Тайный Санта

Гарри не знал внешности Тома, но тёмные, будто ночь глаза, говорили о том, что мужчина красив. Борода под носом закрывала губы, отчего даже Добби ахнул, глядя на сидящего перед ними худого, но не костлявого мужчину. — Маггловский спорт? — Да, — улыбнулся Том, поднимаясь, прикрываясь пледом, ведь без него будет очень холодно. — Рад, что ты не передумал. Гарри тяжело выдохнул. У Тома был глубокий бархатный голос, которым можно управлять народом и устраивать революции. — Ох… Том улыбнулся, понимая, что не потерял навыков, и всё ещё красив. Его голос пленяет сердца, растапливая мозг до состояния воска. В этот момент Гарри подумал, что чувство самосохранения, как всегда, ушло в запой, оттого Гарри наплевать, что перед ним заключённый Азкабана. — Это Добби. Ты знал Добби при Абраксасе Малфое? — Нет. Мы с Абраксасом общались, но я никогда не был у него дома. — Добби пострижёт тебя и сбреет бороду. — Гарри… — Выслушай главного авантюриста Хогвартса, который с первого курса влезал в странные дела. — Удиви меня. — Первый курс — незаконная депортация дракона в Румынию, — Том засмеялся, и это было так красиво, что у Гарри дёрнулся член в штанах. — На втором курсе я с другом прилетел на машине в Хогвартс, влетел в Гремучую иву… — Она там растёт? — Её посадили в семидесятых, специально для Римуса Люпина — его покусал Фенрир Сивый за слова Лайела Люпина, что оборотни только звери. — О Сивом слышал со школы. Он пойман? — Да, где-то на нижних этажах. Так вот, мы на машине влетели в иву и получили по шапке. На третьем курсе авроры не могли поймать заключённого, который бегал возле Хогвартса, так я с дементорами сражался, а Люпин забыл зелье выпить, пришлось убегать от оборотня в полнолуние и спасать гиппогрифа, который ударил Малфоя, потому что тот ему не поклонился, а Люциус потребовал его голову. Клювокрыл теперь живёт у Сириуса. — Всё? — Нет, на четвёртом курсе был трёхглавый пёс для третьего испытания Турнира трёх волшебников… — Его проводили? — восхитился Том. — Кто победил? — Болгария, мы заняли второе место, а третье — Франция. На пятом… Ах, да, я поссорился с проверяющей из Министерсва, и она решила проучить меня Кровавым пером, чтобы я не врал, будто Дамблдор не собирается в Министры, — Гарри показал шрам на правой руке. — Отец приговорил её к поцелую дементора. — Правильно, — оскалился Том. — На шестом курсе проверил Сектумсемпру на Малфое. Чуть не убил, ну, не нужно было говорить, что Рон и Гермиона — предатель крови и грязнокровка! — Сектум… Что? — Заклинание придумал Снейп в семидесятых. Я тебе расскажу, пока тебя будут стричь. А вот седьмой курс я провёл тихо. — Ты мне нравишься. — Спасибо. Я купил три парика. Тебе подойдёт чёрный. К эльфу садись спиной и он не увидит, что ты изменился. Давай пока тебя будут стричь и брить, я буду рассказывать о Сектумсемпре и о своих школьных годах? — Неплохой план. — А после мы сядем кушать. Я тоже не ужинал. Тому было приятно, что Гарри решил поужинать с ним, оттого приготовился к услугам эльфа, чья магия тут работала. Добби начал брить лицо Тома, а Гарри опёрся спиной о стену, морщась от зимнего холода, но решил начать рассказ с заклинания. Том слушал внимательно, не перебивая. Он и правда пропустил слишком много за шестьдесят четыре года. Из тех, кого знал он, в живых остался только Нотт. Остальные от проклятий поумирали. Неудивительно, ведь все чистокровные помешаны на заклинаниях и артефактах. Когда Добби закончил с Томом, то притащил тазик с водой и вымыл ему голову и лицо. Стоять на коленях было неудобно, но волосы и правда были грязными, ведь их было невозможно вымыть в холодной воде Азкабана раз в неделю. Гарри старался не смотреть за Томом. Это было личное, оттого он рассматривал камеру и глядел в окно. Холода дементоров не чувствовал, видимо Том перебивал его жизненную энергию своей полуживой. Добби высушил волосы Тома, тот закутался в плед и стал ждать, когда Гарри обернётся. Услышав, как исчез Добби, Гарри обернулся и поперхнулся воздухом, глядя на высокого прекрасного бледнолицего мужчину, о чьи скулы можно порезать губы. Тёмные волосы были небрежно высушены, но картинку не портили. Гарри наконец увидел ухмылку полных губ, в которые хотелось впиться так сильно, как вампир в сонную артерию. — Дать тебе? Том засмеялся, ведь понял, что он до сих пор прекрасен. До сих пор желанен. Его обаяние никуда неисчезло. С возрастом он стал лучше. Красивее. Желаннее. — Дай, но не сейчас. Выбирая между сексом и едой, я выберу еду. — Я бы тоже так сделал. Гарри засмеялся и начал выкладывать на простынь еду. Том ел охотно. Вначале они молчали, а после Том закутался в плед и упёрся спиной в стену, после чего Гарри надел на грязные голые ноги тёплые тапочки. — З — забота? — З — зрелость. Том засмеялся, а Гарри начал чистить мандарин. — Тебе придётся меня кормить, ведь запах мандарина остаётся на пальцах. Гарри такое понравилось. Возле Тома вообще не чувствовалась опасность. Казалось, будто они давние знакомые, которые по каким-то причинам давно не виделись. Гарри протянул дольку и Том приоткрыл рот, захватывая губами пальцы Гарри, а после прищурил глаза, наблюдая за тем, как дёргается у Гарри кадык. — У тебя кто-то был? — задал вопрос Гарри. — Тебя в шестнадцать лет посадили в Азкабан. — Ко мне приходил Альфард перед тем, как покинуть страну. Это было в пятидесятом году. Мы переспали. Он подготовился, ведь понимал, куда идёт, да и времени было мало. Говорил, что любит меня. — А ты? — У меня не было половины души, Гарри. Гарри прыснул и протянул вторую дольку Тому, которую тот с удовольствием съел. — И всё? Больше никого? — Больше никого. Альбус дал нам час на прощание. Альбус приносил разные книги, поэтому я был начитан даже в камасутре. Не скажу, что мне понравился секс. Этого хотел Альфард. Я просто хотел опыта. — И почему у тебя встал? — Гарри дал ещё одну дольку Тому, который прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом. — Я считал, что выгляжу неподражаемо. — Нарцисс. Оба мужчины звонко засмеялись, а после услышали голоса в коридоре. Оба замолчали, боясь нарушить тишину. — Веди в крайнюю камеру. Педофил, хренов! — Это голос Подмора, — понял Гарри. — Он самый. Всё просил меня через дверь рассказать, почему я так охраняем. Я же не знал, что Альбус скрыл моё дело. Только имя осталось на словах мракоборцев. — Завтра у меня есть планы, — Том понимал, что Гарри не может каждый вечер сидеть в Азкабане, — а послезавтра я свободный. Сочельник. Моя мама больше не Министр магии, не нужно, чтобы её семья сопровождала на вечере в Министерстве. — А отец? — Они с Альбусом ищут твою ментальную подружку или друга. Том победно улыбнулся, а Гарри закусил губу, глядя на прекрасного Тома. Он отдал ему последнюю дольку и коснулся пальцами губ Реддла. — Они вкусные — дольки, — уточнил Том, облизывая губы языком. — Ты со всеми при первой встрече целуешься? — Обычно нет. — Гарри, я плод Амортенции даже после того, как мою душу собрали. Поцелуй ничего не из… Гарри накрыл губы Тома своими, нежно сминая их. Том приоткрыл губы, позволяя себя целовать, но не понимая, что именно он протолкнул язык. Гарри пах кофе, шоколадом и хвоей. Тем, что любил Том. Гарри нежно массировал голову Тома, целуя, а после получая отдачу. И когда поцелуй прекратился, то именно Том потянулся за продолжением, которое Гарри не дал, накрывая губы Тома пальцами. — Тебе понравилось? Том удивлённо кивнул головой, а Гарри облизал губы, победно улыбаясь. Руны стали темнее, и Том удивлённо уставился на них, Гарри тоже заметил это. — Они стали темнее? — Они за два дня не просто стали темнее, они… Я ведь ничего не чувствую. — Ты не знаешь, как это чувствовать. Ты не понимаешь себя. Я тебе понравился. Кто из нас двоих должен точно влюбиться, чтобы руны пали? — Я. Гарри ухмыльнулся, и прилёг на колени Тома, позволяя ему касаться своих волос. — Когда ты выйдешь отсюда, я потребую у Дамблдора вернуть тебе жизнь. Ты не заслужил. — Гарри, а можно просьбу? Гарри понимал, что Том не желает говорить о будущем, ведь не совсем верит, что можно легко влюбиться и получить свободу. Пусть отец Гарри и влюбился в его маму с первого взгляда. — Принесёшь горячий кофе? Я так соскучился по кофе. — Конечно. Ты любил его пить? — Никогда не пил, только чай, но запах кофе меня всегда будоражил. Ты пахнешь кофе. — Я его люблю. Том улыбнулся, глядя в зелень глаз, которые изучали его. И он изучал строптивого спортсмена. Но здесь слишком холодно даже для волшебника. — Ты простудишься. А я этого не хочу. — Я закалённый. Я ловец. И капитан команды «Селькирские скитальцы». Дважды победители Международного чемпионата. — Ты огромный молодец, но я не люблю квиддич. — Отлично, — Гарри нагло залез на колени Тома, обнимая его и даря тепло, отчего Том улыбался. — Мы разные. — Ничего общего. — Что-то быть должно, — улыбался Гарри. — Может, мы можем говорить друг другу всё, что угодно, и не получим презрения. — Гарри, я изучал в школе исключительно Запретную секцию. По-твоему, я хороший маг? — А я нарушал все правила. Тёмная магия — это не приговор. Мой крёстный из Блэков, разве он плохой? — Меня посчитали таким и даже не решили объяснить, чем чревато всё… Рука Тома переместилась на запястье Гарри, где шрам «Я не должен лгать» сразу бросился в глаза. Том лгал в прошлом с самого детства. — Мы равные, а не одинаковые. Это разное, Гарри, — вздохнул Том. — Для кого, как, — засмеялся Поттер. — Ты думал, чем можно заняться, когда выйдешь на свободу? — Если. — Когда, — настаивал Гарри, а Том отрицательно покачал головой, но Гарри не поверил. Такие, как Том, шли одним путём всю жизнь. — Я всю жизнь заперт, Гарри, — приют, школа, темница… Какие планы на жизнь? Я создал Вальпургиевых рыцарей, чтобы стать великим Тёмным лордом, но всё закончилось, не успев толком начаться. Если честно, я хотел преподавать после школы. Вербовать молодёжь. Сделать мир лучше. А теперь я хочу лучшего только для себя. — Лучший мир в твоём понимании, какой? — Без магглорождённых. — Расист. — Скорее, нацист, — засмеялся Том. — Но я хотел бы иметь дом возле леса в тёплой Шотландии, чтобы рядом было озеро, где можно рыбачить, по вечерам готовить зелья и… — Разводить василисков? — Гарри. Оба мага засмеялись, но Тому такая идея даже понравилось, хотя, как оказалось, Том и правда любил змей, но играть на пианино даже звучало лучше. И он об этом сказал, отчего у Гарри зажглись искры в глазах. — Ты играешь на пианино? — В приюте все должны были уметь играть на каком-либо музыкальном инструменте, чтобы, когда подрастём, играть на улице и собирать этим деньги. Но я играл на пианино. Единственный. Меня научила уборщица. Однажды я нагло сбежал вечером из приюта в десять лет, и увидел, как в баре танцевали девушки и парни под живую музыку. А после попросили сыграть на пианино, чтобы спокойно поужинать, но пианиста почему-то не было. Зато был я. Я нагло забежал и начал играть. Меня не успели выгнать, а после не дали. От мисс Коул я знатно получил, но ей понравились деньги. Я приносил много денег, больше всех. Оттого днём сидел в комнате, воровал вещи ребят, пока те были на улице, а по вечерам играл. — Значит, ты мечтаешь об убежище. Домик в лесу с видом на озеро, чтобы играть на пианино? — Да, — Том удивился, что Гарри было всё равно на воровство в приюте. Может, это и правда уже не имеет значения. — Ох, можно мне с тобой? Честно, я так устал от фанатов. Я их люблю, но они меня постоянно находят в Лондоне. А живу я там, потому что не могу найти своё место. Том, мы умеем дополнять друг друга. — Я не хочу работать, Гарри, а ты? — Я буду получать выплаты до конца жизни за Международный кубок. За первый кубок я получаю каждый месяц по тысяче галлеонов, а теперь прибавилась ещё тысяча. Это очень много денег. И мой счёт огромный, ведь я постоянно участвую в рекламах. Разве двоим нужно много денег, чтобы жить в глуши? А если выиграю в третий раз кубок, ещё и в том же составе, то буду ещё плюс две тысячи получать. Правда, спонсоры быстро оставят нас, — вздохнул Гарри. — Сможем ли мы сами себя подготовить к игре в этот третий раз? — Ты ищешь среди знати, а нужно искать среди нежелательных. Я Вальпургиевых рыцарей собирал среди знати, а Слизнорт искал талантливых, понимаешь? Тех, кто выбился из обычных волшебников. Таких много, Гарри. И они желают прославиться. — Я дал близнецам Уизли в своё время тысячу галлеонов, чтобы они создали свой магазин «Всевозможных магических вредилок». Они прославились на весь мир. Их младший брат — мой лучший друг, а сестра — бывшая, но сеструха и их достала. Они точно не откажут. — Хорошо, а такие тупые семьи, как Крэбб и Гойл ещё не вымерли? — Нет. К чему ты клонишь? — Они часто инцестами с родными братьями и сёстрами грешили. Даже Блэки кого-то добавляли. — Да, вот Сигнус на Друэлле Розье женился, а дед Сириуса, кажется, имел жену с Гойлов… Ну… Я в это не вчитывался. — Сколько лет самым юным Крэббу и Гойлу? — Мои ровесники. Кажется, оба родились весной, им будет по двадцать шесть. — Отлично. Они имеют друзей? — Они были свитой Драко Малфоя. Тот ещё кретин, — вздохнул Гарри, поглаживая через робу тело Тома. Тот хорошо держал себя в форме. — И они до сих пор у него на побегушках? — Тип того. — А теперь, равный мне львёнок, — Гарри немного смутился обращению, — знай, что Гойлы имеют во владениях плантации в Шотландии, а Крэббы — в Уэльсе. На них работают нищие волшебники. И они тупые инцестники. Вы перед играми говорите, кого благодарите за форму, за новые мётлы, за лучшие номера гостиниц? — Конечно. — Предложи старшим рекламу, и у их сыновей появятся невесты. — Том, — Гарри крепко обнял его, понимая, что тот и правда очень умный. — Спасибо. Кажется, я теперь твой последователь, и готов выполнить любую твою просьбу, — Гарри немного играл словами, но в них была доля правды. Том ему нравился своими рассудительностью и хитростью. — Научи меня любить, Гарри. Поттер поцеловал Тома в щеку, крепко обнимая, а тот так же крепко обнял в ответ. Том всегда умел помогать другим, но не себе. И сейчас он хотел увидеть солнышко, коснуться пальцами снега, уснуть в тёплой постели, обнимая... Нет! Или да? — Ты знаешь, где найти Крэбба и Гойла? — Гарри вывел Тома из жарких мыслей, на что Том сразу выдохнул. — Да, я знаю точный адрес их поместий. А Уизли, — Том вздохнул, — они не держат язык за зубами. Ты не успеешь отпуск отбыть, а уже Кафф или кто там сейчас главный журналист будет знать, кто ваши спонсоры. А это должно стать известно перед первой игрой. Когда начинаются игры? — В мае. Ты прав. Близнецы не умеют держать язык за зубами. Но можно их будет попросить стать спонсорами перед Чемпионатом в 2010-м году. — Гарри, до того времени я помогу тебе обработать семейство Кэрроу и Монтескью. Вот их подоишь. Я научу. Гарри восторженно смотрел на того, кто и правда умел решать любые проблемы. Но этот мир слишком сильно пережевал его, и Том хотел жить для себя отшельником в лесу, любя кого-то. С большими рыбами Том более не желал связываться и Гарри не советовал, а помочь Гарри на ближайшие четыре года нужно, ведь если они будут вместе, то именно Гарри будет их обеспечивать. — Том, а ты не хотел бы стать моделью? Ты очень красивый. — Гонты всегда были отшельниками, потому что их не признавали в мире. Наследники Слизерина чужие… — Том посмотрел на палец с Воскрешающим камнем и вздохнул. — Я пытался вывести потомков Салазара из тени — не получилось. Гарри, я хочу дышать свежим воздухом, и чтобы меня не трогали. Ты живёшь публикой. Даже если я влюблюсь, мы не будем вместе. Ты слишком любишь внимание. Ты же гриффиндорец, — улыбнулся Том. Гарри считал, что Том опустил руки четырнадцать лет назад, оттого нужно найти, что бы тот хотел делать, когда выйдет на свободу. Гарри знал, что после того, как уйдёт на спортивную пенсию будет работать в Отделе спорта. Но хотел создавать мётлы, открыть спортивный магазин и отдыхать на курортах. Может так и сделает, если будет с кем разделить время. А в Томе нужно пробудить жажду жизни. Это первоначальная цель. По коже Гарри пробежали мурашки и тот уставился на дверь. Том заметил встревоженный взгляд Гарри. — Гарри? — У меня врождённое чувство опасности. Добби. — Гарри Поттер, сэр, вас забрать? — Да. Том, спрячь все вещи. Потом напишешь, что произошло. — Гарри, ты меня пугаешь. — Доверься тому, кто умел находить в школе приключения на пятую точку. Том решил спрятать всё, надел парик на голову, а Гарри исчез вместе с Добби. Не успел Том сесть спиной к стене, как дверь камеры открылась. Тихие и плавные шаги говорили, что пришёл Альбус Дамблдор. Том не собирался к нему поворачиваться, а хотелось броситься на него и выдавить глаза. — Директор, вы решили посетить заключённого, которого насильно удерживаете? — Мне жаль, Том. Я пришёл не сколько к тебе, сколько к рунам. Надо же, как темно стало в камере. Кто он? Или она? Том не собирался попасться на уловку старика. Он не будет рассказывать ничего о Гарри. — Вы бросили меня умирать в Азкабане, а теперь печётесь о себе, боясь моей мести. А я видеть никого из вас не желаю. Никого! Вы сделали ещё одного Гонта отшельником… — Том, я знаю, что ошибся. Но я уже не могу снять руны. Том, давай разойдёмся на спокойной ноте? Без убийств. — Душа моей мамы, когда я её призывал, предлагала вас убить за заточение, а то, что говорил Салазар… — Том засмеялся. — Увы, каннибализм запретили. Уходите, Альбус Дамблдор. Я хочу побыть наедине. — Мне кажется, что ты больше не одинок. — А ты — да! И так будет всегда. Ты сам никогда не был счаслив и другим свободы не даёшь, — тыканье говорило, что Альбус разозлил Тома. — Не останови бы я тебя, то ты стал бы другим Грин-де-Вальдом, — оправдывался Альбус. — Но ты мог выпустить меня четырнадцать лет назад! Я ещё желал тогда жить, а сейчас хочу просто нормально поспать... — Твоя вторая половина явно социализирована, вам не о чем будет говорить, если ты будешь отдыхать и спать. — А кто в этом виноват, скажи на милость?! Том злился. Он и сам всё это понимал. Ему нравился Гарри, но ради него не хотел познавать мир. Он понятия не имел, что должно было заставить его начать познавать мир. Однако, Гарри до сих пор был слишком ребёнок. Он не вырос. Всё ещё играет в спорт, нарушает правила, как школьник. У них нет ничего того, что могло бы их заставить стать взрослее и ответственнее. Может, для этого они и встретились? Гарри должен вырасти, а Том научиться жить? Том продолжал молчать, а Альбус, поняв, что разговор завершён, закрыл за собой дверь, надеясь, что Том вырос и мстить не будет. Но кому из них двоих нужно вырасти? — тот ещё вопрос!