Ведьмино пророчество

      Все произошло слишком быстро. Маккензи только и успела вскрикнуть и зажмуриться. Ей даже показалось, что кровь окропила ее лицо. Хотя это был всего лишь заново начавшийся дождь…       — Это уже слишком, — в панике зашептала Макки. — Это уже чересчур. Я готова была понять все, но не это!       Волканэрис одним взмахом руки подвесила Санну меж деревьев и разорвала ее лопатки, создавая позу орла. Безжизненное тело болталось на ветвях, а под ним уже образовалась огромная лужа крови. Пронзительный крик Эсмонда эхом разносился по всей округе. А Волканэрис упивалась его горем и страданием.       — Не расстраивайся, Эсмонд, — вкрадчиво проговорила Волканэрис. — Найдешь еще одну.       — Я убью тебя. Убью! — И ринулся с мечом Рауда на нее.       Остальные воины тоже побежали. А Волканэрис с легкостью отбивалась от каждого. Ни стрелы, ни меч — ничего не могло ей навредить. Каждого следующего воина отбрасывала на большое расстояние. Не убивала, но доставляла значительный урон, чтобы каждый их них не смог встать.       Оставшись один на один с Эсмондом, Волканэрис совсем расслабилась. Ее ядовитая ухмылка осветилась яркой молнией.       — Ты будешь гореть в адском пекле, Волканэрис, — прошипел Эсмонд, смотря на нее исподлобья. — Его огонь заставит страдать тебя! Испепелит тебя! Уничтожит тебя! И туда отправлю тебя я!       Каждую фразу Эсмонд сопровождал ударами меча, однако это нисколько не наносило вреда Волканэрис.       — И как ты еще не понял, Эсмонд. — Она продолжала скалиться, наводя ужас. Каждый его удар Волканэрис отбивала с такой легкостью, что казалось, будто это игра. — Я и есть тот самый огонь.       Не успел Эсмонд среагировать, как она изменилась: лицо превратилось в один сплошной ожог, а волосы полыхали ярко-красным пламенем. Даже глаза на большом огненном фоне выделялись слепяще-голубым и ярко-зеленым.       — Так это получается… — с осознанием пробормотала Маккензи.       — Верно. — Адалинда кивнула. — Ее путь как Ведьмы начался с плохого. Незажившее тело питалось сегодняшним негативом: страхом, злостью, ненавистью. Тело воспринимало, что для восстановления требуется чья-то кровь. В прямом и переносном смысле. Теперь так будет всегда…       — То есть не попади она в капкан этих эмоций, то и все остальные ведьмы не превращались бы? — с долей страха и отвращения спросила Макки.       — Да. — Адалинда согласна поджала губы. — Только поймет она это через много лет, когда уже ничего не изменить.       От испуга Эсмонд упал в грязь. Волканэрис нависла над ним и уже собиралась ударить огненным шаром, как услышала голос Аквида.       — Эсмонд, пригнись!       В следующую секунду Аквид повалил ее на землю и стал заталкивать в рот траву.       — Ну давай же! Глотай! — Левым предплечьем давил на горло, а правой рукой зажал рот, чтобы она не выплюнула.       — Что он ей дал? — спросила Маккензи, а через секунду поняла. Картинки сами завертелись в водовороте.       Ничего путного из воспоминаний она выцепить не могла, но одно поняла точно: Рауд давно нашел способ усмирять силу дочери. Еще в детстве, когда маленькая Волканэрис росла как обычный ребенок, иногда силы бессознательно проявлялись. К счастью для Рауда, это всегда происходило один на один. Никто больше этого не видел. Тогда он начал искать способ, чтобы она не могла навредить, как минимум, себе. И нашел. Анриум Мартум…       Тяжелый и громкий вздох вырвал Маккензи из воспоминания. Волканэрис лежала в грязи и задыхалась. Лицо и горло начали отекать и опухать.       — Это очень похоже на отек Квинке, — сказала Маккензи.       — Это он и есть, — ответила Адалинда и подошла ближе. — То, что Рауд воспринял Анриум Мартум за лекарство и сдерживающий фактор для дочери, было обычной аллергической реакцией.       — Аллергия?! — Макки так удивилась, что ее голос был похож на писк. — Обычная аллергия? И все?!       — А ты рассчитывала на конспирологические заговоры? — Адалинда снисходительно рассмеялась. — Все элементарное — просто. Кто ж в те века знал, что такое аллергия?       — Получается, сейчас аллергия просто добьет эффект, после чего сформируется ведьминская сущность?       — Да.       — Но как Аквид узнал? — Маккензи задумалась, а потом пришло осознание. — Ему рассказал Рауд. Совсем недавно. Буквально накануне.       — И снова да. Рауд поделился с Аквидом, чтобы на случай потери контроля усмирить ее. — Адалинда подошла ближе. — Несмотря на бесконечную любовь к дочери, он ее боялся.       — Выходит, мы просто унаследовали эту аллергию? — В ответ кивок. — Но как же тогда Мартум не действует на тебя? Я видела, как пыльца попала на тебя, когда Эрик просыпал его в лавке. Реакции не было.       — Сейчас-то мы научились с этим бороться: около двух сотен лет назад мы начали задумываться, что делать. Потому что помимо внешнего признака — отека Квинке — ведьмы мучились от страшных болей органов. Такую боль даже врагу не пожелаешь. Тогда и было принято решение, что с первого дня жизни ведьма будет получать Мартум в микроскопических дозах, чтобы развить невосприимчивость.       — Я поняла. — Маккензи медленно закивала, задумчиво наблюдая, как Волканэрис мечется под Аквидом в агонии боли. Видимо, это и правда нестерпимо больно. — Это как с ядами: принимали понемногу, чтобы выработался иммунитет.       Волканэрис все металась и кричала. Оглушительный, полный боли крик разносился по всему лесу. Аквид едва ее сдерживал: требовалось немало усилий, чтобы удержать ее в лежачем положении. Он не хотел навредить ей или даже убить. Аквид хотел, чтобы она успокоилась и пришла в норму. Чтобы, наконец, этот кошмар закончился, и они все смогли решить. Смогли прийти хоть к какому-то итогу…       Волканэрис начинала успокаиваться, а хаотичные движения были уже не столь резки и неожиданны. Аквид слегка ослабил хватку и едва заметно задрожал. Маккензи поняла, что он заплакал. Весь его вид говорил о том, что он чувствовал себя виноватым в случившемся. Он должен был предугадать. Должен был догадаться о связи сына и Санны. Должен был уберечь поселение от нападения Винзенза. Должен был…       И… Маккензи не разделяла его терзаний. Уж кто-кто, а Аквид точно не виноват. Кто и был во всем виноват — или почти во всем — так это Рауд. Он это допустил. Пустил все на самотек тогда, пустил и сегодня, сейчас. Результат всей этой трагедии — его рук дело. Единственное, в чем она не могла винить его полностью, так это в смертях тех женщин-повитух. Бабушка права: это была защита своего ребенка. Но стоило ли так радикально?..       Сокрушаясь и виня себя в случившемся, Аквид слишком поздно заметил шатающуюся фигуру Эсмонда. Краем глаза зацепился за мелькнувший блеск металла.       — Эсмонд, нет! — прокричал Аквид, разворачиваясь к сыну, и ощутил острую боль в животе.       Он громко сглотнул и опустил глаза. Меч пронзил левый бок. Эсмонд испуганно попятился, вытаскивая меч. Аквид бросил взгляд на неприходящую в себя Волканэрис и повалился на бок прямо на нее.       От толчка она открыла глаза и застонала. Ужасно болела голова, словно внутри нее что-то стучало. Волканэрис попыталась подняться, но что-то тяжелое давило к земле. Она огляделась и увидела на себе тело. Взгляд все никак не прояснялся, но спустя несколько секунд Волканэрис поняла, что на ней лежал Аквид. И почему-то не двигался.       Но не успела она опомниться, как почувствовала что-то острое и холодное у шеи. Эсмонд приставил меч к горлу, смотря на нее полными ненавистью и презрением глазами.       — Сдохни… — процедил он и уже было надавил на рукоять, как лезвие соскользнуло и оставило всего лишь небольшой и неглубокий порез на ее шее.       Аквид поднялся на колени, тяжело и хрипло дыша. Он вытянул левую руку перед собой, а правой держался за раненый бок.       — Эсмонд, хватит, — прохрипел Аквид. — Достаточно страданий. Достаточно боли и ненависти. Убив ее, ты не вернешь Санну. Ничто не вернуть и не исправить, убив Волканэрис. Она тоже пострадала от всех нас. Ее «убили» три Луны назад, когда Винзенз напал на поселение. И никто не защитил ее…       Волканэрис приподнялась и ошарашенно смотрела на Аквида сквозь пелену слез, не веря своим ушам. Она боялась даже моргнуть: не хотела выпустить поток плача, да и боялась, что это все мираж. Дымка, которая от одного движения веками рассеется, и Аквид кинется на нее, чтобы закончить начатое Эсмондом…       — Плевать, — выплюнул Эсмонд и замахнулся мечом.       Волканэрис вскрикнула и закрылась руками, скрестив их перед собой. Однако удара не последовало. Она опустила руки и огляделась. Эсмонда откинуло на несколько метров. Он уже поднялся на колени, подавившись грязью.       Пока он приходил в себя от удара и кашля, Волканэрис заметила, что за ним стоят четыре лучника. Эсмонд уперся руками в колени и, отдышавшись, выпрямился.       — Беги, — прохрипел Аквид. Он все понял без слов.       — Ч-что?       — Беги! — рявкнул Аквид.       Волканэрис отползла чуть назад и попыталась встать, однако очередь стрел уже летела в их сторону. Она подхватила рядом валяющийся щит и упала на Аквида, прикрыв обоих щитом. Звонкий визг раздался эхом: стрела попала ей в плечо.       Волканэрис скривилась, крепче сжав ремень. Плечо нещадно горело, еще и давление в виде врезаний стрел в щит добавляли неприятные ощущения. Она попыталась подняться, чтобы атаковать, однако сил совсем не было.       Но не прошло и минуты очередной вереницы стрел, как вес щита резко пропал. Стало легко. Волканэрис подняла голову и увидела перед собой Эсмонда, замахивающегося мечом.       Она выставила руку, поймав лезвие. Острая боль жгла ладонь, а кровь стекала по кисти. Эсмонд со всей ненавистью оскалился и надавил сильнее. Послышался ее рык, переходящий в рев и крик. Сдерживать Эсмонда Волканэрис больше не могла. И…       Эсмонд по инерции полетел вперед, налетев острием в землю. Он растерянно и непонимающе огляделся. Волканэрис нигде не было. Отца тоже.       Маккензи тоже огляделась. Их и правда нигде не было. Словно испарились.       — Куда они делись? — спросила Макки.       — Не пытайся что-то понять. — Адалинда коснулась ее предплечья. — Расслабься.       — Найти! — гаркнул Эсмонд. — Живой или мертвой! Мне плевать! — Он все оглядывался, крутясь вокруг себя. — Ты сдохнешь, Волканэрис, дочь Рауда. Сдохнешь… — процедил Эсмонд себе поднос, исподлобья смотря в лес. — А я приложу все усилия для этого…       Маккензи сморщилась от яркого света. А через мгновение послышался шум волн. Приоткрыв глаза, она увидела песчаный берег. Оранжевый горизонт сливался с не слишком темным небом, а едва заметные лучи солнца уже пробивались сквозь облака.       Маккензи глубоко вздохнула и улыбнулась. Приятный и прохладный морской ветерок обдувал лицо. На мгновение забылась причина пребывания здесь. Она ощутила спокойствие и умиротворение. Но и этот короткий миг прибавил сил.       — Ну давай же! — раздалось из воды, что отвлекло Макки.       Волканэрис волочила висевшего мешком на ее руках Аквида за подмышки спиной к берегу. Едва ли хрупкая девушка могла вытащить рослого, крепкого и крупного мужчину, но силы откуда-то черпались.       Она споткнулась и упала на спину, закричав: обломок стрелы, торчащей между лопаткой и плечом, причинял и без того острую боль. Нервно и отчаянно вскинув руки, Волканэрис попыталась вытащить стрелу. Однако любое действие причиняло еще боль боли. Она глубоко вдохнула и выдохнула. Повторила. Задержав дыхание, Волканэрис схватилась за остаток древка и резко выдернула стрелу. От новой волны боли она вскрикнула. Соленая вода добавляла неприятных ощущений.       Стряхнув темноту в глазах, Волканэрис плеснула в себя холодной воды и встряхнула головой. Аквид. Ему нужна помощь. Она приподняла Аквида и встала сама, чтобы оттащить его подальше от воды. Ноги путались в мокрой и тяжелой длинной юбке.       Споткнувшись снова, Волнкаэрис не нашла в себе силы подняться еще раз. Она заплакала, уткнувшись лицом в грудь Аквида. Так не должно было случиться. Не должно… Волканэрис винила себя во всем.       Дав себе немного времени, она собралась и вытерла слезы мокрым рукавом. Прислонив ухо к левой стороне груди, Волканэрис прислушалась. Неслышно. Она почему-то чувствовала, что Аквид жив, но отсутствие звука только увеличивало панику.       — Я смогу. Я это умею. Просто нужно поверить. Поверить, — бормотала себе под нос Волканэрис.       Приложив руку к ране Аквида, она сконцентрировалась и пожелала, чтобы, она тотчас же затянулась. Не вышло. Всхлипнув, она встряхнула руки и приложила уже две руки. Не сработало.       Тогда решила проверить на себе: коснулась пальцами до места раны от стрелы и глубоко вздохнула. По плечу разнеслось неприятное ощущение, будто огнем проходились по этому месту. Волканэрис закричала, едва сдерживая слезы. Как же нестерпимо жжется…       Не прошло и минуты, как боль прекратилась. Кое-как заглянув через плечо, она с трудом увидела чистую кожу. Несколько раз плеснула водой. Не щипало. Да и крови не было. Значит, получилось? Она смогла себя исцелить?       Недолго думая, сделала несколько резких движений плечом. Не болело. Волканэрис одновременно радостно и неверяще усмехнулась.       Снова приложила руку к еще кровоточащей ране Аквида. Но ничего не происходило. Волканэрис поддалась панике. Она заплакала и стала бить кулаком по его груди.       — Почему ты не просыпаешься? — кричала Волканэрис. — Просыпайся! Просыпайся же!       Ударив еще несколько раз по груди, она снова приложила руку к ране. Легкое покалывание, которое не заметила в первый раз, разрасталось от центра ладони к пальцам. Но не успела она порадоваться, как все резко закончилось.       — Нет! — Хлопок ладонью по мокрому песку. — Только не ты, Аквид! Только не ты! Пожалуйста, только не ты!       Бесконечное количество попыток исцелить и вернуть Аквида в сознание не увенчались успехом. Волканэрис обреченно опустила руки, а плечи задрожали. Она заплакала. Сначала тихо, а потом голос все набирал и набирал громкость. Воспоминания посыпались неконтролируемым потоком. Она вспомнила, как Аквид относился к ней. Единственный, кто видел в ней Волканэрис, а не валирию. Аквид оберегал, защищал. Защищал и от Рауда… Единственный, кто по-настоящему оплакивал и винил себя в случившимся из-за Винзенза. И это она не распознала во время своего гнева и желания мести. Конечно, Рауд тоже искренне переживал за дочь, однако то было не только из-за любви к дочери…       — А-а-а-а!!! — Крик, переходящий в визг, разнесся по берегу.       Слезы душили ее. Волканэрис продолжала кричать. Кричала, кричала и кричала. Кричала, наивно полагая, что это поможет избавиться от душевной боли здесь и сейчас. Осознание накрывало постепенно, но достаточно стремительно.       — Я чудовище… — сквозь всхлипы хрипло кричала Волканэрис. — Зло, которое уничтожит все живое. Все хорошее в этом мире. Я не должна была родиться. Так умру же сейчас…       Схватив стрелу, она прижала к шее и надавила. Капля крови стекла к ключице. Она остервенело пыхтела, собираясь с духом закончить это одним резким движением. И…       Не смогла.       — А-а-а!!! — закричала и кинула в море стрелу. — Слабое, никому не нужное чудовище! Ничтожество! Даже убить себя не можешь! — все продолжала кричать Волканэрис, мечась по берегу. — Дочь великого и ужасного Рауда Рыжей бороды! — передразнила она, скривившись в насмешливо-ядовитой гримасе. — Кто ты без папочки, а? Хилая, глупая! Слизняк, которого должно раздавить!..       Маккензи потеряла счет времени. Сколько Волканэрис билась в истерике, она не понимала. Однако высоко находящееся солнце давало понять, что уже день.       — Ба, — окликнула Маккензи и повернулась к ней. — Выходит, не будь того затмения, она не родилась бы такой?       — Это было не затмение. — Адалинда подошла ближе и положила руку на ее плечо. — В тот день случился так называемый «полный парад планет», когда все планеты стояли параллельно друг другу. Уж не знаю, как он называется по-научному, но на обывательском языке звучит красиво.       — Как это — не знаешь? — удивилась Макки.       — Я тебе что, астроном, что ли? — несколько раздраженно гаркнула Адалинда. — Не знаю. Конечно, мы не можем полагаться полностью на науку, когда речь заходит о нашем происхождении, но в обсерватории объяснили, что в тот день этот парад был без отклонения по градусам. То есть вообще не было ни одного градуса. А такое происходит раз в тысячи лет. Если не в миллионы лет. Плюс аномалии. Ты сама видела, что творилось с местом. Извержение вулкана, цунами, буря… Все обрушилось на них в секунду. Я уверена, что аномалии влияли на парад, а парад на аномалии. Вот и произошел мощнейший выброс энергии. Родись Волканэрис на день раньше — и она была бы обычной. Или если бы она была одна в утробе — вообще вряд ли бы выжила, ведь ее близнец родился мертвым. Потребовалось «сожрать» как второго ребенка, так и мать. Потому что вместить в себя такую силу обычным рождением не вышло бы.       — Понятно… — задумчиво протянула Маккензи, а на ее лицо прямо и было написано, что ни черта ей непонятно.       Через какое-то время Волнканэрис начала успокаиваться: просто-напросто иссякли силы. Она рухнула рядом с Аквидом и свернулась калачиком. Остатки истерики еще выражались в коротких и прерывистых всхлипах.       — Прости меня, Аквид…       — Он умер? — спросила Маккензи.       Адалинда промолчала, лишь неоднозначно дернула щекой. Она смотрела вдаль, скрестив руки. Макки ничего не оставалось, как смотреть на горизонт вместе с ней…       …Начало вечереть. Оранжевые полосы рассекали горизонт, утопая в плотных красных оттенках. На закате даже море казалось особенно красивым. Касаясь водной глади, солнце покрывало ее золотом. Оно так и манило, словно приглашало пройтись по золотому ковру. Шум моря и прохладный ветерок успокаивали, принося соленый запах и свежесть. Закат — особенное, таинственное время, когда за несколько минут можно поверить в другой мир, в иное измерение. А природа заставляет задуматься о ее величии. Когда все кажется решаемым, а в глазах отражается надежда на хорошее.        За это время Маккензи успела забыть о проблемах и суете и погрузилась в мир гармонии и спокойствия. А еще поймала себя мысли, сидя на песке и обхватив колени, что, пожалуй, это самый красивый закат, который ей довелось увидеть.       Волны монотонно и плавно то прибывали, то убывали, едва касаясь пенкой ног Аквида. Волканэрис так и лежала рядом, только уже ближе к нему головой на торсе. Кажется, она спала. Это и неудивительно — столько энергии высосала сама у себя…       Новая волна приблизилась к берегу. Она была чуть длиннее и быстрее предыдущих, поэтому смогла окунуть в себя ногу Аквида. Ступня дернулась. Что боковым зрением заметила Макки. Она уже всполошилась было, как Аквид снова дернул ногой.       Значит, жив… Маккензи радостно усмехнулась и встала, отряхиваясь от песка.       Аквид сморщился от луча почти скрывшегося солнца и попытался подняться, но справа что-то мешало. Опустив голову, он увидел Волканэрис, свернувшуюся калачиком и прижавшую руки ко рту. Видимо, он замерзла. Голова лежала на его животе.       И тут же вспомнил, что был ранен. Увидев, что под головой Волканэрис не было крови, да и место ранения почти не болело, Аквид понял, что Волканэрис исцелила его. Но как?.. И что с ней? Неужели отдала все силы, а сама…       Аквид встряхнул головой, чтобы выбросить плохие мысли из головы и слегка приподнялся, облокачиваясь на правый локоть, чтобы проверить, жива ли она. Аккуратно развернув ее, он положил головой на песок и приблизил руку к носу и рту. Прикрыв глаза, Аквид облегченно выдохнул. Дышит. Уже хорошо.       Он уже хотел было похлопать ее по щеке, чтобы привести в чувства, однако случайно на глаза попался лес, граничащий с берегом. Аквид непонимающе свел брови и огляделся. Море, невысокие скалы полукругом и песчаный берег. А за берегом густой лес. Местность он не узнавал. Однако песок, не сильно прохладная вода и приятный ветерок ясно давали понять, что они находятся намного южнее их поселения. Но где?..       От размышлений, где они находятся, отвлек едва слышный стон. Волканэрис сморщилась и снова застонала. Она разлепила глаза и наткнулась на изучающий с искорками радости взгляд Аквида. Неверяще свела брови и моргнула несколько раз, словно хотела избавиться от миража.       Аквид же разглядывал ее, надеясь, что она в порядке.       — Ак-кви-ид? — несмело спросила Волканэрис. Но в ту же секунду она подскочила и кинулась ему на шею, чуть не опрокинув на песок. И дала волю эмоциям. — Ты жив… Жив! — сквозь рыдания повторяла она, сильнее сжимая шею, словно ослабь она хватку — и он исчезнет. — Я так виновата. Так виновата! — все причитала Волканэрис. — Пострадали люди. Я убила Санну! Тебя ранили… Из-за меня ранили! Я не должна жить. Не должна…       Аквид обнял в ответ, поглаживая ее по волосам, и терпеливо дожидался, когда она успокоится. Волканэрис билась в истерике, неся несвязный поток слов.       Прошло немало времени, прежде чем она начала успокаиваться. Волканэрис отстранилась, все еще всхлипывая, но то было остатками истерического плача. Вытерла покрасневшие от слез глаза рукавом и глубоко вздохнула.       — Ты, наверное, меня ненавидишь?.. — прохрипела она и опустила взгляд. — Я так виновата! Столько натво…       — За что? — спросил Аквид и подошел чуть ближе. — За то, что твой отец не объяснил тебе твою природу и скрывал от всех? — Он подошел еще ближе и поднял подбородок, чтобы она взглянула на него. Волканэрис же непонимающе, с долей изумления уставилась на него. — За то, что твоя сила нашла выход именно в плохом? За то, что Винзенз сотворил ужасные вещи с тобой и поселением?       — Но…       — Могу ли я тебя винить в случившемся? Наверное, да. Но не хочу… — Аквид устало выдохнул и отпустил ее подбородок. — Я не оправдываю содеянное. Однако, пожалуй, только Санна — невинная жертва. И… — Он прикрыл глаза и сел на песок. — Все мы совершали нечто плохое. Не мне тебя судить, Волканэрис. Точно не мне.       Она потопталась на месте и несмело села рядом.       — Где мы вообще? — решил перевести тему Аквид.       Волканэрис пожала плечами, смотря на горизонт.       — Я не знаю, как смогла переместить нас и куда, — тихо ответила она. — Все произошло слишком быстро. Вот Эсмонд от ярости готов разрубить меня, а вот уже мы тут… Почему так получилось и почему тебя утащило со мной, я не знаю.       — Все будет хорошо. Мы найдем выход и вернемся домой.       — Нет, — грубо оборвала его Волканэрис. — Я не вернусь домой. Мне там не место. Люди все равно никогда не простят меня. Да и мне не нужно их прощение. Что толку? Сделанного не воротишь. Они все равно будут бояться меня. И при любой возможности захотят убить. А я снова наврежу им, уже защищаясь.       — Тогда и я не вернусь, — достаточно уверенно ответил Аквид, повернув к ней голову.       — Что-о-о-о?! — Волканэрис так удивилась, что едва не подавилась воздухом. — Но как же… Они же… Эсмонд, все они будут искать тебя! Как же Эсмонд?       — А что Эсмонд? — спросил он. — Я плохой отец, раз воспитал в нем трусость и корысть. И мне очень жаль, что не смог увидеть этого раньше. Жаль, что не смог распознать связь с Санной.       — Ты должен вернуться, Аквид, — начала объяснять Волкнэрис. — Должен, потому что тебе суждено стать Конаном. Ты Конан Севера по праву…       — Мне это не нужно. — Аквид вздохнул и устремил взгляд на давно окрашенный сумерками горизонт. — Никогда не было нужно. Я воин. Воином и умру. Топор и меч — мои соратники. Но не власть и титулы. Да и как я оставлю тебя?       — Я справлюсь, — несколько нерешительно возразила Волканэрис.       — Ой-ли… — Аквид тихо рассмеялся, поднимаясь с песка. — Несмотря на свою силу, ты еще остаешься хрупкой и беспомощной девушкой. Тебе едва исполнилось восемнадцать. А дальше поселения ты не уходила никогда. Где ты будешь брать еду? Воду? Где собираешься жить? И я обещал твоему отцу оберегать тебя и защищать.       Волканэрис сглотнула, но промолчала. Упоминание Рауда больно кольнуло сердце. Правильно ли поступила, что убила его? Все же она его любила, да и он тоже. Наверное, Рауда можно назвать хорошим отцом? Ведь за одну ее слезинку он мог обрушить мир на головы обидчиков. Но почему-то не сделал это с Винзензом…       Да и была ли его любовь такой же безусловной, как и ее? Только ли отцовские чувства диктовали ему скрывать силу дочери от всех и вся столько лет?       — Аквид, — окликнула его Волканэрис, вставая с песка. — Справедливо ли было убить Рауда?       — Я не судья, чтобы…       — Просто ответь! — повысила голос она и выдохнула. — Пожалуйста, просто ответь.       — Он заслужил смерти, — кивнул Аквид, — это так. Но что бы сделал я, защищая своего ребенка? Наверное, тоже перерезал бы глотки. Однако Лада… Она… Она бы не навредила младенцу. Ни за что. Она просто была напугана. Все мы были напуганы до смерти в день твоего рождения. И если бы угрожали моей плоти и крови — невинной крохе! — убил бы сам. Но Ладу я не прощу Рауду никогда. — От злости он сжал кулаки. Но почти сразу взял себя в руки и успокоился. — Даже если бы Рауда судили, скорее всего, его приговорили бы к смерти. В лучшем случае — Ледники.       — Уж лучше смерть, чем Ледники…       По рассказам, которые она слышала от людей, Ледники — страшное место. И уж пусть убьют, но не это место. Очень холодно, мало еды, тяжелая работа в лесу и на море. Добыча мяса, рыбы, шкур. И все это для торговли Севера с соседями. Волканэрис вздрогнула, словно подул холодный ветер.       Аквид согласно поджал губы.       — Уже стемнело, — заключил он. — Нам нужно найти ночлег и поспать. А с рассветом будем думать, как нам быть дальше. Пойдем, — Аквид махнул головой в сторону леса, — там куда безопаснее. Надеюсь…       — Обнадеживает. — Волканэрис усмехнулась, но пошла за ним.       В лесу Аквид все искал место, где можно устроиться на ночлег. Он-то мог упасть на любое место и уснуть, но… Волканэрис? Девушка не может спать под открытым небом. И не должна. Конечно, он не может дать ей крышу над головой прямо сейчас, но хоть каким-то укрытием обеспечить должен.       — Аквид, — окликнула его Волканэрис, плетясь за ним, — ты не обязан. Я могу…       — Обязан, — бросил он через плечо. — Ты не справишься одна. Не выживешь.       — Выживу! — несколько по-детски возмутилась она. — Ты сам видел, какая сила заключена в моих руках!       — Ты сможешь, — Аквид неожиданно и резко обернулся, а Волканэрис чуть не врезалась в него, — добыть еду? Воду? Сможешь разжечь огонь? Найти жилище? Сможешь отбиться от диких зверей и еще более диких людей? Мужчин?       С каждым своим вопросом он угрожающе надвигался на нее. Волканэрис пятилась, пока не столкнулась спиной с деревом. Она сглотнула, но смотрела на него. Разноцветные глаза выдавали страх, однако Волканэрис понимала, что Аквид не причинит ей вреда. Чувствовала на уровне инстинктов.       — Сможешь отбиться от мужчин? — повторил свой вопрос Аквид. — Посмотри на себя, Волканэрис! — Он поднял ее пряди волос, оглядывая ее с ног до головы. — Ты уже не маленькая девочка! Ты расцвела как женщина. И хочешь ты того или нет, но мужчины не гнушаются любыми ласками. Особенно если женщина очень хороша собой. Как ты. Мужчины — стайка шакалов с грязными помыслами. И Винзенз тому доказательство! — выплюнул последнее предложение Аквид и отошел от нее.       Он пошел дальше, а Волканэрис вздрогнула от мурашек по позвоночнику, вспомнив Винзенза. Она нервно повела плечами, чтобы избавиться от неприятных ощущений, и поспешила за ним.       Вскоре они наткнулись на небольшую пещеру. Аквид кивнул: тут они и расположатся на ночь. Да и рядом протекал ручеек, так что вопрос с питьевой водой отпал сам собой. Осталось развести огонь и найти хоть какую-нибудь еду.       — Ты могла бы использовать свою силу? — спросил он, войдя в пещеру с мелкими ветками в руках. — Нам нужен огонь.       Волканэрис неуверенно кивнула и села рядом с кучкой. Она напрягла правую ладонь. Но когда ничего не вышло, напрягла и вторую руку. Несколько минут она пыталась сконцентрироваться и призвать огонь. Однако ничего не получалось.       — Ладно, я понял, — сказал Аквид, едва сдерживая смех: лицо Волканэрис аж покраснело от усиленного сосредоточения. — Все, расслабься! — с тихим смехом сказал Аквид. — А то лицо лопнет.       — Да уж… — Маккензи прыснула и прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться. Она вспомнила свои «потуги» притянуть к себе метелку и совок. — Это и правда выглядит забавно.       Аквид вышел из пещеры в поисках камней для розжига огня.       — Я смогу! — Волканэрис вылетела за ним. — Давай еще раз попробуем? У меня получится!       — Не сомневаюсь, — со смешком поддакивал Аквид, ища подходящие камни.       — Ты мне не веришь, — больше утвердительно, чем вопросительно проворчала она. — Ладно…       Волканэрис сжала кулаки и быстрыми шагами вошла в пещеру. Злость на себя и на Аквида уже начинала охватывать ее. Она почти упала рядом с хворостом, не заметив саднящую боль на коленях от грубого приземления.       — Давай же! — процедила Волканэрис и нервно встряхнула рукой. — Зажигайся!       Но сила все так же не подчинялась ей. Еще несколько попыток не увенчались успехом. Волканэрис разозлилась еще сильнее и швырнула рукой по хворосту. По веткам пролетела искра, словно в них кинули горящие угольки. А через мгновение хворост вспыхнул, едва не опалив ей брови и ресницы. Однако кончик прядки волос огонь успел лизнуть.       Волканэрис вскрикнула было, лихорадочно стуча по кончикам, хотя волосы уже не горели. Но не прошло и пары мгновений, как горящий хворост привлек ее внимание. Языки пламени отражались в зрачках и буквально манили прикоснуться.       — Обожжешься! — встревоженно воскликнул Аквид.       Волканэрис от неожиданности взвизгнула и одернула руку. Аквид вошел и кинул еще охапку веток у входа и подсел к ней. Взглянув на камни в руках, он многозначительно посмотрел на них и положил у стены.       Маккензи сама наблюдала за огнем с любопытством. А Волканэрис все же рискнула сунуть руку в огонь. И… ничего не произошло. Огонь только сильнее разгорелся, словно в него плеснули что-то горючее. Волканэрис завороженно охнула, вытаскивая руку. Язычки пламени окутали руку и прыгали вместе с движением кисти. Она крутила ладонью, зачарованно наблюдая за огнем.       Аквид и сам с замиранием сердца следил за ее рукой. Это невозможно… Он потянулся к огню, однако не успел коснуться, как одернул руку: видимо, огонь безопасен только для нее. Волканэрис прыснула, сжав губы в тонкую полоску.       — Вообще-то, было больно, — с наигранной досадой буркнул Аквид.       — Ты еще что-то принес? — спросила Волканэрис, сжав ладонь и ткнув ею на мешочек на поясе. Огонь в руке потух.       — Ах да… — Аквид взял мешочек и высыпал содержимое на ладонь.       Темно-фиолетовые ягодки, похожие на иргу. Маккензи причмокнула языком, вспомнив ее сладкий вкус с едва ощутимой ноткой кислинки. Волканэрис пересыпала ягоды себе на ладонь и швырнула в огонь.       — С ума сошла?! — разозлился Аквид. — Это была наша еда!       — Они ядовитые, — без тени обиды или страха проговорила Волканэрис. На недоумевающий взгляд Аквида поспешила ответить: — Я просто это чувствую. Будто это знание всегда было в моей голове.       Аквид решил довериться и не испытывать судьбу. Он подкинул хвороста в огонь и сел напротив, все так же зачарованно наблюдая за пламенем.       — Как ты это сделала?       — Не знаю. — Волканэрис пожала плечами. — Разозлилась на тебя, что не поверил в меня. И на себя разозлилась.       — Так, кажется, я начинаю понимать… — Аквид свел брови, смотря куда-то в сторону. — Попробуй еще раз.       — Зачем? — удивилась она. — У нас же есть огонь.       — Попробуй, — мягко потребовал Аквид.       Волканэрис вздохнула, но послушалась. Она прикрыла глаза и попыталась сконцентрироваться. Ничего не вышло. Даже ни намека хотя бы на искорку. Открыв глаза, Волканэрис фыркнула и недовольно свела брови.       — Я не знаю, что нужно делать, — с долей обиды заключила она.       — А теперь попробуй подумать о чем-то хорошем. Вспомнить что-то, от чего ты испытала радость или счастье.       Волканэрис не понимала, к чему он клонит, но продолжала слушаться и выполнять. Она вспомнила момент, когда отец впервые взял ее с собой в море. Тогда они отправились в поход, чтобы наладить торговые отношения с другим Конаном. Волканэрис почти ничего не помнила с той поездки, но помнила тот детский восторг, который испытывала во время плавания. Помнила, с каким трепетом разглядывала море, горы и скалы. Помнила, как испуганно держалась за штанину отца, когда ступили на новые земли, но в то же время с любопытством рассматривала новых людей и природу. Помнила, как одна женщина того поселения подарила ей бусы и браслет.       Волканэрис прерывисто выдохнула и улыбнулась. Смахнув слезу, она ощутила тепло в ладони, но тут же все прекратилось. Волканэрис открыла глаза, и разочарованно перевела взгляд на Аквида.       — Спокойно… — попытался успокоить ее он. — А теперь попробуй вспомнить что-то, что сильно напугало тебя или разозлило. Теперь ты должна почувствовать плохие эмоции.       — Этого хоть отбавляй. — Волканэрис закатила глаза и снова сконцентрировалась.       На этот раз в памяти рыскать действительно не пришлось. Воспоминания минувших дней еще и так свежи. Винзенз и его поганые руки на ее теле. Эсмонд и его полный презрения взгляд, его обман. Жители, которые боялись и ненавидели ее…       Не успела Волканэрис вспомнить все, как рука вспыхнула ярким пламенем. А она сама изменилась: обожженное лицо неестественно серо-красного цвета выглядело еще более зловеще в свете огня. А и без того яркие глаза стали еще ярче, словно сапфир и изумруд переливались на солнце. Аквид уже было дернулся, однако взял себя в руки. Животный страх никуда не делся, но он понимал, что это все та же Волканэрис.       — Получилось! — радостно воскликнула Волканэрис. Радующееся обожженное лицо выглядело достаточно жутко.       Аквид сглотнул и молча попросил ее руку. Нельзя показывать, что он боится ее. Иначе это может сломать Волканэрис. Она потушила в левой ладони огонь и протянула ее. Они вышли из пещеры. Аквид подвел ее к ручейку. Увидев свое отражение, Волканэрис испуганно попятилась назад. Огонь в руке усилился, ручеек стал беспокойнее и быстрее. Откуда ни возьмись появился ветер — прохладный, неприятный… Даже деревья как-то неестественно двигались. Природа чувствовала ее страх и поддавалась ему.       — Посмотри на меня. — Аквид развернул ее к себе и крепко взял за плечи. Она все не могла оторваться от отражения. — Волканэрис, посмотри на меня! — Он несильно встряхнул ее, а она неуверенно перевела взгляд на него. — Теперь ты понимаешь? Твоя сила руководит тобой, когда страх и гнев овладевают тобой. Ты должна научиться управлять этой силой. Не она тобой, а ты ею! Плохие чувства делают тебя слабее. Мешают тебе. А еще могут навредить. Не только другим, но и тебе самой.       Волканэрис сглотнула и опустила взгляд на отражение. На нее смотрела не она… На нее смотрело чудовище, которое сломало и забрало жизни. Она расплакалась и прижалась к Аквиду. Тут же все прекратилось: лес стал тихим, остановился ручей, и огня в руке тоже больше не было.       — Ну все, все… — прошептал Аквид, поглаживая ее волосам. — Мы вместе будем учиться подчинять твою силу. Вместе сделаем все, чтобы она работала во благо.       — Зачем? — прерывисто вздохнув, спросила она и отстранилась. — Зачем тебе это все нужно?       Вопрос поставил его в тупик. А правда, зачем?..       — Я не могу тебя бросить, — решительно ответил Аквид. — И не хочу.       — Но…       — Если ты хочешь, чтобы я ушел, то говори прямо. — Аквид слегка присел, чтобы заглянуть ей в глаза. — И я уйду. Когда ты освоишься.       — Нет… — тихо проговорила она и замотала головой. — Не хочу. Но также не хочу, чтобы ты возился со мной, потому что обещал отцу.       — Я хочу не потому, что это мой долг перед Раудом. Ты напугана и не знаешь, что делать. Тебе необходима помощь и поддержка. — Аквид мягко улыбнулся и взял ее за плечи. — Я не оправдываю твои поступки, но ты, так же как и остальные, не имела и не имеешь понятия, какая мощь заключена в тебе.       Волканэрис вздохнула и, кивнув, согласилась с ним. Уткнувшись лбом в грудь, она снова вздохнула и закрыла глаза. По правде, ей нужна помощь и поддержка Аквида. Что она умеет? Только посредственно прибираться в доме да варить едва ли сносную похлебку. Рауд был прав, когда настаивал на том, что ей следует учиться вести дом. Однако юная Волканэрис манипулировала отцом капризами и баловством (а иногда и откровенными наговорами на служанок!), чтобы не заниматься домашними делами.       — Пойдем, — Аквид мягко отстранил ее за плечи и приобнял, — нам нужно отдохнуть. Завтра нас ждет не менее сложный день.       Маккензи уже пошла было за ними, как глаза резанул яркий свет.