Выбор Адель

Следующие несколько дней Адель почти не выходила из комнаты. У нее не было желания сталкиваться с домочадцами, особенно с Вильгельминой, которая нагло заявила, что остаётся жить в поместье на неопределенный срок. Время словно остановилось. Дни, наполненные тревожным предчувствием, похожие друг на друга, словно карты одной колоды, тянулись отвратительно медленно. Адель просыпалась поздно утром, без аппетита обедала, читала какие-то романы, лениво вышивала или переписывала стихи в альбом, и так до позднего вечера… Но очень быстро девушка нашла себе ещё одно занятие. Комната Адель находилась прямо над гостиной, и если приблизить ухо к зазору между полом и дверью, то можно было расслышать, о чем говорят внизу. Подслушанные разговоры оказались не очень интересными, но весьма забавными. Между Вильгельминой и Маргаретой наметилось противостояние — они ссорились и препирались по любому пустяку, особенно неистово на тему брака. Адель быстро догадалась, что дело тут вовсе не в изъянах характеров этих двух женщин, а в том, что они воспринимали друг друга как соперниц — каждая желала видеть женихом богатой наследницы своего сына. Они обе имели основания ждать согласия Адель. Вильгельмина пребывала в блаженной уверенности: практически любая девушка захочет породниться с их семьёй из-за знатности фамилии и связей в высшем обществе. А Маргарета считала, что между Адель и Юлианом возможны серьезные чувства и неспроста. Двух молодых людей действительно связывали странные отношения, некая «сентиментальная дружба» Началось все с того, что развращенная непристойными новеллами, Адель начала испытывать интерес к противоположному полу. Единственным молодым человеком, с кем она могла оставаться наедине под благовидными предлогами оказался кузен Юлиан. Девушка воспользовалась этим. Иногда Адель тянулась за увесистым фолиантом под самым потолком. Хлипкая скамейка под ее ногами опасно шаталась. «Что-то не получается достать… » — вздыхала девушка, точно в тот момент, когда Юлиан проходил где-нибудь неподалеку. Юноша тоже вставал на узкую скамейку и доставал книгу, и в эти моменты Адель старалась как бы случайно прижаться к нему или обнять. В других ситуациях, Адель с мастерством опытной актрисы изображала будто вот-вот упадет в обморок, и снова по невероятному стечению обстоятельств рядом оказывался Юлиан и никого больше. Молодому человеку ничего не оставалось, как подхватывать кузину за талию и осторожно нести ее до кушетки. «Я позову врача. У тебя второй обморок за неделю» — обеспокоенно повторял он. «Не нужно. Мне уже чуточку лучше» — шептала Адель. Она надеялась, что Юлиан воспользуется случаем и будет прикасаться к ее телу совсем не целомудренно, но юноша оказался таким робким и воспитанным, что не позволял себе ничего лишнего. Тогда изобретательная Адель стала носить флакон с нюхательной солью на длинной цепочке на шее. Во время очередных «обмороков» она со сладким содроганием ощущала, как тонкие пальцы Юлиана, путаясь в кружевах ее платья, достают заветный флакончик. Адель и Юлиан часто говорили о любви — разумеется, иносказаниями. Юлиан посвящал стихи прекрасной даме, в которой угадывался образ Адель. Адель же интересовали более приземлённые вещи. «Если я тебя поцелую как сестра, это не будет считаться грехом» — часто рассуждала она. В конце-концов они не делали ничего дурного, просто беседовали, пусть откровенно — но сие, как известно, не порок. Словом, эта «сентиментальная дружба» имела все шансы перерасти в нечто большее, если бы не вмешательство фрау Августы, которая приставила к Адель бдительную Зельду. И тетушка Маргарета до сих пор имела веские основания считать, что Адель захочет видеть своим женихом именно Юлиана. Вильгельмина с Альбертом тоже не теряли времени даром. Они, за неимением лучшей тактики, иногда останавливались на лестнице рядом с комнатой Адель и принимались расхваливать девушку и осыпать ее комплиментами. Стоящая за дверью Адель беззвучно смеялась: " Вот же, глупые. Это дешевенькое представление может подействовать только на наивную деревенскую дурочку. Но никак не на меня». Но вместе с тем, Адель не чужда была тщеславия: ей было известно, что многие считают ее красавицей, и она сама разделяла это мнение, а особенно любила слышать его от других. Поэтому девушка все-таки жадно прислушивалась к комплиментам как только представлялся случай. Она узнала много лестных для себя вещей приятно пощекотавших ее самолюбие. И стрела все же достигла цели. В такие моменты Адель иногда вспоминала Альберта. Без сомнения, он обладал множеством достоинств: приятная внешность, хорошие манеры, светский лоск, модная напускная меланхолия и отстранённость, за которой тлела опасная искорка. Эту искорку Адель как-то сразу уловила на контрасте с провинциальным неопытным Юлианом, и Альберт стал ей в какой-то мере интересен. Даже неприязнь к Вильгельмине слегка поубавилась. *** Наконец, Адель решила прервать свое затворничество. Она уже почти собралась к обеду, как уединение нарушила тётушка Маргарета. — Адельхен, я думала позвать тебя, но вижу, ты и так готова. — Я непременно спущусь, только закончу с прической. Завязался пустой разговор. Маргарета долго говорила на какие-то отвлеченные темы, мялась, на что-то намекала, пока Адель не спросила прямо: — Тетушка, я же вижу, вы хотите что-то сказать. Ну же, говорите. — Да, Дельхен, если честно, у меня есть к тебе деликатный разговор, — сбивчиво заговорила Маргарета с застенчивой полуулыбкой. — Мне не хотелось бы так прямо об этом, но я желаю тебе только добра. Прости, Адельхен, наверное, такое неприлично обсуждать… В это тяжёлое время наша семья должна быть вместе. Я знаю, что вы с Юлианом хорошо ладите, может быть, тебе стоит присмотреться к нему в качестве жениха? Известно, что фрау Августа скорее бы съела собственные туфли, чем разрешила Адель и Юлиану пожениться. Но теперь обстоятельства изменились, и Маргарета решила проявить напор, граничащий с бестактностью. Адель ухмыльнулась про себя. Игра тётушки была ей понятна и не интересна. — Наверняка у тебя есть сомнения, — вздохнула Маргарета. — Ты, как любая девушка, мечтаешь о муже с положением, связями. Но все это не главное… совсем нет. Главное чувства. — Ох, тетушка… — Тебя, быть может, беспокоит, что Юлиан младше ? Это сейчас кажется, что он очень юный, но с возрастом разница совсем не будет заметна. И ещё он твой брат — это неоспоримое преимущество в делах, касающихся наследства. Прости, Адельхен, прости, ещё раз за такие слова, я лишь хочу, чтобы ты сделала правильный выбор. Вдруг за дверью послышался странный шорох. Адель насторожились. — Хорошо, тетушка, обещаю подумать над вашими словами, — быстро проговорила она. — А теперь, я, пожалуй, закончу приготовления. Передайте остальным, что я непременно спущусь через полчаса. Когда Маргарета покинула комнату, Адель выглянула в коридор — там служанка Зельда протирала огромную вазу. — Подслушиваешь? А ну иди сюда. На самом деле, разобраться со служанкой следовало сразу после кончины фрау Августы, но у Адель это совсем вылетело из головы. — И как это понимать? — строго спросила Адель уже в своей комнате. — Я занималась уборкой, госпожа, — Зельда виновато опустила взгляд. — Что-то не верится. Опять везде суешь свой нос. Не ты ли постоянно следила за мной и докладывала фрау Августе о моих проступках? И что с тобой делать? Так и хочется вышвырнуть тебя из дома с отвратительной рекомендацией. Зельда стояла, все так же глядя в пол и переминаясь с ноги на ногу. — Прошу, госпожа не надо… — жалобно проблеяла она. Веселое злорадство поднялось в душе Адель. Наконец-то она чувствовала себя хозяйкой положения и могла поквитаться с надоедливой служанкой — вот долгожданная компенсация за годы ограничений. — Не надо? Как же. Ладно, подумаю до завтра, что с тобой делать. Видишь, какая я добрая. Но на хорошее отношение сильно не рассчитывай. Глаза Зельды заискивающе забегали. — Кхм. Разрешите кое-что рассказать, госпожа. Сегодня утром я увидела, что фрау Маргарета зашла в кабинет фрау Августы, и что то искала там. Искала долго. «Ах, она искала черновик другого завещания» — в панике подумала Адель, но у нее хватило выдержки не подать виду. — Это не мое дело, — лениво проговорила Адель. Сохранять спокойствие стоило ей труда не малого. — Ну ладно, я вижу, ты хочешь остаться. Подумаю до завтра. А теперь иди и не смей больше подслушивать. Как только дверь за служанкой закрылась, Адель тигрицей взвилась с места. Первая и единственная мысль, что промелькнула в ее голове: Маргарета искала новый вариант завещания, который должен был заверить нотариус, но не успел. Адель хорошо помнила ненароком подслушанный разговор. Больше всего девушка опасалась, что каким-то образом будет возможно оспорить действующее завещание и тогда с наследством можно распрощаться. А существовал ли второй вариант завещания? Адель должна была это понять. Она должна была избавиться от неопределенности — от этой ужасной неопределенности — и немедленно. «Я же знала про черновик, — ругала себя Адель. — Какая злая ирония судьбы! Как же я забыла? Как было не предусмотреть, не уничтожить? Непростительная рассеянность!» Девушка вышла из комнаты и прислушалась: все собрались в гостиной, оттуда доносилось сдержанное жужжание разговоров. Адель тихо пошла по лестнице, затем по коридору, опасливо оглядываясь и замирая, будто бы делала что-то скверное. Но груди с каждым шагом нарастала мрачная решимость и осознание абсолютной правильности своего поступка. Как только Адель потянулась к дверной ручке, кто-то коснулся ее плеча. Дыхание перехватило. Вся кровь прихлынула к сердцу, и оно застучало порывисто и неровно. Адель дернулась от страха, теряя равновесие. Она упала в объятья Юлиана. — Ты что тут делаешь? Напугал до смерти, — зло шепнула она. Однако, она испытала огромное облегчение при виде кузена — пожалуй, ему единственному она могла по-настоящему доверять. — Я шел из библиотеки. А ты что тут делаешь? — кроткие глаза Юлиана смотрели с осуждением. — Сюда же запрещено заходить. — Ах, милый, правильный Юлиан. Ничего плохого не случится если я просто загляну на пару минут. — Именно с таких слов начинались все наши неприятности… — обреченно вздохнул Юлиан. — Это, нехорошо, Дельхен… Что она могла ответить? Теперь решалась ее жизнь. Где-то за поворотом послышалось щебетание служанок. Нужно было срочно что-то делать. Адель с удивительной прытью метнулась в кабинет увлекая за собой Юлиана. — Видишь, ничего страшного, — прошептала она. — Сейчас проверю кое-что и пойдем. Обстановку этого кабинета нельзя было назвать примечательной: книжный шкаф, многочисленные пейзажи на стенах, ковры и лампы. Адель с особой тщательностью оглядела стол, цепляя взглядом всякие мелочи: медные фигурки, несколько хорошо очиненных перьев, аккуратно сложенные чистые и исписанные бумаги, раскрытый английский маникюрный набор. Ящики стола оказались запертыми, но Адель знала, что ключ хранится внутри одной из статуэток. Но как следует исследовав содержимое ящиков, девушка не обнаружила ничего интересного. Ничего, кроме, векселей на имя тетушки Маргареты. — Тетушка, что, опять за старое? Опять берет долги? — спросила Адель. Юлиан огорченно вздохнул. — Похоже на то. — Ты знал об этом? — Нет. Матушка не рассказывает мне подобное, — в голосе скромного Юлиана вдруг послышались нотки негодования. — Знаешь же, после того, как она промотала состояние на недостойные вещи, мы с ней поссорились и больше никогда не обсуждали эти темы. Адель приятно удивило, что мягкий Юлиан высказывал недовольство собственной матерью, наверное, поведение Маргареты слишком уж сильно задевало какую-то болезненную струну его сердца. — Понимаешь, Дельхен, из-за ее увлечений мы с Катариной остались без наследства. Мне-то все равно, а вот сестра… как она выйдет замуж без приданого? — он удрученно покачал головой. В его взгляде вспыхнул странный огонь. Адель даже не нашлась что сказать — она первый раз видела такие эмоции у кузена. — Ладно, оставим, — Юлиан проговорил с усилием, будто подавлял рвущийся наружу гнев. Адель невольно подумала, какие ещё эмоции таит в себе Юлиан — меланхоличный, скромный юноша. Может быть, в глубине его души бушуют злость, негодование, страсть и ревность. Девушка представила себя с Юлианом в совсем другой обстановке — в своем будуаре, где он мог бы дать волю чувствам… — Оставим, — повторила Адель, и снова огляделась. Времени оставалось катастрофически мало. «Так. Думай, Адельхен… Гм. Я же часто бывала здесь…» — подгоняла себя девушка, судорожно вспоминая, где ещё могут храниться документы. Неожиданно Адель поняла, что кажется за каким-то портретом имелся тайник — много лет назад фрау Августа открывала его, чтобы припрятать бутылку с горячительным напитком. Взгляд Адель устремился на стену где висел портрет ее отца — молодой кавалерист со светлыми волосами и серыми глазами был изображен на фоне грозового неба в лучших традициях романтизма. Фрау Августа очень любила этот портрет и не зря: работа была выполнена с большим вкусом и изяществом, и, возможно, где-то приукрашивала действительность. Не сомневаясь ни секунды, Адель взобралась на стул и отодвинула портрет. Там действительно обнаружился небольшой шкафчик, а в нем — конверт с листом бумаги. — Ты бы лучше не трогала ничего, — Юлиан пребывал в полном недоумении, в его голосе зазвучали увещеваюшие интонации. — Если кто-нибудь обнаружит нас… Адель только отмахнулась, разворачивая бумагу. «Я, Августа Леопольдина фон Роэ, сим завещанием объявляю, что все мое имущество, состояние, земли и замок я оставляю Юлиану…». — Что там? — встревожился Юлиан. — Позже, — отрезала Адель. — Позже все расскажу. Адель аккуратно вернула картину на прежнее место, а затем сложила найденный документ в несколько раз, намереваясь положить в карман. Но не успела. Дверь без стука приоткрылась.