Так тихо и не отпускало...

Вадим проснулся с синяками под глазами, которые, казалось, вот-вот станут серо-буро-малиновыми. С тех пор как Надя попала в больницу, прошло уже три дня, и за это время он видел её лишь однажды. Этого хватило, чтобы запомнить на всю жизнь. Больше он не осмеливался. Испуг и непонимание, которые отразились в её карих глазах, заставили его задрожать от ужаса. Надюша помнила всех, кроме него. Вернее, и его тоже, но не могла вспомнить, что они снова вместе и счастливы. Она помнила другого Казанцева. Артём и Таня, видя состояние друга, лишь качали головой. «Чего ты добиваешься? Вадим, ты себя изводишь!» — читал ему наставление Артём, словно он был врачом. Действительно, график Вадима Юрьевича Казанцева был напряжённым: работа — дом — отделение полиции — школа и секция Сани — больница — и так по кругу. Правда, за последние три дня Сашка чаще видел крёстных, чем отца. В больницу Вадим ездил, чтобы узнать о состоянии Орловой, но в палату рисковать не заходил. Казанцев, протирая глаза, зашёл на кухню и вздохнул: за столом сидел заспанный Шурик. — Утро, чего не спишь? — спросил седовласый, глядя на свои наручные часы: было ровно пять утра. — Утро, хотел увидеть тебя, а то ты уезжаешь — я сплю, приезжаешь — сплю. — Сашка с доверием детских глаз смотрел на папу. — Сашок, сейчас такой промежуток, но он пройдёт. — Менеджер политеха подошёл к чайнику и, залив в него воды, поставил кипятиться. — Никто не знает, когда. Что, если мама не вспомнит, что тогда? Мы с ней снова будем вдвоём, а ты один. — спросил младший Казанцев, нахмурив брови. Старший же, посмотрев на сына, едва улыбнулся: сейчас тот был словно он сам. — Ребёнок, наша мама всё вспомнит, и мы обязательно будем все вместе. — Седовласый заглянул в навесной шкаф и, кроме пачки гречки, ничего не нашёл. — Или вы с мамой местами поменяетесь, на тебя смотреть страшно. — Буркнул юный спортсмен, понимая, что мог перегнуть палку. — Александр. — Предостерегающе произнёс мужчина тоном строгого родителя. — Разве я не прав? — Мальчуган вскочил со своего места и помчался в комнату. — Ты гречку будешь? — Вдогонку сыну крикнул Вадим. — Я не ем! — крикнул ребёнок, а мужчина сморщился: точно сын весь в него, сам Вадим тоже особо не любил гречку в рационе, но больше ничего такого в доме не было. — Поешь, один раз! — Точно также в ответ крикнул и старший Казанцев. Казанцев стоял возле палаты Нади и с нетерпением ждал, когда оттуда выйдет врач. И вот, через несколько минут, это наконец произошло. — Здравствуйте, Иван Николаевич! — Вадим подошел к хирургу, и тот приветливо улыбнулся ему в ответ. — Здравствуйте, Вадим! Вам необходим отдых, человек не может постоянно находиться в напряжении. — Хромов хмуро посмотрел на мужа своей пациентки. Он и сам был на грани срыва, когда жена не отвечала на звонки, а здесь, в больнице, его ждала неизвестность. Вадим, некогда любимый, стал для своей женщины совершенно чужим человеком. — Как Надя? — Голубоглазый Вадим провел ладонью по лицу, в очередной раз услышав слова об отдыхе. Он не может нормально спать без нее, вот до чего дошло! От силы час или полчаса сна, и снова бессонница. — Пока безрезультатно, смысла держать ее здесь уже нет, завтра-послезавтра выпишем. Что говорит полиция? Нашли того, кто это сделал? — Хромову было небезразлично, как поступили с женщиной, которая могла лишиться памяти навсегда. — Вчера сказала, есть подозрения на одного парня, который давно стоит у них на учете, будут проверять. — Ответил Вадим. — Это хорошо, значит, найдут, если всё-таки надумаете, то сможете зайти к ней. — После этих слов Иван Николаевич ушел, а Вадим, посмотрев в сторону палаты любимой, неожиданно сделал несколько шагов к ней. Открыв дверь, голубые глаза встретились с карими. Каждый из них смотрел не отрываясь, пытаясь найти ответы на свои вопросы. — Привет! — Неожиданно тихо произнес Казанцев, помня, как бурно отреагировала женщина на его первое появление в палате. — Привет! — Также тихо ответила Орлова, осматривая мужчину. При его внешнем виде сердце екало, и хотелось спросить: — Вадик, что случилось? Не Казанцев, а именно Вадик, не был сейчас находившийся перед ней мужчина Казанцевым, он был просто Вадиком, которого она редко видела, но очень сильно любила. — Неважно выглядишь. — Заявила Надежда, наблюдая, как Вадим садится на стул, стоявший напротив ее кровати. — Знаю. — Лаконично ответил седовласый и буквально уставился своими голубыми глазами на шатенку. — Вадим, не смотри на меня так своими глазищами. — Сверкая своими глазками, произнесла Надежда. — А ты в меня молнии не пускай своими глазками-алмазками. — В ответ произнес голубоглазый и поправил у любимой одеяло. — Казанцев… — Начала было возмущаться Надя, но ее перебили: — Я за него. — Сразу после этого мужчина зевнул и поморгал глазами. — Когда и сколько ты спал? — Строго спросила Орлова, глядя на мужчину. — Ночью… . . Минут пять… . . Может, десять… . . Ответил голубоглазый, чувствуя, как его веки слипаются и на него находит сон. — Дурак! — Сорвалось ругательство с губ кареглазой, и Надежда, чуть подвинувшись на кровати, жестом позвала мужчину лечь рядом. — Уверена? — Сомневаясь, переспросил Вадим, но, поймав на себе многочисленный взгляд, через несколько секунд лег к любимой, чувствуя ее тепло. Его голубые глаза сами собой закрылись, а сама шатенка оказалась в его объятиях. — Рассказать тебе что-нибудь? — Спросила Надежда, запоминая каждую черточку его лица. Пальчиками проводя по контуру: его скул, губ, носа, бровей, подбородка, глаз. — Было бы неплохо. — Вадим слегка клюнул губами пальчик шатенки, а та чмокнула его в подбородок. — Давным-давно жил был прекрасный и отважный рыцарь, однажды он решил отправиться в путешествие по городам… . . — Орлова продолжала рассказывать под тихое сопение мужчины, зарываясь пальчиками в его густые, несмотря на возраст и седину, мягкие волосы. — Я не помню, почему мы вновь есть друг у друга, Вадик, но я очень хочу это вспомнить.