Комплекс провинциала и синдром самозванца

      Проснулся я слишком рано. Не по своей воле, конечно же. Какой нормальный человек встанет в 6 утра в последний выходной день?       На моё лицо с грацией кирпича приземлился Васян. У него вечно странные способы проявлять любовь. Элегантным жестом я смахнул его, чтобы не задохнуться под тяжестью пушистой жопы. Кот приземлился с характерным шлепком, напоминающим звук падающей книги. – Охх… как же ахуенно.       Я протянул руки вверх, чувствуя, как под хруст суставов медленно растекается тепло. Вставать не хотелось. Да и зачем? Всё равно уснуть уже не получится, даже если я не выспался.       Я соскользнул с дивана и тихо, стараясь не поднимать шума, прошёл в свою комнату. Хотел проверить, спит ли Юлик.       Кровать пустовала. Постельное бельё и футболка в которой он спал, было аккуратно сложено на краю дивана. Никаких следов вчерашнего хаоса. – Съебал, – пробормотал я.       Похуй. Мне же лучше.       Я собрал его вещи и постельное бельё, закинул всё в стиралку в ванной. Закрыв дверцу, наугад выбрал режим и нажал на кнопку старта. В голове была пустота.       Пройдя в гостиную, я остановился у балконной двери. Лёгкое дуновение холода пробилось сквозь стекло, но меня это не волновало.       Я открыл балкон и вышел.       Вид на улицу в 6 утра – это что-то особенное. Словно мир замер, боясь потревожить остатки ночи. Рассвет только настаёт: на горизонте медленно вырастает алый отблеск, размытый облаками, как акварель на мокрой бумаге. Ни единой души.       Дома стояли серыми громадами, точно великаны, что сгрудились в ожидании света. Фонари уже погасли, а солнце ещё не успело занять их место. Тишь да гладь. Только моё дыхание и слабый шум ветра, подгоняющего снежную пыль вдоль дороги.       Под окнами остались следы шин – как шрамы на свежем снегу. Но даже они казались уже частью чего-то давно прошедшего.       Я прислонился к перилам, упёршись локтями. Холод медленно пробирался через ткань, но я не двигался. – Пусто.       Мысль ворвалась в голову неожиданно. Не то чтобы я её не ждал, скорее просто не хотел признавать.       Юлик ушёл. Сон скатился с меня, как вода с дождевика. Я стоял на этом балконе, глядя в утреннюю пустоту, и понимал – ничего нового. Всё как всегда.       Просто ещё одно утро. Ещё один день.

***

      Среда.       Утро началось привычно – скучно и безразлично.       Будильник завыл с тумбочки в 6:30, срывая меня с тонкой грани между сном и полубессознательным состоянием. Я лежал, уставившись в потолок, пытаясь найти хоть какой-то смысл вставать, но тело уже само медленно стаскивало себя с кровати.       В ванной я плеснул ледяной водой в лицо, вздрагивая от её резкости. Щётка прошлась по зубам лениво, с едва слышным скрежетом. Волосы я мыл скорее по инерции, но вот сушить их не стал – пускай так. Промёрзну на улице – высохнут сами.       Одежда тоже выбралась без особых раздумий: тёмные штаны, свитер и куртка. Собрав портфель, я машинально пролистал содержимое, проверяя, взял ли всё необходимое. Мысли о том, чтобы остаться дома, промелькнули, но ноги уже привычно вели меня к выходу.       Дорога до школы стала короткой. Наверное, потому что я нашёл несколько дворов, через которые можно было срезать. Там почти никого не бывало – разве что редкие прохожие или собака, увлечённая чем-то в снегу.       У ворот, как ни странно, было пусто.       Ни души.       Даже Ильи не было – он всегда стоял, сутулясь, в обнимку с телефоном.       Я сунул руку в карман и достал телефон. 6:58. –" Чудесно… Теперь ещё и тут ждать час".       Двор выглядел особенно глухо: серые стены школы словно слились с небом, и казалось, что всё вокруг замерло в ожидании. Словно и время застыло.       Протолкнув дверь, я вошёл внутрь.       Консьержка мирно спала, уткнувшись лбом в стол. Цветастый платок медленно поднимался и опускался в такт её дыханию. Я проскользнул мимо, стараясь не издать ни звука, и повесил куртку в гардероб.       Коридоры встретили меня прохладой и тишиной. С потолка на меня глядели тусклые лампы, которые вот-вот начнут моргать. Школа ещё пыталась казаться живой – детские поделки, растрёпанные грамоты и редкие горшки с растениями отчаянно боролись с серостью стен. Эти вазоны, как и я, выглядели так, будто не доживут до конца недели.       Проходя мимо, я задержал взгляд на стенде с работами младших классов. Там грустный снеговик из ваты торчал в углу, неуклюже улыбаясь мне пуговицами. – И ты здесь надолго застрял…       Кабинет нашёлся быстро.       Дверь была закрыта.       Я взялся за холодную ручку и толкнул несколько раз, будто надеялся, что вдруг повезёт. – Ну, конечно…       Это значило, что придётся торчать в коридоре, пока учителя не придут открывать класс.       Я медленно опустился спиной к стене, скользя по ней, и вытянул ноги. В коридоре тихо. В голове– ещё тише.       Коридор давил тишиной.       Я опустил голову на колени и тяжело выдохнул. Гул в голове усиливался, как будто пустота внутри становилась всё тяжелее.       На ощупь вытащил из кармана наушники, распутал их и вставил в уши. Открыл музыку. Плейлист листать не стал — просто нажал на первый попавшийся. "О, Гуф."       Бит мягко пролился в уши, и на мгновение мир вокруг исчез. Я усмехнулся, будто отвечая на подмигивание удачи. Голова сама кивнула в такт, а глаза прикрылись.       Время стало размытым.       Музыка раскачивала меня, пальцы невольно барабанили по коленям. Тело словно растворилось в звуке, оставляя за дверью всё, что тревожило.       Так продолжалось, пока кто-то не сел рядом.       Лёгкий толчок в плечо.       Я дёрнулся, резко открыл глаза и повернул голову. Плечо всё ещё держала чья-то рука. — Бля, Илья, я тебя не слышу. Ща, подожди.       Снял наушники, выключил музыку и посмотрел на него. Илья, как всегда, с сонной рожей и руками в карманах. — Ну, во-первых, привет, — ухмыльнулся он. — А во-вторых, лавочки чуть дальше были. Мог бы там и плюхнуться. — Да и так норм.       Я встал, потянулся и кивнул в сторону кабинета. — Открыт? — Открыт. Только учителя нет. Как и людей. — Илья кивнул на пустую классную комнату. — Смотри сам.       Я заглянул внутрь. Тихо, пусто. Парты замерли в полумраке. За окнами утро еле пробивалось сквозь серое небо. Школа будто не проснулась. — А где все? — Хз. Сейчас только восемь. Думаю, к 8:30 подтянутся.       Я выдохнул и закинул сумку на парту. Мы сели за последнюю, закинули ноги на соседние стулья и молча уставились в потолок. — Слушай, Илья... — я не отрывал взгляда от потолка, просто озвучил мысль, которая давно вертелась в голове. — М? — После школы мы ведь идём по твоим делам? — Ну. — Ты так и не ответил, каким именно делам.       Пауза, не слишком долгая, но неприятно ощутимая, зависла в воздухе. "Молчит... Не скажет."       Я уже понял, что вытягивать из Ильи правду бесполезно. Не сейчас. — Тебе это так важно? — Ну естественно. Я согласился на неизвестную мне авантюру и вроде как имею право знать, куда мы вообще идём.       Илья шумно выдохнул, как будто решался, говорить или нет. "Всё-таки скажет?" — Ладно. Мы идём в один... ммм... клуб? — Ты у меня спрашиваешь? — Нет, просто я и сам не знаю, как это место назвать. — Он чуть замешкался, а потом добавил: — Ты не подумай, там нет ни наркоты, ни шлюх... — А, ну тогда я отказываюсь.       Илья заржал. Громко, с каким-то облегчением. У меня тоже улыбка сама собой вылезла. Не потому что шутка удалась, просто... по инерции. — Да ну не, давай просто не ссы и доверься мне. Всё будет норм. Домой вернём тебя целым и невредимым. "Вернём?"       Я хотел переспросить, кого ещё он позвал, но в класс уже начали заходить одноклассники.       Всё. Разговор окончен.       При них трепаться про гулянки желания не было. "Кого ещё он с собой позвал? И что за дела в клубе?"       Эта мысль застряла в голове как заноза, но я решил не вынимать её. "Да и зачем. Разберусь по ходу."       Я кинул взгляд в сторону окна — серое зимнее небо медленно светлело. На улице кто-то весело смеялся, догоняя друга, кто-то шёл, спрятав лицо в шарф. "Лучше просто влиться в учебу и пережить этот день."       Я отвернулся от окна и выдохнул.       Звонок прозвенел чуть раньше , чем я ожидал.

***

      Последний урок — химия. Непростая, но даже она подходила к концу. Я уже мысленно стоял в дверях, но всё ещё сидел за партой, собирая вещи в портфель с ленивой неторопливостью.       Рядом Илья нервно заталкивал учебник в рюкзак. Торопился так, будто от скорости зависела его жизнь. — Слушай, Дань, — он наклонился ко мне, закинув рюкзак на плечо. — Короче, ты иди, мне нужно ещё у математички переспросить по поводу оценок и прочей лабуды. — Да, без б.       Он вылетел из класса пулей.       Я провёл его взглядом, потом неожиданно понял, что в кабинете остались только я и химичка. "Все разбежались... А я чего сижу?"       Я чуть было не встал, как услышал: — Данила. — Да?       Я обернулся.       Она никогда ко мне так не обращалась вне уроков. Даже когда я подходил с вопросами, пытаясь разобраться в темах, её максимум — кивок и краткий ответ. А тут вдруг… — Ты ведь парень способный. Умный, схватываешь быстро.       Я промолчал. — Но потенциал твой, скажем так, идёт не в ту сторону. "В смысле?" — мелькнуло в голове. — Смотри. Таких, как ты, с руками отрывают в наркоконтроль. У тебя есть понимание химии, и это видно. Если решишься — там стабильная работа, хорошая форма. Всё официально, в рамках закона.       Я кивнул, не зная, как реагировать. — Вижу, сомневаешься. Но тебе это действительно подошло бы. Если будет интересно, я могу с тобой дополнительно позаниматься. Бесплатно. — А, да... спасибо. Я подумаю над этим. — Угу. Всего хорошего и повеселись сегодня. — Спасибо. Вам тоже хорошего дня.       Она снова уткнулась в журнал, аккуратно выводя птичек напротив фамилий тех, кто сбежал с урока. "Ну ахуеть. Наркоконтроль?"       Когда-то я любил тру крайм, мечтал стать следователем. Улики, преступники, адреналин расследований. Сейчас это казалось чем-то чужим.       Музыка выдавила из жизни всё остальное. Всё, что я не мог сказать словами, уходило в неё.       Но ведь... музыка — это хобби. Отдушина. За неё я вряд ли когда-то получу деньги. "А наркоконтроль... Это стабильность. Зарплата, статус. Но…"       Перед глазами всплыло лицо мамы. Её жизнь — одна сплошная борьба за то, чтобы не утонуть в счетах. Она же тоже хотела заниматься музыкой, петь, играть... И вот к чему это привело. "Я не хочу так же."       Но и в государственных органах я себя не видел. "Как бы не затянуться в эту 'стабильность' по уши."       Зайдя в раздевалку, я скользнул взглядом по пустым скамейкам и вешалкам. Ильи нигде не было. "Ещё не справился с финальным боссом?" — подумал я, чуть приподняв бровь.       Он точно должен был быть здесь. Урок закончился минут десять назад. Да и дел у него не так уж и много — математичка редко задерживает кого-то дольше пары минут.       Я потянулся к крючку и снял свою куртку. Потяжелевшая от зимнего воздуха и холода, она словно сама ложилась на плечи. Застегнув молнию до половины, я уселся на скамейку у окна, вытянул ноги и прислонился спиной к холодной плитке стены. "Ладно. Подожду."       Время шло. Секунды тянулись как растопленный мёд, прилипая к сознанию.       Прошло минут пять, потом ещё пять. В раздевалке никого, кроме меня. "Странно… Уже бы справился."       Я взглянул на вход. Пусто. "Сука... Ушёл без меня?!" — раздражение медленно вспыхнуло внутри. — "Я же всего там проторчал с химичкой максимум пять минут."       Достав телефон из внутреннего кармана, я пролистал список контактов. Палец на автомате нашёл нужное имя — "Илья". "Ну и где ты шляешься?" — подумал я, нажимая на вызов.       Я уже приложил телефон к уху, слушая гудки, когда дверь в раздевалку с грохотом распахнулась. На пороге появился запыхавшийся Илья. — Дань, извиняй! — Он сбросил рюкзак с плеча, и тот глухо шлёпнулся о пол.       В ту же секунду он зацепился за него носком ботинка и едва не растянулся на месте. — Осторожнее… — я опустил телефон, глядя, как он, чертыхаясь, пытается восстановить равновесие. — Давай вставай, мы автобус проебём! — Илья, не теряя времени, начал на ходу натягивать куртку, задирая рукава чуть ли не до плеч. — Ну же, быстрее! — Да-да, встаю…       Я нехотя поднялся с лавки, чувствуя, как тепло моего места остаётся позади. Удивительно, как за такое короткое время скамейка успела стать почти родной. — Всё, ты готов? — я зевнул, поправляя рюкзак на плече. — Почти. — Илья, застёгивая молнию на бегу, подхватил рюкзак с пола и закинул его на спину. — Пошли быстрее, а то точно уйдёт!       Илья вдруг схватил меня за руку так крепко, что я чуть не выронил рюкзак. — Погнали! — бросил он и потянул за собой с такой силой, будто я был не другом, а мешком картошки. — Эй, поаккуратнее! — попытался я возразить, но он только ускорился.       Мы пулей пролетели мимо сонной консьержки. Она сидела в своём углу, прикрыв глаза и облокотившись на стол, но от нашего топота проснулась. — Эй! Вы куда?! Стоять, я кому сказала! — послышался её крик, а потом и глухие угрозы вдогонку. — Завтра нам точно пиздец… — мелькнула мысль у меня в голове, пока мы вылетали за школьные ворота.       Илья даже не обернулся. Я бросил взгляд через плечо и увидел, как она, возмущённо махая руками, что-то кричала нам вслед. " Разборок не избежать."       Но это уже были проблемы Дани из будущего. Сейчас оставалось только мчаться вперёд, подхваченные холодным ветром.       Мы прибежали на остановку как раз вовремя — автобус только-только подъехал, плавно тормозя перед скамейкой. У входа уже сгрудилась толпа бабушек, которые будто по сигналу материализовались из ниоткуда. — На, держи. — Илья сунул мне в руку смятую купюру. — Это за двоих. — Окей.       Он нырнул в автобус первым, ловко проскользнув между бабушек, а я заскочил самым последним. Двери закрылись сразу за мной, издав привычный шипящий звук.              Я начал озираться в поисках кондукторши — за проезд платить всё-таки надо. Конечно, я мог бы проехать зайцем, но раз деньги не мои, то грех не воспользоваться шансом быть добропорядочным гражданином.       Кондукторши нигде не было видно.       Зато вдалеке, ближе к концу салона, маячил Илья, весело махая мне рукой. Улыбка его была до ушей, как у ребёнка, который нашёл пять гривен на улице.       Я медленно протиснулся к нему, лавируя между пассажирами. На удивление, в автобусе нашлось несколько свободных мест — и два из них Илья уже успел забронировать, раскинувшись на одном и закинув рюкзак на другое. — Чего ты там стоишь? Давай быстрее, пока бабульки не подсуетились! — усмехнулся он, чуть подвинув рюкзак.       Я плюхнулся рядом, тяжело вздохнув. — Вот ты хитрый… — Не хитрый, а опытный! — Илья хмыкнул и закинул ногу на ногу, довольный как слон. — Ну и до какой остановки едем? — спросил я, поглядывая на Илью. — Да хрен его знает, я редко этим автобусом пользуюсь. Знаю только, что там будет секс-шоп. — Чего? — я чуть не поперхнулся воздухом. — Ну типа… просто обычный ларёк, но там и не только хлеб. — Оу…       Илья хмыкнул, достав из кармана наушники. Он раскрутил провод, ловко распутывая его пальцами, и протянул мне один наушник. — На.       Я взял его и вставил в ухо, глядя в окно в ожидании, когда заиграет музыка.       "Против царя", значит…" — промелькнуло в голове, когда послышались первые аккорды. Тяжёлый бас пробрал меня с головы до ног, наполняя салон глухим вибрирующим эхом. Эта песня… идеальное отражение сегодняшнего вечера — немного тревожная, но завораживающая, как будто ты стоишь на краю чего-то важного и опасного.       Снаружи медленно падал снег, редкими, крупными хлопьями оседая на стекле. Улицы погружались в темноту, лишь фонари разрывали её тёплым, тусклым светом, создавая длинные тени на асфальте. В старом автобусе с потолка мигала жёлтая лампа, как будто тоже пыталась не угаснуть окончательно.       Илья незаметно устроился поудобнее, привалившись ко мне плечом. Его дыхание было ровным, почти беззвучным. Я скосил взгляд и увидел его лицо — расслабленное, с лёгкой полуулыбкой, как у ребёнка, который ещё не знает, что его ждёт завтра. "Спит, что ли?" — мелькнула мысль.       Но нет, он просто отдыхал, погружённый в музыку. Я снова отвернулся к окну.       Тусклые фонари проплывали за грязным стеклом, как кадры старого фильма. Город казался другим в эту минуту — спокойным, будто и не было всех этих людей, проблем, вечных дел. Только снег и пустые улицы.       Музыка продолжала играть, резкими ударами баса вторгаясь в мысли.

"Я не пойду против людей,

Не пойду против себя..."

      Внутри разливалось странное спокойствие, как перед бурей.       Я продолжал смотреть в окно, следя за тем, как снежинки медленно оседают на стекле и тут же тают, оставляя после себя извилистые дорожки воды. Автобус мягко покачивался на поворотах, фонари сменяли друг друга, бросая тени на тёмные дворы и редких прохожих, которые спешили домой.       Город за стеклом словно плыл, размытый и нереальный, как будто я смотрел не на улицы, а на старую видеоплёнку, где изображение немного дрожит и местами теряет фокус. Внутри автобуса было тепло, и это тепло постепенно обволакивало меня, как одеяло.       Голова непроизвольно чуть наклонилась к стеклу, и я почувствовал, как холодная поверхность коснулась лба. На секунду я закрыл глаза, собираясь тут же открыть их обратно, но… почему-то этого не сделал. Музыка глухо стучала в ухе, смешиваясь с приглушённым шумом мотора и редкими голосами пассажиров. "Ещё немного… просто минутку… так хорошо…"       Картинка за окном начала расплываться ещё сильнее. Фонари сливались в длинные полосы света, а снег будто замедлился, застыв в воздухе. Я проваливался куда-то глубже, ощущая, как веки тяжелели с каждой секундой.       Голова чуть склонилась вперёд, и я почувствовал, как Илья, привалившийся ко мне, тоже слегка шевельнулся, будто отзываясь на это движение.       Весь мир начал растворяться в тишине, и я, не заметив того, погрузился в лёгкую дрёму под размеренное качание автобуса и тяжёлый ритм песни, которая продолжала звучать в одном наушнике.       Из дремоты меня вырвал неприятный звук — грубый женский голос, звучавший прямо надо мной. Открыв глаза, я увидел кондукторшу, нависшую как грозовая туча, и Илью, который стоял рядом с видом провинившегося щенка. — За проезд платим, быстро! — строго проговорила она, сложив руки на груди.       Илья стоял так, будто только что спёр мой аккаунт в CS, а эта женщина смотрела так, словно я задолжал ей ползарплаты и прикидывался дураком. — Да-да, точно... — пробормотал я, доставая из кармана ту самую мятую купюру.       Передав её в мозолистую ладонь кондукторши, я поспешил за Ильёй к выходу. — Это конечная, — бросил Илья, когда двери с шипением открылись. — Ну и? — спросил я, выходя следом за другом.       Илья лишь пожал плечами: — Мы вышли не там, где надо. — В смысле? — я остановился, чуть не споткнувшись о кочку. — Ты же сам говорил, что не знаешь точной остановки, только по ларьку ориентируешься. — Ну так, а где тут ларёк?       Я начал оглядываться по сторонам. Автобус тронулся с места, оставляя нас на практически пустой улице, освещённой редкими фонарями. — Вон там что-то стоит, — я кивнул в сторону полузакрытого ларька с тусклой вывеской "ТВОЙ ХЛЕБ". Лампочка над дверью бессильно моргала, будто вот-вот перегорит. — Да не, — протянул Илья, щурясь, — не такой там вид был. — А какой был? — Ну… — он замялся, засунув руки в карманы, — по-другому выглядел. — Офигенное объяснение. Может, мы вообще не в том районе. — Да не ссы, Дань, сейчас разберёмся.       Я глубоко вдохнул морозный воздух и нахлобучил шапку пониже. Всё вокруг выглядело одинаково — облезлые дома, заснеженные тротуары и пустые дороги. — Ну, вперёд, Колумб. Веди, — махнул я рукой. — Пойдём, я чую, недалеко. — Ага, по запаху ларька вычислишь.       Мы двинулись вдоль улицы, а снег тихо поскрипывал под ногами.       Мы плутали по дворам уже минут двадцать. Илья с каждой минутой выглядел всё более расстроенным, пока наконец не выудил из кармана телефон. — Чё, в карты полезешь? — усмехнулся я, пнув сугроб. — Не, щас пару секунд... — пробормотал Илья, уже набирая чей-то номер.       Он начал разговор на ходу, а я, не особо вслушиваясь, сосредоточился на своих занятиях — пинал снег, который рассыпался облачками вокруг ботинок. Подняв глаза, я заметил на детской площадке аккуратного снеговика, явно слепленного с любовью и терпением. Он стоял чуть в стороне от горок и качелей, гордо возвышаясь над детскими санками, оставленными кем-то рядом. — Всё, сейчас заберут, — выдохнул Илья, закончив разговор.       Он сунул телефон обратно в карман и подошёл ко мне. Вдвоём мы молча смотрели на это снежное произведение искусства. — Слушай, давай тоже слепим? — вдруг предложил Илья, хитро поглядывая на меня. — Не-е-е, — протянул я, скрестив руки. — С моими-то талантами я разве что хуй слеплю.       Илья громко рассмеялся. — Так давай его и слепим. — Серьёзно? — я посмотрел на него с прищуром, но он уже направился к площадке, оставляя следы на тонком слое снега. — Эй, подожди! — хмыкнул я, догоняя его. — Ты делаешь один шар, я второй, — скомандовал Илья, закатывая рукава. — Есть, сэр.       Я присел, слепил небольшой ком и начал катать его по снегу, собирая пушистый слой. Ком быстро разрастался, становясь тяжёлым. В голове невольно всплыли детские воспоминания. Когда я в последний раз лепил снеговика? Да уж, с бабушкой… я тогда ещё в садик ходил.       Площадка выглядела так же, как и многие другие в спальных районах. Ржавая карусель, которую кто-то попытался покрасить в зелёный, но краска облупилась ещё до конца зимы. Горка, ободранная до металла, местами покрытая тонким слоем льда. Качели скрипели от лёгкого дуновения ветра. У песочницы покоился разбитый пластиковый грузовик, наполовину засыпанный снегом. Снеговик был самым ярким пятном среди всей этой обшарпанной серости — белоснежный, аккуратный, с глазами из тёмных пуговиц и носом, который, кажется, сделали из пластмассовой морковки.       Всё выглядело настолько спокойно, что я не спешил заканчивать свою часть работы.        — У тебя чуть больше моего вышло, — заметил я, поглядывая на нашу работу. — Да похуй, не всему же быть идеально, — Илья ухмыльнулся, явно не переживая по этому поводу. — Давай, рядом поставим, — предложил он.       Мы выкатили их рядом, и Илья посмотрел на наши творения с довольной улыбкой. — Ну, не настолько уж и заметна разница… — сказал он, глядя на это творение.       Честно говоря, разница была видна. Илья, как всегда, лучше всех на свете катил снег и лепил, в то время как у меня получился совсем странный, кривой объект. — Так всё, давай, посвящай меня, как мы ему ствол сделаем, — сказал Илья, глядя на наше "произведение искусства". — Я думал, у тебя будут идеи, — отвечаю, хотя сам не был уверен в том, что вообще можем сделать.       Мы переглянулись, и Илья с улыбкой продолжил: — Ладно, просто сверху налепим чё-то.       Мы принялись делать "тело" побольше, лепя заготовку и продвигаясь слой за слоем. Когда почти закончили, как вдруг сзади раздался звук машины. — О, это по нас, — сказал Илья, как-то сразу быстро бросив свою работу и побежав к машине.       Я же не сразу понял, что происходит, и остался стоять рядом с нашим "творением", разглядывая их. Илья тем временем уже разговаривал с водителем машины. — Даня — Давид, Давид — Даня, — представил нас Илья, как будто и не было того момента, когда мы с ним вообще ничего не знали друг о друге.       И вот, без всяких лишних разговоров, Илья запрыгнул в машину. — Давай, малой, запрыгивай. На месте познакомимся, — сказал он, махнув мне рукой.       Я поглядел на нашу работу ещё раз, перед тем как последовать за Ильёй в машину, уже предвкушая, что будет дальше.

***

      Дорога заняла достаточно времени, и я всё продолжал размышлять: "Интересно, сколько бы мы петляли, даже если бы и вышли на нужной остановке?" Мы выехали на освещённую улицу, и передо мной появился тот момент, когда я понял, что зашли куда-то не туда.       Когда я вышел из машины и оглянулся и у меня перехватило дыхание. «Ахуеть», — прошептал я про себя. То, что я увидел, не внушало надежды. Это был... как бы так мягче сказать... Стрип-клуб. Огромная неоновая вывеска с полуголой женщиной, сверкающие огоньки, и даже какой-то вышибала с бородой и в чёрной футболке. — Это чё, Илья? — не выдержал я, повернувшись к другу. — Тихо-тихо, — ответил Илья, сразу потащив меня за собой к двери.       Вышибала нас даже не заметил, просто расступился перед Давидом, и мы прошли в здание. Внутри было темно и очень громко. Тёмный коридор, а потом... резко вспыхнувшие неоновые огни и басы, которые, казалось, сотрясали всё вокруг. Девушки танцевали на шестах в стильных нарядах, и воздух был пропитан какой-то безумной смесью музыки и ярких вспышек. — Ты же говорил, что шлюх не будет! — крикнул я Илье на ухо, пытаясь перекричать музыку. — Так они не будут тебя трогать! — ответил Илья, не обращая внимания на мой вопрос, и двинулся в сторону толпы.       Я замешкался, не зная, что делать. Слишком много происходило вокруг меня. Когда Илья исчез в толпе, ко мне начали тянуться какие-то женщины, с которыми я, очевидно, и не хотел бы общаться в таком месте. — Малыш, могу ли я подарить тебе своё внимание этим вечером? — прошептала мне одна из них на ухо, чуть прикасаясь ко мне. Я почувствовал её дыхание на своей шее и инстинктивно отшатнулся. — Нет, — ответил я твёрдо, хотя в душе я чувствовал страх. Мне было неловко, и я боялся, что мой голос выдать всё, что я на самом деле чувствую.       В толпе я не нашёл Илью, хотя пытался пробраться сквозь людей, но они двигались слишком быстро, а я всё больше терялся в этом хаосе. Вдруг кто-то схватил меня за шиворот, и я чуть не упал. Подняв глаза, я увидел Вову Семенюка — нашего классного "миротворца" и главного зачинщика конфликтов. У него был один друг, с которым он каждую неделю ссорился, а потом мирился. Я никогда не мог понять, как такие отношения вообще возможны, но Вова всегда был в центре внимания. — Данёк, сюда! — громко позвал он, потянув меня в сторону.       Я вывернулся из его хватки и, с усилием, начал следовать за ним. Вова был тот ещё тип, всегда уверенный в себе и в своей правоте, и я знал, что если я не буду за ним идти, он ещё начнёт дёргать меня за рукав или ещё что-то такое. — Вов! — крикнул я, стараясь не потеряться. — Ты чего здесь забыл? Где Илья?       Вова ответил не сразу. Он только прищурился, как будто пытаясь разглядеть что-то в толпе, но потом просто пожал плечами и опять на меня посмотрел. — Ничё не слышу, дуй молча за мной! — крикнул он, не обращая внимания на мой вопрос.       "Всё, он слышит," — подумал я, но в голосе Вовы не было ни тени сомнения. Я не стал спорить. Я знал, что если с ним не пойти, то он точно меня оставит здесь одного.       Потянув ноги за ним, я всё больше ощущал, как мне становится неловко в этом месте, где все вокруг были в своих мирах, и не было никакой понятной цели.       Вова вывел меня в тёмную комнату, где от этого полного отсутствия света в глазах будто что-то потемнело. Басов уже не было слышно, и я почувствовал, как вокруг стало тише. Я оглянулся, пытаясь понять, где мы оказались, но ничего не разглядел, кроме стен, окутанных тенью. — Вов, это чё за… — начал я, но он приложил свой палец к моим губам и указал другим пальцем вперёд. Я шагнул туда, куда он показал, и вдруг посреди комнаты загорелся мягкий свет. Сначала тусклый, а потом ярче, и я понял, что это свет свечей. Несколько тёмных фигур замерли, а свет скользнул по столу, на котором стоял… торт. Но это был не обычный торт — его украшали маленькие свечи с именами. Мои глаза мгновенно сообразили, что происходит. — Ну же, задувай, — прозвучал знакомый голос Ильи, хотя его лицо было скрыто тенью.       Я подошёл к торту, пытаясь скрыть растерянность. "Что за чёрт?" — пронеслось в голове. Всё, что я мог — это подойти ближе и взглянуть на этот подарок. На торте пылали свечи, как маленькие огоньки, готовые потухнуть. Я медленно наклонился, готовясь задуть их. В голове была лишь одна мысль — "Сука, зачем это всё?"       Я вдохнул, и в один момент это яркое пламя свечей исчезло, поглощённое моим выдохом. Всё вокруг буквально ослепило меня светом, и одновременно с этим раздался оглушительный звук — хлопушки взорвались прямо у меня над головой. Грохот и яркие вспышки ударили по ушам, а свет буквально расплылся в глазах, словно я оказался в каком-то кошмаре, но не мог оторвать взгляд от торта и света.       Моё тело как будто застыло, а единственное, что я смог сделать — это моргнуть, пытаясь понять, что произошло.

***

      Сколько времени прошло, я не знал. Да и особо не интересовался. Всё, что меня волновало — это бутылка виски, с которой я буквально не расставался. Вокруг царила какая-то весёлая суета. Люди смеялись, кто-то уходил на танцпол, размахивая руками, другие толпились возле барной стойки и громко переговаривались. Я не был в их числе. Танцевать я люблю, но не перед такой публикой. А вдруг кто-то меня снимет? Вот завтра, проснувшись, я точно не хотел бы смотреть на эти видео.       Илья давно уже пропал, где-то с нашей одноклассницей. Я его не видел целую вечность, или мне так казалось... Это, наверное, потому что я пил слишком много и время стало тянуться как-то странно. О, боже, мне даже вспомнить не могу, когда они ушли. В голове какая-то каша. Мой взгляд снова упал на девочку, которая села рядом — Аня, по-моему. Но я не очень вчитывался в её имя, если честно. Ну, как-то не важно, их много, да и что их запоминать, если они все одно и то же.       Она что-то начала говорить, но я не мог понять, что именно. Всё как-то плыло перед глазами. Так или иначе, я её не слушал, но почувствовал, что она ко мне близко подошла. Она на меня взглянула, как на идиота, а потом вдруг... раз — и прямо ко мне, прильнула к губам.       Это было как удар током. Вспышка, как будто что-то отрезвило меня. Моя голова всё-таки сообразила, что происходит, и я резко оттолкнул её от себя. Внутри всё скрутило, от этого запаха, от её губ — просто тошнота. Я не хотел этого, совсем не хотел. Я сделал шаг назад и стремглав выбежал из комнаты, едва не сбив официанта.       Он меня схватил за руку так сильно, что я даже удивился, как это вообще возможно. Я почувствовал, как откуда-то внутри подступает тошнота, и чуть не встал на колени. — Куда ты меня тащишь? — пробормотал я, с трудом выдыхая. — Я щас блевану, если ты не отпустишь, то будешь убирать потом за каким-то лохом!       Но он даже не сказал ни слова, просто потянул меня куда-то в сторону. Я не сопротивлялся. Мне просто хотелось выйти из этой дурацкой ситуации. Все мысли перемешались, ноги ватные, но я за ним шёл, как потерянный.       Он толкнул меня в тускло освещённую комнату, и я оказался в каком-то пустом помещении. Я с трудом опёрся о умывальник, и вот тут меня снова затошнило — не успел я этого сдержать, как желудок пустился наружу. Это было как обрыв, когда всё внутри меня разорвалось. Жидкость бурно вышла, скатываясь с губ. Я услышал резкий щелчок — дверь закрылась на замок. Этот момент стал каким-то отрезанным от реальности, как будто я был заперт не только в комнате, но и в своей голове.       Когда я закончил, мне показалось, что всё моё тело просто исчезло, как будто вырвали из него весь смысл жизни. Я отдышался, и на спине почувствовал похлопывания. Это был тот парень. Он стоял позади, как будто ждал, чтобы я оправился, но не с заботой, а с каким-то зловещим интересом. — Лучше? — услышал я его голос.       Я только выдохнул, пытаясь вернуть себе хоть немного собранности. — Мне и так было... неплохо, — выдавил я с трудом. Было стыдно даже за эти слова. Они не имели никакого смысла. Что я вообще говорил?       Я отлип от раковины, намереваясь выбраться, но его рука внезапно вернула меня назад. — Э, ты чего!? — Я не успел договорить, как он схватил меня за волосы и резко потянул вверх. Это было как рывок, и моё ослабшее тело подчинилось мгновенно. Мне не было сил сопротивляться. — Неплохо, говоришь? — Его слова как нож в горло. Я почувствовал, как у меня перехватывает дыхание, и всё вокруг стало звенеть. В темноте я понял, что этот парень — тот самый, который лазит в школу через окна, и по его голосу я сразу узнал. Вижу его глаза в отражении. — Чё ты тут забыл? — спросил он, глядя на меня, как на какого-то жалкого придурка.       Я хотел ответить, но слова застряли в горле. Я перевёл взгляд на себя в зеркало. Мое лицо. Блёкло, серо-зеленое, ещё с пятнами от рвоты. Помятый, облёванный, вонючий. С каким-то странным запахом, который теперь был моим. — Смотри. — Ну и чё я должен увидеть? — я сжался и нервно выдохнул. — Облёванный, помятый, ещё и с патлами взъерошенными. — Хуёво смотришь, — его голос стал холодным, как сталь. Он заглядывал в мои глаза, и я ощутил, как всё внутри меня скрутилось от чего-то острого и холодного. Я почувствовал, как его взгляд проникает в самую глубину, как будто он не видел меня, а видел лишь что-то, что нужно уничтожить. — Ты когда ел в последний раз? — он спросил, как будто это было важнее всего. — Тебя это... — я не мог ничего ответить. Моё тело было настолько слабо от алкоголя, что мне было трудно даже думать. Я начал нервно кусать губы. — Это моя фраза. Повторюсь, когда ты ел в последний раз? — он тряс меня за волосы, и всё стало как в тумане. Тошнота накатывала волнами. Мне было всё труднее держаться. — Не помню! — выдавил я, голос стал жалким, тихим, с обострённой ноткой страха.       Парень выдохнул, а я почувствовал, как он отпустил меня. Голова упала на раковину, и я снова смотрел в мутное зеркало. Я пытался вспомнить, что происходило, но все мысли терялись. Было ощущение, что я сам не свой. И это было так страшно, как если бы кто-то другой вообще взял контроль. — Значит так... — произнёс парень, в его голосе не было больше этой жестокой злости, но она оставалась в его взгляде, который я ощущал как тяжёлый груз. Он отступил, и я почувствовал облегчение, как если бы все силы покинули меня. Я думал, что теперь я смогу уйти, что смогу выбраться из этой комнаты, но...       Как только я начал подниматься, пытаясь сделать хотя бы один шаг в сторону двери, он снова оказался рядом. Его рука снова прижала меня к раковине, и я снова увидел его глаза в отражении. — Ты куда собрался? — его вопрос был словно приказ, и я понял, что я не выйду отсюда, не сделав того, что он хочет. Не успев даже перевести дыхание, я снова оказался в ловушке его взгляда. Я не мог оторвать глаз от своего отражения, но оно стало каким-то чужим. Это лицо, которое мне не нравилось, которое я не хотел видеть. Я снова хотел отвернуться, но его хватка не отпускала. Я не мог больше уйти от этого взгляда, от этого момента, в котором я был заперт. — А тебе зачем эта информация была? — я хотел сказать, но голос был слабым. — Ты себя, блять, видел? — его голос стал более злым, более угрожающим. — Рыжий, пьяный... — Ты уже говорил это.       Я попытался вырваться, но тут его ладонь снова прижала меня к раковине. Этот парень теперь становился всё более жёстким, и я не мог ничего сделать. Злость в его голосе становилась всё более заметной, когда он сказал: — Впалые щёки, глаза, мешки под глазами... Да, Даня?       Я снова почувствовал отвращение к себе — всё было таким неправильным, таким чужим. Мой взгляд на меня самого изменился. Я не видел ни черт отца, ни мамы, я видел только что-то отчуждённое, чужое. И если бы у меня было что-то внутри, что осталось бы после этого, я бы обязательно сблевал, но в этот момент даже это казалось невозможным.       Он снова потряс меня, и я почувствовал, как его ярость ещё более заметно просачивается в слова. Он не отпускал меня, не давая шанса уйти, и я не мог больше контролировать, что происходит. — Всё, бля, не играю я больше. Давай, зови Илью и проваливай. — его слова были короткими и резкими. — Я не знаю, где он... — я растерянно пробормотал. — Телефон.       Я начал искать в кармане телефон, чувствуя, как мой мозг начинает вязнуть. Нашел и отдал ему. — А пароль я сам должен угадать? — он посмотрел на меня, как на жалкое создание. — 231295, — сказал я, сжав зубы.       Он посмотрел на экран, и я почувствовал его взгляд на себе. Все вокруг как будто затихло. — Если тебе это поможет, это мой пароль везде, — сказал я, чувствуя, как меня пробирает холод.       Он разблокировал телефон и короткие гудки не приносили облегчения. Никто не отвечал. И вот тогда он взорвался : — Сука! — его лицо исказилось от злости. Казалось, вот-вот он сломает мой телефон. — Блять, собирай манатки, я тебя отведу, — он рычал, как зверь. — Не стоит. — Не ты тут решаешь. Ты уже дохуя чего понарешал. Нет, чтобы с девахами обниматься — так он с бухлом будет.       Официант, не сказав больше ни слова, вышел из помещения, и дверь за ним с тихим щелчком закрылась. Я остался один. Тишина, заполнившая комнату, была оглушающей, а моё тело, истощённое и ошеломлённое, больше не могло стоять. Я не мог больше выдержать. Не мог смотреть в зеркало. Не хотел смотреть на себя. Все эти чуждые черты, этот взгляд — всё это было слишком. Но несмотря на свою слабость, я продолжал ощущать, как каждое движение всё ещё пульсирует болью, как в голове кружится, как алкоголь не уходит, а остаётся, оседает на дне.       Сил не было, ни на что. В глазах всё плыло, и я понял, что больше не могу оставаться на ногах. Я просто спустился на колени перед раковиной, как будто он забрал последние остатки моего достоинства, как если бы оно разлетелось вдребезги, а я больше не знал, как собирать себя по кусочкам. Каждая клетка тела чувствовала, как груз тяжести на плечах невыносим. Я просто не мог больше стоять. Не мог смотреть. Не мог двигаться.       Всё казалось запоздалым. Это был момент, когда даже думать было не в силах, и я отключился. Просто опустился в темноту, не пытаясь сопротивляться, не пытаясь выбраться. Всё равно не было сил. Всё равно был конец этого абсурдного путешествия по самому себе.       Этот вечер с его жестокой реальностью, с его невыносимыми моментами и лицами, которые уже не казались мне знакомыми, просто поглотил меня. Я отдался этому потоку, не осознавая, что это будет последним шагом. В этом мгновении не было ни времени, ни мыслей — только пустота.