time is up

— Антон, твои шаги было слышно еще в зале, не пытайся скрыться уж. Заходи.  — Я не могу уснуть нормально, поэтому пришел.  — Ты куришь?  — Нет.  — Это хорошо, но сейчас бы, думаю, это тебе помогло. Не хочешь попробовать, пока со старшими? Разрешаю, маме не расскажу!  Преподаватель немного улыбнулся и уверенно хихикнул. Все еще в смятении, парень был заинтригован. Ему очень хотелось, ведь он никогда не пробовал, что-то плохое. По мнению мамы, конечно.   — Я только вообще не разбираюсь, как и что… Я… — Не бойся. Я расскажу и покажу.  Арсений Сергеевич дал сигарету его ученику. Антон вообще не представлял, что с ней делать. Ну как-то губами надо обхватить, поджечь, и вдохнуть дым что ли? Мужчина выдал: — Попытайся сам. Мне интересно.  Он вытащил сигареты из кармана и дал одну Шастуну. Ему доставляло удовольствие, что его ученик — не такой правильный, как ему казалось. Парню было страшно, но интересно, а еще он все-таки стеснялся, потому что не было опыта в этом.  Он стал тянуться губами к сигарете. Преподаватель уже дал ему зажигалку, но вскоре понял, что так дело не сдвинется с места: — Нет-нет. Смотри: держи шею ровно, обхвати губами нормально, не бойся так, она тебя не съест! Зажигалку или спичку, в крайнем случае, ей вообще неудобно как по мне, подносишь аккуратно, чтоб огонь еле касался. Сразу же вдыхаешь дым, точнее набираешь в рот, убираешь сигарету и потом только вдыхаешь вместе с воздухом. Попробуй.  Во время объяснения, Арсений Сергеевич держал парня за талию, тот так нервничал от того, что такой неопытный, как маленький котенок, что даже не заметил его действия. Шастуну было интересно пиздец, но в то же время он понимал, что это очень плохая привычка. Все же один раз — это же не зависимость, правда?  Он начал проделывать то, что ему сказал преподаватель, но парень неправильно вдохнул дым и получилось так, что он начал задыхаться. Шаст закашлял и испуганно посмотрел на мужчину. Почему-то он был в полном спокойствии, даже улыбался, смотря прямо в глаза.  Преподаватель быстро схватил его за руки и начал немного потряхивать, чтобы тот переключился на него. — Все нормально, прокашляйся. Ничего не станет. Ну я же говорил! Не так надо было. Ладно, дальше будет легче и приятнее.  Парень думал, что задохнется, хотя все обошлось.  — Ты сейчас как себя чувствуешь? — Все хорошо. Дайте еще одну. Мне понравилось. С довольной улыбкой Арсений Сергеевич передал ему эту несчастную сигарету. — Смотри не увлекайся. Антон отвернулся, решив посмотреть за окна балкона, на темное небо, где из-за туч было еле видно проблески луны. Преподаватель смотрел на него долго. Парень всё-таки почувствовал этот взгляд на себе и повернул голову к когда-то ненавистному Арсению Сергеевичу. Его глаза блестели, словно самые яркие звезды, которых сейчас не было на небе. Самые прекрасные звезды на темном небе. — Ну, расскажи все-таки про экзамен. Я знаю, что ты что-то да помнишь, просто лень было рассказывать в тот момент.  — Да особо нечего. Можно я ругнусь?  — Да пожалуйста.  — Самый конченный экзамен в моей жизни. Ну, на данный момент. Если я еще поступлю куда-то.  — Поступишь, обязательно.  — Да как знать. Я не уверен, что с мо… Арсений Сергеевич не стал слушать объяснения парнишки, начал твердо говорить: — Не слушай никого, сейчас тяжело набрать высокие баллы по экзаменам из гуманитарных предметов и других языков. Мало кто может, и то это от везения еще зависит. Ты сделал все, что мог. Я знаю, что ты не от балды со мной занимался. Ну, по крайней мере, я видел твои старания, с каждым уроком ты как будто увереннее становился, хотя видно было, что ты не себе в пользу это делал. Ты с каждым занятием выглядел все более уставшим. Тебе не стоило так изнурять себя. Антон? Ты что? Плачешь? Шастун правда пытался сдержать слезы, но долго скрывать это не удалось. Кристальные капельки покатились по щекам. С каждым разом они катились быстрее и быстрее. Антон не мог спрятать это и просто отвернулся от преподавателя. В то же время Арсений Сергеевич взял его за плечи, произнеся шепотом:  — Антон, послушай: это не стыдно, если тебе сложно показать немного свою слабость. Я знаю ты сильный, но иногда даже самые сильные на планете люди плачут, дают себе выпустить эмоции, рассказать о своих переживаниях. Тебе не стоит стесняться. Я никому не расскажу.  Парню очень хотелось верить этим словам. Ему никогда не говорили такого. Но он сильнее этого. Он никогда не сможет показать то место, где болит. Он не сможет позволить себе слабость.  — Если хочешь, я могу тебя оставить. Нужно будет — позови.  Арсений Сергеевич не успел даже развернуться. В этот момент мужчина почувствовал резкое движение. Парнишка вцепился в него, как собака, но не зубами, слава богу. Его ледяные руки крепко держали плечи преподавателя, в этот момент другие, уже крепкие мужские легли поверх таких сильных кистей. Антон уткнулся носом в его плечо и немного пустил хватку. В этот момент Арсений Сергеевич повернулся к нему. Он впервые видел Шастуна таким беззащитным, он легонько подтолкнул его к себе, чтобы обнять. Юноша все еще не мог успокоиться, кажется, он с еще большей силой разнервничался. Не понимая, как его можно успокоить, Арсений Сергеевич стоял в обнимку с учеником посреди кухни.  — Антон, тебе чуть легче от этого? Ты хочешь поговорить?  — Я не знаю. —  Хорошо, но раз ты не спишь, думаю, нужно приложить лед к твоему носу, потому что отек все еще не спал. Да и спать уже поздно. Пять утра все-таки.  Парень молча сел на стул, который был практически в углу. Парнишке было неуютно и страшно, ведь он просто наделал глупостей, пока был весь в эмоциях. Стыд застал его, как привычное чувство.  Арсений Сергеевич еле нашел в холодильнике лед, удивляясь, куда он весь подевался. Когда он обернулся к ученику, заметил, что что-то не так:   — Антон, что случилось?  — Надеюсь, я не буду реветь снова. Ничего не случилось такого, из-за чего можно было бы плакать.  — Послушай, все хорошо, я не осуждаю тебя ни за что. Не думай, что я при первой возможности буду тебя стыдить, что «ой, мямля расплакалась, хаха» на весь интернет, так еще и рекламу с твоим именем фамилией и фоткой куплю. Ты, я надеюсь, понимаешь, что я не собираюсь этого делать?   — Это было бы глупо, наверно… Вы вряд ли такое сделаете.  — А вдруг?  — Мне бы очень не хотелось такого. — Ладно, я не смогу так сделать. Я не слишком злой, и вообще зачем мне так «стыдить» людей? — Вы правы.  — Хватит о грустном! Давай сюда свой нос!   Они оба посмеялись с того, с каким выражением учитель сказал последнюю фразу. В этот раз преподаватель не давал лед в руки парня, тот же замерзнет сразу, нет смысла мучать его.  — А Вам разве не холодно?  — Не-а, я привык. Сколько раз падал, когда был мелким!  — Хахаха, тогда понятно!  Антон смотрел в глаза своего учителя, они как будто сверкали, такие красивые, завораживающие… В один момент ему стало не по себе и он отвернулся. Арсений Сергеевич испугался, что что-то случилось:  — Что такое? Тебе нехорошо?  — Нет-нет, просто стало слишком холодно до невозможности.  — Не надо было так долго терпеть. Мог бы и сказать. А вообще уже время поесть! Я голодный, жесть! Ты будешь тосты с клубничным вареньем?  — Я не… — Я не договорил еще! А чай? Кофе? Воды уж на крайняк?  — Я не хочу, спасибо.  — Врешь. У тебя живот урчит во всю Ивановскую. Не обманывай ни меня, ни себя. Так что? Тосты с чаем или кофе?  — С чаем… — Отлично, сейчас будут.  Преподаватель начал готовить, а еще спросил, какой чай будет Шастун.  — Черный.