Муза

       – Вару, может уже признаешься нам? – резко ворвавшийся в гостинную комнату Ромео, сходу запросил, кажется, давно интересовавшую его информацию. Все, – кроме Пика, что в тот же момент ушёл на кухню, – кто там был, обратили на него внимание, в том числе и парень, которому был задан вопрос. – Ты, Ром, поехал? Ты о чём? – ухмыльнулся он, поудобнее устроившись на красном пуфе, прогибающимся под его весом. В своих руках он держал блокнот с какими-то записями и ручку, а на коленке лежал телефон, что за ненадобностью выключили. – Не понимаешь о чём я? А это что? – розововолосый парень быстро подошёл к собеседнику и, под пристальными взглядами остальных, впихнул ему свой мобильный с открытым на нём популярным сайтом стихов самиздата. Вару несколько секунд поглазел на экран со своей страничкой, предварительно сняв зелёные очки, отложив их на рядомстоящую тумбу, и поднял глаза на Ромео. – Я помню, как выглядит мой аккаунт, если ты волнуешься, хехе) – Что? – только поняв свою ошибку, бывший червовый король заново нашёл нужное в телефоне и заново показал это Вару. – Вот, твой стих. – Да. – шире заулыбался парень. – Да что ты лыбишься?! Ты снова стал первым автором романтического жанра на сайте! Ты занимаешь моё место! – в ответ на причитания отозвались смехом, закрывая блокнот и так же, как и очки, убирая в сторону. – Я пишу лучше тебя хочешь сказать? Спасибо за такой завуалированный комплимент, Ром, не ожидал от тебя. – Да нет! Как? Как такой не романтичный человек, как ты, может писать подобное!? – со стороны раздался ели сдержанный смех уже не принадлежащий Вару. – Смешно тебе, Пик? – Да, хмх. – довольно быстро вернувшийся с кухни парень, хоть и не собирался учавствовать в разговоре, но подслушать не прочь, раз уж их слышно из любого места на первом этаже двух этажного дома, не считая чердака. – Что смешного? Или ты знаешь источник вдохновения нашего "нового романтика"? – Вару, цокнув и закатив глаза на такое идиотское и совершенно не интересное прозвище, покосился на восьмого, лицо вновь озарила ухмылка. – О да, он знает. Правда же, Пик? – кудрявый парень подмигнул ему, когда тот, нервно сглотнув, отвёл взгляд. – Ой, да иди ты... – тем не менее клон улыбнулся; незаметно, но, кажется, искренне. – Вы сговорились что-ли? – Пик скрестил руки и отвернулся. – Ромео, ты многого от них хочешь, как будто не знаешь их. – отозвался Куромаку оглядывая коробки с вещами. – И вообще, – клон обернулся к другим. – У вас дел мало? Ром, ты разобрал вещи у себя? – Я ничего не закончу, пока не добьюсь ответа! – запротестовал розововолосый, не собираясь уходить.       Негодование поэта можно понять, его совсем не устраивает такой расклад событий. Он всегда писал прекрасные стихи о своей любви, о любви к себе и женщинам – такое многим людям, как оказалось по прибытию в реальный мир, нравится. В его стихах были множество образов, множество описаний, с которыми читатели могли себя ассоциировать, в особенности девушки. Кто не хочет получить комплемент от такого красавца? Вару же пишет так, будто все эти стихи посвящены кому-то одному, просто преподносится этот кто-то с разных сторон. Тут уже не до ассоциации себя с этим самым образом. И пленило в этих стихах не столько то, кому они были адресованы, сколько те многочисленные эпитеты, сравнения и слова, что там были; трепетные и грубые, прямолинейные и неоднозначные, иногда даже могло показаться, что образ вызывает у поэта страстную ненависть, но так или иначе, это нисколько не давало усомниться в том, что адресат вызывает у автора бурю эмоций и недосягаемых чувств, что даже уже "любовью" назвать не получается. Это что-то выше.

***

      Я неоднозначная личность – раздражительная и вредная, но, похоже, мой король смирился меня терпеть все те минуты, когда мы работаем или находимся вместе с другими клонами. Должен же я играть свою роль, мне не сложно. Сложно только удержать себя "не отвлекаться" на посторонние вещи, если только Пика назвать посторонним. Сейчас я на него не смотрю, что для меня удивительно; окно в его библиотеке привлекает, почему-то, больше. Где-то там – моё королевство, но, на самом деле, хочется остаться здесь – в Пиковой империи, чтобы быть рядом с его правителем.       Мы почти достигли того возраста, когда наш создатель соизволит вытащить нас отсюда. Но сколько мы здесь находимся я уже не помню. За всё это время, кажется, уже каждый клон нашёл себе увлечение помимо правления, что не доставляет уже никакого удовольствия. Мне оказалось по душе стихоплётство. Как же я этого стыжусь, как я стал похож на Ромео в этом плане, и я даже уже не особо забочусь о благополучии своего королевства, – как будто я до этого это делал, – а всё больше мечтаю побыстрее снова оказаться в Пиковой империи, рядом со своим... Я не буду называть его "возлюбленным", меня так до тошноты воротит от этого слова. Пика несомненно тоже; я почти уверен. Хотя с другой стороны, а как это ещё назвать, что между нами? Я даже в стихах не могу это описать, но казалось бы, это то, где можно описать вообще что угодно, даже самую конченную абстракцию. Но нет. Будто и не хватает вовсе тех слов между любовью и ненавистью. Люблю и ненавижу – вот что со мной, но всегда, почему-то, больше "люблю", ну какой же это кошмар. – Ты, вижу, увлечён, – услышал я внезапный голос относительно далеко за спиной и, зная кого увижу, обернулся. – Не хочешь помочь? Тогда быстрее закончу. – Заманчиво, – меня понесло от окна к деревянному столу, за которым всё это время сидел и что-то писал Пик, я даже не задумывался над тем: присоединиться или нет. – Но вряд-ли я помогу. – Я знаю. – я сел на рядомстоящий стул и облокотился локтями о древесную поверхность. – Да ну? Зачем же я тебе? – красные зрачки зыркнули на меня и чужая левая ладонь поспешила взять мою. Парень опять уставился на бумаги, сплетая наши пальцы в замок и кладя на стол. Я не ожидал, но то, что не против – это мягко сказано, и, помолчав немного, наблюдая наши руки вместе, хмыкнул. – Это поможет? – Да,.. – Пик помедлил. – Надеюсь на это. Меня всё так достало, не могу ни расслабиться, ни сосредоточиться. – мою ладонь на секунду сжали чуть сильнее. – Вау, первый раз причина не я? – Ты не давал повода стать этой причиной... пока что. – и снова сжали покрепче, поглаживая её тыльную сторону большим пальцем. Теперь то меня вид за окном совершенно не интересовал, и что я только в нём интересного находил? Там меня даже не держал никто за руку. Не в первый раз вроде, но всё равно неловко, даже тому, кто это сделал, что я понял по покрасневшим щекам.       Я не заметил, как ненадолго уснул. Поэтому меня, через время, дав поспать, как доделал все бумажные дела, растормошил Пик. Он уже успел снять те странные жёлтые линзы, что ему нужно носить, и теперь у него были просто обычные – но не для меня, – тёмно-карие глаза, а наши руки уже были по отдельности. – Ты закончил? – сонно пробормотал я, смотря вверх на короля, всё ещё лёжа на столе, где лежали мои сложенные руки, заместо подушки. – Да,.. пойдём. – тут же сна как не было, а пульс начал набирать темп. Я резко выпрямился и встал на ноги, чем удивил Пика. Но он, так ничего и не сказав на этот счёт, лишь ухмыльнулся, поманив пальцем за собой; мы покинули пыльную библиотеку.       Я, вслед за Пиком, вошёл в его покои, как в церковь, – будто я хоть раз там был, – но моё сердцебиение несдержанно ускорялось. Я как окунулся в совсем другой мир, где до этого ни разу не был. Дрожь по телу неумолима, а мои мысли не знают границ, что даже взгляд боится узреть фигуру, сланяющуюся по комнате туда-сюда словно что-то ища, – наверное, мой рассудок. Ладонь невольно легла мне на глаза, не желая подвергаться больше соблазну до чего-нибудь дотронуться тут. Я даже снял и спрятал очки, что так портили мне вид своей зелёностью. И да, как бы я не противился, взгляд всё равно нашёл в потёмках щель между пальцев, и теперь бесстыдно пялился на Пикового короля. Он, как будто уже забыл обо мне, по очереди снимая с себя каждую новую деталь одежды, или может соблазняя, не знаю что мне больше нравится думать. Поверить не могу, что вся эта одежда скрывает такое красивое зрелище, а на эту спину в непонятно откуда взявшихся шрамах, словно от плети или меча, налюбоваться невозможно. Непонятно, что Пик делает с волосами, что они выглядят всегда по шею, но сейчас они буквально стикают по его плечам. Такие длинные, где-то по лопатки. Как бы он там что не говорил, а всё таки позволяет себя расчёсывать, хоть и редко, и трогать свои волосы, и всё это можно только мне. И этот факт снова пробуждает во мне собственническую натуру, хоть я и понимаю, что это очень неправильно... Только когда меня это останавливало?       Королевская комната могла бы быть больше, но Пику всегда было неуютно в слишком пустых помещениях. Поэтому его спальня была уставлена довольно массивной мебелью и всё везде имело своё место включая одежду, что повисла на спинке стула, где хорошо бы устроилась какая-нибудь кошка. Почему-то этот парень так любит томить меня в ожидании, когда сам в нетерпении, что я – как и каждый другой раз, – почти забыл зачем здесь, всё глубже погружаясь в гладящие по щеке изгибы чужого тела, ласкающие, дразнящие, до чёртиков обожаемые и всегда, будто впервые – завораживающие.       На меня вдруг обернулись и я тут же одёрнул от глаз ладонь, невольно, но теперь уже открыто, впившись ими в чужие, чёрные зрачки. Восьмой облокотился о стол, что стоял за ним, и поставил на него руки, сдержанно улыбнувшись. – Где тот дерзкий валет, которого я всегда знал? Ты так теряешься, когда вновь видишь меня обнажённым. – Пик, словно невзначай, медленно провёл пальцами по своему животу, смотря в сторону, и залез их кончиками в штаны, немного оттянув тугой ремень; наклонил голову, что его волосы, словно живя своей жизнью, спали с плеча. Я сглотнул, пытаясь не пускать себя в свой мир непристойной фантазии, иначе всё, что сейчас происходит, потеряет смысл. Мой король сам, не дожидаясь моих действий, сократил между нами не очень то большое расстояние и обвёл мою талию, прижавшись к одежде своим голым телом. Его холодные, по сравнению с температурой в комнате, губы коснулись шеи, от чего я, расслабляясь, прикрыл глаза, запуская ладони в перчатках в распущенные волосы и расчёсывая их. Новые поцелуи и укусы по шее и выше расцветали на мне, как кустарниковые шипованные розы, что калолись под кожей выступая на ней красными засосами.       Пик лишний раз не разбрасывался словами, разбрасывая мои ненужные, в данный момент, вещи по сторонам, когда так уже привычно валил на кровать, обрушая на меня водопад тёплых распущенных атласных лент – своих волос. Надо мной – неулыбчивое лицо с уже чутка припухшими от поцелуев губами и вместе с этим нежный взгляд чёрных зрачков. – Ты как всегда нетерпелив. – мой король лишь расслабленно выдохнул, нырнув к моей шее, буквально заставляя себя обнять, подтягивая мои руки к своей обнажённой, обжигающе-горячей спине. Снова моё тело одолевает дрожь, почти удовлетворённая, когда я чувствую ногти впивающиеся в моё плечо с внешней стороны, но всё ещё жаждущая большей тактильности. – А ты как всегда безмолвлен. – хрипло простонал мне Пик. Ну как же я ждал этот искажённый дрожью голос с того самого момента, когда мы пришли сюда. Каждый раз он отзывается у меня каким-то животным желанием владеть тем, кто имеет его в своём горле. Прильнуть, покусать, выгибая чужую спину и шею под напором страстных, не сдерживаемых поцелуев. Сверху что-то шепчут в ответ на самовольные действия, к чему уже нужно было привыкнуть, но мне откровенно всё равно. Я жажду напиться сладкой фантомной кровью пропитанной поверхности кожи. Сверху дальше что-то протистуют, я же хватаю остывшую ладонь и, уступая на всего несколько секунд, целую и её, раз парень подо мной так этого хочет. Хочет же да? Глаза устремляются вниз, где айсберг безэмоциональности тронулся и вот-вот сольётся с водной пучиной в одно солёное, не похожее на "кровь" на коже, озеро рядом с чёрными зрачками, стикая вниз по вискам и затекая в ушные раковины, заставляя ворочиться, ворошить на постели волосы. Ладонь в моей руке грубеет и тяжелеет, вот-вот даст мне пощёчину за проявленное непокорство, но потом её хозяин вспоминает: я никогда не был покорным слугой, и позволяет мне вернуться к его ласкам, которые он безусловно заслужил за каждую новую мысль и рифму в моей голове, а их у меня скопилось не перечисленное множество. – Что же я делаю не так? – моё лицо вдруг оказалось схвачено ладонями с обоих сторон и его обратили прямиком на покрасневшее не на шутку лицо. – Что же такого говорю? Что тебя в конце-концов остановит? – медленно тянет Пик. – Что может быть не так, если всё идеально? – я, сидя на своих коленях, перед так же поднявшимся на своих парнем, провёл пальцами по его волосам, лучше открывая вид на лицо. Его это никак не отвлекло от разглядывания меня. Я тебя тоже привлекаю, не так ли? – Я же так всегда холоден к тебе. – Не смеши меня, – улыбнулся я на такое на редкость лживое утверждение, даже не из собственных уст. – Ты бы себя видел. – Пик резко растерянно поморгал и мельком рефлекторно огляделся, но тут же встрепенулся, вспомнив надобность не теряться в лице. Но зачем на этот счёт вообще заморачиваться, когда здесь только мы вдвоём, я решительно не понимаю. – О чём ты? – Твой холод в голосе и поведении начинает очень быстро исчезать, когда мы наедине. – закончил я шёпотом, притягиваясь ближе к Пику, намереваясь поцеловать, если не губы, то всё остальное, всё, что вижу, но мой рот прикрыли ладонью, не позволяя этого сделать. Мой король, осознавая, что эти слова как никогда правдивы, сквозь соединённые губы смиренно промычал, а после добавил: – Зато мне даже ласки не нужно применять, чтобы свести тебя с ума. – ухмыльнулись следом, на что мне безусловно пришлось наигранно обидеться, не переставая думать всё об одном: Да, моя муза, так и есть, я – безрассудный идиот. Связался с Пиковым королём – ну что за глупец. А я что, жалуюсь? Нет, только наслаждаюсь тем, что единственный могу делать со своим королём всё, что вздумается. Я и делаю: рывком усаживаю его на свои колени, притягиваю ближе и удерживаю его бёдра, чтобы не отодвинулся, боясь, что я почувствую, как тот возбуждён. Но мне от этого только приятнее; так я знаю, что делаю всё правильно и моему единственному источнику вдохновения, которого я до невозможности люблю, приятно. Обнимаю его, прижимаюсь к груди, слышу, как стучит его сердце, всё быстрее и быстрее. Я усмехаюсь: холоден он, как же, не меньше же меня счастлив, что со мной сейчас. Говори не говори, что любовь – хуйня полная, а факт того, что она может настигнуть даже самого холодного человека, даже такого, как мой король... ну и такого садиста, как я, отрицать не получится. Моя рука скользит вверх по спине Пика, обдавая его дрожью, заставля сжать ладонями мои плечи, достою ею до фиолетовых локонов, перебирая пальцами. – Твои волосы вкусно пахнут, хмх) – кто бы мог подумать, что я умею делать комплементы? Похоже никто, только Пик, да и он уже привык... Привык? Сейчас он отворачивает голову в стену, обнимая мою шею одной рукой, а второй заправляет волосы. Мне такая реакция в последнее время в новинку. В начале она была и меня чрезмерно вдохновляла на новые комплименты и приятные слова, но со временем она стала более незаметной. Сейчас она снова такая забавная, что произошло? – Что-то случилось? – улыбаясь, задал я вопрос, поглаживая горячую спину короля. – Нет. – резкий ответ всё ещё отвёрнутого от меня парня. – Да ну? – я, откинув волосы Пика за его спину, припал губами к пахнущей, точно как волосы, шее, и следом раздался тихий стон. – Я не уверен, что нужно это говорить ведь... – парень наконец посмотрел на меня, вернув вторую руку на плечо. – Мы... Ответь. – Сначала задай вопрос) – хихикнул я, на что сидящий на моих коленях закатил глаза. –... В общем, мы же.. кто друг другу? – Пик выгнул бровь, а я завис, обдумывая вопрос. Что-ж, думаю, он был вполне себе логичным, ведь я даже не задумывался над тем: кто мы вообще друг другу?". Нам просто хорошо рядом и всё. – Мы.. Вроде как.. – Пара? – перебил меня восьмой. Я почувствовал, как начинают покалывать мои щёки и как мне становится неловко. Глаза напротив сверлили мои, даже не думая отводиться, брови нахмурились, и я выдал, не задаваясь вопросом: а думал ли я сейчас или в моей голове всегда был ответ? – Я хочу, чтобы было всё именно так. – расплываются в улыбке мои губы и сердце трепещит от страстного желания снова поцеловать Пика, который тоже сдержанно улыбнулся, обняв меня, чтобы скрыть дикое смущение.       Я может быть сумасшедший, но я буквально хочу раствориться в этом высоком, длинноволосом парне – думаю, валяясь на спине на кровати, запрокинув голову и обнимая подушку, а в моих глазах стоит тёмная фигура, что в жизни прямо напротив, с сигаретой в руках и дымом вокруг. – У тебя голова заболит, будешь так лежать. – заботливо напоминает мне басистый голос. Я улыбаюсь шире, наблюдая горькую затяжку Пика. После, он выдыхает дым и опускает руку, упираясь – и левой тоже – в подоконник, склоняя голову на бок. – Ты чертовски красив. – скалюсь я, прижимаю подушку к груди, а в голове летают звёздочки вместе с туманом там же, не давая думать. Пик ухмыльнулся, отошёл от окна и присел передо мной. Я как дурак пялился на него, ничего не воспринимая, но пришёл в себя только когда почувствовал, что моих губ касаются чужие, легонько целуя, а в волосы залезли всей пятернёй, расчёсывая вниз. – Я в ванную. – сообщил, отстраняясь и поднимаясь на ноги, мой король. Я, промямлив что-то по типу "хорошо", услышал открывшуюся и тут же закрывающуюся дверь комнаты.

***

– Ты такой талантливый поэт, – бесился Ромео искренне не понимая своего проигрыша перед валетом пикки. – но тем не менее ни с кем, никогда не встречался. Твои стихи пропитаны любовью, но сам ты наипротивнийший парень, который не проявляет свою любовь ни к кому из людей! – раздражённо топнул ногой парень. – Неужели есть кто-то, кто не даёт покоя твоему сердцу? – Вару, что до этого не особо вслушивался в слова розового, а только, снова взяв отложенный блокнот, чиркал что-то в нём, остановился. – Расскажи же, Вару! Какая же твоя муза, что смогла завладеть тобой? – валет, погодя, поднял взгляд на собеседника, упорно смотрящего на него, ожидая ответа. – Она?.. Хах, "Она" прекрасна) – ухмыльнулся пятый клон, найдя глазами неподалёку своего короля в прошлом и парня в настоящем, который только словив его взгляд на себе, одёрнулся и покраснел, наверное, задаваясь вопросом: "Что я в нём вообще нашёл?"... Кажется, свою единственную любовь.