Спор без спора

#1 — А давай! — Гаррет хлопает ладонью об ногу и задорно смотрит на опешившегося гнома. Рослый для своего вида, с круглыми большими глазами, с поразительно маленькими зрачками и беглым взглядом бородач даже замер. Уверенности по жизни ему было не занимать, но когда всех его телохранителей перебили, то хочешь — не хочешь, а нервы начинают шалить. В тот момент, когда Эднунт Бронзогривый думал, что сейчас и его прихлопнут, он закрывался руками и молил о пощаде, позабыв про гномью гордость. Он ведь правда не собирался убивать Варрика Тетраса, этого выскочку-малолетку! И видимо мстители, за задетую честь (и возможно запачканные портки, после взрыва неподалёку) поняли, что так и есть. Его спросили, что он тогда там устроил у Висельника. Эднунт сглотнул и рассказал, что просто перевозил алкоголь, который видимо испортился и по неясной причине взорвался. «Разве выпивку надо тащить не в таверну, а мимо таверны?» Так Эднунт хочет открыть свою таверну! Из-за этих нажьих рассказов Варрика, все считают, что кроме него достойных бизнес-гномов в Киркволле нет! Все якобы занимаются металлургией, да перекупом. Никакого понимания о чести у этого мелкого выскочки нет! Хотя, ладно, молодец. Закапывать своих конкурентов заранее — это достойно. Но с Эднунтом Бронзогривым так нельзя! Не позволит! — Если вы хотите убить Эднунта Бронзогривого, то так и знайте, я умру с честью. За все те вложенные финансы, сваренный алкоголь и резную мебель в моей маленькой «Бронзовой музе»! — Погоди ты умирать, я же сказал, что интересно. Могу повторить? Может быть чем дальше от земли, тем хуже слух у гномов? А давай! Повторил. Ещё раз? — А как… Что? Бр-рр-пх… — гном теряется и начинает озираться по сторонам, а его глаза становятся лишь больше с каждым поворотом его мысли. — Чего? — Хоук, кажется твои заклинания всё-таки иногда промахиваются, — делает заключение Фенрис, как бы невзначай начинающего тоже вертеть головой в разные стороны, якобы он высматривает какую-то новую угрозу то справа, то слева. — Я могу поручиться за Хоука, что такого не было. По крайней мере сейчас, — подаёт голос чем-то довольный Себастьян. — У меня крайне острое зрение, Фенрис и я бы заметил, а ты и вовсе всегда от Хоука двигается по прямой линии. Ты его прицел. — О, да, Фенрис, поверь, я смотрю весь бой только на тебя, поэтому если бы по кому-нибудь прилетело, то именно по тебе. Твои пируэты с мечом завораживающие. — Была ли это шутка или заигрывание сказать было сложно. Мнение об этом возможно было лишь у бравой мабари Клеточка, но говорить она не могла. — Ничего по мне не попадало! — Внезапно оживает гном и этот процесс оказывается достаточно громким: его дыхание становится глубже, нога топает по настолько огромному слою пыли Клоаки, что его можно назвать землёй, и возможно даже его длинные ресницы хлопают, как крылья маленькой птички. — Тогда расскажи-ка мне ещё раз, но нормально, почему ты решил открыть свою таверну так близко к таверне Варрика? — А ты что, это, веришь, что я его убивать не хотел? — Верю. От краткости Хоука, Эднунт почему-то опешил, но снова шумно вдыхает и ярко жестикулируя мнова поясняет о том, что рынок нуждается в здоровой конкуренции, а гномы в возможностях самореализации, кроме торговли лириумом. Слушать его было легко и даже интересно для Хоука, который положил голову на руку, сидя на каком-то ящике, в котором возможно был дварфийский алкоголь. Мысль о том, что нечто забористое находится под его задницей, после случая со взрывом другой партии близ Висельника, его впрочем отвлекала. Есть в этом гноме что-то уверенное, лихое и при этом с какой-то точки зрения логичное. Однако, логика Хоука волнует мало… в данный момент. Он давно уже думает о том, чтобы расширить перечень предприятий, в которые он вкладывается золотом — это нужно ему по разным причинам. Например — будет куда пристроить тех, кого он спас. Убийства работорговцев не обходится без освобождения рабов, а девать бывших рабов откровенно говоря некуда. Не все талантливы и не на всех находятся деньги в киркволльской казне. Иногда приходится самому думать, а куда их девать. Аришок их принимает в свои ряды охотно, но от этого у Наместника начинают выпадать волоски ещё и из бровей. Другой же вопрос, который его беспокоил: — Видишь ли, Бронзогривый, меня беспокоит то, что куда бы я не собрался вкладывать деньги — везде Варрик. Даже там, где я не сразу нахожу его след — только он. А я с ним не в тех отношениях, чтобы иметь общий семейный бюджет. — Да неужели это кто-то ещё заметил! Я-то думал, что ты, как его друг будешь слеп к правде: Варрик — узурпатор рынка! Мы должны его свергнуть с того пьеди… — Но-но-но, не наговаривай на изгнание из Киркволла, Бронзогривый. — Мхм… — Я вложу деньги в твою таверну, там будут работать в том числе те, кого к тебе приведу я. Будут справляться отвратительно? Уволишь. Но до того момента, если ты собрался бороться за разнообразие рынка, то работников подбираем по талантам. Понял? — Ладно, громила! Даже пытаться спорить не буду. Доволен? — Конечно. И ты тоже о-о-очень доволен, мой новый гномский друг, потому что денег у меня вот насто-о-олько много. — Хоук показывает руками всё более разрастающийся метафорический отрезок количества золота. — Нет, ну если у тебя денег с кунарийский хуй, то этого не хватит, — очевидно вопрос денег не на шутку порадовал Эднунта Бронзогривого и в его глазах заплескался свет будущего, с которым он думал недавно прощаться. Только Фенрис поодаль шепнул Себастьяну: — Если Варрик узнает, то Хоуку конец. — А я думал у них и так общий бюджет… — Нет. #2 Новая таверна вынесла трехмесячную атаку сплетен, создающих ей ореол места злачного. «Если мораль где-то и просрали, то именно здесь,» — говорил один из сотрудников «Висельника». Гаррет Хоук же использовал это, чтобы спровоцировать стражу делать регулярные походы в «Бронзовую музу», чтобы проверять эти слухи. В итоге таверна начала набирать первых завсегдатаев. После же того, как бывший раб, что специализировался на развлечении тевинтерских магов своими траками, обучился работе барменов, то начали приходить, чтобы на него посмотреть. Эльфы также стали заходить сюда, не особо опасаясь, что их буду отсюда гнать из-за предрасудков и надменности. Эднунт же зазывал дварфов, раз за разом рассказывая, какая у него великая миссия противостояния тирану-Варрику. У него даже было нечто вроде сцены. В общем, ни один из владельцев «Бронзовой музы» — не стеснялся в своих методах заманивания посетителей. Только вот Эднунт был публичным владельцем, а Гаррет старался сделать так, чтобы о нём никто не знал, копируя те методы сокрытия личности, которым его как раз обучил Варрик. Однако ничто не уберегло его от того, что ему сейчас приходится бегать от Варрика по «Висельнику», пока тот размахивает вяленой крупной селёдкой и пытается его отхлестать по ногам. — Я тебе сейчас такою шутку устрою! — Но смешно же! — Прямо перед моим домом, Хоук! Шлепок: — Ай! Варрик бей меня сколько хочешь, но на развод я не соглашусь! Гаррет начинает прикрываться столомом, двигая его перед собой, как щитом, уронив всю выпивку тех неудачливых посетителей, что сидели именно за ним какие-то мгновения назад. — Варрик хватит! Я же потом штаны от запаха рыбы не отстираю. — Шутняра, я тебе сейчас задам и только моя глубочайшая любовь к пирожкам моны Лиандры, не даст мне тебя прибить. — Да ладно тебе! Ты же сам сказал, что «спорим, Хоук бы не смог открыть таверну, он слишком прямолинеен, а это искусство требующее большей гибкости»! Ты должен мной гордиться! Эту идею, уведшую у тебя тридцать процентов выручки вырастил ты! — Хоук торжественно разводит руками с улыбкой. «Смотри, какой я талантливый, а ты-то думал!» — так и говорил его счастливый взгляд. Этим моментом пользуется Варрик и резко двигает стол на встречу к Гаррету и тот ударяется спиной о стену. — Эй! — Ха! Молодец! Почёт тебе, а теперь живо на второй этаж! Гаррет гаркает, пока выбирается из-за стола, который плотно зажимает его и беспокоится, чтобы как бы не повредилась его одежда. Хорошую одежду ему было достать не так уж легко, местная мода была беспощадна. — Зачем? Продолжишь меня там бить? — Гаррет отряхивается, лишь подозрительно взглянув на гнома, а затем на всех посетителей, стоящих с невероятной гаммой чувств на своих лицах. — Представление можно и тут устроить. — Представление мне будешь устраивать там ты… — Мне сразу раздеваться? — Хоук! — Авелин не сдерживается и буквально кричит на весь Висельник. Она, как человек, что подчитает за каждым, будь то следы или слухи, сразу начинает бояться, сколько россказней о «настоящей интимной связи» между Варриком и Гарретом будет ходить, доставляя ей головную боль. Хоук проводит взглядом по сопартийцам, что стоят у бара в ожидании развязки выяснения отношений и… Фенрис, спрятавший лицо в ладони, всё же остужает его шуточный запал. — Ладно-ладно. — Хоук поднимает руки в поражении и смиренно идёт на второй этаж. Спутники сразу движутся за ним следом. — Готовь всё своё ораторское искусство, Хоук, потому что я хочу узнать все подробности того, как ты водил меня за нос! — После чего Варрик раздаёт указания по наведению порядка и лишь потом поднимается следом. В книгу эту историю не вписать, но ему интересна каждая грязная и чистая подробность этого дела. #3 Через три дня состоялась деловая беседа двух гномов и Хоука, в ходе которой было принято решение продолжать разыгрывать вражду между тавернами, а также перетягивание Хоука, в виде рекламной стратегии.