Тернистый путь любви

С отъезда Луи Меранта не прошло даже недели, а Одетта уже успела огрести по полной, нажив себе непонятно откуда взявшуюся ненависть директора. Всё ему не так, видите ли! То причёска неаккуратная, то одежда не подходит под нормы работы, то отчёты сдаёт долго, и так весь день. Хотя придирки пустяковые, ведь она хотя бы старается выглядеть презентабельно и выполняет свои дела, в отличие от секретарш или других преподавателей в театре. Первые наряжаются как в публичный дом, а вторые ухлёстывают за ними и постоянно просят друг друга провести занятие вместо них. Одетта не хотела беспокоить подобными новостями мужа. Он уже негодовал в Лондоне, ведь коллеги попались не сахар, как и место выступления. К тому же, вдруг Чарльз прав? Или просто тестирует её, всё таки это в каком-то смысле испытательный срок? Непонятно и неприятно, но пойти против него она не может. Тем более в одиночку. Хотя, нет, не в одиночку. Новая работница Кэтрин вполне себе миленькая, они успели познакомиться чуть ближе. Правда работает она достаточно далеко от её кабинета, видеться получается не часто, но хотя бы во время обеда теперь есть с кем коротать время. Начальник ей тоже не нравился и она постоянно говорила, что он относится к бывшей приме слишком предвзято и нечестно.

***

– Привет, солнышко. Как день прошёл? – Бывшая прима улыбнулась заглянувшей на кухню дочери. В виду безопасности было принято единогласное решение, что контактировать с Фелис в театре они не будут. Либо сведут общение к минимуму. В конце концов, не хватало ещё, чтобы Чарльз к ребёнку прикасался. Он не должен знать ни о браке, ни о удочерённой девочке. – Не очень, – устало протянула Фелис, обнимая женщину сзади. В нос ударил запах вишни, которую Одетта старательно измельчала ножом, едва ощутимый аромат одеколона Луи и что-то ещё. Что-то родное, приятное, не передаваемое словами. От не так давно обретённой мамы пахло домом, который хочет иметь каждый житель сиротского приюта. Ей нравилось по вечерам забираться в эти тёплые объятия и делиться произошедшими моментами за день. – Почему? Что случилось? – мадам Мерант отложила в сторону ягоды и принялась вытирать запачканные соком руки. Повернувшись, она нежно провела ладонью по растрёпанным рыжим волосам. – Ты ведь знаешь месье Де Коло? – Ещё бы я его не знала, – женщина усмехнулась, припоминая образ одного из самых мерзких преподавателей в их театре. – Он Луи столько нервов потрепал, похлеще, чем сам Ландре. – Его поставили нам на замену. – О Боже, – Одетта закатила глаза, представляя, во что может превратиться приближающаяся постановка, где кордебалет Луи должен был блистать. Под рукой Де Коло все занятия пойдут крахом. И учеников жалко, при Меранте халтурить не выйдет, многие из кожи вон лезут ради того, чтобы не вылететь после смотра, а тут приходит этот непутёвый и переворачивает все построения с ног на голову. – Неужели Чарльз похлопотал и впихнул его? – Вполне возможно, – быть самой лучшей на занятии почти не получалось. Учитель нёс такую ахинею, что даже с двумя лучшими преподавателями в качестве родителей девочка не могла справиться с каким-то выдуманными движениями, ломающими все законы балета. У величайшего балетмейстера всех времён витала эта строгая и серьёзная атмосфера во время занятий, но теперь ей было не страшно, как в первые дни обучения. Мерант не оставлял дочь без внимания и бросал на неё восторженные взгляды и улыбки каждый раз, когда она выделялась из линейки учениц у станка. Даже тростью прикасаться к ней не смел, как с остальными. Если приходилось менять постановление – всегда осторожно обнимал за плечо и мягко двигал на другое место. Одетта нередко шутила про то, чтоу мужа на занятиях дети словно в армии. Отпускала шуточки, ругала и поучала, что нельзя делать всё настолько строго, но иногда воровала его шляпу и нарочито громко произносила любую из излюбленных реплик, которые он проговаривал во время отсеивания учениц. Он отмахивался, но позже они смялись вместе. Всё же была разница между их стилями преподавания. – У меня к тебе есть просьба, – Фелис думала о том, как по дороге домой половина девочек из её класса ругали заменяющего учителя и предлагали обратиться к директору для его смены. Идея неплохая, но вот к Чарльзу в кабинет идти было страшно всем, даже ей. – Ты можешь спросить у директора о том, чтобы он отправил к нам кого-то вместо Де Коло? Или можешь сама преподавать на нашем уроке? Бывшая прима несколько секунд задумчиво сверлила взглядом стену, обдумывая просьбу. С одной стороны, её испытательный срок должен был уже давно подойти к концу и если она заменит Луи хотя бы на нескольких его классах, то ничего плохого не произойдёт, верно? Многие отзываются о ней как о прекрасном преподавателе, ставят на тот же уровень, что и величайшего балетмейстера, так почему бы не прекратить преподавать маленьким детям и перейти к более взрослой категории? С другой стороны, Чарльзу она не нравится, это ясно как день. Вряд ли он станет её слушать. Вот только причина ненависти всё ещё не ясна. А рисковать было страшно. – Посмотрим, что я смогу сделать, – нужно было обсудить это с мужем до его отъезда. Кажется, несмотря на хорошие высказывания о ней от родителей, Чарльзу они были безразличны. Тогда что играет здесь роль, если не репутация? Неужели нужно что-то другое? Что-то, что докажет взъевшемуся начальнику, что она чего-то стоит. В конце концов, чтобы подозрений не возникало, первое время Луи взял над ней шефство и Ландре одобрил это лично. Раз поручился сам величайший балетмейстер всех времён, который вот уже сколько лет является авторитетом и правой рукой директора, неужели должны возникать настолько сильные подозрения насчёт той, кого он лично порекомендовал? Неужели необходимо устраивать настолько длинный испытательный срок? Почему у Кэтрин он закончится на следующей неделе, а у Одетты неизвестно когда? Несправедливо, это противоречит правилам. Но всё опять упирается в невозможность пойти против него. Она даже не знала человека, к которому можно обратиться с этим вопросом. Придётся побеспокоить Луи. – Люблю тебя, – Фелис чмокнула женщину в щёку и довольно улыбнулась. – Нужна помощь с ужином? – Нет. Хотя с посудой разобраться было бы неплохо, – мысли Одетты всё ещё крутились вокруг директора и труппы мужа.

***

– Может стоит сначала поговорить с самим Де Коло? Вдруг он согласится и тогда вдвоём будет проще договориться с директором. По обоюдному согласию, – Одетта остановилась у лестницы и задумчиво переводила взгляд с кабинета коллеги на кабинет директора. Осталось надеяться, что он не пошлёт её к чёрту. – Чего нужно? – бывшую приму постоянно прошибало током, когда она смотрела на этого мужчину. Он выглядел настолько отталкивающе, что хотелось бежать от него без оглядки. Ни она, ни Луи, ни другие работники и ученики театра понятия не имели, почему его ещё не уволили. Столько жалоб на него поступало! И домогательство до молодых сотрудниц театра, и до учениц, и хамство, и рукоприкладство, и отлынивание от работы. Но он продолжал держаться за роль преподавателя, будто ничего и не происходило! Видимо, под ним, как и под Чарльзом, находится кем-то уложенная твёрдая почва. – Я хотела бы попросить Вас передать мне классы Меранта на попечение. Мне кажется, что Вы итак чересчур много работаете, а мне это совсем не в тягость, – пришлось прибегнуть к лести и лжи. Женщина сразу почувствовала отвращение к самой себе и к тому, кто стоит перед ней. Именно сейчас ей почему-то больше всего понадобилось, чтобы Луи был рядом. От этого преподавателя так и веяло угрозой. Без мужа появилось острое ощущение беззащитности на работе. – Вы преподаёте начальным классам, – высокомерно заметил Де Коло, каким-то странным взглядом рассматривая бывшую приму. – Вы не справитесь с этой задачей. – Могу заверить Вас, что моя компетентность позволяет мне преподавать старшим классам и кордебалету, – с нажимом ответила Одетта, понимая, что он ей откажет. – Я не могу себе этого позволить. Женщина поборола желание закатить глаза и тяжело вздохнуть. Это было ожидаемо. Не стоило и надеяться. Но ей хотелось ещё попытать удачу в кабинете директора. Хотя с каждым шагом, который приближал её к Чарльзу, настрой угасал и просьба казалась слишком жалкой. – Вам заняться нечем? – как и ожидалось, угрюмо ответил Ландре. – Мадам Одетта, занимайтесь-ка Вы своими классами. Я и без Вас в состоянии решить, кого ставить на замену Меранту.

***

– Как всё прошло? – спросила Кэтрин, как только последние ученики покинули класс и они остались вдвоём. – Даже не спрашивай. Повезло, что они оба не нагрубили мне слишком сильно, – Одетта устало облокотилась на косяк двери, скрестив руки на груди. – Неужели этот идиот не понимает, что проваленная постановка с таким некомпетентным преподавателем приведёт не к самым лучшим последствиям? – девушка всплеснула руками, рассерженно фыркая. – Осторожно. Говори тише. У стен в театре всегда есть уши, – бывшая прима озабоченно оглянулась по сторонам, чтобы удостовериться в отсутствии нежелательных подслушиваний. – А главное — девочек жалко. Они сами ведь не могут знать, в какие позиции вставать, какой элемент делать и прочие нюансы. Помочь мы им не можем. – А мужу ты писала? – Сегодня отправлю письмо. Хотя мне не хочется грузить его подобным… – С ума сошла? – Кэтрин бросила на неё удивлённый и одновременно осуждающий взгляд. – Он должен знать. Какие же вы супруги, если ты не хочешь рассказывать о своих проблемах?! Мадам Мерант задумчиво посмотрела на свой палец, на котором должно было находиться кольцо. Носить его на работе она не решалась, даже если Луи сейчас в театре не было и заподозрить их обоих вряд ли возможно. Но символ их любви и священной клятвы всегда лежал в красивой коробочке её сумки, чтобы покинув стены театра, она могла вновь надеть его. В своём письме Луи сказал, что делает точно так же. А ещё кровать в номере отеля двухместная, так что он оставляет свободной одну её половину, ибо представляет, что жена лежит на ней рядом, как дома. Одетта и сама чувствовала по ночам сильную тоску. В постели было слишком одиноко и холодно. Не было этого сонного бормотания с утра возле уха или тёплых рук на талии, которые не желают отпускать любимую. Никто не согревает объятиями и не позволяет закинуть на себя больную ногу, чтобы было удобнее. Нет долгих ночных разговоров и сплетен. Нет поцелуев... Женщина одёрнула себя, заметив, что задумалась об этом слишком сильно, а Чарльз с другого конца учительской подозрительно на неё смотрит. На её счастье, за стол подсела Кэтрин с двумя чашками чая. Она сама и не заметила, что время уже обеденное и разговор у кабинета давным-давно закончился. Голова уже начинала побаливать. Рассеянность сейчас была вообще некстати. – Как жаль, что у нас здесь работают такие легкомысленные дамы. Даже поговорить не с кем, – Кэтрин бросила взгляд на компанию секретарш, которые опять сплетничали по поводу стоящих неподалёку мужчин. – И что они все друг в друге находят... – Каждой твари по паре, – задумчиво подметила Одетта, делая глоток чая. – Пожалуй, – девушка обречённо вздохнула, тоскливо помешивая сахар в чае ложкой. – И тебе найдём кого-то. Не переживай. – Давай сначала с твоим браком разберёмся, а уж потом на меня смотреть будем. Я не настолько сильно тороплюсь менять свою фамилию. – Да. Лоуренс очень красиво звучит, – женщина улыбнулась, радуясь, что наконец-то обрела настоящую подругу. – Здесь надо не с моим браком разбираться, а с тем, кто нам с Луи мешает. Директор уже давно перестал на неё смотреть, но противное и жуткое ощущение его взгляда всё ещё не покидало её. От него ведь так и веет опасностью. Каждая клеточка тела кричит об этом, но что она может сделать против этого чудовища в лице человека? Это ужасное чувство беззащитности и беспомощности вновь вернулось. Оно было таким же сильным, как и раньше. Таким же сильным, как и в первый год без Луи, которого она сама прогнала из больницы. Ненавистное чувство. Неужели действительно нет способа справиться без мужа? Неужели это палка о двух концах?