10 Всадников Тьмы

      Гермиона быстрым шагом перемещалась по коридору. Слова об инквизиции слишком сильно её задели. Если рассуждать, то Гарри, как истинный волшебник, никогда не примет и не простит кого-нибудь из клана инквизиторов. А если всё же примет? Они дружат не первый год, Гермиона никогда не давала усомниться в своей верности их дружбе.       Летом, перед тем как впасть в забытье от количества препаратов, что ей вводили семейные медики, девушка наткнулась на один из подвальных залов их особняка. Точнее это был не зал, а так, прихожка перед основным помещением, но туда путь был закрыт. Девушка уже хотела уйти, но её взгляд упал на книгу, так похожую на те книги, что она встречала в волшебном мире. Но откуда такой книге взяться в её семье? В семье, которая никогда не была связана с магией. В семье обычных маглов. Гермиона не смогла сдержаться, прочитанное там, словно клеймо, засело в памяти молодой волшебницы. Вот уже несколько столетий её семья является частью теневого сообщества Великобритании, что верно служит королевской семье, но и три поколения назад стало частью мафиозного альянса, так в придачу контрабандисты и инквизиторы.       Девушка замерла, оперлась плечом об холодный камень. Лёгкое потрескивание старых стен, шуршание одежды мимо проходящих равнодушных людей и тихое завывание осеннего ветра не придавали сил, лишь опустошали сознание. Гермиона старалась дышать ровно и глубоко. Она чуть прикрыла глаза и закрыла уши ладошками, мысленно считая до десяти сначала на английском, потом на французском и немецком (хотя счёт по немецкий она знала только до пяти и то, благодаря рок-группам, что так любила её матушка).        — Грейнджер? — очень знакомый, властный и пропитанный безразличием к окружающим, голос раздался около гриффиндорки.       Девушка резко открыла глаза и повернула голову в сторону говорившей, руки всё так же закрывали уши. Рядом с паникующей маглорожденной волшебницей остановилась белокурая, высокая, чистокровная аристократка с пятого курса Слизерина. Дафна Гринграсс. Зелёный галстук заставил Грейнджер оторвать руки от головы и нахмуриться.        — Чего тебе? Посмеяться пришла, или конкретно что-то интересует?        — Не огрызайся, строптивая девчонка, — почему-то от такого обращения Гермиона почувствовала, что краснеет. — Я не смеюсь над людьми, а потешаюсь и делаю это так, чтобы они не видели и не знали. Подошла я к тебе, так как вижу изменения. Что Гарри Поттер, что ты, становитесь очень интересными. — слизеринка поправила прядь белоснежных волос. Гермиона не могла оторвать взгляда от вишневых губ, что никогда не улыбались и совсем не замечала оценивающего взгляда. — Мне бы ещё одной встречи с тобой в более уединенной обстановке, а сейчас до завтра.        Дафна ушла в сторону подземелий, а пораженная и покрасневшая Гермиона возвращалась в башню. Магия, что же с ней твориться?! Она должна поговорить с Гарри? Нет, лучше написать письмо Лине! Извиниться и попросить совета, как у более старшей девушки.

***

      Вечер прошёл относительно спокойно, за исключением того, что после уроков Гарри прислали напоминалку о том, что Амбридж ждёт его завтра после ужина.        Ужин в Большом зале не доставил Гарри в тот день большого удовольствия, весть о его перебранке с Амбридж распространилась исключительно быстро даже по меркам Хогвартса. Конечно о Дине тоже говорили, но он в глазах общества был не значимой фигурой и всё крутилось опять вокруг Поттера. Пока он сидел за столом с Гермионой, до него отовсюду доносились шопотки. Похоже, считали: если Гарри слышит — тем лучше. Можно подумать, они надеялись, что он снова выйдет из себя и примется кричать, и тогда они получат его историю из первых рук.        — Он говорит, что видел, как Седрика Диггори убили...        — По его словам выходит, что он никогда не говорил о возвращении Сам-знаешь-кого, но почему тогда об этом писали в "Пророке"...        — Да брось ты...        — Кому он мозги хочет запудрить?        — Ну не на-адо...        — Я вот чего не могу взять в толк, — сказал Гарри твёрдым голосом, положив нож и вилку, которые ему трудно было держать — так дрожали руки от злости. — Почему они все, как один, поверили этой истории два месяца назад, когда услышали её от Дамблдора?        — Дело вот в чём, Гарри. — Гермиона повернула голову в сторону друга — Такова людская натура, им всегда хотеться "хлеба и зрелищ". Когда кого-то выставляют в негативном свете, окружающим только в радость начать его гнобить, ведь это очень приятное чувство, возносить себя за счет унижения другого. И пускай многие будут отрицать это, но они всё равно такие. Я такая и ты такой, все такие. Вот и сейчас, Дамблдор очень весомая фигура, он (скорее всего) специально подставил тебя. министерство считает, что ты главная его пешка, поэтому за счет унижения тебя они хотят сдвинуть директора с политической арены. Потеря тебя как героя - это потеря людских голосов.        — Знаешь, а твои занятия правом и политикой дают плоды.        Пока они шли по пустым коридорам в башню Гриффиндора, по окнам барабанил дождь. Гарри казалось, что первые школьные дни длится уже неделю, но прежде чем ложиться спать, надо было ещё одолеть гору домашней работы. Над правым глазом угнездилась тупая пульсирующая боль. Когда они свернули к портрету Полной Дамы, Гарри посмотрел в мокрое от дождя окно на тёмный луг.        — Мимбулус мимблетония, — сказала Гермиона, не дожидаясь вопроса Полной Дамы. Портрет распахнулся, и друзья полезли в проём.        Общая гостиная была почти пуста — мало кто успел к этому времени покончить с ужином. Живоглот, лежавший клубком на одном из кресел, двинулся, громко мяукая, им навстречу, и когда трое друзей сели в свои любимые кресла у камина, он легко вспрыгнул Гермионе на колени и улёгся там, похожий на пушистую рыжую подушку. Гарри уставил взгляд в огонь, чувствуя себя усталым и выпотрошенным.        — Как мог Дамблдор это допустить? — вдруг воскликнула Джинни, заставив Гарри и Гермиону вздрогнуть; Живоглот с обиженным видом соскочил с её колен. Она с такой яростью стукнула кулаками по мягким подлокотникам кресла, что из швов посыпались кусочки подкладки. — Как он мог позволить этой ужасной тётке нас учить? — всё так же продолжала возмущаться рыжеволосая девушка сидя между подружек. С каждым брошенным словом она украдкой поглядывала на Гарри, мол "смотри, я тоже её не одобряю!".        —Вот и на что она надеется, — сказал Гарри.        — Ты не понимаешь, Гарри. Она хочет твоего внимания, одобрения, славы. Да и просто хочет, парень ты красивый.        — Ей 14.        — И что дальше? Вообще девочки взрослеют раньше, мозгами я имею ввиду, плюс ко всему мы в закрытой школе-интернат. Подростки в пубертате с развязанными руками, понимаешь?        — Фу, не смей говорить со мной об этом всём! — Гарри передернул плечами и поджал губы. Да, он и до этого видел очень много непристойных сцен ещё с первого курса. Подростки со старших курсов всегда всё в красках описывали, хвастались своими "боевыми достижениями". Он этого не понимал и не хотел понимать. Да, сейчас они с Эдрианом в отношениях, но переходить черту не хотелось. И так хорошо просто быть рядом, чувствовать человеческое тепло, эмоции и энергию. Понимать, что нужен.        К задумчивому Гарри и хихикающей Гермионе подскочил Симус. В последнее время он и Дин всё чаще ошивались в компании Поттера. Невилл всегда был одиночкой, а как закрутил роман с Ханной, так вообще пропал. Рон потерял расположение героя и парни наконец-то решили попытаться пообщаться нормально. Нет, это не дружба, но подобие приятельских отношений очень выгодно обеим сторонам. Тоже самое и с Гермионой. Лаванда и Парвати ещё в конце прошлого года начали налаживать контакт с девушкой.        — Привет, как думаете из кого будут вербовать доносчиков, — заметил Симус. Гарри, как и Гермиона впервые слышали об этом. — Помните её слова? Она хочет, чтобы к ней приходили и рассказывали про тех, кто говорит, что Сами-Знаете-Кто возродился.        — Ну ещё бы! Она сама здесь для того, чтобы за всеми шпионить. Это же очевидно — иначе зачем Фадж её сюда прислал? — резким тоном сказала Гермиона.       — Ага, — обессиленно промолвил Гарри, когда Симус открыл рот, чтобы ответить. — это же так необходимо, знать о чем болтают школьники. Я бы больше поверил в то, что они хотят переписать историю под себя и изменить наше восприятие магического мира. Намного проще сначала ввести в изоляцию молодой организм, а потом потихоньку вливать в него своё, чтобы он привыкал, нежели пытаться сломать уже взращённое поколение.        — Что-то мне кажется, что мы уже на политику переходим. Ладно, я побежал домашку доделывать, а то Дин меня того.        — Выебет? — Гермиона ухмыльнулась покрасневшему ирландцу. — Гарри, они там не сильно мешают тебе спать?        — Знаешь, порой очень даже. — Гарри подхватил игривый настрой подруги.        — Да пошли вы! Не было ничего!        Они взяли сумки, которые лежали в углу, и вернулись к креслам у камина. Гриффиндорцы уже начали возвращаться с ужина. Гарри старался не смотреть на портретный проём, но взгляды на себе всё равно чувствовал.        — Нам бы тоже доделать задания, — предложил Гарри, обмакнув перо в чернила. — «Свойства… лунного камня… и его использование… в зельеварении…» — бормотал он, выводя эти слова вдоль верхней кромки пергамента. — Так. — Он подчеркнул заголовок и с надеждой посмотрел на Гермиону, что листала единственный справочник по зельям.        — Ну, и какие же свойства у лунного камня и как он используется в зельеварении? Но Гермиона уже слушала его. Положив книгу, она смотрела в дальний угол гостиной, где сидели теперь Фред, Джордж и Ли Джордан, окружённые невинного вида первокурсниками, которые все до единого жевали нечто, взятое, судя по всему, из большого бумажного пакета в руках у Фреда.        — Нет, как хочешь, но они зарвались, — сказала она, вставая с негодующим видом. — Пошли, Гарри.        — Что? Дина позовем? Или сама им морду бить будешь — спросил парень.        — О да, я с удовольствием сломаю им носы. — девушка встала и хрустнула костяшками пальцев.        — Они выпускники, они по больше нашего знают в магии, да и выросли в чистокровной семье — тихо подсказал Гарри. — Давай так, они живут квиддичем. Если я турну их из команды, то это будет конец для них. — и уже более тише, прямо в самое ухо девушке прошептал, — а ещё я Эдриана на них натравлю. Пусть вспомнят за что его Монстром называют.        В этот момент прозвучало возмущенное:        — Мы же им платим! — от Фреда.        — Это не важно. Вы подвергаете их опасности! — отвечал Дин. Парвати медленно помогала потерявшим сознание детям.        — Глупости, — отрезал Фред.        — Уймись, Дин, с ними всё в полном порядке! — успокаивающе сказал Ли, который, переходя от первокурсника к первокурснику, засовывал им в открытые рты тёмно-красные конфетки и отталкивал Патил.        — Вот, смотри, они приходят в себя, — сказал Джордж.        Некоторые первокурсники действительно зашевелились. Иные, почувствовав, что лежат на полу или висят на ручке кресла, были настолько этим напуганы, что Гарри понял: Фред и Джордж не предупредили их о действии, которое окажут на них «сладости».        — Как себя чувствуешь, нормально? — участливо спросил Джордж маленькую темноволосую девочку, лежащую у его ног.        — Я… да, кажется, — слабым голосом ответила она.        — Замечательно, — радостно сказал Фред, но миг спустя Дин выхватила у него из рук и блокнот, и пакет с Обморочными орешками.        — Ничего замечательного!        — Да ты что, ведь они остались живы! — сердито возразил Фред.        — Не смейте этого делать! Что, если кто-нибудь всерьёз заболеет?        — Никто не заболеет, мы всё уже проверили на себе, мы просто хотим убедиться, что они на всех действуют одинаково…        — Если вы не прекратите, я…        — Оставишь нас после уроков? — спросил Фред тоном, в котором слышалось: «Хотел бы я посмотреть, как ты попробуешь».        — Посадишь нас строчки писать? — ухмыльнулся Джордж.        По всей гостиной зазвучал смех. Дин словно бы стала чуть выше ростом, хотя он и так был достаточно высок, почти одним ростом с близнецами; глаза его сузились, в пышных волосах, казалось, затрещало электричество.        — Нет, — заявил он вибрирующим от гнева голосом. — Я просто напишу, как староста, жалобу в попечительский совет о нарушении правил магического мира в отношении не перешедших первый порог формирования волшебного ядра. А так же о издевательствах на детях только что переступивших порог волшебного мира. Ведь все эти дети из магловского мира? Я, как маглорожденный чувствую ущемление.        — Совсем берега попутал?! — в ужасе проговорил Джордж, отступив на шаг.        — Сученок, — мрачно сказала Фред.        — Я все сказал! О вас уже в школьной газете писали, позорище!        Фреда и Джорджа как громом поразило. Было совершенно ясно, что угроза Дина и упоминание газеты, которую так любила читать их мама — удар ниже пояса. Окинув их напоследок суровым взглядом, он швырнула Фреду обратно блокнот и пакет и вернулся к Парвати, что не могла привести двоих детей в сознание. Ему пришлось взять одного ребенка на руки, магию было опасно применять, и пойти на выход в больничное крыло. Симус также подхватил второго ребенка. Лаванда и Парвати повели оставшихся малышей за Дином, чтобы их проверили и, если надо, промыли желудки.        Фрэд, Джордж и Джордан были очень недовольны таким раскладом. Старшие курсы также злобно поглядывали на закрытую дверь, конечно, им такое шоу сорвали и на любимцев жалобу ещё накатать хотят, предатели. Гарри, Гермиона и Рон, как единственные оставшиеся пятикурсники решили не отсвечивать, а вот четвертый курс удивил, они постарались загородить оставшихся перепуганных первокурсников и взволнованных второкурсников.        — Так, ребята, давайте по комнатам. — решительно скомандовал Коллин. Фрэд, услышав голос старшего-Криви, словно бык увидевший красную тряпку, дернулся к нему и схватил за кофточку.        — Какого хрена ты на калякал про нас в своей вшивой газетенке!        — Руку убрал.        Дальше Гарри и Гермиона не стали слушать, не их это дело. Впереди была долгая ночь, а завтра вставать к первому уроку.

***

       Новое утро оказалось таким же пасмурным, как предыдущее. Во время завтрака за гриффиндорским столом было непривычно тихо. Другие факультеты в замешательстве поглядывали на львов не понимая, что происходит. Дети жались друг к другу и с трудом ели. Среднего возраста ребята водили палочками над едой и поглядывали на самых старших, а те в свою очередь хмуро жевали и иногда злобно огрызались друг с другом. В общем очень тяжелая атмосфере.        Гермиона широко зевнула и налила себе кофе. Чем-то она была слегка обрадована, и, когда Гарри спросил, чем именно, она ответила:        — Сегодня после обеда почта, брат обещал написать. Да и, — она отвела взгляд и глотнула из кружки. Гарри недовольно посмотрел на неё. Он терпеть не мог не то что вкус кофе, а даже сам запах. Всё это напоминало о Дурслях, чтоб им на том свете пусто было.        — Не знаю, не знаю, — едко заметил он. — Кстати, что за "да и..." Гермиона проигнорировала вопрос. После завтрака она зашла в женский туалет, а уже на самом уроке Гарри учуял запах табака. Значит девушка решила переключиться с наркотиков на никотин. Хотя бы попытаться заглушить ломку, хотя и это не лучше.        За сдвоенными заклинаниями в тот день шла сдвоенная трансфигурация. И профессор Флитвик, и профессор МакГонагалл первые пятнадцать минут урока говорили о важности СОВ.        — Вы должны помнить, — пропищал малорослый профессор Флитвик, взгромоздясь, как обычно, на стопку книг, чтобы голова оказалась выше поверхности стола, — что эти экзамены могут повлиять на вашу будущность на многие годы! Если вы ещё не задумывались всерьёз о выборе профессии, сейчас для этого самое время. А пока же нам с вами, боюсь, придётся работать больше обычного, чтобы вы все смогли показать себя с лучшей стороны!        После этого они час с лишним повторяли Манящие чары, без которых, сказал профессор Флитвик, на экзамене никак не обойдётся, а под конец урока он задал им такое большое домашнее задание, какого по заклинаниям ещё не бывало. То же самое, если не хуже, — на трансфигурации.        — Невозможно сдать СОВ, — сурово провозгласила профессор МакГонагалл, — без серьёзной практики, без прилежания, без упорства. Я не вижу причин для того, чтобы каждый в этом классе не добился успеха на экзамене по трансфигурации, — надо только потрудиться. (Невилл испустил тихий недоверчивый стон.) Да, и вы, Долгопупс, — сказала профессор МакГонагалл. — Вы работаете очень неплохо, вам не хватает только уверенности в себе. Итак, сегодня мы приступаем к Заклятию исчезновения. Оно проще, чем Чары восстановления, которые вам предстоит систематически изучать только при подготовке к ЖАБА, но оно принадлежит к числу труднейших актов волшебства из всех, что входят в программу по СОВ.        Она сказала сущую правду. Для Гарри Заклятие исчезновения оказалось слегка трудным. У него получилось полностью убрать улитку только с пятой попытки. Конечно было желание пустить по каналом другой поток магии и тогда он бы с первого раза справился, но знающий маг смог бы учуять изменившийся фон, а это герою не нужно. А вот Гермиона со своей улиткой успешно справилась уже с третьей попытки, заработав для Гриффиндора десятиочковую премию от профессора МакГонагалл. Они единственные не получили домашнего задания; всем остальным было велено отрабатывать чары вечером и готовиться к завтрашнему новому сражению с улиткой. К началу урока по нумерологии у Гарри заболела голова от понимания того, сколько же ему надо выучить, а вед были ещё дополнительные предметы и про Блэков с Поттерами забывать не надо, а то дед во сне снова припрётся.        — Мне кажется, что сегодня б-у-д-е-т дождь. — на распев сказал Гарри, как только они с Гермионой вышли из замка проветриться. Девушка посмотрела на небо и поправила сумку. Чем ближе было её шеснадцатилетие, тем больше она переставала чувствовать холод и ощущала сильную агрессию ко всем.       День немного разгулялся, было прохладно и ветрено, и, пока они шли вниз по луговому склону на лица им время от времени падали отдельные дождевые капли. Дверь ближайшей теплицы открылась, и из неё вышло несколько четверокурсников, в том числе Коллин и Джинни.        — Привет! — жизнерадостно сказала она, проходя мимо и поправляя волосы. Старший Криви вымученно улыбнулся.        Некоторое время спустя появилась Полумна Лавгуд. Она плелась в хвосте своего класса. Нос у неё был запачкан землёй, длинные волосы собраны в узел на макушке. Когда она увидела Гарри, её выпуклые глаза от волнения вытаращились ещё сильней, и она двинулась прямо к нему. Многие его одноклассники с любопытством повернули головы. Полумна набрала побольше воздуха и, не здороваясь, выпалила:        — А я знаю, что ты не говорил про Того-чьё-имя-нельзя-называть. Хотя чувствую, что он вернулся. — девушка быстро заморгала и Гарри почудились осколки льда в её глазах. — Зима близко        — Это ещё что значит, — недовольно высказалась Гермиона. — То ты с дождем, то она с зимой. Бесите.        Уши Полумны были украшены серьгами, похожими на оранжевые редиски, что явно не укрылось от проходящих мимо подростков.        — Смейтесь сколько хотите! — повысила голос Полумна, которой показалось, что они потешаются над её словами. — Было время, когда люди считали, что на свете нет таких существ, как бундящая шица и морщерогий кизляк.        — Так ведь они были правы, разве не так? — с раздражением сказала Гермиона. — На свете действительно нет и не было таких существ.       Полумна бросила на неё уничтожающий взгляд и метнулась прочь. Редиски в её ушах бешено раскачивались.        — Сделай милость, перестань обижать единственного человека, который мне верит, — попросил Гарри Гермиону по дороге в класс.        — Не прибедняйся, Гарри, найдутся и другие, — возразила ему Гермиона. — А про эту Полумну Лаванда мне всё рассказала. Она верит только тому, что ничем вообще не доказано. От дочки человека, который издаёт «Придиру», другого и ждать нельзя.        — Я хочу, чтобы ты знал, Поттер, — произнёс он громким, звучным голосом, — что на твоей стороне не только сумасшедшие. Я лично верю тебе на все сто. Моя семья всегда стояла за Дамблдора, и я тоже буду за него стоять. — похоже этот барсук услышал только то, что Полумна верит ему, но не услышал о том, что он не говорил ни о чьём возрождении.        — Э… спасибо большое, Эрни, — сказал Гарри и удивлённо, и устало.        Профессор Стебль начала урок, конечно же, с наставлений по поводу важности СОВ. Гарри бы не возражал, если бы учителя уже и перестали им это вдалбливать; стоило ему вспомнить, сколько назадавали на дом, как внутренности словно скручивало жгутом. Это ощущение было особенно сильным в конце урока, когда Стебль задала очередную письменную работу. Утомлённые и крепко пахнущие драконьим навозом, который был любимым удобрением профессора Стебль, гриффиндорцы потянулись обратно в замок. Разговаривали мало. Позади был ещё один трудный день.        Гарри очень хотелось есть, и поскольку в пять у него был первый сеанс наказания, назначенного профессором Амбридж, он сразу же, даже не занося сумку в башню Гриффиндора, отправился на ужин. Перед тем неизвестным, что его ожидало, надо было подкрепиться. Но не успел он войти в Большой зал, как раздался громкий сердитый возглас:        — Эй, Поттер!        — Что ещё? — устало пробормотал он и, обернувшись, увидел Анджелину Джонсон, которая, похоже, была вне себя от гнева.        — Я тебе сейчас объясню, что ещё, — сказала она и, двинувшись прямо к нему, жёстко ткнула его в грудь пальцем. — Как это ты ухитрился заработать наказание на пять вечера в пятницу?        — Что? — спросил Гарри. — Не по… ах, да, вратарские испытания!        — Вспомнил! — возмущённо крикнула Анджелина. — Я же говорила, что мне нужна вся команда, что я хочу посмотреть, как впишется новый игрок! Разве ты не знаешь, что я специально заказала на это время поле? А теперь ты вздумал уклониться!        — Ничего я не вздумал! — возразил Гарри, обиженный этой явной несправедливостью. — Меня наказала Амбридж.        — Ну, так иди теперь к ней и проси освободить тебя в пятницу, — яростно потребовала Анджелина. — Как будешь её уговаривать — меня не касается. Но в пятницу изволь быть!        Она резко повернулась и унеслась прочь.       — Знаешь что? — сказал Гарри Гермионе, когда они вошли в Большой зал. — Надо бы узнать написать в Аврорат и узнать, не погиб ли Оливер Вуд на тренировке. В Анджелину, похоже, вселился его дух.        — Ну, и какие, по-твоему, шансы, что Амбридж отпустит тебя в пятницу? — скептически спросила Гермиона когда они сели за стол Гриффиндора.        — Меньше чем нулевые, — мрачно ответил Гарри, положив себе бараньи отбивные и взявшись за еду. — Но попытаться-то можно, чем я рискую? Предложу, к примеру, два дополнительных наказания потом отбыть… — Он прожевал и проглотил кусок картошки, потом добавил: — Хорошо бы она сегодня не слишком меня задержала. Нам же надо написать три письменные работы, найти контрзаклятие для Флитвика, дорисовать рунный круг первой фазы и начать дневник нумеролога, я вообще не понимаю для чего это! На сколько я помню, в прошлом году мы занимались изучением самих чисел, их истории и влияния на мироздание, через них мы изучали и философию, но к чему этот дневник?        — Гарри, я видела у тебя книгу по магическим цепочкам. — не стала утаивать девушка. — Если бы прочитал хоть половину, хотя бы четыре главы, то понял бы для чего дневник. Тебе это необходимо, чтобы высчитывать магический фон.        Гарри застонал и почему-то поднял глаза к волшебному потолку.        — И кажется, собирается дождь.        — При чём тут дождь, когда мы говорим о домашней работе? — вскинула брови Гермиона.        — Да так