Ужас пророчеств

Прошло уже три дня с тех пор, как я вернулась домой. Три дня я избегала отца, потому что не хотела говорить ему о том, что произошло. Я боялась его расстроить и заставить волноваться. Отец всегда был очень заботливым и опекающим, словно хотел защитить меня от всего мира. Мне было страшно представить, какие меры он может принять, чтобы уберечь меня. Но я всё равно думала: Что, если я расскажу ему о даре? Отправит ли он меня к бабушке, и я буду учиться в Ильверморни? Запретит ли он мне пользоваться магией? Или запрёт дома и не отпустит от себя ни на шаг? Чем больше я об этом думала, тем больше боялась и не хотела говорить. Для меня как будто рассказать всю правду было страшнее, чем то, что произошло. Я посмотрела на свою руку и сняла перчатку. Увидев шрам, я поняла, что не смогу долго молчать об этом. Когда я только приехала в Лондон, отец сразу же заметил перчатку и спросил, что это, но я снова соврала. Я сказала, что это новая мода, и была уверена, что он не поверил. Я врала своему самому близкому человеку, и почему? Потому что была трусихой, которая не могла отвечать за свои действия? В дверь постучали. Я быстро надела перчатку и повернулась к двери комнаты. — Ещё не спишь? — сказал папа, заходя в мою комнату. Я снова посмотрела на свою руку и сжала её в кулак, собираясь с силами. Будь что будет, повторяла я себе. Пусть отец отправит меня к бабушке, пусть делает что хочет, но я просто не могу так больше. Я не могу держать его в неведенье, не могу ему врать. Ведь мы самые близкие люди друг у друга. — Мне нужно с тобой поговорить. У тебя есть пару минут? — спросила я. Отец кивнул. — Хотя нет, это займёт больше времени. Отец присел на мою кровать и похлопал рядом с собой, подзывая меня. Я взяла со стола дневник и тоже села на кровать. Если рассказывать, то рассказывать всё. — Слушаю тебя. Я села на кровать, избегая встретиться взглядом с отцом. Кив, который до этого лежал на другом краю кровати, подошёл ко мне и прижался к моей ноге, будто выказывая свою поддержку. — Я тебе соврала. — тихо и нехотя произнесла я. — Я знаю, и как раз об этом я хотел поговорить. Ты никогда не сможешь что-то скрыть от меня. Хотя временами очень пытаешься это сделать, прям как сейчас. После этих слов у меня перед глазами будто стоп-кадрами пронеслись воспоминания: как я ждала переезда домой, как была счастлива увидеть друзей, как нашла новых, как провела новый год, как болела за команду Слизерина, как пробудила дар и пыталась научиться им управлять, как пыталась помочь Сириусу Блэку. Несмотря на то, что порой было странно и даже страшно, в этом году я почувствовала себя собой. Без четких правил, с приключениями, которых мне так не хватало. Неужели это всё пропадёт, и останутся только воспоминания? — Я не вернусь в Хогвартс? — спросила я неживым голосом. — Вернёшься, если не захочешь обратного. — сказал папа с улыбкой. — Не захочу. — твердо сказала я. Мы сидели в тишине, и я не знала, с чего начать. Наверное, мне нужно было оправдываться, расспрашивать, что именно он знает, от кого он это узнал, но мне и не пришлось, папа начал первым. — Я виноват перед тобой, но понял это только когда увидел, как ты расцвела в новый год. Как вы бегали за конфетами, что были на ёлке, думая, что никто вас не замечает, как ты просто веселилась и не задумывалась о правилах. Я думал, что, отправляя тебя в Дурмстранг, я поступаю правильно, но это было не так, мне просто было так удобней. Пока я разбирался со всем в Германии, ты была с Ларри. Я знал, что ты будешь под его присмотром, и с тобой ничего не случится, и так мне было спокойней. Сейчас я понимаю, что ты выросла и можешь сама принимать решения, и я не всегда буду рядом, чтобы защитить тебя, и я просто должен смериться с этим. Что будет то, что ты не захочешь мне рассказывать, будешь что-то скрывать. Папа взял меня за руку. — Я просто прошу тебя, будь осторожней. Я не сержусь лишь потому, что ты цела. Меня даже гордость берёт за то, что ты сделала. Он улыбнулся, а я наконец подняла на него взгляд. — Мы все, дураки, считали Сириуса Блэка предателем, а ты узнала правду и помогла раньше всех. Но я не могу понять одного: как у тебя это получилось? Я забрала свою руку из его и сняла перчатку, показывая шрам на ней. Улыбка отца пропала с его лица. — Дар… Проклятье мамы. Я тоже сделала то, что наследует… Прям как мама. Я не знаю, что это… Я сделала это… Мне казалось, что она сделала бы это на моём месте. Мне страшно… Я не понимаю. Мысли путались, и я уже сама не понимала, что говорю. — Её дневник, я думала… Там найду ответы… Ничего нет. Отец снова взял мою руку и с силой сжал мою ладонь в своей. — Прости меня, солнце. Когда я понял, что у тебя её дар, её искру, мне не хотелось, чтоб ты повторила её судьбу. Поэтому я ничего не говорил, пытался не замечать этого. И, кажется, потушил твою искру своим молчанием. Эту искру ты унаследовала от неё, и именно из-за этой искры её настало. Ты похожа на неё, и ты единственная, что у меня осталось от неё. Я просто не хотел тебя терять. Сейчас папа сказал больше слов о маме, чем за всё время, как её настало, и предательская слеза скатилась по щеке. — Поэтому ты о ней не говорил? Думал, что тогда мой интерес возрастёт? — Я сжала дневник, что был в другой руке, ещё крепче. — Да, мне казалось, что если я буду молчать, то ты забудешь о ней, о её даре, и твой со временем угаснет. Мне казалось, что так тебе будет не так больно и безопасней. Я увидела боль в глазах отца, и она отразилась в моих собственных. Утерев слезу, я крепко обняла его. В этом объятии было всё: прощение, извинения, поддержка и любовь. Мы так долго откладывали этот разговор, потому что никто из нас не хотел признавать, что её больше нет с нами. — Искра… Она у меня есть… И именно она помогла мне увидеть её вновь… Я видела её… Говорила с ней… — произнесла я, и папа нежно гладил меня по голове. — Пойдём, пора отдать тебе всё, — сказал он, и я отпустила его, наблюдая за его действиями. Мы вышли из моей комнаты и направились в кабинет отца. — Садись, — сказал он, указывая на своё рабочее место. Достав волшебную палочку, он присел возле шкафа и, произнеся: «В поисках головоломки», с помощью магии переместил всё содержимое ящика на стол. — Думаю, Лисса хотела бы, чтобы я отдал тебе это ещё очень давно, но, как она говорила: «Всё происходит именно в то время, когда это действительно нужно» — на лице отца появилась лёгкая улыбка, и я попыталась улыбнуться ему в ответ. Я повернулась к столу и начала рассматривать содержимое. Первое, что бросилось мне в глаза, — это дневник. Я взяла его в руки и открыла в самом конце. «Заклинание тангенсам» — гласила последняя запись. Ошеломлённая, я положила дневник на место и посмотрела на тот, что был у меня на коленях. В голове возник лишь один вопрос: как он здесь оказался? — Папа… — я показала ему на два идентичных дневника. — Я нашла этот дневник в своём чемодане, когда только приехала в Хогвартс. Папа лишь улыбнулся и положил свою руку мне на плечо. — Всё происходит именно в то время, когда это действительно нужно. — Повторил он. — Думаю, она знала, что он будет нужен тебе именно тогда. Я отложила два дневника в сторону, решив подумать об этом позже. Следующее, что я взяла в руки, была колдография. На ней мне было около двух лет, папа одной рукой держал меня, а другой обнимал маму, которая улыбалась и показывала на камеру, чтобы я на неё посмотрела. Мне стало грустно не оттого, что эту фотографию мы никогда не сможем повторить, а потому, что я совсем не помнила тот момент. — Это мы первый раз приехали к бабушке Рикарде с тобой. Лисса очень хотела отпраздновать твой день рождения именно там — сказал папа, с помощью магии перемещая стул со столовой поближе ко мне. Присмотревшись внимательнее, я поняла, где была сделана колдография. В саду в поместье бабушки. — Сад выглядит иначе. — Сказала я. Когда я была у бабушки в последний раз, сад был заброшен. И хотя у бабушки были домовики, они не занимались им. — Твой дедушка им занимался. Тебе же бабушка рассказывала, каким травником он был? — Я кивнула на вопрос отца. Бабушка часто говорила, что когда она была молодой и только познакомилась с дедушкой, он дарил ей очень много цветов. А когда они стали жить вместе, каждую неделю она находила в столовой новый букет. Ещё она говорила, что никогда не любила цветы. Было ли это правдой или нет, но бабушка заколдовала последний подаренный букет из лаванды, что подарил дедушка, и теперь он уже много лет стоит в столовой. — Я могу забрать эту фотографию? — Да, конечно. Сейчас мне очень жаль, что я уничтожил почти всё, что связано с Лиссой, не подумав о тебе — папа грустно улыбнулся. — Ты можешь забрать всё, что хочешь. — А мне не жаль, ведь ты оставил только самое нужное. Я взяла в руки зеркало с ручкой. На ручке и по периметру овального зеркала была ручная работа в виде роз. Исключительно редкая и изумительная по красоте и декору вещь. Я видела, что папа хотел что-то сказать, но он промолчал, а я, даже не посмотревшись в зеркало, отложила его и взяла небольшой кинжал. Я посмотрела на отца и аккуратно достала кинжал из ножен. На лезвии рядом с рукояткой был точно такой же символ, как и у меня на руке прямо сейчас. — Ты знаешь, что значит этот символ? — Я указала на свою руку и лезвие. — У Лиссы был точно такой же, только вот здесь, — папа похлопал своё запястье двумя пальцами. — Она говорила, это метка времени. Лисса никогда не выказывала беспокойства по этому поводу, думаю, тебе тоже не стоит. — Он провёл ладонью по моим волосам. — А зачем ей нужен был кинжал, у неё же была палочка, а она куда надёжней ножа? — Я не хочу тебя обманывать, поэтому скажу так: она использовала его для магии, но о такой магии тебе пока рано задумываться. Хорошо? — Папа забрал у меня кинжал и вдел его в ножны. — Я отдам его тебе, если ты пообещаешь, что не поранишься им случайно. — Ты говоришь так, будто я каждый день пытаюсь себя покалечить. — Я рассмеялась, понимая, что он всегда будет таким. На столе оставалось ещё три предмета, и я взяла тот, который никак не ожидала увидеть. Взяв небольшой листочек, я посмотрела на папу. — Это была я. — Я ещё раз посмотрела на записку, которую сама писала. — Я это знаю. И мне очень интересно, что ты делала в моей комнате во время моего обучения в Хогвартсе. Я рассказала всё как было: о том, как по случайности переместила себя и близнецов не туда, куда планировала, как не могла вернуться обратно, какой план мы придумали для того, чтоб вернуться, и как у нас получилось. Я утаила только карту Мародёров и то, что вернула не тот медальон. Пока я говорила, папа слушал и не перебивал, и когда я закончила, я была готова к нравоучениям. — Что-то такое я и ожидал. — Папа улыбнулся. — «Аппаре Вестигиум» называется заклинание, которое я использовал, чтобы понять, что произошло во время кражи. Ты не знаешь пока о таких заклинаниях, и в этом был промах, ведь я в том году заканчивал школу и знал намного больше. Папа засмеялся, а я сморщила нос от досады. Не такой реакции я ожидала, точно не такой. — Не такой реакции ты ожидала? — спросил он и продолжил. — Я мог сказать о том, что это опасно, и запретить тебе это делать, но был ли в этом толк? Ты бы всё равно продолжила. Сейчас я просто повторюсь: будь аккуратней. На Лиссу мои уговоры прекратить перемещения не работали, потому что она что-то искала там, а ты будешь искать там ответы, и уговоры тоже не подействуют. Я ничего не понимаю в вашей магии, но пусть она всегда будет твоей защитой, а не погибелью. Я встала с кресла и обняла отца. — Обещаю, я буду аккуратна. — Это были не просто слова, это было обещание, которое я намерена соблюдать. Последнее, что осталось на столе, были часы и соломенная шляпка. Я взяла часы и повернула кресло к отцу. — Это было на ней, когда я её видела. — Расскажешь, как ты с ней встретилась? — Это было странно. Мне хотелось её увидеть, и, воспользовавшись заклинанием из дневника, я оказалась на незнакомой улице. Посмотрев на отца, я поняла, что он знал, и, чуть помолчав, продолжила. — Там была она и я. Только я была младше. Подумав, я сказала то, что меня уже волновало очень давно. — Она соврала про мой день рождения. Почему? Отец тяжело вздохнул и заговорил. — Ты родилась в тёмные времена. Во времена того, кого нельзя называть. Лисса очень боялась за тебя, тогда я думал, что самым верным решением будет отправить вас в Америку, потому что война была только в Великобритании. Но Лисса считала иначе, она думала, что только в прошлом, где не будет этой войны, ты будешь в безопасности. — Папа замолчал, будто вспоминая что-то. — Когда всё казалось необратимым, я согласился с её идеей. Думаю, ещё год назад меня бы это удивило, но сейчас я знаю, на что способна я сама. — Значит, когда я переместилась, было прошлое, где мы прятались? — Да, она и меня хотела забрать с собой, так сказать, переждать войну, но я не мог бросить… орден. Отправлять вас непонятно куда было очень тяжело, но так было правильно. Он погладил меня по голове. — Я не понимаю, как работает ваш дар, но ты всегда можешь на меня положиться, я всегда помогу, чем смогу. — Я это знаю. — Я обняла отца. — Я обещаю, я буду осторожна, чтоб у тебя было меньше поводов волноваться.