Солнечный свет

— Сяо, у тебя телефон звонит, — от внезапного голоса Нинн Гуан дрожь прошла по загривку. Сяо словно очнулся от бесконечно-долгого, страшного сна. — Возьми трубку.  Юноша тянется к лежащему на подоконнике телефону и принимает звонок, даже не посмотрев на экран.  — Да? — говорит он, не узнавая свой собственный голос, уж слишком отчужденно и хрипло он звучал.  — Сяо, я не могу пройти к вам, — голос Люмин звучал нервно, на заднем фоне отчетливо слышались крики людей. — Журналисты. Сука! Да что ж такое!  Глаза режет от яркого больничного света. Сяо жмурится и трет переносицу, пытаясь понять, что происходит.  — Люмин? — Я возле главного входа, но меня не пускают, здесь столько людей.  Сяо поднимается с места и подходит к окну, несколько секунд ищет в толпе ее светлую макушку и наконец видит девушку, маячащую средь массы людей. Подождите, а по какому поводу возле городского госпиталя Торонто собралось так много людей?  Сяо трясет головой совершенно не соображая Конечно, он ведь не спит уже третьи сутки, мозг уже не справляется с получаемой информацией.  Бросил взгляд на настенные часы и удивленно замер, поняв, что с приезда Нинн Гуан прошло уже десять часов, а не пару минут, как ему казалось. — Можешь попросить персонал, чтобы меня впустили через «черный» вход? Повернувшись к окну спиной, он осматривает больничную палату и зрелище это было не из приятных. На больничной койке, окруженный всевозможными проводами, лежал папа. Маленький, хрупкий, и как никогда беззащитный омега, походил на блеклую копию себя. Сяо посмотрел на его мертвецки белое лицо, и, сглотнув сразу же отвел взгляд, понимая, что одна лишняя секунда и он разрыдается, дав волю чувствам, а этого он себе позволить не мог. Рядом с койкой, скрючившись на стуле сидела сестра. Милое лицо Гань Юй было распухшим от слез, она в отличии от старшего брата наоборот отдала всю себя эмоциям, не в силах взять над собой контроль. Нинн Гуан , положив руку на плечо своей девушки, сочувственно молчала, понимая, что ни одни даже самые искренние слова им сейчас не помогут. — Сяо? Ты слышишь меня? — Возвращайся домой, — сказал он.  — Что? Почему ты меня гонишь?  — Потому что тебе здесь нечего делать, — возможно это звучало намного грубее, чем ему казалось, но он считал это правильным.  На несколько секунд Люмин замолчала, в отличии от шумных неугомонных журналистов.  — Я хотела сменить вас, — едва сдерживая злость и колющую обиду сказала девушка. — Вам нужно отдохнуть.   Нужно, но Сяо казалось, что если он хоть на секунду покинет палату, то папа сразу же… нет, он даже мыслей этих допускать не собирается, отец решит все проблемы с донором и все закончится благополучно, так… ведь так? — Сяо, я хочу помочь, как ты помогал мне.  — Значит возвращайся домой, — настаивал он, но уже мягче. — Атмосфера здесь так себе, а ты еще не пришла в себя после похорон.  — Но как я могу оставить тебя одного?  Вот за это он ее и любил. Люмин всегда была рядом, несмотря на все проблемы и неприятности, стояла рядом, готовая в любой момент подставить свое плечо, даже если собственное горе давно выбило из нее все силы. Его храбрая верная девушка. Сяо совсем немного улыбнулся и сказал: — Ты на машине? — Да. — Подожди, сейчас спустится Гань Юй и ты отвезешь ее домой, и проследишь за тем, чтобы она поела и пошла спать, договорились? — А ты? — Заберешь меня вечером, — да, наверное, у него есть еще часов семь, а дальше его организм точно откажется работать. — Ладно, пусть спускается, жду.  Слышатся короткие гудки сброса звонка. Сяо убирает телефон как можно дальше и вздыхает. — Я никуда не поеду. — пугающе спокойно проговорила сестра. — Я останусь здесь. — Тебе нужно поспать. — Тебе тоже, но ты не собираешься уезжать. Я останусь здесь.  Ну вот снова тратить силы на бесполезные уговоры.  — От нашего сидения здесь, папе лучше не станет. — начал он. — Тебе нужно отдохнуть хотя бы несколько часов. Пожалуйста, давай не будем пререкаться хотя бы здесь. Уезжай.  — Я родилась альфой, — сказала она, встретившись с ним взглядом. Ее аура была враждебной, казалось, еще немного, и она вцепится ему в глотку. — А альфы защищают свою семью.  — От кого ты ее защищаешь! Глупая! От изношенного клапана? — прокричал Сяо и нервно усмехнулся. — Состояние папы стабильное, пока у нас есть время. — Пока! — к горлу подступил ком, но глаза остались сухими, казалось, что все слезы она уже выплакала. — Но сколько это еще продлиться? Я хочу быть рядом в момент… в момент, когда он покинет нас. Нет. Нет. Нет. Он не покинет этот мир в ближайшее время, так обещал отец, а он не разбрасывается пустыми обещаниями.  — Сяо прав, — наконец вмешалась Нинн Гуан. — Ты провела в больнице целые сутки не сомкнув глаз. Нужно отдохнуть. — И ты туда же! Ты как никто другой должна меня понять, ты ведь сама потеряла мать! Слова ударили, как пощечина. Женщина убрала руку с ее плеча и отстранилась на шаг. Ее безупречное лицо на секунду потеряло маску спокойствия и Сяо увидел в ней маленькую напуганную девочку, но не успел он и осмыслить, как Нинн Гуан сразу же надевает на себя «каменную» маску.  — Понимаю и сочувствую вам и вашему горю, но так ты только себе сделаешь хуже. — она схватила ее за руку и дернула на себя, приводя в чувства. — Альфа! Как альфа ты должна здраво мыслить, а единственное, что я здесь вижу это незрелого ребенка. Гань Юй, сейчас ты соберешься с силами и поедешь вместе со мной домой. Хватит рыдать.  Сяо удивленно поднял глаза на женщину и понял, что другого партнёра с его сестрой быть не может.  — Прости, — сказала девушка, опустив взгляд. — И ты, Сяо. Я поеду, только пообещай, что, если папе станет хуже ты сразу же позвонишь мне. Сяо кивает и беззвучно говорит «спасибо» Нинн Гуан, шевеля губами. Они выходят из палаты, плотно закрыв дверь. Сяо плюхается на стул и откинувшись на спинку вздыхает. — Ну вот видишь как она убивается, па? — говорит Сяо, прикрыв лицо ладонью. Голова просто раскалывалась. — Как же ты с таким образом жизни до этого дня дожил? Постоянно пил, не соблюдал диету, не принимал прописанные лекарства? Жил как будто сегодняшний день последний? Как эгоистично. Сяо снова почувствовал себя бессильным.  — Прости меня, — сказал он взяв его руку в свою, поднес ее к губам. — Я должен был быть твоей опорой, твоей защитой. Ведь это обязанности всех старших сыновей? Я… я был ужасным сыном, пап, но обещаю, как только ты придешь в себя я… я… я клянусь… все… Сухие, воспаленные глаза защипало, а потом по щекам потекли слезы.  — Ну вот, — сказал он рассмеявшись. — Ругал сестру, а сам совсем расклеился.   Во рту пересохло, язык прилип к нёбу. Осознал, что продрог, хотя в палате было достаточно тепло. — Прошу, не оставляй нас, снова продолжил он, вытирая слезы ладонью. — Даже представить боюсь, что случится с Гань Юй после твоей смерти. Она… она точно сломается, а отец? Он же уйдет с тобой… в могилу. Пап, ты просто не можешь нас оставить! Потому, что… В коридоре послышались приближающиеся шаги, Сяо понял, что его кто-то подслушивает, и заговорил тише. — Потому что ты единственное, что держит нашу семью… без тебя мы бы давно перегрызли друг другу глотки… И он окончательно замолчал, словно ожидая ответных слов, но на его монолог ответил лишь писк датчиков, подключенных к родителю.   *** Подушечки пальцев невесомо касались закрытого века. Сидя на краю операционного стола Дилюк ощупывал свой правый глаз. Тело трясло противной мелкой дрожью, которую не унимали ни легкие наркотики, ни введённые в вену успокоительные.   Паника накатывала волнами, заставляла сжимать челюсть до боли в висках, душила, подчиняла. В голове отчетливо кричала мысль: «Беги! Беги! Беги!», но страх перед альфой все же был сильнее, заставлял беспомощно сидеть на месте. Дилюк сглотнул накопившуюся слюну и запустив руки в волосы, опустил голову.   «Ты должен через это пройти! — убеждал себя он. — Кейа будет благодарен тебе, а благодарный Кейа щедр.»  Потом снова послышалось: «К черту его благодарность! Этого нельзя допустить, Кейа не должен вернуть зрение!» «Но ведь вы уже договорились… это выгодная сделка» «Как же страшно… как же…» — Ты дрожишь? — произнес Кейа едва слышно, и голоса в голове резко замолчали.  — Да. — Дилюк увидел его безупречно прямой силуэт через ширму, разделяющую операционные столы.  — Боишься? Не волнуйся, это совсем не больно.  — Не боли я боюсь. До слуха донеслось легкое копошение, затем тихие осторожные шаги. Лампа за спиной Дилюка помогла альфе ориентироваться и преодолеть расстояние между ними. Кейа шел на свет и оступился, споткнувшись о небольшой столик для инструментов.  Выглядел он забавно, словно… словно был совершенно обычным человеком.  — Осторожнее, — Дилюк тут же поддался вперед, перехватывая его руки. Потянул на себя, усаживая Кейу рядом. — В доме ориентироваться проще, — устало отозвался он. — Там, по крайней мере, расставлено все с учетом моей особенности. Дилюк бросил на него взгляд, увидел его белые безжизненные глаза, и поджал дрожащие губы. «А если все это зря? Если этим глазам невозможно вернуть зрение?»  — Так чего ты боишься, Дилюк? — его рука легла на тощую ногу омеги, нежно провела кончиками пальцев, поднимаясь выше под свободные домашние шорты, но тут же остановилась, вернувшись обратно.  — А если я не оправдаю твоих ожиданий? — слабо отозвался Дилюк, слабо мотнув ногой, уклоняясь от ласки.  — Глупости, родной, — в его тихом голосе смешалась тоска и нежность. Альфа улыбнулся уголками губ и взял в руки его лицо, прошелся подушечкой большого пальца по щеке, тронул сухие губы и кончик носа. — Не надумывай. — Я боюсь разочаровать тебя? — Дилюк скривил искусанные губы и нарочно отстранился, манипулируя. Эти слова тешили его самолюбие. Дилюк знал это, поэтому его речь была наполнена сладкой, приторной лестью.   И Кейе это нравилось. — Иди ко мне, — мягко позвал альфа, усаживая омегу к себе на колени.  Его ладонь тронула впалые щеки Рагнвиндра. — Я полюбил тебя не за внешность, и ты это знаешь. Наша связь намного глубже, чем ты думаешь, и вскоре ты убедишься в этом, когда сможешь выносить моего ребенка. — Как думаешь, это случится скоро? — Дилюк коснулся его волос, накрутил темную прядь на палец, играясь. — После операции мы займемся твоим здоровьем,— Кейа заговорил тише. В его голосе послышалось раскаяние.— Я угробил тебя, мне жаль… Дилюк поддался вперед, накрывая его губы своими. Целовал он топко, до изнеможения играясь с его языком.   Кейа прильнул ближе, запуская пальцы в жесткие волосы омеги.  — Как думаешь, у нас есть лишние полчаса?  — М-м-м, Кейа, — проговорил Дилюк прямо ему в губы.  — Не здесь. — Хочу запомнить тебя таким. — прошептал Альберих, вылизывая его шею.  — Говоришь так, словно я не переживу эту операцию, —Дилюк нервно усмехнулся и перехватил его руки, убирая их со своего тела. — Нет, что ты, — прошептал он, целуя подбородок омеги. — Зрение влияет на восприятие. Ты же знаешь, что, когда отключен один из органов чувств, другие работают…ярче? Хочу напоследок насладиться тобой в таком состоянии.   Но если ты против, хорошо, можем просто поговорить друг с другом.  И ласка остановилась. Дилюк все еще сидел на его коленях, чувствовал под собой его налившийся кровью член, но альфа больше ничего не делал, лишь обнял его крепче и положил голову на его плечо. Неожиданно. Почему Кейа вдруг прислушался к нему? Настолько благодарен? Или вдруг… да нет, не-е-ет люди не меняются, особенное такие, как он.  — И, о чем ты бы хотел поговорить? — Не знаю, — их пальцы сплелись. — У тебя когда-нибудь были операции? — В детстве, — ответил Дилюк рассматривая шрамы на его лице. — Мы с Люмин любили ловить лягушек в пруду. Однажды я проколол ногу и не сказал об этом взрослым, подумал, что рана сама пройдет, а она загноилась. Пришлось вскрывать. — Разве Крепус не приставлял к тебе нянь? — спросил он. — Вы  вот так просто бегали без присмотра? — Отец всегда оставлял меня на бабушку, а ей было совершенно все равно где я и с кем, так что в большинстве случаев я был предоставлен сам себе.  — Конечно, у твоего отца были дела поважнее собственного сына. — язвительно бросил Кейа, но тут же отчего-то стушевался. — Прости, это лишнее. Расскажи о своем детстве еще. — Что происходит? — Дилюк явно чувствовал во всем этом подвох. — Ты вдруг стал учтив к моим чувствам, интересуешься, терпишь. Это так на тебя не похоже. Альфа какое-то время молчал. Рагнвиндру подумалось, что он уже не ответит ему, как вдруг Кейа произнес: — Просто понял, что хочу женится на человеке, совершенно не зная его. — Чушь, у тебя есть целое досье на меня, где содержится информация даже о количестве лейкоцитов в моей крови. — Я не об этом. Дилюк, я не знаю о тебе ничего, как ты жил до секты? Чем занимался? Почему ты так любишь своих друзей? — Разве самого пророка «Солнечного света» волнуют такие обычные человеческие вопросы? Дилюк перевел взгляд на стеллажи с медицинскими инструментами, не верилось, совершенно не верилось, что Кейа так мил и учтив с ним из-за проснувшиеся вдруг заботы и сильной любви, здесь где-то кроется подвох, главное не вестись на весь этот фарс. — Я просто хочу… Слова прервала отворившееся дверь. Дилюк смутившись слез с колен Кейи, переместившись на край стола, опустил взгляд. — Хозяин, у нас все готово, — отозвался Бай Чжу. Нездоровый блеск его глаз пугал. — С вашего позволения, мы можем начинать операцию. Кейа поднялся со своего места, и, коснувшись омеги произнес: — Значит вернемся к этому после, — его улыбка была мягкой, спокойной. — И ты расскажешь мне все, а я, может быть, пересмотрю решения на счет твоей свободы. Можем начинать. — Отлично, — Бай Чжу подошел ближе к омеге и подкатил стойку с капельницей, велел ему лечь. — Сейчас я введу тебе препарат, а ты постараешься расслабиться, хорошо? Отчаяние, выпустив когти, скребло душу, но Дилюк прекрасно понимал, что бежать нужно было раньше, а сейчас… сейчас у него просто нет выбора. Что ж, единственное, чего он сейчас хотел, чтобы весь этот кошмар закончился поскорее… *** — Я закончил, можешь одеваться. Она молча слезла с медицинской кушетки, забрала с небольшого столика нижнее белье и брюки, натянула их, а потом внезапно побелела, готовясь услышать диагноз, который ей поставит Альбедо. Причины обратиться к нему у Аяки появились примерно полтора месяца назад, когда ожидаемая течка, внезапно, задержалась на целую неделю. Камисато тогда сразу же начала подозревать самое худшее, ее организм работал строго, как часы и любое отклонение от курса, считалось тревожным звоночком, но все же сомнения заставили ее подождать еще немного. Еще одна неделя прошла в диком напряжении, вторая в панике, а третья… а третья принесла с собой тошноту и слабость, и тогда Аяке все стало понятно. Она уже была в такой ситуации, чувствовала те же симптомы и знала, что с ней случилось, но все не шла к врачу, ссылаясь на гормональный сбой или стресс. А может она просто очень боялась услышать правду? Вероятно. Может быть она бы и дальше тянула с этим, если бы не фраза, сказанная Итто вчера перед сном: — Что-то в твоем запахе изменилось, — прошептал Итто, прижимаясь носом к ее шее. Аяка, вздрогнув, замерла в его руках, боясь пошевелиться. Распознать причину изменений в омежьем запахе Аратаки не смог из-за собственной узколобости, а вот Аяка решила все-таки перестать откладывать очевидное и провериться, пока не стало слишком поздно. — Ну так что? — отозвалась она, садясь напротив него. По взгляду и эмоциям Альбедо было трудно что-то понять. Альфа склонился над столом, и, раскрыв журнал, собирался записать что-то, но вдруг остановился, обдумывая. — Не тяни, — сказала она, еле шевеля губами. Альбедо отложил ручку, и откинувшись на спинку стула посмотрел куда-то в пустоту. — Как ты и предполагала , — ответил ровно, не меняя интонации в голосе. — Задержка течки связана с беременностью. Если судить только по осмотру, срок примерно три-четыре недели, но это не совсем верная оценка. Чтобы вычислить точное время, тебе необходимо сдать кровь на анализ. Аяка несколько минут смотрела в пол не моргая. Осмысляла услышанное. Альбедо видел, как дергаются ее плечи от предстоящей истерики, поднялся с места, налил из кувшина воды в стакан и подал девушке. — Это точно? — с надеждой спросила она. — Точно тебе скажет анализ крови, — Альбедо наклонил голову набок. — Но если судить по внешним факторам, точность моего диагноза девяносто процентов. Нужно поговорить с Бай Чжу, он в этом деле более опытен чем я. — Нет. — онемение сковало все тело, ноги сделались ватными, а голова тяжелой. — Я не хочу, чтобы хоть кто-то еще знал об этом. — Аяка, ты же понимаешь, что я обязан сообщить о твоей беременности? — Нет, — повторила она еще раз, но громче. Ее лицо исказилось, казалось девушка вот-вот заплачет, но ни одна слезинка не выкатилась из ее глаз. — Избавь меня от этого. — Отчего? — От этого него, пусть он умрет! Еще никогда Альбедо не слышал от омеги подобных фраз. Усмехнулся, понимая, что сейчас девушка явно не в себе. — Я не могу, у меня нет возможности, да и это запрещено, ты же понимаешь, если верхушка об этом узнает… — Да мне плевать на них! Что они еще со мной могут сделать!?— закричала она, вскочив с места.— Все самое худшее уже случилось. Я замужем за этим ублюдком, я беременна от него! Какое наказание хуже этого, Альбедо, можно выдумать? Смерть! Да, лучше смерть, чем вынашивать в себе его ребенка! — Аяка, ты не в себе, тебе нужно успокоиться и переварить информацию. Сейчас ты напугана, но вскоре омежьи чувства… — К черту омежьи чувства! Вырежи его, вырежи пока он не начал расти! Она рухнула на колени и закрыв лицо руками заплакала. — Аяка, — Альбедо присел перед ней на корточки. — Послушай, я прекрасно понимаю, что последние полгода были для тебя адом, понимаю твое нежелание рожать от Итто детей и хочу тебе помочь, но не могу. У меня нет опыта в таких процедурах, последствия могут быть ужасными. Я не хочу чтобы ты после этого осталась бесплодной или еще хуже погибла. Одумайся, тебе дан шанс снова стать матерью. Может у тебя наконец появится смысл продолжать жить? Пальцы Аяки невольно коснулись метки на запястье. — Мой ребенок родился мертвым много лет назад, а это всего лишь паразит, отравляющий мой организм. Альбедо шумно выдохнул, нет, сейчас с ней невозможно договориться. — Я избавлюсь от него! Найду способ! А если не будет другого выхода то скорее погибну, чем дам этим ублюдкам снова насмехаться надо мной! В крике была боль, было дикое отчаяние, животный страх. Аяка, сотрясаемая рыданиями вцепилась в собственные волосы и закричала, громко, жалобно. — Хорошо, — сдался он. — Я помогу. — Правда? — она подняла красные от слез глаза. — Ты… Альбедо! —Т-ц не кричи, — он взял ее руку и попытался поднять девушку на ноги. — Сейчас ты успокоишься и вернешься домой, а я подумаю, что нам с этим делать. Поджав губы она кивнула. — Спасибо, — прошептала еле слышно. Но она еще не знала, что той хрупкой надежде за которую она ухватилась, было суждено разбиться. Ведь в секте «Солнечный свет» ничего утаить невозможно…