time is up

Антон вернулся в свою комнату, как будто тут сто лет не был. Она была какая-то странная: на столе не было «творческого беспорядка», кучи сборников, ручки не валялись, где попало, а в тех, у которых закончились чернила были выкинуты, в шкафу были аккуратно сложены вещи, хотя на вешалках все те же поглаженные футболки и его любимые джинсы.  Наконец-то взяв в руки свой телефон, парень судорожно открыл телеграм, потому что случайно заметил в уведомлениях сообщения от своего друга.  — Боже, Винс, я так давно не видел твоих сообщений…. (чат)  — Привет, Амур. Я извиняюсь за долгое отсутствие. Я был очень занят, может быть позже объясню, что случилось. Сейчас все хорошо, правда я очень устал. (17:53) — Почему ты не писал столько времени? (17:54)  — Надеюсь, у тебя все нормально. (17:55) — Я думаю, нам стоит поговорить. Я вечно занят, игнорирую по много часов, мне некогда тебе написать, а тем более мне не хватает времени на то, чтобы побыть с тобой, например, фильм посмотреть и тд. Мне жаль, но, наверно, тебе не так интересно со мной: приходится постоянно ждать, когда я там найду времечко написать тебе хоть строчку. Тебе лучше найти кого-то, кто сможет нормально уделять тебе внимание. Не мучай ни себя, ни меня. Я знаю, что без меня, тебе будет лучше. Удачи. Надеюсь, ты будешь счастливее. (17:57) Руки начали трястись с новой силой. Телефон с грохотом упал на пол. Шастун не мог осознать это: он всегда ждал сообщения от Винса, радовался, как ребенок, когда родители приходили с работы. Антон боялся, что их общение прекратится, но явно не ожидал, что это произойдет так скоро, ему трудно было признать, но он проговаривал это в мыслях: — Видимо я сам больше не интересен Винсу. Нет смысла, что-то делать.  *Вы точно хотите удалить переписку?» — Да, блять, быстрее! Я хочу поскорее забыть этот момент!  Стало пусто: и в телефоне, и в душе. Правда для первого пункта — это полезно, а вот для души — спорный вопрос. Антону явно было не по себе, и непонятного для него тут явно нет. Он чувствует себя самым ничтожным, незаслуживающим любви. Ира была права — Шастуна легко бросить, и это приносит большое удовольствие, ведь он привязывается, как котенок, который сначала трется о ногу человека, а потом следует за ним до двери подъезда, что закроется прямо перед ним. Ни одной мысли. Мертвая тишина.  Парень просто зарылся в холодную постель, ему ничего теперь не важно. Он провел две бессонные ночи в тиктоке. Это, конечно, не помогло развеяться, даже наоборот — попадались видео про моменты во взаимоотношениях, которые больше не произойдут с ним.  Спустя некоторое время сон стал одним из средств облегчения: спать по 12 часов заменяет ему поддержку дорогих людей, все расплывается и превращается в апатию. Что бы Антон не делал — ему везде мерещится связь с его бывшим другом: песня «Не скучай» группы ssshhhiiittt! как никогда описывала терзания и ощущения парня. Она добивала его, но Шастун похоже просто впитал эти слова и музыку, слился воедино вместе с ней.  Прошло две недели. Ситуация не улучшалась: Антон не выходил из дома, редко ел, разве что, когда мама узнает и накричит, никому не отвечал, опять же, только маме.  Шаст еле дошел на кухню, ему захотелось чая впервые за это время. Пока чайник закипал, он решил проверить телефон. Куча уведомлений от Димки и от других ребят, конечно, они же волновались, что их друг так давно не выходит на связь. Вдруг вылезло всплывающее уведомление: написал Арсений Сергеевич. — Блять, ну и нахуй я ему сдался? Хочешь-не хочешь — нужно ответить. Все-таки жизнь мне спас.  (чат) — Привет, Антон. Как ты?  — Здравствуйте, все хорошо. Спасибо, что интересуетесь.  — Как твой друг?  Парень начал рыдать. В одной руке он держал телефон, а второй — закрыл глаза, чтобы его не видели, хотя он и так дома, причем один. Один.  Все же надо было ответить: (чат)  — Никак.  Преподаватель решил позвонить. Антону явно это не понравилось. А зачем? Он никогда не любил разговаривать по телефону, только в крайних случаях, если до него не доходят сообщения. В этот раз Шастун вынужден был отклонять. Ему не хотелось, чтобы учитель снова видел его беспомощным и слабым.  Напор Арсения Сергеевича усиливался с каждым звонком, поэтому через некоторе время парень всё-таки решил написать ему: — Зачем Вы мне звоните? Мне сейчас правда нехорошо, я не хочу, чтобы кто-то видел меня таким! А Вы и так много узнали! Я должен никого не напрягать. — Ладно. Не хочешь так — будет по-другому.  Антон забил на его слова и просто пошел пить чай с чабрецом, его любимый.  Внезапно раздался стук в дверь. Шаст перед тем, как открыть, подумал: — Не дай бог это он.  Его опасения сбылись. Мужчина пришел с коробкой буше и еще каких-то мило выглядящих пирожных.  — Ну что? Расскажешь?  Антон был совсем не рад. Раздраженный, недовольный, но уже полный сил для того, чтобы закрыть дверь перед ним, парень собственно сделал, что хотел перед этим. Арсений расстроился, но все равно продолжил:  — Антон, пожалуйста, открой дверь. Я знаю, тебе сейчас плохо, но я могу помочь, по крайней мере попытаюсь. Пожалуйста, дай мне шанс!  — Я не собираюсь. Уходите. — Я буду стоять под дверью, либо пока ты не откроешь, либо пока твоя мама не придет, и тебе придется объяснять, что я тут делаю. Ну так что?  Парень открыл дверь.  — Я не хочу, чтобы мама Вас видела здесь. Да что вы вообще вцепились так в меня? Делайте, что хотите, и уходите!  — Антон, это грубо, но ладно я ненадолго. Одевайся.  — Что? Зачем?  —  Тебе нужно развеяться, шевелись.  — Не пойду я никуда!  — Хорошо.  Арсений Сергеевич решил, раз не будет по-хорошему — будет по-плохому. Он быстро поднял Антона на руки, хотя тому лень было что-либо предпринимать для высвобождения из лапищ учителя, он начал возмущаться:  — Что происходит?! Отпустите меня!  — Нет. Тебе придется. Ты себя вообще видел? В самую бледную поганку превратился! Хоть воздухом подышишь.  — Я не хочу. Оставьте меня в покое!  — Нет. Держись.  Открыв неполностью запертую дверь, преподаватель понес своего подопечного вниз.  — А Вы не думали, что подумают люди?  — Мне все равно. Пусть думают, что думают.  — А мне нет. Пустите.  — Как скажешь. Только сам поковыляешь по лестнице.  — Собственно напрашивается вопрос. А почему мы не на лифте?  — Я б с удовольствием поднялся бы еще тогда поехал на лифте, к моему сожалению, он сломался.  — Прекрасная новость! Мне еще и обратно на пятый этаж нужно будет подняться!  — Антон, не ворчи как старая бабка.  — Хорошо, как Вы скажете!  Шастун резво открыл дверь, чтобы выйти из подъезда.  Арсений еще до такого, как войти в дом приметил лавочку сзади здания, как раз в теньке. Не холодно, не жарко.  — Ну что, рассказывай, что случилось.  — Да дело в том, что и нечего! Все закончилось.  — Почему? — Да что почему?! Закончилось тем, что он написал, что-то по типу: «Знаешь тебе, наверно, неинтересно со мной, я же вечно занят для тебя. Не мучай ни себя, ни меня.» — вот и всё!  — А ты что ответил-то в итоге?  — Ничего. Я удалил переписку у обоих.  — Как так, Антон? Даже не стал ничего разъяснять? Вы же могли поговорить: думаю, не дети уже. Ты же все еще хочешь общаться с ним? Я же вижу: ты правда расстроен из-за этого, тебе тяжело, ты не готов отпустить, потому что еще не все закончилось. Может он и вправду подумал, что он тебе не нужен, а ты только подкрепил это. Ты не виноват, ну, отчасти да, но он тоже мог по-другому это сказать, глупо с его стороны.  — Да что уж. Теперь поздно.  — Никогда не поздно. Тем более у тебя есть его контакты, как с ним связаться.  У Антона потекли слезы: он все еще не верил, что он как-то испортил ситуацию. Ну, а почему он не написал? Хотя это достаточно логично: Шаст удалил переписку: наверно, ему совсем неважно. Ученик сквозь слезы посмотрел на Арсения Сергеевича, но еле собрался с силами и проговорил дрожащим голосом:  — Что я сделал опять?! Натворил, как обычно, бред какой-то, а теперь разгребать эту ситуацию. Почему я не додумался сам до этого? Просто пытался забыть это — но не удавалось так-то! Вот оно что. — Ты погорячился: был на эмоциях. Конечно, тебе в голову пришло только это, хотя могли быть идеи похуже.  — Вы правы.  — Я же просил на «ты», Антон.  — Я не могу так.  — Можешь, но стесняешься!  — Я уже привык: мне сложно будет от этого отучиться.  — Но все же можно!  Преподаватель улыбнулся так, что показались белоснежные зубы.  — Надеюсь, тебе хоть как-то полегчало.  — Да, намного лучше!  — Ну вот! А ты на меня бычился еще!  Арсений потрепал ученика за плечи, чтобы он развеялся и тоже улыбнулся.  — Спасибо, Арсений Серге… — Антон!  — Арсений, спасибо!  Улыбка преподавателя растянулась почти до самых ушей, и тому сразу быстро пришла идея:  — Знаешь, а что если сейчас написать твоему другу? Думаю, он быстро ответит! Ну, относительно быстро.  — Кстати, да! Сейчас зайдем домой, и я напишу.  — Антон, я не смогу пойти с тобой. Прости, но у меня дела прям срочно-срочно. Давай тогда если что спишемся, если ты захочешь.  — Эх… ну ничего! Надеюсь, дела быстро разрешатся, хахаха!  Шастун немного улыбнулся — как будто и лучики солнца выглянули из-за серых облаков.  — Эх бля, подниматься на пятый…пешком…так себе.  Добравшись домой, парень чувствовал себя бодрым: он был готов ко всему. Сейчас бы спас целый город или смог поднять огромный валун, взобравшись на гору, или сделать, что угодно! А пока нужно написать Винсу, чуть-чуть извиниться, как бы, да.