевна, носом не щёлкаем! — Спать будем мёртвым сном во время сказок, — сложив руки, крикнула Катя, потакая наставнику. Будто от этого её было лучше слышно! — Во! — Иван Иваныч журналом указал в сторону Кати. — Отоспишься тогда на здоровье, сейчас работаем… — Иван Иваныч. На болоте-то? Отосплюсь? — парировала, сдерживая смех. Мужчина повторил: — Работаем, потом всё. И шутки, и прибаутки… — Иван Иваныч окинул взглядом класс и резко переменился в лице, соскочив с места. — А чтоб этих Соловьев… Гордей, отойди от Руслана!

Буратино

Поправляю гарнитуру на одно ухо и, быстро подхватывая пару учебников по русской литературе, выбегаю из комнаты. Да… Я мастак куда-нибудь опаздывать. В наушнике играет знакомый и качающий бит, и вся дорога до кабинета превращается в длинный танцпол. Но времени нет, чтобы выплясывать зажигательный брейкданс, которому, если уж по-честноку, совершенно не обучен, поэтому остается лишь энергично качать головой, блаженно закрыв глаза и придержав наушник. По дороге успеваю встретить еще пару-другую опаздывающих принцессок или злодеев-недомерков, но сегодня как-то пустынно. Что за диво. Неужели все разом решили стать пай-зайчиками? Как бы не так. Уж что-что, в это не поверю даже в самую последнюю очередь. Спешно стукнув, случайно попал в бит и вторгся в кабинет мисьё Серого Зайца. Сел за парту и только через полминуты понял, что озарён всеобщим вниманием. Сделал музыку потише и, закатив глаза, процедил: — Извините. Серый Заяц ждал этого. Рослый, более чем полутораметровый, с мощными задними лапами и тонкими руками. Уши, сантиметров под тридцать, торчком, а передние зубы не выпячивают, по крайней мере, когда он испепеляет взглядом. Учитель поднялся, неспешно обошел учительский стол и, встав у моей парты, сказал: — Решили почтить нас присутствием, молодой человек? — Извините-е, — повторил, но Серый одёрнул: со стуком приложившись рукой о парту, тявкнул: — Ты мне тут глаза-то не закатывай, уважаемый. Насупил нос, посмотрев в почти что красные от ярости глаза. Скрестил руки, ожидая дальнейших упреков. — Придурок, — донеслось сзади. Определенно, моё поведение прельщало не только Серому. — Сколько можно повторять, такое поведение недопустимо даже для ничтожного прихвостня, не говоря уже о вас! Юноша, пожалуйста, вникните хоть единожды. Ваша сказка известна множеству людей, а вы позволяете себе столь отвратительные вещи… Под «отвратительными вещами» серый идеалист подразумевал десятиминутное опоздание на урок. Я уже настолько забил, что фильтровал речь пушистого чуть ли не полностью. А тем временем в кабинет, без стеснений, прогулочным шагом зашел Март, и, громко поприветствовав учителя литературы, занял место в глубине класса. На моем лице отразилось легкое негодование, однако, Заяц и не думал отвлекаться от обожаемых нотаций. — Буратино, разрешите хоть день не писать жалоб! Глядя преимущественно на опоздавшего Марта, секунды три не мог ничего сказать, после, все же, повернулся к учителю и пожал плечами: — Ну… Разрешаю… За это незамедлительно получил подзатыльник. — Сегодня с вами поговорим о сказах, — закончив тиранию, заяц сделал широкий жест рукой. Класс озарился стоном. Да уж. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о зайце, боготворящем сказы. Наверное, у Серого был какой-то свой интерес мусолить их второй (или третий?) год к ряду, ведь заморским сказкам было уделено, от силы, пару занятий… Эта мысль навеяла думы о восточных красавицах и дальних странствиях. Запрыгнуть бы на пиратский корабль, приплыть в арабскую страну, встретить там Шахерезаду… Убрать с дороги местных разбойников и с сокровищами в одной руке, а с девушкой в другой, усвистать на край света. В спину что-то кольнуло. Самолетик. Обернулся, пока подбирал его. Моя сестра — Мальвина — сидевшая значительно позади, наблюдала, как поднимаю послание. Я развернул бумагу, так бережно сложенную, (черт! и как девчонкам удается делать все так аккуратно?) и быстро прочел строки: «Заяц сказал, что в школе теперь опасно по ночам. Пропала ученица. Сегодня было совещание по этому поводу.» Почесывая щеку, сдержался, чтобы не закатить глаза. Достал зеркалофон и напечатал более современным способом:       Goldklu4ik: это нас бояться надо. ты как первый раз живешь Быстро пришел ответ:       BlueShadow: в этот раз все серьезно       Goldklu4ik: как и в тот, и перед ним, и ранее Больше сестра не писала, по всей видимости, обиделась, а может и нет, кто ж её знает.

Царевна Лягушка

Устало волочилась вслед за Катей в столовую. Не без раздражения раз за разом прокручивала в голове все косяки минувшего урока. Ладно, если бы просто не попадала в «десяточку»… Половина стрел вообще не попала в мишень. Было крайне неприятно и даже стыдно. Катя вздохнула. — Прекрати убиваться! Такой лик корчишь, будто умер кто! Расслабила лицо, глядя на подругу. — Иваныч раз за разом всё дальше расставляет мишени. Не удивлюсь, если на следующем уроке они окажутся на Луне, — добавила Катя. Не могу отрицать, мила эта поддержка, но она всё равно не меняла суть вещей. — С последнего раза он их не двигал. Просто… Даже не знаю, что сказать в своё оправдание… — Света, — упорствовала Катя, настойчивой дугой выгнув брови. — Мишени крохотные. Стоят далеко. Луки со стрелами — как игрушечные. Считай, тема закрыта. Занимай столик, принесу чего-нибудь, — она подмигнула. — Сладенького. Довольно сложно отследить её пищевое поведение. Не так давно, к примеру, Катя заявляла, что будет есть только белое мясо. Весь день она ела только варёную индейку. Видимо, сегодня какой-то праздник, и Катя решит порадовать себя (и меня) десертом… с оливками. Или любым другим спонтанным лакомством. С подозрением, но не без улыбки, проводила подругу. С ней не соскучишься. — Привет! — на скамью напротив присела Валя — соседка по спальной комнате. Сумку с учебниками она отложила в сторону и засучила рукава водолазки. — Сегодня без Коли? — огляделась я. Будущая сестрица Алёнушка давненько гуляла под ручку с потомком Морозко. Валя махнула рукой, смотря в зеркалофон. — С тренировок не вылазит. Еще и каким-то образом договорился проводить их вместо уроков. — Я бы тоже… договорилась… Она недовольно посмотрела на меня. Парень занимался колоболом — спортивной игрой, и уделял ей всё больше времени, отщипывая минуты у подружки. Сегодня вовсе решил не прийти на обед. Да… наверное, следовало попридержать шуточки. Катя вернулась быстро. На подносе стояла пара тарелок супа, два подозрительно рыжих куска пирога и маленький чайник с двумя расписными кружками. Она не успела присесть, как Валя активизировалась: — Слышали, Кощей вернулся и опять бесчинствует! Переглянулась с Елисеевной. Прозвучало ни к месту, как начало ветхого анекдота. Катя неспешно присела. — А он бесчинствовал? — Ну как же!.. — Валя искала в моём взгляде поддержки, но я с большим интересом занялась обедом. — Ну даёте, девчонки! То есть воровство женщин — в порядке вещей? — Не знаю, стоит ли переживать. Разве что если тебе лет сорок, — многозначительно сверкнула глазками Катя, сжав губы. — В моей деревне видели Кощея. Сказали, он утащил из соседнего села несколько детей, — чуть тише сказала Валя. Отвлекшись от еды, посмотрела на соседку. Она напряженно сжимала зеркалофон обеими руками. — При всём уважении… — осторожно подбирала слова. — С каких пор Кощей ворует малолетних? Какая-то несвойственная направленность. Его интересуют только барышни. Да и… — замялась. — Когда это было в последний раз? До нашего рождения? — Не боюсь эту пенсию от слова совсем, — Катеринична не упустила возможности поделиться мнением. — Всю глубину авторитета кошмарик закопал еще во временах первосказок. Земля пухом его перхоти. Больше готова уверовать в опасность Кирилла. А он, сами понимаете, самый мирный человек на всём диком западе.

Снегурочка

Почувствовав прикосновение к носу, вздрогнула. Птичка резво соскочила с лица, то ли от испуга, то ли от того, что в комнату влетело еще несколько ее сородичей. Посмотрев на приоткрытую форточку, поняла: сейчас далеко не зимнее время. Спальный корпус Тридесятой академии переливался в свете дня. Потянувшись, расколола окутывающий слой льда. Стряхнула льдинки и слипшиеся снежинки. Вдохнув полной грудью, заметила легкий пар, обычно исходящий во время студеных зимних деньков. Да, пробудилась гораздо раньше срока… Дрозды, влетевшие в комнату, ютились на туалетном столике Премудрой и наивно наблюдали. Грех был не улыбнуться такой спонтанной и забавной картине. Послав им морозный воздушный поцелуй, перевоплотила пташек в снегирей. Они с большим интересом засмотрелись друг друга. Перешла на отражение. Свитер, шарф, варежки… Готовилась к не самому скорому пробуждению. Надеюсь, на «воле» не тридцатиградусная жара, иначе даже кикимора со своими колдовскими штучками столкнется с большими проблемами возврата меня в, так называемую, твердую форму. Странно, что из коридора не доносилось звуков. Посмотрела на часы и отчасти догадалась почему: середина первого урока. Но меня это мало касалось. Как-никак мой распорядок года был «от зимы до зимы». Печально, однако иногда случались непредвиденные приступы бессонницы… В один из которых почти растаяла, за что была наказана бедной Кикиморой, читавшей нотации целую вечность! Сердце забилось чаще от одной только мысли: увидеть Премудрую и узнать последние новости, каких, обычно, бывало не сосчитать. Марина всегда терпеливо рассказывала их, не скупясь на мелочи. Кто бы что ни говорил, а с друзьями действительно повезло, хоть и с жизненным распорядком — отнюдь нет. Егор Елисеевич с Мироном Прекрасным постоянно подхватывали под руки и тащили наряжать ёлку. И каждый раз заворожено смотрели за тем, как вожу руками в воздухе, окутывая дерево кристальными снежинками и ледяной игольчатой мишурой. Выводили на улицу, где каждый раз предлагали что-нибудь новое, начиная от игры в снежки и заканчивая катанием на коньках. В последний раз мы соорудили из подручных средств сноуборды и ускользнули кататься в дремучий лес, где прекрасно провели время в компании нескольких… бурых медведей, которых разбудили громким смехом. Не будь с нами Премудрой, ноги бы точно не унесли. Марина высказала все недовольство, попутно объясняя косолапым, что более такого не случится. И, кажется, усыпила их своей заумной речью. Улыбнулась, задумчиво переведя взгляд на зеркалофон, который успел покрыться пылью. Неспешно подойдя к туалетному столику подруги, взяла со стола гаджет и, смахнув пыль, провела пальцем, нажимая на нужное приложение.       Sneggirr: холодом повеяло в весеннюю пору Ответ был скор, как никогда.       Professor: опа. мути буран, не хочу контрошу по логике Расхохоталась. Прекрасный был в своем репертуаре.       Chupakabra: не мути буран. пусть мирон хоть иногда головой думает       Wtf_egor: предлагаю голосовать!       Chupakabra: егор, у тебя же атлетика. выключи зеркалофон       Professor: он совмещает       Wtf_egor: я совмещаю       Chupakabra: по голове себе совместите, придурки -_- Они так быстро отвечали, что замороженные мозги не успевали сообразить ответ, почти ощутимо поскрипывая от перегруза.       Sneggirr: пойду, мороженое поем       Wtf_egor: мне захватишь?; з       Chupakabra: где ты его есть собрался? верхом на «козле» на пару с кожемякой?       Professor: прикинь, так и будет ахахахах       Wtf_egor: вы вообще на контрольной сидите трещите, вам норм? Не дожидаясь конца разговора, точнее, даже намека на это, сунула зеркалофон в карман. Снегири прочертили пируэт и улетели в окно. Пожалуй, нужно выйти. Развеяться… Следы, которые я оставляла, покрывались заметным инеем, после — льдом, и, вскоре, таяли, как только отходила от них на достаточное расстояние. Зимой почти не заметно, но сейчас… Возможно, это и выглядело завораживающе, но меня ничем не привлекало, даже наоборот. Натянув свитер на подбородок, приподняла плечи и схватилась за локти. Жарковато здесь будет… Не настолько жарко, как в тот злополучный летний денек, но мурашки обеспечивает сполна. У обычных героев они появляются на холоде. У меня наоборот… В тепле. Бр-р. Потомок Морозко ведет размеренную, привычную многим жизнь. Снежная Королева балуется волшебством, ровно, как и Ледяной Джек. А я… Огребаю по полной. Но это добавляет какой-то романтики в душу. Даже приятно ощущать себя настолько особенной… Хоть какое-то утешение. Выйдя из спального корпуса, почувствовала на языке привкус тёмной магии. Я бы описала его как терпкий, навязчивый и отдающий… насыщенным горьким кофе? Хотя у кого бы ни спрашивала, каждый описывал ощущение по-своему. — А ну, стоять! — властно окликнули сзади. Морозное сердце чуть не выскочило из груди. — Здрасьте, профессор Черномор, — попыталась улыбнуться. — Почему не в заморозке? — пробурчал он, подойдя. Его черная борода переливалась синим цветом, а одеяние было простым и строгим, ровно, как и хозяин: чернильно-черный костюм, белая рубашка и перламутровый галстук. Из глаз исходило фиолетовое свечение. Ох уж этот Черномор, из кожи вон вылезет, а добьется страха и восхищения к своей персоне! Я как язык проглотила, а он нахмурился, скрестив руки на широкой груди. — Черномор! — окликнули непринуждённо и почти расслабленно. — Не стоит. Оставь нас. — Здравствуйте, Александр Сергеевич, — кротко поздоровалась, опустив лицо. — Пушин, — попытался переспорить Черномор, но директор добавил, миролюбиво отведя рукой в сторону: — Прошу, Черномор. Профессор скривил рот, старательно выказывая недовольство, но, наконец, повиновался и ушел. Александр Сергеевич Пушин — директор Тридесятой Академии Веры и Правды — загадочный и интеллигентный магистр наук. Строгий серый костюм — несменная вещь гардероба — с лощеными рукавами, подвернутыми манжетами и отполированными зеркальными пуговицами. В его кабинете хранилась книга сказок — один из самых могущественных артефактов на всём белом свете. — Рановато, юная леди, порадовали присутствием, — дождавшись, пока Черномор удалится, произнес директор. — Да, извините, Александр Сергеич, — шмыгнула носом, утеревшись. — Что ж, — убрав руки за спину, магистр договорил: — Думаю, вы не нарочно. В любом случае, прошу за мной. Директор направился к своему кабинету, а я послушно пошла следом. Почти уверена, он ощущал исходивший холод, но, почему-то, даже не поежился. Вообще не подал никакого вида, будто меня и не было рядом. Открыв деревянную дверь с металлическими ставнями, пригласил меня войти. Внутри было просторно и красиво. Стеллажи с книгами прикрывали стены, а высоты потолков были, пожалуй, сравнимы с теми, что присутствуют в тронных залах. Большие окна, стол с выгравированными узорами, и вдали, словно невзначай, поставлена книга, из которой исходило плавное свечение. Закреплена лишь подставкой, и никаких предостережений и в помине не вижу. Неужели её так просто можно взять? Директор зафиксировал мой направленный взгляд. Произнес, сев во главе стола: — Заманчиво, не так ли? Смутившись, уставилась в другую сторону, и села на ближайшее к столу кресло.