Красная нить

Спустя два года

После смерти Бориса

Артём, находясь в своей детской комнате, увлечённо играл в машинки, словно на настоящих гонках. Внезапно хлопнула входная дверь, возвестив о возвращении отца, и в воздухе прозвучал радостный возглас: — Я дома! Мальчик поспешил в коридор и вскоре оказался в крепких объятиях своего отца. — Как прошёл день? — поинтересовался Анатолий Алеников, направляясь с сыном на кухню. — Хорошо! Мы сегодня в детском саду делали поделку из пластилина. Правда, мы с мамой оставили её в шкафчике, но я обязательно покажу её тебе завтра. — Щебетал малыш, крепче обнимая отца за плечи. — Договорились. — Анатолий нежно чмокнул сына в висок и опустил его на пол. Ирина, сидя на диване, подняла светлые глаза на вошедших, но, встретившись с серыми глазами мужа, тут же опустила их обратно в книгу. Они уже три месяца не разговаривают друг с другом, но ничто не предвещало беды. Однажды утром Ира решила затеять молчаливую игру и игнорировала супруга. — Тёмыч, иди к себе в комнату, а я поужинаю и приду к тебе… — начал было Анатолий, но его перебила Ирина: — Тёмочка, иди собирай игрушки и готовься ко сну. — Аленикова закрыла книгу, аккуратно положив закладку на нужную страницу. — Мама, но папа сказал, что… — начал было ребёнок, и Толя, тяжело вздохнув, произнёс: — Артём, мама права, уже поздно, я не подумал, а тебе завтра рано вставать в садик. — Анатолий понимал, что если не поддержит Ирину, то она, несмотря на свою молчаливую тактику, закатит скандал: — Ты подрываешь мой авторитет в глазах ребёнка, он меня совсем перестанет слушать. Ты у него хороший, а я злая. — Ладно, спокойной ночи… — произнёс мальчик и, не взглянув ни на кого из родителей, убежал к себе в комнату. — Это всё твоё влияние. — Бросила Ира, отложив книгу и скрестив руки на груди, поджала губы. — О-о-о, ты решила заговорить со мной? — иронично произнёс брюнет, подойдя к графину с водой, и налил её в стакан. — Как остроумно! — Зеленоглазая закатила глаза и встала с дивана, подойдя к мужу. Их разделял стол, за который и сел сероглазый, в то время как блондинка стояла и сверлила его своими прищуренными глазами. — Ир, я не захлебнусь, — ответил на её взгляд мужчина. — Жаль… — произнесла бывшая Егорова, и теперь черёд усмехаться был Анатолию. — Ты мне целых семь слов сказала за вечер, какой прогресс. — Продолжил Толик иронизировать, поскольку настроение даже от таких слов любимой поднялось. — Ты уже считаешь, сколько я говорю? — В зелёных глазах девушки мелькнуло раздражение. — Приходится, знаешь, особенно когда твоя любимая жена вдруг заговорила спустя три месяца, причём молчанка началась без причины, нет, может, она и есть, вот только в неё меня как-то не посветили. — Хмуря брови, сказал Толик, убирая уже пустой стакан. — Причина стара как мир, Алеников, но я её не помню: я не люблю тебя. — Шикнула Ира, чуть склонив голову к брюнету. — Раньше тебе это не мешало, как и сейчас, заскок у тебя был, и всё. — Понизив голос, произнёс мужчина, вставая из-за стола, при этом хмуро смотря на любимую. Сколько они уже женаты — три года, почти четыре. И всё это время ему вбивают в мозг нелюбовь, хотя в зелёных глазах иногда пробегает совсем другое чувство. И блондинка сама этого боится и пытается побольнее уколоть мужа. Ирина готовила завтрак, когда ей позвонила мама: — Ирочка, доброе утро! — произнесла Арина Владимировна, и в её голосе звучала радость. — Доброе утро, мам! — ответила Ирина с такой же радостью, как и её мать. — Ты же знаешь, что у нас с папой годовщина свадьбы, и я хочу видеть вас с Толиком. — проговорила Егорова, словно не замечая отношения дочери к своему мужу. — Мам, ну а Тему мы с кем оставим? — Ира выгнула светлую бровь, словно мама её сейчас видела. Та на некоторое время замолчала, а потом сказала: — Диана отказалась приходить, ещё рана от потери Бори кровоточит, вот бабушка и посидит с внуком, отвлечется. — Ну какая она ему бабушка? — прошептала Ира, метнув взгляд на проход, который вёл из кухни. — Она ему никто, его бабушка — это Анна, мама Гены. — Ты на своём еврее совсем поехала? — раздался мужской голос, и Аленикова, обернувшись, увидела Толю, его серые глаза так зло и сверкали. — Ира? — обеспокоенно произнесла Арина, поняв, что её дочь слишком резко замолчала. — Я перезвоню. — хрипло выдохнула блондинка, уже не слыша, что сказала мать. — Ты и ребёнку так скажешь, если он к бабушке попросится? — чуть ли не рычал Толик, его глаза приобрели цвет стали. — Злишься и ударить хочешь? Давай бей. — шипела зеленоглазая, сверкая своими изумрудами. К тишине привёл громкий удар кулака по столу. Блондинка вздрогнула от этого звука, и в голове мелькнуло: — Шутки кончились. Толя взглянул на неё не своим взглядом, сейчас на Ирину смотрел совершенно чужой человек. — Что у тебя в голове происходит, а? Человек поступил как ублюдок последний, обрюхатил вдобавок и свалил в Израиль. Не вспоминает о тебе, как и его родственнички. А ты любить продолжаешь. Я рядом, сына рощу как своего, потому что он твой, я не точно на лево не хожу, у меня этого и в мыслях нет, хотя я здоровый мужик, но я ни на чём не настаиваю и не говорю: «Ты не хочешь, противно», не лезу, лишь как чертов дятел бьюсь о стену, а в ответ получаю от тебя дерьмо. — брюнет тяжело дышал и сжимал челюсть так, что во рту чувствовался вкус железа. — Молодец, Алеников, молодец. Снова все выставил так, что я виновата! — крикнула Ирина и, оттолкнув супруга, ушла с кухни, так, словно её окатили ведром грязи.