Дорогой дневник

22.12 — Мы ходили с ним в храм. — Ходили в храм с этим идиотом. — Видите ли, о любви богов молил. — Молился он, а вечная любовь выпала мне. Кошмар. — Впрочем, подруги, любовницы и девушки у меня нет. Почему мне досталось такое предсказание — вопрос хороший. — Живу по принципу «Будет — хорошо; Не будет — тоже хорошо». — Наконец идем домой. Он меня заебал. 23.12 — Решил прокатиться загород до нового года. Тут так красиво и тихо. Вид на город прекрасный. Я совсем один и это радует меня еще больше. — Я оставил мотоцикл на стоянке ближайшей заправки, а дальше пошел пешком. — Я шел не так долго и встретил олененка. Трогать не стал, покормить было нечем. — Шел дальше, а дитё шло за мной. — Только свернул по тропинке, а он меня за куртку схватил и тащит. Не думал, что так может быть. Олененок прямо старался увести меня куда-то. Или от чего-то. — Пошел за ним, потому что обожаю оленей. Ну, раз уж они знак миролюбия, значит он хочет сделать что-то хорошее. — Все же, уже зима, прохладно. Может что-то случилось с его мамой?

***

— Я конечно все понимаю, но олень привел меня к чему-то святящемуся. — Я долго пытался понять, что это. Подошел ближе, а тут…она. — Она не человек, это точно… но… Господи. — У нее все как у человека, но она светится тусклым светом и у нее крылья. — Одно крыло повреждено. ЕЕ КРЫЛО. НЕ МУЛЯЖ. — Ну вот что мне делать.?

***

— Я еще больший идиот, чем Коко. — Я принес ее домой. — Она в ванной. Мы в ванной. — Нужно помочь ей перевязать крыло или… — Что мне вообще делать?! — Ее перья осыпаются, а она не приходит в себя! — Кто она?! Почему олень привел меня к ней? — Почему я вообще забрал ее домой? — Господи… — Какой же я придурок… 24.12 — Она очнулась посреди ночи. Это было странно… — Единственное, что она сказала это «Ты так долго звал меня». — Я ничего не понимаю. — Может все из-за предсказания? — Ну, в любом случае… Она не опасна. Для меня уж точно. Маленькая, красивая девушка, если так посмотреть. Со своей изюминкой… — ВСЕГО ЛИШЬ ЕБАНЫЕ КРЫЛЬЯ. — Я не знаю, что с ней делать. Перья с крыльев продолжают сыпаться. Мне немного страшно. — Я пытаюсь с ней поговорить, но она сама не может объяснить, что происходит. — Будто память отшибло. — Просто сидит, улыбается. — Придумаю что-нибудь. 25.12 — И так, крыло все еще кровоточит, перья сыпятся. — Она особо не обращает внимания на это. — Говорит, «Больно, но терпимо». — Мы можем часами сидеть на кухне, пить чай и просто молчать. — Я думаю, что с ней не так, а она, кажется, просто не хочет рассказывать. — Вчера, кстати, переодел ее. Ее… «туника» слишком короткая и почти прозрачная. — Я пытался понять, почему она светилась той ночью… — Так и не понял. — Фонариков не нашел… Да я блять ничего не нашел. Я не понимаю вообще ничего. — Кто она? — Почему олень привел меня к ней? — Что значит «Ты так долго ждал меня»? — Почему перья опадают? — Нет, она говорила, что крыло сломано из-за падения. — «Перья осыпаются потому что домой я больше не могу вернуться домой». — Так она сказала. — На вопросы почему и где ее дом ответов нет. — Кажется она боится чего-то. Или меня. — Моих решений и слов может боится? — Скорее всего так. Все же, всегда замолкает, когда я вздыхаю. — Ну, конечно я вздыхаю. У меня новый сожитель без каких-либо документов и имени… 26.12 — Коко приперся. — Он не видит ее. Вообще. — И не слышит. — Еще лучше… — А вот когда он ушел, она сказала, что ее начнут все слышать и видеть когда крылья «осыпятся». Она сказала, что скоро от крыльев останутся только шрамы. — Так все же она не умрет, когда все перья осыпятся. — Крыло уже не кровоточит. Значит мне остается лишь собирать перья по всему дому. — Хорошо. — Когда крылья пропадут — будем думать, что делать с ней. 27.12 — Скоро новый год. — Получается, в этот раз не получится отметить в одиночестве. — Ладно. Хотя бы без банды. — Апдейт: Сходил на место, где нашел ее. Там буквально нет ничего. Даже ее перьев. — Такой дубак на улице.

***

— Я только приехал, она выбежала ко мне. — Плачет. Напугалась. — Я уехал до ее пробуждения. Не хотел лишних разговоров. — Но бля… — Мне стало так плохо, когда я увидел ее слезы. — Я растерялся. — Ну, а что я сделаю? Как успокаивать? — Ничего не сказал. — Только чай позвал пить. Она отказалась, но на кухню со мной пошла. — Я и сам как-то перехотел чай пить. Вообще аппетита нет. — С ней немного тяжело, на самом деле. — Она будто эмоции выражать не умеет. Почти всегда молчит. Просто смотрит на меня, слегка улыбается. — Я не понимаю. — Нужно выпить.

***

— Я знаю, что я такой после алкоголя. — Вялый, сонный. Мне тепло. — Но сейчас мне тепло от нее. Ее тепло согревает больше, чем алкоголь. — Она сидит у меня под боком, обнимает. Мы вместе смотрим фильм. — Я не отталкиваю ее просто потому что я ничего не чувствую. Никаких чувств. Только тепло. — Я очень хочу спать, но она не хочет уходить. — Она спит в моей постели, а я на диване в гостиной. — Бля… Она все еще в моей футболке. Я забыл ее переодеть. — Теперь моя футболка фонит ангелом… — Да и штаны ей нужно другие дать. — Да и вообще. Нужно купить ей хоть какую-то одежду. Моя большая. — Надо еще куртку, шарф, шапку… — Хотя, какая разница…? — Ее все равно никто не видит. Да и на улицу она не выходит… — Надо в храм сходить. Может помолиться еще раз, но уже на очищение разума? Души? — Может она просто мой глюк? — Не ебу.

***

— Короче, унес ее в постель, но упал. А потом уже и лень вставать стало. — Она сказала, что не против. Значит похуй. — Что-то, может быть, в ней есть. 28.12 — Пиздец… — Просто перечитал все, что писал вчера на пьяную голову. Это пиздец. — В любом случае, я проснулся в пять утра. В ее объятиях. — Ахуел и уснул опять. — Часов в десять она разбудила меня и позвала пить чай. — Она научилась заваривать чай. Это хорошо. — А еще она переодетая. — Видимо, я вслух говорил то, что писал. — Только вот штаны задом наперед надела. — Ладно, потом переоденется.

***

— Слишком много сахара. Будто она мне больше двух ложек положила. Но ладно. — Терпимо. — Перьев осталось совсем мало. Вижу кости. Необычно и немного странно. Ладно. — Голова болит ужасно. — Сказал ей об этом, а она встала с места, поцеловала меня в лоб и села обратно. — Всегда удивлялся психосоматике. А тут вообще ахуел. Голова то больше не болит. — «Помогу тебе, пока это еще возможно». — Пиздец. Она еще и волшебница. — Значит после исчезновения ее крыльев мне придется лечиться таблетками.

***

— Она весь день не отлипала от меня. Вечно обниматься лезла. — Забил хер. Пусть обнимает. — Но что-то нужно делать с ее личностью. Нужно хотя бы документы ей сделать. — Кажется, она останется со мной, когда ее все начнут видеть. Нужно просто…оформить ее? — Не совсем понимаю, зачем ей это, но мне кажется, что так будет правильно. — Просто чтобы она была личностью. — Документы будет легко сделать. Но вот имя. — Она знает свое имя, но мне не говорить. Вряд-ли я смогу узнать её имя. — Придется делать полностью поддельные документы? — Нет, я понимаю, что делать это все буду через Коко или ещё через кого-то, но я думал, что имя будет настоящее. — Хотелось сделать хоть что-то правильно. — Сделать ей новые документы официально будет сложно… — Хотя, может ей и не нужно это вовсе. — Просто мне так будет спокойнее… 29.12 — Это так странно… — Нет, ну… Стою, курю. Она ко мне вышла и тут кости от ее крыльев просто пылью стали подниматься в воздух. — Не понимаю, почему так. Но ладно. — Теперь проблем будет меньше. — Пришлось оттряхивать всю одежду от пепла. — Она вздохнула, завела руку за спину и провела ею по лопатке. — Пусто. — «Теперь я обычный человек.» — Пока она говорила о крыльях, я включил камеру. Ее видно на камере. — Это радует. — Теперь нужно одеть ее, подстричь? — Можно сказать, сменить стиль? — Ну, сам подстригу её. Волосы слишком длинные и половина просто спутана. — Но вчера они не были такими. — Они всегда были шелковистыми, чистыми и гладкими. Но не сейчас. — Теперь их каждый день нужно расчёсывать, заплетать, а перед этим проходиться кондиционером для расчёсывания. — Может я смогу сделать ее волосы такими же мягкими как раньше, используя современные средства? — Надеюсь, что это так. — Но ничего ангельского, кроме внешности, в ней не осталось. — Она красивая. Любому бы понравилась. — Но я бы этого не хотел. — В любом случае, сегодня опять придет Коко и придется придумывать, почему у меня в квартире девушка. — Выкручусь.

***

— «Она просто подруга.» — Хреново, но это все, что я придумал. — Она лишь улыбается, а Хаджиме хмурится. — Кажется, у него есть вопросы насчёт того, почему красивая девушка в моей квартире для меня просто подруга. Она ведь ещё и в моей одежде. — Господи, за что мне такой идиот на голову свалился? — Ревнует может? — Да и это «Выйдем и поговорим» меня всегда напрягало. — Все как обычно. — Мы выходим, говорим. Он пытается поцеловать меня, я бью его в челюсть и мы возвращаемся на прежнее место. — Когда-нибудь он отпустит это все. — Но сможет ли он принять то, что она тоже похожа на Акане? — Белокурые волосы, светлая кожа, тонкие пальчики. — Но вот только у нее голубые глаза. — Для Коко, кажется, она была бы идеилом. — Но он не может. Я не дам. — Я продолжу заботиться о ней так, как забочусь сейчас. — Ладно, немного больше. Теперь ухода ей нужно больше. Нужно вывести ее на улицу, показал других людей, помочь разобраться в том, как работает все в городе. — Но я думаю, сначала лучше попробовать из дома. Будет отвечать на некоторые звонки, заказывать еду. Может посидим в интернет-магазинах. Все же, ей нужно купить одежду. — Она будто маленькая сестрёнка, но я не хочу считать ее таковой.

***

— Ну, Коко я выгнал. Теперь можно просто лечь спать. Но, кажется, я не усну сегодня. Слишком много мыслей о том, как отпустить ее в мир. 30.12 — Может она часть моей семьи? Все же… Я не знаю, что делать с жильем. Вряд-ли она справиться с оплатой аренды и жизнью в одиночестве. — Я боюсь отпускать ее так далеко в мир. — Я несу ответственность за нее. Я же не могу просто взять и бросить ее как непутёвый родитель. — Не думаю, что будет хорошей идеей разделять нас. — В любом случае… Она продолжает спрашивать, почему я звал ее… — Я все ещё не понимаю о чем она говорит. — Звал кого? Ангела? Девушку? — Или она говорит про то, что я когда-то просил сестрёнку у родителей? — Нет. Этого мне только не хватало. — Мы не похожи. Да и родинки у нее на плече нет. Это, можно сказать, было что-то вроде семейной метки. — Из хорошего: Она больше не путает стороны штанов. Проявляет больше интереса к воде и гелю для душа. Значит скоро буду пробовать искупать ее, но… — Она выглядит на шестнадцать. Это не правильно. — Я постараюсь научить ее мыться, но я не уверен. — Кстати… Она начала проявлять характер. Боже… — Это ещё одна причина думать, что ей шестнадцать. — Иногда она может покричать на меня. Иногда игнорирует меня. — Но больше всего она проявляет леску и заботу. — Даже когда я не хочу, она заваривает мне чай. — Нет, у нас не голодовка и мы не питаемся исключительно чаем. — Я заказываю еду. Иногда завтрак готовлю. Иногда покупаю ей сладости и сок. — Но сладости она ест редко. Я не хочу, чтобы кто-то из нас отдал большую часть жизни работе, чтобы после оплатить дантиста. — Не думал, что у меня в таком возрасте появится девушка в доме. Она могла бы быть моей девушкой, женой, домохозяйкой или сожительницей. Но она… — А кто она для меня? Я почти ничего не чувствую к ней. — Она милая, красивая. Мы вместе кушаем, смотрим телек. — Да, блять, МЫ СПИМ В ОДНОЙ ПОСТЕЛИ. — Ничего не имею против. Стало холодно. Сколько бы я не укутывал ее в одеяло, кофты и свитера, она все равно мёрзнет. — Со мной теплее… — Это тоже имеет смысл. — Все же, раз уж я «звал ее», и она это услышала, значит у нас есть какая-то связь… — Она все ещё не хочет объяснять мне все… — С ней все ещё тяжело и я опять хочу выпить. — Так и сделаю…

***

— Я выпил. — Она будто от меня нанюхалась… — Сидит, улыбается, ластится. Милая такая, красивая… — Она обнимает меня, а я глажу ее по голове, убирая волосы за ушки. — «Так ты объяснишь, почему я звал тебя?» — «Я не знаю. Тебе будто было очень плохо. Ты тогда плакал много… Я тоже плакала.» — «Почему ты плакала?» — «Потому что я очень долго наблюдала за всем этим. Мне было больно.» — «От чего? Где болело?» — «Вот тут.» — Она указывала на ребра, а после перевела палец к животу. — «Все болело, дышать было тяжело. Я грудь болела…» — «Поэтому ты тут? Это ощущение заставило тебя прийти?» — «Нет. Отец выгнал меня. Он сказал, что нельзя чувствовать такое к людям.» — «А ты не человек…?» — «Ты же сам знаешь, что я была ангелом. Крылышки видел, перья мои собирал.» — «Значит ты жила в раю?» — «Нет. Ну, да, мой дом там… Но я почти все время проводила в храмах. Там красиво и спокойно.» — «А почему крылья исчезли…?» — «Потому что я выбрала тебя. Отец отказался от меня. А это значит, что теперь я не вернусь домой. Люди не могут попасть в рай просто так.» — «Очень непонятный рассказ…» — «Тебе рассказать ещё что-нибудь, чтобы ты понял?» — «Да. Почему ты выбрала меня, а не отца?» — «Потому что я была влюблена в тебя.» — «А сейчас?» — «Сейчас? Сейчас я люблю тебя.» — «Неплохо…» 31.12 — Мы уснули на диване. — У меня засос на шее, а у нее зацелованные губы. — Боже… — Вчерашний разговор я записывал на диктофон, чтобы потом переписать сюда. — Мне звонил кто-то и запись остановилась. — Трубку я тоже не взял. — Ничего не помню, но, надеюсь, у нас ничего не было… — Боже, что за ужас… — Ладно, сегодня нудно купить ей куртку, шапку… Колготки, перчатки и много чего ещё. — Нужно подключить хоть кого-то для создания документов для нее. — Так, нужно подниматься.

***

— Мы сходили в типографию, сделали пару фотографий на удостоверение личности для нее. — Честно, расчёсывать ее было адом, но я смог. — Теперь мы идём за одеждой, потом, думаю, попьем кофе и поедем к Коко или братьям. — Хотя к братьям везти ее…опасно…? — Посмотрим.

***

— Я ненавижу женские магазины! Там слишком много женщин, а она… Она же мало чего понимает. — Нет, она умная. Очень даже! Но пока что она не приспособлена к социуму. — Пришлось помогать ей переодеваться иногда… — Кем я только сегодня не был… И парнем, и братом, И МУЖЕМ. — МУЖЕМ БЛЯТЬ! — Боже. — Главное, что мы все купили. — Куртна, шапка, шарф, перчатки, джинсы пара штук, несколько футболок, две пижамы, колготки, подштанники. Дохрена носков… Что ещё… — Ещё ботинки. Три пары. И тапочки. Много резинок и заколок для волос… И дохрена нижнего белья. — Нет, я не против тратить деньги на нее. Я обязан, можно сказать. Пусть берет все, что захочет. — Пора домой.

***

— Нет, мы поехали к Хайтани. — Не хочу видеть Коко. — Парни хорошо приняли ее. Риндо заплетали ее, а Ран разбирался с ее документами. — Ей поставили мою фамилию. Хорошо. — А вот имя она сказала Риндо на ухо, чтобы он потом передал его Рану. — Когда-нибудь, возможно, я узнаю, как ее зовут. — Парни подстригли ее ещё… Да, я хотел сделать это сам, но они предложили, а она согласилась. Ей комфортно, наверное. — Пока ее стригли, я сидел и думал об этом всем, переслушивал запись на диктофоне… — Я действительно звал ее. — Ну, вернее, хоть кого-то. — Я звал хоть кого-то когда остался один после пожара. — В тот момент я действительно очень много рыдал и боялся одиночества. — Да, у меня был Коко, да у меня были другие друзья, а после появилась и банда, но этого было мало. — Я чувствовал вину. — Вину за то, что Хаджиме пришлось так быстро повзрослеть. — Он ведь мог жить дальше, любить мою сестру и просто… Быть нормальным ребенком. — Это не моя вина. Я знаю, что я не виноват, но, в какой-то степени, все же…

***

— Вышли от парней. Уже темно. — Идёт снег. Очень красиво… А она… — Она выглядит ещё красивее. Она слишком красивая. — Я пытаюсь не влюбляться в нее, но это как-то сложно что-ли… — Она просто есть. Она любит меня, как говорила сама. А я… Я ей так и не ответил. — Она выбегает на середину тротуара, смотря на гирлянды. Все дома и площади были украшены и ей это безумно нравилось. У нее светятся глазки. Щеки и губы как яблоки в карамели. Красные, блестящие. — Она продолжает улыбаться мне, смеяться. — Я выдыхаю и тоже улыбаюсь подходя к ней. — Уже поздно, пора домой. Да и людей что-то очень мало на улице. — Она вздрагивает, тянет меня ща куртку и указывает куда-то наверх. — До меня только сейчас доходит, что уже наступил новый год. Уже полночь. Салюты, крики людей. Даже музыку слышно из открытых окон. — Она так крепко вцепилась в мою куртку, почти обнимает. — Я обнимаю ее в ответ, смотрю в глаза. — Это… Максимально глупо… — Я выдыхаю, слегка наклоняюсь, прижимаю ее к себе и целую ее в губы. — Кажется, она ничего не понимает. — Просто застыла, ожидая, когда я сделаю хоть что-то. — Я отстранился. — Она просто улыбнулась, тихо засмеялась и крепко обняла меня. — Я прикрыл ее курткой и просто стоял, молча смотря на фейерверки в небе.

«Ты красива как зима, я тебя поцеловал»

«Я тебя поцеловал»

«Ты ничего не поняла»

«Ничего не поняла»

«Ничего не поняла»