Бастард

      Эдвард испуганно обернулся. Фух! Это всего лишь Паоло и Берто. Ничего страшного! Это всего лишь его приятели, которым он сам сказал своё настоящее имя… Разрубленный Змей, зачем он это сделал?! Они же могут растрепать эту новость всей столице, своим монсеньорам, всему Талигу!!! Зачем он это сделал? Зачем он это сделал?! Зачем он так подставил Окделлов?! Тех самых Окделлов, ради благополучия которых он согласился отправить на эшафот всю семью матери. Он опозорил Окделлов, которым должен больше, чем всем Золотым землям!       Штанцлер прав только в одном: сын Эгмонта не может хотеть или не хотеть. Сын Эгмонта только должен и не должен. А бастард Эгмонта должен служить только своему брату. Только Повелителю Скал, законному герцогу Надора. Только Ричарду Окделлу. Ричарду, которого он предал, раскрыв свою тайну семерым унарам. Он предал его, когда взял с собой кольцо Морганов. Почти предал, когда позволил себе поверить, что всё, что с ним сейчас происходит, его по-праву. И почти предал, когда дал повод Штанцлеру усомниться в личности «Сына Эгмонта». Предателям жить нельзя! — Эдвард, что с тобой?! — чьи-то руки резко сдёрнули его с бортика фонтана. Морган не понял кто к нему обращается. Сейчас он не мог отличить даже бергера от мориска, что уж говорить о двух южанах с похожими голосами. — Я в порядке! — почти прорычал Эдвард. — Да не кошки ты не в порядке! — это кажется Берто. — Ты откуда такой перепуганный нёсся? — а это уже Паоло. — Коня своего перепугал. Как твой Баловник ещё не убежал?       Баловник? А! Точно! Баловник! Эдвард не помнил, как он спешился и чуть не прыгнул в этот злосчастный фонтан! Морган огляделся. Надорский конь хоть и выглядел встревоженным и беспокойно дёргал головой, но продолжал стоять на месте и не собирался убегать. Слава Четверым! Эдвард подошёл к Баловнику, спокойно погладил его по шее и прошептал несколько фраз на надорском. Тише… Тише… Всё хорошо… Он не знал, кого успокаивает больше: Баловника или себя, но это помогало. Конь перестал нервничать, а Эдвард больше не думал о чём-то плохом. — Морган, ты выпить не хочешь? — голос Берто звучал напряжённым. Они… испугались за него? — Мне нельзя, — в какой-то прострации говорил Эдвард. — Иначе меня изобьют… — Кто тебя бить то собрался? — Паоло тоже боялся. Что он такого сделал, чтобы они испугались?       И правда. Кто его бить то будет? Эдвард не знал. Но точно понимал, что будут проблемы. Помнится, что после смерти отца пил он много и долго. Не успевал протрезветь, а уже брался пить снова. Не замечал ничего и никого. Ни слов Ричарда. Ни слёз Айри, Эдит и Ди. Даже сухие и осуждающие фразы Мирабеллы. Ничего не имело значения. Пока однажды он не допился до того, как увидел какого-то мужчину. Странного. Незнакомого. Но так похожего на отца. Он что-то говорил, а когда Эдвард пробурчал что-то непонятное и попытался послать незнакомца на свиданье с питомцами Чужого, тот избил его так, что навсегда отбил охоту топить в алкоголе свои несчастья. Но сейчас Эдвард думал, что этот незнакомец его поймёт. — Никто, — отмахнулся Эдвард. — Куда мы идём?       Не дожидаясь их ответа, Морган закурил. Ему надо немного успокоиться. — Дай затянуть, — Берто не спрашивал, а требовал. — Уверен? — спросил Эдвард. — Да, уверены, уверены! — Паоло забрал трубку, затянулся и так закашлялся, что Моргану показалось, что тот вот-вот выплюнет свои лёгкие. — После… такого… — сквозь кашель проговорил Берто, последовавший примеру Куньо. — Во всем… уверен будешь…       Да что такого произошло?! — Ох! Как ты это делаешь? — проговорил Паоло. — Думал — сдохнут. — Я не просто так спрашивал, — Эдвард всё ещё не понимал происходящее. — Так где вы собирались выпить? — Да нам дядя… Ну, господин Первый маршал, — непонятно зачем уточнил Альберто. — Сказал, что если мы сможем пробраться в его винный погреб незамеченными, то можем забрать столько вина, сколько сможем унести. — А? — Замки ломать умеешь?       Пробраться в особняк Ворона было довольно просто. Лошадей они оставили в ближайшей таверне, а потом зашли через заднюю калитку. Там росли довольно пышные кусты, которые закрывали обзор на маленькую тропинку к дому, по которой и шли унары. Откуда южане знали где сейчас находятся слуги, Эдвард не знал. Да и это было не его дело — от него требовалось взломать замок погреба, а остальное — не его забота. Они вошли через задний вход, пробрались по коридорам к погребу, — странно, что тут было так мало слуг — и, наконец, добрались до цели их приключения. Пока Альберто и Паоло наблюдали за коридором, Эдвард осматривал замок.       Замок был старым, кэналлийским. Возможно, ставили его ещё при соберано Алваро, а может даже при соберано Алонсо. Хотя… Не важно при ком он появился.       Эдвард достал отмычки. Еще в Ренквахе он понял, что нормальных, крепких, надёжных замков кэналлийцы делать не умею! Дверь скрипнула и открылась. А Эдвард слишком поздно услышал незнакомые слова из коридора. Кто-то спорил на кэналли! Эдвард замер. Неужели их поймали?! — Маркиз Морган, — насмешливо протянул голос Первого маршала. — Что же вы делаете в моём доме?       Эдвард обернулся. Перед ним стоял Рокэ Алва собственной персоны, а за его спиной маячили пристыженные Паоло и Берто. Так! Сейчас главное: не выдать своё волнение. Раз уж взялся за какое-то дело — доводи его до конца. — Замки проверяю, — будничным тоном ответил Эдвард. — Плохие они у вас! Я вам ещё пять лет назад говорил: ваши подданные не умеют делать нормальные замки. Лучше в Надоре закажите. Их взломать сложнее — я проверял!       Рокэ рассмеялся. — Что же с вами делать, юноши? — с деланной серьёзностью сказал Ворон. — Ладно, свою норму все знают? — унары кивнули. — Отлично. Тогда каждый берёт по бутылке. Жду вас в своём кабинете, пьянчуги малолетние. — От пьянчуги великовозрастного слышу! — крикнул Эдвард, скрываясь за дверью. — Морган! — крикнул Алва. Мол: «Помни с кем говоришь!» — Молчу — молчу!

***

      На время обучения тана Надорского в Лаик Генри пришлось осесть в Олларии. Сначала он ошивался в особняке Первого маршала, а потом устроился в довольно популярную у молодых дворян таверну. «Солнце Кагеты» было хорошим место. Тут можно услышать очень много интересного. Да и знакомые самого Генри могли легко передать всё, что ему или Эдварду было нужно. Например, Генри прекрасно знал, что «проблема тана Надорского» точно явиться сюда в компании дружков. А значит, можно будет незаметно отравить этого Колиньяра лично, а не просить одного из знакомых.       Сестра долго не хотела давать хорошую отраву. Говорила, что опасно проворачивать задуманное. Оно обернётся большими проблемами для её непутёвого брата и не менее непутёвого друга. Но не ей их осуждать. Будь сам Генри на месте Эдварда, то поступил бы точно так же. В конце концов, они же не Ворона собираются травить, как это пыталась сделать сестра пять лет назад. — Поросёнок Надорский! — с яростным криком своего вожака в «Солнце» ввалилась компания унаров. Вот и его цель. Создатель милосердный, до чего же это медведь неотёсанный противный. Чем ему Эдвард не угодил? — Припёрся из своего Надора. Вот увидите, он будет единственным, кто останется без монсеньора! Кому он нужен с таким самомнением?!       А кому нужен ты с таким раздутым эго? Генри даже забыл, что следует к ним подойти и спросить, что они хотят. Эстебан возмущённо крикнул ему, подзывая к их столу. Они заказали мясо по-кагетски и кувшин «Чёрной крови». Отлично, жаль, конечно, что может задеть всю компанию, но цель всегда оправдывает средства!       Генри передал заказ на кухню, а сам отправился в погреб за вином. В шуме голосов он не заметил, что кто-то тихо прокрался за ним. Генри наполнил кувшин, поставил на одну из бочек, достал пузырёк с ядом и уже собирался влить отраву в вино, но его руку цепко схватили чужие пальцы. Генри замер. Неужели заметили? Он медленно поднял глаза и чуть не закричал от страха. На него смотрело перекошенное от ярости лицо Хуана Суавеса. Этот хитрый кэналлиец — ещё до той встречи с Эдвардом — узнал о полулегальной работе Генри, объявил его шпионом кансилльера и чуть не убил. Генри было страшно от того, что Хуан может с ним сделать. — Здравствуйте, рэй Суавес, — Генри очень старался говорить так, чтобы голос не дрожал. — Здравствуй, Энрико, — спокойным голосом произнёс Хуан. — Или, точнее, Генри Сэц-Морган?       Пока Хуан за шкирку выталкивал его из таверны, Генри трясся от страха. Откуда он узнал? Генри не любил вспоминать своего отца, не любил свою фамилию и никогда не упоминал её. Что они с ним сделают? А с Эдвардом что будет? Нельзя выдавать главу своей семьи. Эдварда не простят Окделлы за оплошность Генри. — И зачем ты пытался отравить тех унаров?! — прорычал Хуан. — Дорогу для своего хозяина расчищаешь?! — Нет, рэй Суавес! — дрожа от страха, говорил Сэц-Морган. — Я хотел отомстить герцогу Колиньяру! Сами знаете, как они относились к подданным маркизов Морганов! А моя сестра… Они очень сильно опозорили мою сестру! Вот я и решил… — Лапшу мне на уши не вешай! Знаю я, кто твоя сестра! И Колиньяры её не трогали! — Суавес потащил его к лошади. — Объяснишь всё это монсеньору, а уже он решит, что делать с тобой и бастардом Окделла!       Генри сглотнул. Им конец!