From different worlds

Ута не может сказать, что его удивляет происходящее, он не может отбросить пелену покорности, которая окутала его сердце, когда все это началось. В каком-то смысле он все еще надеялся, что живет во сне, что все, чего он ждал, на самом деле не сбылось. Он действительно надеялся, что с тобой все будет хорошо, несмотря на его страхи. Каким-то образом, несмотря на то что образ мирной жизни с тобой был всего лишь утопией, он цеплялся за мысль о том, что ты способна совершить чудо. Он никогда не чувствовал себя таким любимым, как с тобой, никогда не сомневался в твоей любви к нему. Но сейчас, когда он стоял перед тобой со слезами на глазах, отчаянно ожидая ответа, он недоумевал, как ты вообще смогла его полюбить. Он не просто зол на тебя, он зол и обижен. Но он все еще любит тебя, действительно любит, и по этой причине рациональная часть его личности все еще цепляется за эту привязанность, чтобы не позволить ей напугать тебя еще больше. - Ты должна успокоиться, - он говорит тебе ровным голосом. Его тело не двигается, только кулаки сжимаются на бедрах. - Успокоиться?! Ты должен... - твой голос высокий, надломленный, отчаянный. Ты никогда раньше не повышала на него голос. Да, он должен что? Он явно сделал что-то, чего - по твоему мнению - не должен был делать, он забрал жизнь, которую не должен был забирать. Невинный. Ты употребила это слово, но он не понял, что оно означает, он просто не расслышал тебя. Он перестал это делать, когда понял, что он и есть та проблема, о которой ты плачешь. Должно быть, он тронул кого-то из твоих знакомых, хотя и не был уверен, насколько близко он может быть к тебе - он точно уверен, что ты держишься подальше от голубей. В любом случае, тебя что-то расстроило. Возможно, в последнее время у него было много проблем, но какова бы ни была причина твоих слез... они бесполезны. Что бы ни случилось, плакать по тому, кого он убил, абсолютно бесполезно. Раньше ты никогда так не вела себя, так неужели жизни имели для тебя другую ценность? Неужели эта жизнь стоила для тебя больше, чем все остальные, которые он сожрал? - Неужели это было важнее, чем я? Ута хотел задать вопрос, но вместо этого осознание заставило его сгладить вопросительный тон, превратив его в холодное утверждение. Он ни на секунду не отрывает взгляда от твоих широко раскрытых глаз. Ему внезапно удается добиться от тебя молчания, и это пугает его. Это пугает его до смерти. Ты немая, немая, как маски, которые тебя окружают. Когда ты говоришь, ты словно поджигаешь фитиль внутри него, - Как ты можешь спрашивать меня о таких вещах? И мир для него заканчивается. Его место в мире, которое, как он думал, он нашел, внезапно стирается. Ты такая же, как другие, ты думаешь, как другие. Тебе плевать на его ситуацию, он сам виноват. Ты любишь его до тех пор, пока он скрывает от тебя свою сущность. - Ты знаешь, каково это? - в его голосе дрожь. Дрожь, которую ты никогда не слышала, а затем то, что он никогда не делал, - Ты знаешь, каково это - быть гулем в вашем мире?! Ты хоть представляешь, что приходится терпеть таким, как я?! Ута никогда не повышает голос, никогда. И с тобой тоже. Но в этот раз у него нет возможности остановить рев зверя, и он почему-то ждет, что ты замолчишь, примешь его слова близко к сердцу, разделишь его страдания, как ты всегда делаешь. Но вместо этого между вами не остается ни секунды тишины. - А знаешь ли ты, каково это - быть человеком?! - ты впечатываешь эти слова ему в лицо, как пощечину, и на мгновение он не может отреагировать, не понимая, причиняет ли боль его физическое тело или его помутившийся разум. - Мир должен понять вас, но вы никогда не пытались понять мир! - рука сжимается на груди, - Это ты можешь убить меня здесь! Это ты можешь съесть меня! Ты не жертва здесь! - Ты жертва? - обычно мягкий голос Уты отдается в груди, как землетрясение, и на этот раз ты не можешь с ним справиться. Ты словно стоишь на краю пропасти и делаешь шаг назад, надеясь не упасть, но он придерживается другого мнения. - Ты прав. Он больше не кричит, но это не успокаивает тебя. Совсем нет. Если он так улыбается. Куда можно убежать, когда он приближается к тебе. Чего ты хочешь от него? Хочешь ли ты, чтобы хищник сожалел о том, что охотился? Хочешь ли ты обречь его на ад за это? - Может быть, мне следовало сделать это сразу. Я должен был съесть твое нежное сердце, как только встретил его. С ним бы не было столько проблем. - УЙДИ! Твой крик настолько отчаянный, что кажется, он почти застрял в его сердце. Твои руки на его груди, где они часто бывают, но на этот раз они пытаются оттолкнуть его с такой слабой силой по сравнению с его, но такой ужасной для него. Ты в его объятиях, где должна быть всегда, когда тебе больно, но сейчас они не являются для тебя убежищем, и его руки сжимают твои руки так крепко, что он представляет синяки под ними. Дьявольская улыбка рассыпалась. Он даже не понял, что потерял контроль над своими эмоциями. Этого не должно было случиться, только не с тобой. - Я… - Оставь меня. Он повинуется твоему отчаянному вздоху. Татуированные руки падают на бока, и он слышит только твои тихие всхлипы, когда ты сворачиваешься в углу, чтобы защититься. Он действительно был так ужасен? Что же видели твои глаза? Твои нежные человеческие глаза. - Ну же... все кончено... - голос Уты снова теплый, спокойный, обнадеживающий, как всегда, когда он рядом с тобой. Инстинктивно его рука тянется к твоей коже, как он всегда делает, когда тебе плохо. Он двигается, чтобы оказаться на твоем уровне, чтобы заключить тебя в свои объятия, но хрустальный сон снова разбивается. Ты снова разбиваешь его, когда, даже не осознавая, отстраняешься от его объятий, пытаясь избежать его присутствия. Ута остается на месте, неподвижно созерцая свою работу. Обдумывать тот факт, что он недостаточно хорош. И теперь разница между вами двумя была тяжелой, как лава вулкана на вас обоих, потому что ты больше не ссоришься с Утой, а находишься в опасном положении перед гулем. Он прав, ты не знаешь, каково это - быть гулем. И ты права, он не знает, каково это - быть человеком, быть тобой. Все, что он знает - это то, что инстинкты подсказывают ему, что он должен заботиться о тебе, потому что ты боишься, тебе нужна защита, потому что он хочет видеть тебя счастливой, но он зажат здесь, поскольку именно он причиняет тебе боль, именно он представляет угрозу. Ута медленно закрывает глаза. Он знает себя, ему нужно успокоиться, успокоить свое сердце, которое бьется быстро и страшно. Но он не может. Он не может распутать болезненный клубок внутри себя, который мешает дышать. Он похож на бомбу, на воду, которая набирается и вот-вот хлынет. И тут что-то шевелится, и его глаза расширяются. Раньше он с подобным не сталкивался, но ему хватает сознательности, чтобы позаботиться о мерах предосторожности. Когда он удаляется от тебя быстрее, чем обычно - недостаточно чтобы привлечь твое внимание, но вот резкое открытие двери в ванную - это да. Желудок Уте никогда не доставлял проблем, абсолютно никогда. Однако теперь он вынужден болезненно опорожнять его содержимое. Это ужасное, практически пугающее чувство для него. Кажется, что человек издевается над ним даже тогда, когда он мертв, сгибая монстра и оставляя его обессиленным от усилий, отодвигая его от тебя, как будто желая защитить тебя. Как вы дошли до такого? Как он может вернуться назад? Ты была его убежищем, его якорем, его уверенностью, он хочет тебя вернуть. Но для таких, как он, забота о чем-то кажется невозможной. Его собственное тело заставило его скорчиться, как земляной червь. Твои мягкие и неуверенные шаги замирают, когда ты достигаешь порога, который он не удосужился закрыть второпях, твой легкий и манящий аромат проникает в его легкие, и он все еще чувствует твое дыхание, дрожащее от слез. Даже в этой ситуации Ута, кажется, полностью контролирует себя, спокоен, только его голова, склонившаяся к коленям, демонстрирует неявную попытку заглушить боль. Его кулак поднимается, чтобы прислониться к унитазу, чтобы смыть то, что ты никогда не хочешь видеть, потому что даже если суровая реальность обрушилась на тебя, он все равно защищает тебя. - Если уж на то пошло, мне очень жаль, - ему действительно жаль, и он съест свой язык, если утаит от тебя эти слова. Он не может сказать, что действительно чувствует себя виноватым в том, что сделал, но вот за то, что причинил тебе боль и напугал - это да. Ты не отвечаешь ему, с твоих губ ничего не слетает, и в глубине души Ута боится, что больше никогда не услышит твой голос. Но ты не уходишь. В следующие мгновения ты тоже сворачиваешься калачиком на полу позади него, трешься щекой о его спину, ища успокоения в его сердце, уставшем от бешеных ударов, которые он не привык выдерживать. Твой вес на нем приятен, и, возможно, вы двое просто достигли дна, которого вам нужно было коснуться, чтобы снова стать сильными для самих себя. И если между вами еще остались сомнения, твои слова, сказанные шепотом, дадут Уте ответ, который, как он думал, он уже никогда не сможет получить, - Я все еще люблю тебя.