Полгалактики за даму сердца

В подарок читателям, всем тем, кто полюбил мир "Полгалактики за даму сердца" Они стояли на ринге под защитой мерцающего поля, сверля друг друга яростными взглядами. Вернее, злым здесь являлся только Пал, Тико больше испытывал сожаления о потраченном впустую времени и неимоверную усталость от присутствия рядом невозможного кузена. И ведь чего еще нужно? Он оставил все свои привилегии, ратные заслуги перед черными драконами, отдав вся и все, взамен выбрав тихий, неприметный путь рядом с будущим блистательным главой ледяных змей. Окончательно решив для себя и переступая вопившие на всю галактику личные амбиции, получив же в подарок то, чего изначально даже не смел предполагать. И ведь только все более или менее установилось на утихшей глади вод. Ведь он едва вновь приобрел утраченное, частично переварил все, что ему смогли поведать о себе два брата-феникса, едва уловив хоть какой-то баланс в душе, лишь начав вкушать наслаждение от их близости в постели тихими вечерами и томными ночами, и вот, пожалуйста… Как свора буйных демонов, на голову свалилась развеселая компания, единственным плюсом в которой оказался привезенный ему личный дракон, не имеющий до сих пор изначального имени. В настоящий же момент этот довольный донельзя безымянный ящер оккупировал стройные колени новоиспеченного Альдериха, находящегося в одной из лож при неустанном сопровождении Венделя. Имя воскресшему младшему брату пришлось немного изменить, но Алрика вполне оно устраивало, правда, он все равно просил называть себя сокращенно Аль. Когда-то давно, в прошлой жизни, между собой так называла его сестра. И теперь, в который раз расположившись в грандиозном по величине амфитеатре для зрителей в одной из крытых лож, он наблюдал жалкие потуги этого невозможного «верткого шила» из рода черных драконов, которого явно не устраивало въехать в рай на чужом горбу. — Я, конечно, понимаю досточтимого Пала… — тяжело вздохнул рядом с Алем Вендель, выговаривая в который раз все накопившееся «фи» уставшему от сего затянувшегося балагана Фредерику. — Но уже пошел седьмой день их неустанного противостояния. Стандартная неделя пребывания вас в моей резиденции. Хотя не спорю, ваше столь долгое присутствие лестно для меня. Но все же это явный перебор! Не находите, мой разлюбезный брат? — Ха, кто бы говорил, любимый дядюшка! — Алва, занявшая следующий ряд кресел, воцарилась сбоку от них, совершенно не слушая причитания и оправдания расстроенного отца Фредерика на этот счет. Мало того что последнему приходилось неотступно сопровождать сбежавшую из-под крыла Густава Непревзойденного буйную девицу, так еще мириться с тем, что настоящая дама сердца, будучи в трауре по умершей тетке, совершенно не думала его полностью соблюдать. — Я помню, какие вы устраивали бои с моим бывшим женихом в резиденции фениксов. Да и потом, ты сам виноват: сбежал к ледяным змеям, совсем забросив свою официальную пару, даже не подумав дать ему свободу. Теперь же я осталась без перспективного жениха и именно по твоей вине, разлюбезный дядюшка. Несмываемый позор на всю галактику Чертового Колеса! — На этом моменте она показно повысила голос, а затем, тяжело вздохнув полной грудью, печально продолжила, поставив перед неоспоримым фактом: — Где же это только видано, чтобы от настоящей дамы сердца сбежал ее избранник? Все это вывалив с великим пафосом, Алва, гордо задрав нос, поправила себе на голове белоснежный покров — неотъемлемый атрибут из-за траура, который она была обязана носить, прибывая в гостях на чужой территории. — Помолчи, дочь, — вмешался в их пикировку тяжело вздохнувший Фредерик. — Это ты поддержала рвение моей пары, приведшее к тому, что мы буквально угнали личный военный лайнер адмирала Стефана. И если думаешь, что официальный статус дамы сердца обеляет все твои шалости, то заверяю, тут ты совершенно не права. Но дочь, разобравшись с перекосившимся на ее багряных волосах неудобным покровом, что являлся длинным платком, отдаленно напоминающим плотную фату невесты, только фыркнула в ответ: — В отличие от тебя, папа, дедушка Густав просто душка! От этого самого «душка» малость покоробило не только Фредерика, но и Венделя. Синхронно передернув плечами, умудренные мужи-братья затравленно глянули друг на друга. Правда, ума обоим хватило не перечить упертой даме сердца, молодой и слишком ретивой. — Надо поговорить. — Вендель чуть кивнул в сторону свободных кресел. Он не собирался оставлять Аля даже на мгновение, да и отводить Фредерика от дочери на большое расстояние считал явно не делом. — Определенно, — подтвердили его назревшее предложение, вставая с насиженного места. Они удалились так, чтобы их разговор невозможно было услышать присутствующим в огромной ложе, но в то же время оба их драгоценных спутника оставались в поле зрения… …В этот момент Тико в очередной раз раскатывал подчистую Пала внизу на ринге. Они, уже поломав с десяток деревянных мечей, взявшись за голографические, подключившись к программе, имитирующей реальный бой. По-настоящему смахнуться, как на рыцарском ринге, им запретил как Вендель, так и Фредерик. Оба брата воспользовались правом ведущих в мужских парах, наложив на ведомых непреложные ограничения, словно возвели непробиваемую стеклянную стену перед носом друг друга отважно жужжащих двух мух. Пала это положение весьма бесило, он не мог выложиться на полную, совершенно забывая о том, что и Тико при таком раскладе так же весьма ограничен в своих способностях. Однако даже это не скрывало сей позорный факт, что официальная пара Венделя на несколько порядков сильнее его. Весь их так называемый бой больше походил на катание неумелого котенка в песочнице, которого за дело строгий хозяин натыкал мордой в недавно нагаженное дерьмо. Но упоротость Пала не давала ему остановиться и принять ситуацию как есть. Он уже разъяренным драконом закусил удила. Да, бесспорно, он всегда мечтал занять место Тико, вот только не таким постыдным способом. Буйный нрав Пала всю его недолгую жизнь играл против него. Так было, когда он в долине драконов подверг неоправданной опасности бывшую даму сердца Алрику. И только последняя остановила его заслуженное наказание от главы фениксов Густава. Да и сейчас, зайдя в полный тупик, он, еле стоя на ногах, вновь сжимал искрящиеся радужным сиянием учебные клинки, скалясь в отчаянной гримасе, проклиная про себя все и вся. — Может, остановимся? — Тико особым движением ладони убрал защиту со шлема, тем самым оголив себе лик перед пыхтящим противником. — Заткнись! Опусти забрало обратно, и начнем, — глухо прорычали в ответ. Эти простенькие шлемы для учебных боев не имели внутренней связи, поэтому голос в них слышался нечетко и расплывчато. — Ты не думаешь, что стоит все же перекинуться со мной парой слов, прежде чем вновь потерять сознание на ринге, а, кузен? — Тико же слушаться Пала совершенно не собирался. Безысходность ситуации, в которой они оказались, слишком стала напрягать. Тем более он прекрасно понимал, что пока не опустит щиток, вновь скрыв лицо, бой не продолжится. Пал, каким бы придурком ни являлся, на подлости никогда не шел. Благо, конечно, однако в некоторых ситуациях такая черта характера играла не только против владельца, но и его оппонента. — Мне не о чем с тобой говорить. Ты предал устои черных драконов, предал снежных фениксов и… их даму сердца! — бросили затравленно в ответ. Бой вымотал Пала подчистую, но вот эмоции не остудил, наоборот, по большей части раззадорил и разозлил. — В чем же мое предательство? — А это было даже интересно в каком-то смысле послушать того, кто вдруг оказался по его страстному желанию и свободному выбору баловнем судьбы. Тико выпрямился из боевой стойки и теперь, переместив центр тяжести на одну из ног, убрав лазерные клинки, скрестил себе показательно руки на груди. Сейчас он предстал совершенно безоружным перед Палом, и тому ничего не оставалось, как поступить так же, сохраняя кодекс чести рыцарей. — Ну вот и хорошо, что ж… Поговорим? А то мне надоело укатывать тебя по полной каждый божий день, а затем тупо взирать на твое вырубившееся тело у своих же ног. Пал с такого диалога отчаянно рыкнул, стискивая рукояти двойных мечей, правда не выпуская острые лезвия. Все же его кузен был в чем-то прав. В первые дни ярость и обида затмевали ему разум, но теперь после стольких дней беспрерывных поражений усталость и безысходность в боях немного притупили их. Во всяком случае он готов был выслушать, что там напридумывал для своего оправдания стоящий перед ним предатель всего их рода и клана черных драконов. Сейчас он его выслушает, заодно и передохнет, а потом ринется в бой с удвоенной силой… …Фырканье недовольной кошки. Именно такими словами мог охарактеризовать Аль то, что он услышал со стороны Алвы, когда его старшие братья отошли от них переговорить по душам. Он игнорировал эту неуемную девицу изначально, умело играя роль второстепенного любовника, записанного в семейный реестр Венделя после знаменитого и блистательного героя Тико. Да-да, он мальчик на побегушках из родственной второстепенной семьи стеклянных волков, прибывший из полного захолустья аграрных планет на границе с ледяными змеями, усыновленный ими из милосердия сирота по окончании очередной эпидемии смертоносного вируса. Все же отец и тут опередил Венделя и, подсуетившись, создал ему замечательную легенду. Как бы старший брат по матери ни пыхтел и ни важничал, но переплюнуть главу белоснежных фениксов пока до сих пор так и не сумел. Стаж, бесконечные знания, изощренность мозга и возможность предвидеть все и вся. Сыну до отца было еще ой как далеко. Да, Вендель дал возможность и место Алрику в новой жизни подле себя, но всю подноготную и необходимую историю в ней создал не кто иной, как ушлый Густав. Теперь у Аля было до чертиков новообретенных родственников, которые в нем души не чаяли и лишний раз не расспрашивали о прошлом, дабы не ковырять только зарубцевавшиеся раны памяти об умершей его фиктивной семье. Эпидемии, увы, вспыхивали периодически в разных местах галактики, и чаще всего вопросов выжившим в силу поверий старались не задавать. Вдруг не к месту всколыхнешь память мертвых и привлечешь уже на свой расписной хвост прилипчивую неудачу? Алва вновь громко фыркнула, но теперь уже твердо заявила вслух: — Какой же он жалкий неудачник. И почему только отец выбрал его официальной парой? Не находите в этом странность? Что это? Зачем столь высокопоставленной даме вообще обращать на него свое драгоценное внимание? Аль похолодел где-то глубоко в душе, однако внешне оставаясь совершенно непоколебимым, продолжая по инерции нежить утробно урчащего от всемирного счастья дракона, почухивая опытными пальцами ему за расправленными ушными веерами. Умение носить маски спасало его жизнь не раз, но теперь, хотя бы смотря в зеркало, он видел истинного себя, а не напомаженную ширму-куклу с тупым взглядом ни вселенского черта не видевших стеклянных глаз. — А вы искусно обращаетесь с драконами… Что, на вашей планете, закрытой сейчас на сотню лет из-за боязни распространения вируса, тоже выращивали драконов? — В голосе разливалась неприкрытая едкость, словно его прощупывали на вшивость липовой легенды, тупо закидывая идеи про то, что в принципе не может изначально быть. Зря он расслабился. Определенно зря. И вот его забытое оставленное прошлое опять дышит ему в спину, показывая хищные клыки и напоминая горьким ядом о том, что было дважды похоронено для всего мира. — О чем вы, о великая прекрасная дама сердца белоснежных фениксов Алва Волшебная? Официальное обращение к ее имени «Волшебная», что она получила при церемонии принятия титула, заставило девицу скривить задорный носик, словно ей подсунули впритык нечто отвратно пахнущее. — Можно без пафоса? — недовольно заметила тихо она, получив не менее тихое в ответ. — Как можно, кто я и кто вы? А по поводу дракона Тико я никогда и не задумывался, живность всегда меня любила: звери, птицы и прочие божие создания… Может, это врожденный талант или особое биополе? Как знать… как знать, — протянул он лениво в ответ, умело выражая вселенскую скуку. — А фениксы? — не перестали ковырять Аля, задумчиво смотря на плавные движения его утонченных кистей рук. Как он проводит по спине довольного дракончика, как ласково обводит каждую крупную чешую, тянувшиеся выделяющейся цепочкой вдоль всего хребта… И… Алва вздрогнула от навалившейся жути… Кажется, она уже видела нечто подобное. Тогда, в прошлом… Когда дядюшка Вендель по указке Густава отправился на узловую станцию по поручению судей, забрав с собой Тико. Перед ней как будто на мгновение предстала та, что уже покинула сей бренный мир, насквозь прогнивший от нескончаемых интриг и бесконечных мелких подковерных войн. Именно так, сидя у окна с драконом на коленях, Алрика и проводила последние недели угасающей жизни, нежа довольного ящера в руках и бездумно смотря на искрящееся море у горизонта. Конечно дракон с того времени существенно подрос и на коленях Альдериха покоилась только его передняя часть, задняя же с длинным хвостом вальяжно расположилась на соседнем сиденье. Да все так, но все же... Однако морок пропал, с соседней ложи приветливо крикнули, помахав им руками. Дракон спрыгнул с колен Аля, вернее, его нечаянно спихнули на пол, призывно замахав в ответ, а потом, радостно обернувшись к Алве, кратко объясняя: — Это мои кузены. Алва, вздрогнув, мысленно открестилась от нового навязчивого видения. В этом радостном лике перед собой она не к месту увидела черты Густава Непревзойденного. Правда, дед никогда так искренне и ярко не радовался встрече родственников, всегда держа вынужденную дистанцию со всеми. — Вендель, я отойду, ко мне братья приехали! — Аль, выкрикнув необходимое предупреждение, по-умному просто сбежал от прилипчивой дамы сердца фениксов. Дракончик умчался следом, недовольно пыхтя и отчаянно размахивая крыльями, теперь он иногда мог при помощи них вспархивать на небольшие преграды, поэтому спрятаться от него стало куда труднее. Алва отследила, как второй официальный любовник дядюшки Венделя на соседней ложе обнялся с родственниками, и даже немного опешила. Пришедшие молодые мужчины издалека так же напоминали ей деда и белоснежными волосами, и ликами, впрочем, как и характерными жестами. — М-да, теперь уже три Густава… однозначно перебор, — успокоила она расшалившиеся нервы, совершенно выкидывая из головы то, что ее тревожило при встрече с Альдерихом. Она отрицательно покачала головой, как ее окончательно отвлекли от тяжести навалившихся мыслей вернувшиеся закончившие тайный разговор отец и дядя. — О, кажется, твоя пара все же взялась за ум. — Вендель вглядывался вниз, где Тико и Пал, сняв шиты с лиц, оживленно о чем-то спорили, используя иногда не совсем приличные жесты. — Надолго ли? — Фредерик лишь развел руками, прекрасно понимая, что с Палом он проявляет недопустимую мягкость. Со взрывным характером своего мужчины он ничего не мог поделать, разве что направлять в нужное русло, и то не всегда, да порой стравливать лишнюю энергию, и желательно через постель. В чем они идеально подходили друг другу, так это в сексе. Вот тут уж оба отрывались по полной, замыкая на время весь свой грешный мир только на них двоих. — А не надо было выбирать себе такого дурака, — гордо заявила ему в лицо Алва, вновь влезая в разговор мужчин. — Как грубо, дочь, ведь этот дурак не менее дорог и тебе, — отпарировав в ответ, переместили взор на шумную компанию в соседнем ложе, переключая свое въедливое внимание на смеющуюся молодежь. — Твой второй избранник довольно веселый парень, хотя внешне и жутко напоминает нашего упертого отца. Впрочем, его родственники в этом так же не далеко ушли. Словно наш отец расстроился или наделал кучу неудачных молодых копий самого себя. Жуть, — передернули плечами, как будто стряхивая ледяную воду, — но мне все еще непонятен до конца твой мотив, брат, выбирать себе еще одного любовника, не расторгнув соглашение с предыдущим. — Традиции ледяных змей, — развели в ответ игриво руками, мол, я-то что могу поделать, положено, и все тут. — И потом, уверенности до конца, что Тико выберет путь подле меня, покинув Алву, не было. Так что приношу официальные извинения белоснежным фениксам и их даме сердца за невольно сорванную женитьбу. — А чуть позже в конце фразы поставив перед неприглядным для оппонентов фактом: — Впрочем, наш отец Густав Непревзойденный решение Тико полностью поддержал. От таких слов даже Алва дышать перестала, так вот почему должного скандала не произошло. Хотя что она вообще ожидала от прозорливого Густава, а значит, ее дед в курсе всего, и тогда вряд ли ее накажут за угнанный военный лайнер. Но Фредерик быстро спустил дочь на землю с радужных зефирных облаков: — Даже не думай, что по возвращении тебе все сойдет с рук за проявленный произвол. Да, ты действовала в рамках возможного, однако на тонкой исчезающей грани. Теперь ты дама сердца белоснежных фениксов, сама же мечтала всю жизнь об этом громком титуле, так что соответствуй. Впрочем, достанется и мне как приемнику Густава и моей официальной паре Палу. Но это того стоило, — протянутую руку Венделя пожали и, хлопнув по-братски по плечу, словно за что-то поблагодарив, хитро прищурив глаза, вынесли вердикт: — Пора отчаливать домой. — Но, папа! — начала закипать Алва. Возвращаться в скучную резиденцию фениксов дева точно не хотела, во всяком случае так быстро, когда тут столько непонятного, странно-волнующего и занимательного. — Никаких «но», тем более сама посмотри, — кивнули вниз на ринг, где Пал, замерев, остался совершенно один, от бессилия сжимая рукояти дезактивированных мечей. — Все уже закончилось, во всяком случае на настоящий момент. Тико после громких словесных баталий с Палом оставил его, возвращаясь к тем, кого полюбил всем сердцем. *** Мужчины спорили на повышенных тонах в спальне так, что волнами доносилось до гостиной, где Алва рассматривала старинную книгу. Здесь стеллажи с редкими фолиантами тянулись до потолка, полукругом занимая треть пространства, и она, выбрав атлас звездных созвездий, задумчиво перелистывала в попытке больше упорядочить собственные мысли, нежели развлечь себя перед сном интересным чтивом и впечатляющими иллюстрациями. — Да как ты не понимаешь, он мне в лицо бросил, словно перчатку, что я невозможно слаб! — И он прав. Скажешь нет? — вкрадчиво, но твердо. — Прав… Но это выбешивает еще больше! — отчаянно, на грани крика. — Он же не отказал тебе в новой встрече? — заходя с другого края, прощупывая осыпающиеся песчаные берега. — Нет, но… Я желаю разобраться здесь и сейчас, — сопротивляясь из последних сил. — И все же пора возвращаться. Ты ставишь в щекотливое положение не только меня, это меньшее из зол, если честно. Ты бросаешь тень на мою дочь, когда у нее траур… — Голос стал более мягким и обволакивающим, вкрадчивым, однако не менее твердым, и последние слова уже совсем казалось не разобрать. «Снова целуются…» — тяжело про себя заметила Алва. Она до сих пор не знала, как относится к Палу, и сколько бы ни думала над этим, но однозначно и точно сформулировать так и не смогла. Что же она испытывает к этому верткому мелкому засранцу? И вновь, не найдя нужного ответа, она списала это на то, что идет ему на великие уступки только ради отца, а не потакает собственным скрытым желаниям. — Ее никто не заставлял лететь с нами… — Вышло весьма ворчливо, доносясь из спальни, но уже без напряжения в голосе. — Думаешь, без ее поддержки мы бы так легко угнали военный лайнер самого Стефана? Не льсти себе, — нежно рассмеялся в ответ Фредерик — его мужчина в эти минуты, когда все же спокойствие брало над ним свое, казался ему бесподобным. — Ну и о чем вы говорили с Венделем? — попытались изменить тему разговора. — Не ври только мне, и да, вынужденно выслушивая этого придурка Тико, я периодически бросал взор на вашу ложу. Но финт не удался, так как Фредерик не дал повода к отступлению: — Да все о том же. При настоящем положении твоего боевого уровня тебе лучше дуэль отложить. А вот это оказалось больно и неправильно. Его вновь не поддержали, и Пал завелся опять по взмывающей спирали: — На сколько? Год, два, три, навсегда? Ведь Тико продолжает тренироваться каждый божий день, и его уровень только растет, тем более под крылом бравого Венделя. Если не остановлю его сейчас, не остановлю и в будущем! Они, сделав круг в беседе, вернулись в изначальную точку. Пал вновь полыхал энергией и огрызался, приводя кучу доводов, наталкиваясь на противоположные от Фредерика, словно неспокойные штормовые волны, бьющиеся об неприступные скалы. Алва передернула узкими плечами. Только не снова… Ну сколько можно толочь одно и то же в этой бесконечной круговерти? Конечно, она могла уйти в свои апартаменты, дабы не слушать новый виток ссоры, но ей просто… не спалось. Она прекрасно понимала, что как бы ни упирался Пал, Фредерик, если потребуется, внесет его на корабль, тупо взвалив брыкающимся кулем на плечо. Рейс лайнера уже спланировали на завтра, его можно отложить при желании на пару стандартных часов, не более того. Дольше оставаться в гостях у Венделя выходило не к чему. Да и потом, этот отягощающий траур и его ограничения… Так что в завершающую ночь в резиденции ледяных змей Алва просто не могла найти себе место. У себя, когда ей по ночам становилась скучно и невыносимо, она шла на крышу. Чаще всего она туда утаскивала за собой Асу. Когда успешно, когда нет. Двоюродная сестра, в отличие от Алвы, бессонницей не страдала, и, чего уж там, любила сладко поспать. Расположение дворца ей было незнакомо, но во всех подобных постройках закладывалась обычно общая тенденция размещения тех или иных колоннад, крупных зал, длинных галерей, высоких смотровых башен и прочих необходимых для резиденции вспомогательных структур. Пару пролетов вверх, и вот оно, искомое ею, манящее миражом свободы открытое пространство… Здесь так же шумел океан, как в резиденции фениксов, где жила ее почившая тетка. Память настолько охватила ее, что когда она увидела в тусклом свете луны зыбкую фигуру, то чуть не выдала себя… Однако имя усопшей так и не слетело с ее уст. Человек обернулся, магия сказочного момента пропала. Перед ней, опершись на перила, стоял молодой любовник Венделя… Альдерих. — Не спится? — тихий шепот… такой знакомый, но в то же время совершенно чужой. Она мысленно одернула себя: «Проснись, это не резиденция фениксов, здесь совершенно иной мир, чужой океан, да и мертвые не возвращаются к живым». — Простите, я позволил себе лишнего, — одернул себя же первым Альдерих, тем самым разбив окончательно осколки воспоминаний, что осыпались песком забвения у ее ладных ног. — Что же прекрасная дама сердца Алва Волшебная делает посреди ночи в гордом одиночестве на крыше? Пафосное обращение заставило Алву вновь скривиться: — Я уже просила вас обращаться ко мне без формальностей. Вы второй официальный любовник моего дяди Венделя, по сути дела член семьи. — Как прикажете… — последовал тихий, но ровный ответ. Подкол про не единственного любовника и не первое место подле Венделя внешне никак на Альдерихе не сказался. Может, подумалось ей вскользь, у стеклянных волков тройственные союзы тоже являются некой нормой? Он отвернулся от нее, вставая боком, и, вновь облокотившись на перила, устремил взор туда, где лучи одинокой луны играли на поверхности океана в ночные салки. Стало даже как-то знакомо и спокойно. В блужданиях по ночам если она была в главной резиденции фениксов, то чаще всего на крыше Алва встречалась с молчаливой Алрикой. Ну вот, опять она за старое, вспоминать умерших за полночь явно не дело. И чтобы как-то отвести себя от прошлого, Алва впилась пытливым взором в точеный профиль напротив, что так милостиво для нее подсветила луна. Этот человек, что напоминал ей неправильную молодую копию деда Густава, сошедшую со старых картин, подняв руку, сделал странный жест. От чего Алва напряглась, отпрянуть же ей не позволил полный шок. Но ведь она точно видела, ведь ей это не показалось? Как… Тонкие пальцы, одетые в вязь перчаток, попытались поправить несуществующие длинные пряди волос и, не найдя их, замерли на мгновение, прежде чем снова впились в витки орнамента железного ограждения. — Вы так и не сказали, что забыли на крыше, — теперь ей практически грубили в попытке прогнать, возможно осознав только что невольно сотворенную оплошность. Злость и недопонимание… А еще отчаяние и жажда докопаться до истины. — Да вот решила поразмяться перед сном грядущим. Лови и защищайся! В сторону Альдериха полетела рукоять от лазерного клинка. Носить с собой спрятанное оружие на территории другого клана, пусть и дружественного, ей предписывалось непреложными правилами безопасности. А так как дам феникса учили пользоваться двойными клинками, то второй оставшийся она, переведя в режим нападения, нацелила на это волнующее ее странными порывами вытянувшееся от удивления лицо. Рукоять ловко перехватили, однако запускать режим боя, потворствуя желаниям неуемной девы, не стали. — Обнажить клинок перед дамой сердца дружественного клана? Я еще не выжил из ума. — Тогда не вини меня за вынужденные порезы! — В конце концов чем она рискует? Альдерих ловко уклонился, от чего Алва немного опешила, такой прыти от молодого человека она просто не ожидала. Пришлось снова отступать, и, хотя оппонент чаще всего уходил от атак и умело отбивал ее удары все той же не активированной рукоятью, она вынудила его, когда, загнав в угол крыши, снова нацелилась прямиком в голову. Однако ожидание одного результата разбилось об истинные реалии. Вместо небольшого привычного ей клинка Альдерих сгенерировал длинный прямой меч, причем в учебном безопасном режиме. Последний давал ему возможность парировать и предупреждать все выбросы взбалмошной Алвы на расстоянии, не нанося ответный ей ущерб, притом не подпуская противницу близко к себе. На длинных клинках она никогда не билась. Поэтому неудавшийся эксперимент пришлось прекратить. Альдерих тут же выключил режим и перебросил Алве обратно ее рукоять. Она нехотя поймала, окончательно раздосадовавшись. И все же этот парень ее цеплял, непонятно, правда, чем. Вот почему она заставила его силой защищаться? Чего она вообще хотела узреть? Осознание того, что подобный же клинок-полумесяц, что не раз сама держала в уверенной руке. Отрезвило. Она вновь пыталась изучить своего нечаянного спутника на эту неспокойную ночь, и у нее вновь ничего не получалось. Казалось бы, вот она, та нить догадки, которая все время ускользала куда-то с ее выбранного пути. — Надеюсь, вы не расскажете своему отцу, что скрестили со мной клинки? Иначе крупномасштабного скандала между нашими дружественными кланами не избежать, — начал было Альдерих, как со стороны послышалось громкое и едкое: — Какого еще скандала? Алва вздрогнула, вот теперь она точно влипла, хотя с этим непоседой договориться было куда проще, нежели с придирчивым отцом. Меж тем в круг зыбких бликов луны вышел весьма хмурый Пал. *** Сначала он потерял любовника. Тот что-то запаздывал, хотя всего лишь хотел принять легкий душ после их словесной перепалки и остудить голову. А когда пошел-таки на его поиски в попытке вытащить из-под струй прохладной воды, по ходу заглянув в крыло Алвы, недосчитался, к своему изумлению, и непоседливой дочери. Раздражение, полученное от брата Венделя, вслед за тем накрученное так некстати Палом, только усилилось в разы. Его до сих пор подбешивали только воспоминания разговора с Венделем, в которых младший брат настойчиво поучал в беседе с ним, прописывая и так понятные всем истины, словно их въедливый отец Густав. Да-да, он и так осознавал, что отправляться за покинувшим фениксов Тико не самый лучший план. Тем более вкупе с Алвой и Палом. Первая что-то накрутила у себя по-женски в голове, а последний совершенно не хотел его слушать, словно взрывной мальчишка. Впрочем, они оба не собирались внимать его словам и полностью игнорировали любые доводы. И вот за что ему такое? Фредерик, тяжело вздохнув, накинув на себя теплый камзол, решил прогуляться по спящему замку. По ночам в резиденции змеев было довольно прохладно, и учитывая, что обе пропажи очень любили ночные приключения на воздухе, предпочитая просторы крыш, лучше было приодеться. Вначале он залез на самую верхотуру одной из смотровых башен. Ветер с океана весьма приободрил, проникая под одежду холодными струями. Одна из четырех малых лун одиноко сияла в зените, ярко освещая всю резиденцию не хуже прожектора. Фредерик цепко огляделся и заметил на широкой крыше приемного зала танцующие фигуры. Вначале он решил, что Алва опять заставила Пала вальсировать в угоду своих желаний. Но вскрики, что долетели при смене порывов ветра, говорили совершенно об ином характере полуночных танцев — кажется, внизу разгорался нешуточный бой, в котором сплелись три фигуры… …Когда он, спустившись с башни, пролетев все необходимые обходные галереи и переходы, оказался в нужном месте, действующих лиц оказалось куда больше. Первое, что бросалось в глаза, это то, что Пал, обнажив клинок, кричал в сторону вооруженного таким же клинком взвинченного Венделя. Но ладно бы только это. Венделя с молчаливым упорством в сторону оттаскивал его молодой любовник Альдерих, впрочем, в Пала с не меньшим усердием вцепилась пыхтящая от усилий взмыленная Алва. — Да как он только посмел обнажить клинок в присутствии дамы сердца! — выплевывал Пал в скалившийся лик Венделя. — Так еще и прячется за твоей спиной, словно последний трус! — Прекрати нести чушь и отдай мой клинок! — крикнула Алва на грани срыва. — Я сама его вынудила, так что просто давай вернемся к Фредерику и все забудем! Дядюшка Вендель, хоть ты не начинай первым. Впрочем, Пал ее совершенно не собирался слушать, как и сам Вендель. — Да не за что! Я не отступлю, пока этого засранца не порублю на мелкие куски! Если кузен Тико терпит такое унижение, как быть не единственным официальным любовником, то я с удовольствием избавлю твоего бывшего жениха, Алва, от подобного позора! И вообще, зачем ты кинула второй клинок этому ублюдку и теперь он в руках Венделя?! Ты вообще за кого? За них или за меня? — Кто бы говорил. Заткнись и перестань оскорблять мою семью! Убери клинок в ножны! — рычал при этом разозленный Вендель. — Если ты зацепишь клинком Алву, отец Густав с тебя живьем сдерет кожу. А если Альдериха, то ты просто не уйдешь с этой планеты живым. Это я тебе гарантирую как юный преемник главы! Или, думаешь, тебя спасет Фредерик? Да как бы не так! Кажется, его сейчас упомянули, и, наверное, именно этот факт заставил отмереть от навалившегося ступора в этом свихнувшемся балагане. Фредерик так гаркнул от злости, что замерли все, а не только побледневший с его голоса Пал. В голове сильно зашумело от собственного орова, уши временно заложило ватой, сквозь которую начал нарастать звон. — Клинки в ножны! — пришлось влезть между ними, а позже не менее грозно порычать: — Оба! И будьте любезны вернуть оружие даме сердца фениксов, все же оно принадлежит ей, а не вам. Пал, выругавшись сквозь зубы, нехотя опустив меч, дезактивировал лазерное лезвие, а затем протянул потухшую рукоять раскрасневшейся Алве. Вендель, посмотрев на старшего брата, поступил так же, правда, возвращать клинок племяннице не торопился. — Я жду объяснений, — закончил взбешенный Фредерик, пытаясь унять звон в ушах. Подпольные бои при даме сердца, о, да, если отец Густав узнает, простой поркой для нерадивого старшего сына это точно не обойдется. — Я как бы тоже. И заметь, брат, тут я главный, а не ты, — перебил его на правах хозяина резиденции не менее взвинченный Вендель. Они грозно смерили друг друга взглядом, пока в их противостояние не вмешалась Алва. Однако ее прерывистая речь, сумбурная, путаная и дерганая, не впечатляла… Она вызывала слишком много вопросов и ненужных эмоций, не проливая и толики света на корень заварившейся проблемы, более того невольно снова подстрекала схватиться напряженных мужчин за мечи. Оно и понятно, Алву не учили, как действовать в подобных ситуациях, и реального опыта вести переговоры на грани осыпающейся у ног пропасти у нее не было отродясь. — Прекрасная дама сердца Алва Волшебная просто поинтересовалась, какой клинок я использую в бою, — от внезапно раздавшегося вкрадчивого голоса со стороны Альдериха вздрогнул как Фредерик, так и Вендель. — И попросила продемонстрировать его, воспользовавшись своим оружием. Признаю, это полностью моя ошибка. Я пошел на поводу у дамы сердца фениксов, совершенно не подумав, как это может выглядеть со стороны. Впрочем, так же не учитывая как неподходящее место демонстрации, так и позднее время. Так что… — вздох вышел совершенно естественным, подчеркивая вселенскую усталость и грусть, — вышло простое недоразумение… Фредерик недоуменно повернул обескураженный лик в сторону говорящего. Что-то было во всем этом неуловимо знакомое… Ему же не показалось? Да или нет? Он уже особо не вслушивался в то, что продолжал вкрадчиво объяснять молодой любовник Венделя… Его поглотило совсем иное… Эта манера держаться, построение текущих, обволакивающих фраз, плавное движение рук, легкий наклон головы, нежная, еле уловимая полуулыбка… То ли лунная магия света, то ли ночные гротескные тени… — А? — его вывел из полного ступора режущий голос Венделя, хотя суть фраз до конца он так уловить и не успел. Но раздраженный брат вновь грозно повторил их для него, тем самым окончательно вытащив из бурлящего мыслительного водоворота: — Я говорил, что, кажется, действительно вышло недопонимание. Все было именно так, Алва? Или в этом рассказе что-то осталось недосказано Альдерихом и высокочтимый Пал хочет продолжить со мной неуместную ночную дуэль? Фредерик повернул голову к напряженной дочери и, видя ее затравленные согласные кивки, что все именно так, как и было сказано, вернулся взором к напряженному Палу. То, что его любовник не согласен, читалось в каждом его дерганом движении. Однако то ли присутствие Фредерика, то ли поспешное согласие Алвы немного остудило его пыл. — Приносить извинения я не стану, — скрестили показно руки на груди. — Мне они и не нужны, — отрезал его бравые разглагольствования Вендель, чуть позже все же отдав рукоять Алве, отступил назад, прикрывая собой замолчавшего Альдериха. Напряжение невольно снизило градус. Однако покидать крышу первым никто из виновников данного театра абсурда пока не спешил. Фредерик сместил взор с замершего перед ним брата на того, кто теперь оказался в его тени. Но даже из этого ракурса ему показалось, что этот самый Альдерих совершенно не напуган и даже невольно улыбается… отрешенно смотря в сторону до сих пор не пришедшей в себя Алвы. Надо было срочно уводить дочь и любовника подальше от Венделя, а то брат ему припомнит все что только возможно, как пить дать. Сейчас обязательно стоило отступить, главное, чтобы при этом кое-кто особо дотошный и злопамятный оставался в полном неведении… Мысль скакнула в сторону, и перед глазами всплыл суровый образ Густава Непревзойденного как незыблемого гаранта благосостояния белоснежных фениксов. Но его хитрые помыслы тут же опровергнул вкрадчивый голос Венделя: — Отцу я отпишу сам. Не сомневайся, во всех подробностях. И вообще, уже глубокая ночь на дворе, первая малая луна в зените. Твоя незамужняя дочь должна соблюдать траур и находиться в обществе мужчин с покрытой головой, кроме того, не разгуливать без соответствующего сопровождения в столь позднее время. И да, к слову, поутру у вас корабль, если вы не забыли. Так что желательно и честь знать… Ему, конечно, неприкрыто хамили и хотя в данном случае были совершенно правы, но горький осадок от неумелых разборок оказался слишком тяжел. — Папа, дядя Вендель прав, я так устала и хочу спать. Ночь становится под утро слишком холодной, и скоро взойдет вторая луна. Алва теперь, отпустив окончательно похмуревшего Пала, вцепилась в руку недовольного Фредерика. Он снова оглядел напряженное собрание, и чувство, что ему недоговаривают очевидной правды, опять навалилось на грудь. Но дочь продолжала щебетать что-то милое и успокаивающее, теперь она всем видом показывала, что им стоит уйти. Прощальный взгляд в сторону застывшей мужской пары. Вендель, замерший полубоком от них, и Альдерих, отрешенно смотрящий опять в сторону блестящего океана. Несколько приказных слов отмершему Палу, и они… покинули крышу. *** Он столь давно так славно не высыпался, безумно сладко нежась в объятиях полуобнаженного Аля. И кто в этом был виноват? Кто каждый раз, врываясь в крыло с личными покоями Венделя чуть ли не с рассвета, упорно и громко выкрикивая его имя, нагло выдергивал его из объятий липнувших к нему любвеобильных братьев. Тико, не открывая глаз, потянулся к спящему, потерся о его шею, кончиком носа проведя вверх, впитывая волнующий полузабытый запах. Однако его шалость тут же прервали, пленяя властно распахнутые от удивления губы и заваливая нагло под себя. Аль только притворялся, что расслабляюще дремлет, просто, видно, терпеливо ждал его пробуждения. Надо отметить, что в роли нового любовника Венделя он хоть и не набрал мышечной массы, которая была положена в его возрасте, однако успел как существенно подрасти, так и развернуться в плечах, а еще физически окрепнуть. Теперь между новоявленным Альдерихом и исчезнувшей навсегда Алрикой существовала непреодолимая пропасть. Память чуть скакнула назад, разум с упоением стал перебирать столь приятные для него нарезки из кадров… …В первую ночь они долго разговаривали практически до утра, совместно валяясь на широкой упругой кровати, утопая напряженными телами среди мягких подушек и одеял. Иногда попивая терпкое вино и закусывая его легкой снедью. Тико не торопил братьев, а те, не особо вдаваясь подробности, просто рассказали, как жили без него, о чем думали и о чем мечтали. Злости особой от того, что произошло между ними, он не испытывал. Да, Тико оказался галактическим козлом отпущения, впрочем, если рассматривать, через что пришлось пройти Алрику и чем пожертвовать ради клана, то козлов оказывалось уже двое. Не так обидно. Хотя, к слову, если Тико сам бы не отказался от своего положения героя и не выбрал в конечном итоге Венделя, то его бы обеспечили всем: прекрасной новой невестой, завидным положением в крепком настоящем и блистательном будущем. Интересно… если в этом самом не свершившемся будущем он встретил бы Венделя и Альдериха вновь как пару, то как бы отреагировал? Смог бы тогда по прошествии стольких лет угадать, кем является спутник его бывшего мужчины. Вряд ли… Даже в настоящий момент, утопая в желанных поцелуях и чуть отодвигаясь от смеющегося Аля, он, вглядываясь в его лик, пытался разглядеть тот, что пленил его в женской ипостаси. Нет, Алрика столько не улыбалась, радуясь жизни, и так открыто не смеялась. Хотя, когда Аль становился серьезным, то словно из глубины его лица на поверхность зыбко всплывал нежный образ той, что глубоко запала в сердце Тико. Всего мгновение… но они напоминали, что все это реальность, и человек, который сейчас нагло оседлал его бедра, жив, а не сожжен в ритуальном костре и не развеян пеплом над вечно бушующим океаном. — О чем задумался? — его лоб боднули своим, вслед за тем снова втянули в страстный поцелуй… …Поцелуи были и в первую ночь, вернее, уже под утро. Сначала острожные, потом желанные и страстные, призывающие к дальнейшим действиям. Напряжение от столь непредсказуемой встречи, что перевернула вновь весь зыбко стоящий мир Тико с ног на голову, стало постепенно уходить. Альдерих со словами «хочу тебя» просто не дал ему путей к отступлению, а затем стал первым раздеваться, пока Вендель глушил стоны страсти Тико распахнутыми губами. Тико не мог насладиться видом срывающего с себя одежду Аля, весь обзор ему загораживал в этот момент навалившейся на него сбоку Вендель, однако, когда его пояс развязали и уверенно потянули штаны вниз, попытался забарахтаться, так как стать неактивным бревном в постели с любвеобильными братьями совершенно не желал. Но все было напрасно. Вендель, отпрянув от него, теперь щедро позволил обнаженному Алю склониться над Тико, вжимаясь разгоряченным телом, завладеть полностью его ртом. Его брали, его пожирали, жадно сплетаясь языками, упиваясь их смешанной слюной, распаляли, нагло потираясь набрякшим естеством о его собственный, уже налитый до упора член. А далее, когда Тико впился в утонченный торс Аля дрожащими пальцами, со смехом крутанули их связку, опрокидывая на себя. В позиции сверху Тико чувствовал себя куда более увереннее, чем безвольно валяясь под расшалившимся Альдерихом, однако со всеми этими волшебными поцелуями он кое о чем забыл… О третьем, что на время дал свободу порезвиться наивным молодым котятам, а позднее, плавно прижавшись к оттопыренной вверх заднице Тико, по-хозяйски напомнил о себе. Он вновь попытался взбрыкнуть, да как бы не так, стройные ноги и утонченные руки игриво растянувшегося под ним Альдериха оказались куда сильнее, чем выглядели внешне. Ну и что он там подумал о наивных животных — кажется, в этой тройке именно Тико являлся единственным недальновидным, так как братья работали в связке как единое целое. Ему же еще придется постараться как никогда, чтобы вписаться в их ритм и нерушимый личный мирок. И не просто вписаться, но и отвоевать свое! Вендель меж тем, переплетя пальцы с Тико правой руки, притянув его чуть дрожащую ладонь к своим губам, нежно поцеловал запястье. — Сейчас на нем нет наряда невесты, так что придется готовить самому. Надеюсь, ты не забыл в разлуке, как это делается? — На вспыхнувшее ухо влажно подули, а в поцелованную длань вылили вязкую смазку. С ним точно игрались, и выпитое вино, что теперь распаляло изнутри кровь, наливаясь тягучим внизу, наводило на мысли о легком в нем афродизиаке. Ладонь Тико подвели к распахнутым ягодицам Аля, словно уча тому, что он и так знал, управляя и подсказывая, как сделать еще приятнее. С одной стороны, это немного раздражало и подбешивало Тико, словно тыкали носом нерадивого ученика — вот смотри, сколько ты упустил и потерял из-за того, что так долго ковырялся в себе, решая, как жить дальше и что выбрать. С другой, распаляло еще сильнее, заставляя закусить удила и доказать этим невозможным братьям, что и он сшит не менее чем золотыми нитками по алмазным лекалам самых дорогих созвездий. Альдерих с их двойных недоласк, в которых они, больше сталкиваясь пальцами, мешали друг другу, чем ублажали его, только фыркнул. Он неторопливо приподнялся на локтях над ложем, уперев согнутую ногу в грудь рвано дышащего Тико, игриво при этом склонив коротко остриженную голову, призывно улыбнулся. Эти шаловливые жесты и неприкрытое желание в почерневших от страсти темно-синих глазах, поведенных словно сладкая патока, подстегнули к дальнейшему. Тико вспомнил их игры в том самом прошлом, когда, будучи в женском обличии, Алрик наступил на него, заставляя тем самым перейти к активным действиям. Точно, его и тогда хотели, неважно, что под действием навалившихся неизбежностью обстоятельств и убойной наркоты, которую генерировал наряд невесты. Но сейчас, несмотря на легкие возбуждающие добавки вина, при полной ясности мысли Тико прекрасно понимал, что Аль этот выбор в пользу него делает совершенно свободно. Ведь скажи он лишь слово — и Вендель не позволит Тико даже дышать в его присутствии, не то что прикоснуться и тем более проникнуть пальцами вовнутрь увлажненного тугого входа. Он с нежностью поцеловал тонкую щиколотку упирающейся в него ноги и, усилив интимные ласки, достиг желаемого. Аль призывно выгнулся под ним, со стоном откидываясь назад, дрожащая нога, перестав упираться в разгоряченную грудь, соскользнула по плечу в сторону. Его приглашали последовать за собой в мир неподдельных желаний, и даже не напряг тот факт, как пальцы Венделя, что до этого вместе с его пальцами поглаживали, ублажая жаркий вход Аля, властно переместились на сжатый до предела анус Тико. Теперь, пока он готовил для себя одного брата, другой готовил его самого. Расслабиться пока только не получалось, слишком много всего навалилось, пока Вендель, куснув его за мочку раскрасневшегося уха, не подтолкнул в сторону выстанывающего под ним от неприкрытой похоти Альдериха. — Он уже готов принять тебя, давай, ну же, возьми его и отпусти себя. Все плохое позади, и доверься мне. Я сделаю все, чтобы вы оба обрели счастье. Костьми лягу, но выгрызу для нас всех столь необходимый шанс. Наверное, это стало спусковым крючком, а может, то, как Альдерих, уперевшись пятками распахнутых ног, призывно приподнявшись над безжалостно смятой постелью, помог притянуть свою раскрытую задницу на широко расставленные бедра Тико. Этот жар от долгожданного проникновения, эта тугость и то, как его упруго сжали по всему перевозбужденному члену… Аль пригреб к себе Тико, обвил того руками за шею, впился властно в распахнутый от немого крика рот. Так жадно в прошлом Тико не целовали, заставляя, оплетая ногами поясницу, полностью проникнуть в себя до упора, при этом, склонившись над собой, выставить неприкрытые, расслабленные тылы на радость недремлющего Венделя. Тот с такого только хохотнул, а затем, убрав испачканные в смазке пальцы, плавно натянул желаемое… Оказавшись зажатым между двумя братьями, Тико поплыл, кажется, он этого возжелал еще тогда, в зыбком прошлом, и эта жажда казалась ему столь постыдной и возбуждающей. Однако теперь, когда мечты свершились столь удивительным вывертом судьбы, он попробовал сам играть активную роль, накатом погружаясь в одного и при откате насаживаясь на другого. Безумно пошло и открыто, громко хлюпая по обильной смазке, обжигающе желанно и откровенно остро. Пара движений — и после столь длительного целибата Тико постыдно затрясло, сил отыгрывать активного партнера между жарко стонущими братьями просто не стало. Но тут Вендель, уловив его слабость, поддал бедрами сзади, задавая столь необходимый усиленный ритм. Что ж, оставалось только отдаться на волю старшего и поплыть по течению, плавясь от навалившейся похоти под мощными точками, поступательными накатами на полную засаживая извивающемуся на его каменном члене Альдериху… — …Который час? — Раннее утро, еще не совсем рассвело. — За снятым наручем потянуться даже не помыслили, определяя время на глаз, глянув в сторону распахнутых фрамуг, где под легким дуновением еще не утихшего ночного бриза слегка надувалась кисея кружевного тюля. — Думаю, неуемные наши гости уже стартовали, а значит, Вендель, исполнив обязанности гостеприимного хозяина, скоро вернется к нам, — пояснили между нежными поцелуями, а потом, скатившись с Тико, улеглись сбоку, доверительно вжимаясь в него обнаженностью расслабленного тела. Начиная с середины ночи они славно прокувыркались, наконец-то никто им не вставлял палки в колеса и не сыпал алмазную пыль на шестерни, крутящиеся в бешеном темпе. Правда, вначале он потерял обоих братьев, однако сильно задумываться над пропажей ему не дал личный дракон. Ящер перед ночью вдруг потребовал к себе уйму внимания, устроив с ним игры в салки и под конец феерично выкупав Тико в вонючей тине подвернувшегося так некстати садового пруда, что полюбился местным черным лебедям. Личная зверюга Тико подросла и теперь уже во всю качала права, распугивая шипящих недовольных птиц, пытавшихся прогнать со своей территории вторгнувшихся чужаков. По завершении всей этой чехарды пришлось как мыть самого дракона, обрабатывая раны на пока еще нежной коже молодого ящера, нанесенные клювами разъяренных птиц, так и отмокать самому в горячих источниках, тщетно пытаясь выдрать из волос прилипшие вперемешку с мелкими ветками перья, пух и помет величественных лебедей. А когда глубоко за полночь он наконец-то добрался с влажными волосами до постели, то нашел обоих братьев в весьма вздернутом и возбужденном состоянии. На неуместный вопрос «Что произошло?» его просто завалили под себя, и Вентиль с подачи Альдериха укатал их обоих, позволяя неустанно целоваться между собой, утопая друг в друге… Теперь же тело, упиваясь в неге после бурного секса, требовало еще поспать. Вялое состояние между тем, когда насыщение еще полностью не пришло, но и лень с упоением еще окончательно не отпустили, Тико нравилось. Жажда сменилась на нежность и бесконечную ласку, о него призывно протирались, не прося большего, как бы и так понимая, что все будет в свое время и им некуда более спешить. Тем более невольная тревога из-за даже слабой возможности разоблачения Альдериха отпустила обоих. Вот вернется Вендель, они еще немного появляются, понежатся и… вновь воспрянут силами на новый сногсшибательный постельный виток, упиваясь друг другом. Ну а пока в этой утренней хмари можно рассмотреть подробнее изменившийся лик Аля, просто впитывая его запах и столь приятное живое тепло. Рука сама потянулась огладить белоснежные волосы, особенно коротко стриженные на затылке, как ни странно, но новый образ Альдериху шел, хотя если в будущем он вновь отрастит длинные локоны, Тико только окажется счастлив. На его простые проявления привязанности ласкающую руку осторожно зажали между щекой и плечом. — Я скучал… — прошептали нежные губы Аля. — Я тоже… — поделились сокровенным. Однако их идиллию мира на двоих разбили шумом шагов, нарисовавшись сбоку, входя в спальню по скрытой двери черного хода. Кто-то явно спешил, решив срезать свой путь, забив на все вычурные галереи, пышные лестницы и роскошные залы, проникая на свою территорию по техническим переходам, что сильно экономили время. — Ну какая умиленная картина! Пока я избавляюсь от нашей общей головной боли, разыгрывая ревнивого, раздраженного кретина, что от злости не дружит с головой, вы тут нежитесь в сладких объятиях друг друга! — При этом громко ворчащий Вендель еще успевал сдернуть с себя верхнюю столь мешающую ему по вычурности кроя официальную клановую одежду. Она отлетала в разные стороны, оседая и покрывая под собой все возможные поверхности, пока он не остался в распахнутой белоснежной кружевной рубашке с длинными рукавами и обтянутых серебристых штанах, что недвусмысленно облегали набрякший член и подобравшиеся муди. Альдерих с показухи «свирепости» старшего брата только хохотнул, с удобством подгребая под себя пару подушек, показно возлег со всеми удобствами, делая пригласительный жест рукой, мол, продолжай, мы внимательно тебя выслушаем. Тико тоже приподнялся, невольно потирая засадившую спину, ладно хоть теперь из задницы не подтекало и на нее можно было не опасаясь сесть. Перед тем как их оставить отсыпаться наедине, Вендель явно позаботился об гигиене. Во всяком случае серебряный таз с забытыми влажными полотенцами, что не успели убрать, подтверждал его пошлые мысли. Это как же его укатали, что он даже не почувствовал ухаживающих за ним кропотливых рук. Тико вспыхнул ушами больше от того, что проявил слабость перед Венделем, чем от самого процесса обтирания его невменяемого тела. Однако полностью садиться он пока не спешил, а по примеру Аля полулежа расположился так, чтобы стало удобно разглядывать замершего перед ними Венделя. — Да говорить особенно не о чем, — пожали плечами на вопросительные взгляды. — Надеюсь, мы твоего кузена, Тико, не увидим года два, а может, и все три… А там по заключении свадьбы с Алвой ему уже будет не до этого. Просто оставшись наедине с Фредериком на балконе во время вашего последнего боя, я указал на то, что Пал даже близко не противник Тико. Однако! — показно подняли указательный палец вверх. — Я предложил брату великолепный выход. — Что, посоветовал найти Палу достойного учителя по ратным делам? — усмехнулся Альдерих, перебивая, затем же, кивнув в сторону Тико, по-боевому оскалился: — Я даже могу предположить кого, тем более я не сомневаюсь в твоей искушенности в плетении подковерных интриг, братец. — Ну, а чего тут гадать, думаю, наш отец Густав Непревзойденный оценит эту шалость по всем достоинствам, — важно выпятили грудь и, видя непонимающий взгляд Тико, со вздохом усталости все же вкрадчиво пояснили: — Я порекомендовал твоего учителя, Тико, фаворита Густава. Блистательного воина, носящего сверкающую корону стратега и рыцаря как фениксов, так и драконов, великолепного адмирала Стефана. И тут, как ни странно, увидел полное понимание в глазах Тико: — Надо же, я Палу посоветовал то же самое. И под недоуменные слаженные взгляды братьев — да как такое может быть? Ведь Тико, по их великому совместному мнению, в дворцовых интригах ни черта не смыслил — рассказали как есть. — Он меня просто вымотал своей упертостью и глупостью. А в последнем бою, когда я понял, что это полный тупик, и, сняв защитный шлем, на просьбу поговорить вновь услышал в сторону себя непрекращающийся поток необоснованных, совершенно неуместных обид. В том числе, что все мои победы — это исключительно заслуга блистательного адмирала Стефана, выдал со злости первое, что пришло тогда на ум. А именно: если проблема только в моем учителе, то что мешает ему, будучи теперь женихом дамы сердца фениксов, добиться его внимания и поднять свое мастерство, уже являясь учеником великого Стефана. Кажется, именно этот аргумент его окончательно и заткнул. Наконец-то я смог прекратить эти безрезультатные и совершенно бессмысленные бои. Альдерих весело переглянулся с Венделем, хотя, конечно, помыслы прямого Тико совершенно отличались от ушлого Венделя, но двигались они в одном направлении, точно попадая катящимися шарами желаний в одну лузу. — Кстати. — Аль легко принял сидячее положение, чем невольно заставил кряхтящего про себя Тико позавидовать. Конечно, мази и препараты сделают свое дело, нужно только время, но с непривычки оставалось ощущение, что по нему проехались два боевых брата-дракона. — Ты, Вендель, мне должен настоящий бой, а не те учебные, что умудрялся скармливать до сих пор. И твое вечное «тело еще слабо и все еще не восстановилось» меня более не интересует. — Уймись, я тебе уже проиграл тогда, в прошлом, причем совершенно не поддаваясь, — недовольно проворчал Вендель. Подобные разговоры его явно не интересовали, более того откатывали предвкушение нового витка в постели на дальний план. Только от упоминания не разрешенных вопросов между братьями все впереди опало и сжалось. — Но даже тот был учебным, — не унимался загоревшийся Альдерих, было видно, что он неприкрыто злится от того, что Вендель избегает с ним столкновений лоб в лоб. — К слову, я тоже еще не выиграл у тебя! — в их противостояние полыхающих яростью взглядов неумело вклинился Тико, начиная гнуть собственную линию. Он так хотел поддержать Альдериха, чем тотчас поплатился, Аль тут же переключился с Венделя на него, не менее уперто и яростно. — Тебя это так же касается, Тико. И сказки о том, что я в прошлом поверг Венделя, когда ты ни разу не выиграл у него, не пройдут! О как! Его изящно щелкнули по носу, заставляя проявить характер и злость. Но… Было одно слишком большое это самое «но». Да, Тико принял выпад Аля и даже покраснел от негодования за его ребячество, а позже, глянув на резко побледневшего Венделя, и сам растерял весь румянец. Наверное, у Венделя просто железные яйца, раз он умудрялся этот непростой год стравливать всю накопившуюся энергию и нереализованные мечты младшего брата в нужное русло. Ведь явно это оказалось далеко не просто, пока Аль, отринув навязанное, возвращал себе утраченный мужской образ, проходя все сложные этапы реабилитации, гормонотерапии, роста и воскрешения себя под вывеской совершенно иной личности. Тико все это осознал в краткость мгновения, и то, что Вендель не связывался с ним из-за приказа Густова, молчал, было лишь частью правды. Он затравленно глянул в наполненные неподдельной синевой пытливые глаза Альдериха и тяжело отрицательно помотал головой. Ибо поднять меч даже в учебном бою против новообретенного Аля Тико просто не мог. — Я тебе изначально проиграл, даже не входя на ринг. — Я не хрустальная кукла, — сжал до невольного скрипа челюсти Аль вместе с кулаками. — Я мужчина, такой же, как и ты, и, Вендель, не надо меня жалеть и излишне оберегать. — Эй, эй, а это игра не по правилам, — рухнул сзади Аля Вендель и, обняв возмущенного брата, нежно прижал к себе. — Прости меня и Тико, нам нужно просто время, чтобы привыкнуть к новому тебе. Ну же, не злись, любимый, никто не считает тебя слабым и тем более жалеть тебя не входит в наши общие планы. Так же, Тико? И, дождавшись затравленного кивка в ответ, поцеловали Альдериха за вспыхнувшее краснотой от негодования ухо. Аль только тяжело вздохнул и, выпутавшись из объятий прилипчивого брата, сурово предупредил: — Я в купальни, и просьба меня не провожать. Как-нибудь не заблужусь и справлюсь сам. Вот точно не утону, даже не мечтайте. Когда же дверь громко захлопнулась за обнаженной фигурой, что в завершающее мгновение прихватила с собой легкий серебристый халат, Вендель тяжело откинулся на подушки, задумчиво рассматривая увитый по бокам лепниной зеркальный потолок. Там отражался он сам и замерший у него под боком Тико, пока последний по примеру Венделя тоже не бухнулся на подушки, уставившись в глаза молодого преемника змей через свое отражение. — Потолок у вас в спальне занятный… — Тико вновь говорил первое, что пришло в голову, и чувствовал при этом себя крайне глупо. — В нашей спальне, — поправили его не задумываясь, подкалывая невзначай: — Оценил, да, во время секса это очень даже заводит… Но провокацию, увы, не заметили или же не подали виду: — Сложно было в год нашей разлуки? — Не без этого… Впрочем, тебе, думаю, не легче. Что, новый Аль тебя пугает? — ответили ему так же невпопад, между тяжелыми вздохами. — Не совсем, скорее, часто ставит в тупик. — У тебя будет полно времени дабы оценить все его положительные стороны и недостатки. Но, знаешь, я могу тебе сказать точно одно. Он не сломался и не изменился, где-то в глубине души оставаясь совершенно таким же. К слову, некоторыми чертами характера, особенно по упертости и въедливости, напоминая мне самого Густава. Так что, когда увидишь, как они с Гораном валяют очередного дурака, не ревнуй и сильно не удивляйся. Он его единственный друг — молочный брат, притом еще из простолюдинов. — Горан? — недоуменно перекатились на бок и уставились в задумчивый профиль благородного Венделя. — Ага, что, уже забыл, как таращился на него, когда Горан дрочил как не в себя на дамбе, подглядывая за моющимися женщинами, — повернулись ответно и, подперев голову рукой, игриво подмигнули в ответ: — А еще отец поведал как-то мне, как вы лихо в втроем зажигали высоко в небесах, мотая на полную его расшалившиеся нервы. — А-а-а, так это был друг Ал… — поперхнулись на имени, но все же чуть позже поправились, произнеся правильно, как необходимо по новой легенде: — Альдериха. — Да, кстати, у меня послание, — из-за широкого отворота кружевного манжета длинного рукава вытащили небольшую, плотно сложенную записку и, протянув, вновь хитро подмигнули. — Что ж, последние наставления невесты бывшему жениху я передал. Тико недоуменно уставился в протянутую весточку от Алвы. Разве он смеет теперь принимать знаки внимания от благородной девы, которой так феерично сам же и отказал? Однако Вендель настоятельно качнул рукой, и все же пришлось принять и развернуть то, что ему нежданно прилетело от новой дамы сердца белоснежных фениксов. Бумагу для записки явно выдернули из старинной книги, так как на обратной стороне аккуратно по сгибу оторванного куска мелким шрифтом красовались общие данные пострадавшего фолианта с количеством страниц, годом и названием издания, также имелось наличие печатных экземпляров. Тико все это отметил машинально, пока осматривал листок, даже то, что книга была редкой, учитывая количество копий всего в десяток. Что ж, все это ушло на второй план, когда он развернул послание и прочитал его про себя. Записка оказалась короткой, написанной поспешно без необходимых для официальных писем завитушек, хотя и уверенно размашистым почерком: «Прощаю. Будь счастлив. Прощальный венок забудь. Записку сожги». — Ты открывал ее? — Тико прикусил себе нижнюю губу от напряжения. Все же выходит, что… — Нет, я не читаю чужую почту. Хотя, думаю, ее написали, испортив одну из моих дорогих книг, — и, видя небольшую панику на лице Тико, устало заметил: — Да я в курсе, что Алва догадалась… Тико рывком принял сидячее положение, забив на всю слабость и боль в теле, схватившись за взмыленные волосы. — А Фредерик и Пал? — Нет. У них сейчас мысли забиты другим, даже при мне они бурно обсуждали, как и чем нажать на Густава со стариком Оддмундом, чтобы Стефан начал как можно скорее обучать Пала, пока последний дожидается конца траура перед запланированной свадьбой с Алвой. Единственное, я заметил им от всех щедрот, что года Палу явно не хватит, как бы он бравадно ни заявлял об этом всем и вся, да и двух тоже окажется слишком мало. — А Алва? — Вдруг в памяти всплыл пирс и тот прощальный венок, который новая дама сердца скинула на лоснящуюся спину водяного дракона, тем самым прощаясь и отпуская воспоминания о почившей Алрике. — Она не посмела задать нужный вопрос в лоб. Да и подобная возможность нам не подвернулась. Но я прочитал всю бурю ее эмоций, пока она секретно от Фредерика и Пала вкладывала мне данную записку в ладонь, после же, удержав больше, чем положено по регламенту, тонкие пальцы на моей руке. Алва еще пока слишком молода и не может контролировать полностью себя. Она это прекрасно осознает и понимает. Возможно, именно поэтому она настояла на скором вылете, чтобы не выдать себя перед отцом и ее новым женихом, тем самым не навлекая на Альдериха новые неприятности. Тико, невольно сморщившись, поднялся, он медленно подошел к столу и, смяв записку, положил ее на широкую керамическую чашу, предназначенную для подобного. Длинные спички, что держали для розжига камина, послужили священнодействию. Выдранный листок из редкой книги закончил свой путь, сминаясь в вспыхнувшем пламени, перед этим на мгновение подсвечивая крупные буквы размашистого почерка, навсегда унося тайну осыпающимся пеплом. — Не спросишь, что там было написано? — Зачем? Тайна должна оставаться тайной, однако у меня большая просьба, не говори пока Алю. Он и так сейчас сам не свой, просто дай им время. Ему и ей… Да и особо переживать не о чем. Лета как лечат, так и пожирают все. Мелочи постепенно забываются, и через пару десятков лет образ ушедшей Алрики в памяти людей выбелится настолько, что превратится в некую священную икону, сказочное и непостижимое. Тем временем личность Альдериха, наоборот, обрастет новыми штрихами и особенностями. А теперь... — Тико шаловливо улыбнулись, поднимаясь следом и протягивая ему один из серебристых халатов, — составим нашему строптивцу непредвиденную компанию в купальнях. — Но… — замешкался Тико, принимая в руки халат. — Он же просил его не беспокоить там. — И что? Вообще-то, купальни официально мои, а не его. И я делаю все, что посчитаю нужным. Кроме того, ты же знаешь, как его отвлечь, чтобы он выкинул все ненужное из короткостриженой головы? Тико явно намекали на новый виток головокружительного секса. — Кстати, — замялся он, вспыхивая не к месту краснотой ушей. Халат все же Тико на себя натянул, ну, не ходить же по дворцу, полному слуг, в неприглядном неглиже, а после, все же решаясь, словно прыгая в омут: — Ты за этот год хоть раз побывал принимающим у Аля? — Нет. — И, видя весь спектр эмоций, отразившийся у Тико, от недоумения до радостного облегчения, мол, хоть в этом его не обошли, огорошил на полную: — Хоть я и проиграл ему тогда на двойных женских клинках, но Альдерих в этом очень напоминает тебя. В общем, он решил, что пока не одолеет меня в настоящем мужском бою, используя длинный меч, то по клановым традициям змей останется со мной только нижним. Так что в этом ребячестве даже не знаю, кто из вас превзошел сам себя. Теперь от стыда Тико полыхал не только ушами, но и ликом, более того, краснота, перекатившись на шею, распалила грудь. Да, доигрался… Наверное, Вендель их с Алем считает за сущих мальчишек, а не за равноправных спутников под стать себе. Он затравленно посмотрел, как Вендель открыто стягивает с себя все ненужное и, закутавшись в похожий халат, поправляет взлохмаченные от переодевания золотые волосы. Однако молодость не порок и не болезнь. Тико встрепенулся, вновь закусив удила, сделав для себя необходимый вывод, как действовать дальше. Ведь у него, как и у Аля, полно времени, чтобы научиться всему и стать достойными блистательного во всем прекрасного Венделя. Там, где не смогут в одиночку, они пройдут этот сложный путь, сплотившись вдвоем. Оставалось только совершенствоваться и наслаждаться жизнью. Тико пропустил вперед своего старшего, показно открывая перед ним дверь из спальни, словно верный слуга. Вендель, снисходительно улыбнувшись ему, гордо шагнул вперед, совершенно не предполагая, к какому окончательному выводу в этой взлохмаченной голове пришел черный дракон и как теперь осложнится светлое будущее хитрого ледяного змея. Но сейчас это все казалось неважным. Ведь в купальнях их ожидал тот, кому они вдвоем готовы были подарить без остатка всю свою долгую жизнь. Именно он, даже не подозревая этого, объединял их в единое неделимое, несокрушимое целое. …Следующим утром по завершении насыщенного от приключений дня и страстных стенаний на влажных от совместного пота и спермы простынях ночи, на грани сна краем уха он вдруг услышал назойливый, вкрадчивый голос. Тихий, но все же четко различимый, и так не хотелось всплывать на поверхность, до сих пор купаясь в ощущениях нирваны, но… Этот голос оказался навязчивым, упрямым и даже чем-то раздражающим. Тико, распахнув глаза, даже немного опешил. Его личный дракон залез к ним на совместную кровать и, растянувшись сытым котом поверх него самого и его спящих любовников, неотрывно взирал прямо в глаза. Тико даже уважительно усмехнулся, то, как ящер умудрился расположиться и на Альдерихе, и на Венделе, и на нем одновременно, при этом никого не разбудив. Но шум в голове, помноженный на тихий зов, повторился. — Это ты пытаешься со мной говорить, да? — Он протянул руку к ушным веерам довольного дракона, нежно почесывая чувствительную за ними тонкую кожу. Радужка глаз дракона, переливаясь, изменилась, голову Тико заломило, отдаваясь в висках: «Да…» — пришел тихий ответ, словно ленивая волна лизнула кромку суши. «Мое имя…» — Зрачки дракона расширились, выплескивая золото переливчатыми вязкими волнами, и Тико, утонув в них взглядом, словно на краткий миг захлебнувшись, пошел ко дну. Перед глазами на мгновение потемнело, в ушах зашумел нарастающей прибой. «Мое имя…» — вторил ему дракон, утягивая за собой своего хозяина в бездну развернувшегося океана сознания. «Оно…» — дыхание остановилось. «Таково…» — сердце пропустило удар… Он завис в темноте, которая поглощала все, кроме сущности перед ним, что как зеркало отражала его самого, немного помятого после секса, но в то же время безумно счастливого. И в этой темноте вдруг всполохами перечеркнуло, высвечивая далекий горизонт. Сердце медленно толкнулось вновь, дыхание возобновилось. Тико словно вынесло обратно на тот самый прибой, и, вспоминая огненную вязь давно забытого людьми дивного языка, он осознал, что его еще пока не совсем белый дракон назвал ему свое изначальное истинное имя. Которое вряд ли кто-нибудь сможет прочесть вслух, во всяком случае точно не в этой исследованной части вселенной, и которое он просто не сможет забыть, так как оно намертво впечаталось, прошивая насквозь его основу сознания… Навечно оставаясь с ним. Конец