Мириам

      Дорога прошла как сквозь сон. Тёмные деревья и поражающие воображение растения остались за спиной. Девушка шагала, не помня, как начала этот путь. Становилось светлее, знаменуя о скором пробуждении живых существ.       Наконец, шаги привели к древнему сооружению. Перед ней выросли стены, оплетённые корнями и мхом. Сооружение казалось одновременно местом, куда не ступала нога человека, и населённым замком из сказок. Башенки, уходящие в небо, переплетались, создавая хаотичный узор, словно архитекторы запутались в своих замыслах и всё бросили.       «На чём держится замок?» — промелькнула излишняя мысль в разболевшейся голове.       Мириам вцепилась в волосы, пытаясь ослабить давление. Сооружение двоилось в глазах. Появлялась и исчезала табличка, предупреждая об опасности. Показывая то замок, то развалины.       — Miss, what are you doing here? — Ахметова отступила назад от входа, чья дверь раскрылась со скрипом, а на свет вышел мрачный человек.       «Аргус Филч».       Она издала сдавленный стон, потянув волосы ещё сильнее. Пронеслись воспоминания как её, а её ли, отчитывал Филч и назначал наказания за нарушения школьного режима.       — Miss Prewett, — мужчина шагнул ближе, вынудив выставить руки в защитном жесте.       Мир покачнулся и табличка с английским словом «DANGEROUS!», как издёвка, показалась в последний раз.       — Merlin!       Грохот падающего тела заставил встрепенуться птенцов на раскидистых ветвях.

***

      — Я, Мириам Роуз Пруэтт! — одиннадцатилетняя девочка была приветлива и протянула холеную ладошку. — Элоиз Тейлор, верно?       Было видно, что девочка с рыжими волосами, заплетенными в прелестную косу, обладала знатным происхождением. Осанка была идеальной и держалась она как подобает. Девочка была одета изысканную одежду, старинного кроя, которая подчёркивает безупречное чувство стиля. В янтарных глазах виднелась уверенность в себе и в завтрашнем дне, а поведение вызывало уважение.       Видение сменилось:       — Декан запретила гулять вне стен гостиной факультета после отбоя, а попробуй вы без спросу вывести Элоиз, вам не поздоровится! — Пруэтт грациозно поднялась с кресла и подошла к сорванцам-однокурсникам, любивших задирать тех, кто жил без покровительства чистокровного мага. — Вы ведь знаете какие нежные чувства я питаю к представителям отряда рукокрылых?       Волшебная палочка заманчиво выглядывала из кобуры на предплечье. Мальчики с недовольными лицами оставили полукровку Тейлор на попечение Мириам Пруэтт. Элоиз Тейлор робко улыбнулась, скрывая в израненном сердце надежду на дружбу.       Иное видение прервало поток:       — Я, Мириам Ахметова. Но знаешь, все пытаются называть меня Мариям, — цокнула смуглая девочка, растрепав русые волосы. — Я слышала тебя недавно перевели в нашу группу. Не бойся никого и ничего, держись меня.       Девочка с русыми волосами, небрежно собранными в хвост, выделялась скромностью. Её осанка далека от идеала, но в детской фигуре угадывалась решительность, выработанная в мире, где ей пришлось расти без родительской поддержки. Простая, но чистая и аккуратно выглаженная одежда говорила о её попытках заботиться о себе. В янтарных глазах читался вызов и твёрдое отсутствие сомнений.       — Мирик, ты когда-нибудь хотела к родителям?.. — спросила другая девочка, Малика.       Ахметова остановилась, вспомнив как мучилась беспокойными образами и мыслями.       — Когда мне было два-три года, то я мечтала встретить родителей. Но я никогда их не видела и, если бы наша встреча состоялась, у меня был бы только один вопрос: «почему вы так поступили со мной?». И ушла бы. Зачем стремиться к тем, кто отрёкся от нас, Малика? — она вложила уверенность в сказанное, предпочитая не вспоминать то, как болит сердце при виде счастливых семей.       

***

      Мириам боялась пошевелиться и дать понять о пробуждении. Она размеренно дышала для имитации крепкого сна, а отчасти с целью успокоить расшалившиеся нервы.       «Что со мной не так?», — тяжесть сдавила горло, безжалостно вытягивая на поверхность глубокие мысли. — «Почему я считаю себя не только Ахметовой, но и Пруэтт? Почему я вспоминала свою жизнь и видела её? Что происходит? Меня накачали наркотиками?».       — Miss Prewett. Good evening!       Ахметова разочарованно вздохнула, поняв, что попытку притвориться спящей раскусили.       — I apologize for the intrusion, but your condition demands attention, — женский голос был тих. — How do you feel?       — М… — она приоткрыла глаза и покрутила головой по сторонам. Помещение, в котором она находилась, было наполнено светом, струившимся через высокие окна, а ряд кроватей с белоснежными простынями пустовали, кроме занятой ею. На полках вдоль стен стояли бутылочки с сомнительным содержимым.       Взгляд пересёкся с молодой женщиной, чьи голубые глаза поблёскивали пониманием и сочувствием. Каштановые волосы были спрятаны под чепец, подобранный в тон белому фартуку, который она надела поверх бордового платья с высоким воротником.       Мириам потеряла дар речи от запоздалого понимания, что женщина говорит на английском языке.       — Miss.       «Mademoiselle Pomfrey, young healer, non-confrontational and doesn't ask unnecessary questions. Stays neutral" — голос похожий на её собственный прозвучал в голове, вынудив вытянуться по струнке.       — I am sorry for the silence. I am very confused. I have a headache and my body hurts, — нерешительно сказала Ахметова, стараясь правильно сконструировать предложения на английском языке. — How did I end up here and what is wrong with me?       — The pain will soon disappear. I've already given you potions that alleviate the symptoms. Mister Filch brought you here. You fainted at the entrance of the castle, — опуская непонятные «зелья», слова сходились с обрывками воспоминаний. Некий мистер действительно был последним, кого она видела перед погружением во тьму.       — Physiologically, you are fine, but… — мадемуазель Помфри отвела взгляд. — My dear, you had unprotected intercourse in a rough manner. I have healed your injuries and given you a potion to prevent pregnancy.        Она воспринимала информацию с запозданием, сфокусировавшись на отдельных деталях и, тем самым, оттягивая анализ картины как можно дольше.       «Pregnancy — переводится как беременность».       Мириам вцепилась в предплечье мадемуазель Помфри. Тонкие пальчики с силой впились в рукав платья, как будто это была единственная опора в хаосе. В глазах целительницы мелькнуло удивление, почти граничащее с испугом.       «Но её испуг ничто в сравнении с испытываемыми мною чувствами».       — Did you say a pregnancy? — голос подвёл, следов выдав подрагивающие губы.       Всё, что сирота старалась забыть и не думать, снова всплыло на поверхность. Биологическая мать оставила её в младенчестве, дав девочке имя, которое казалось абсурдным для казахов. В память же врезались обидные слова сплетничающих воспитателей: «Она никогда не хотела этого ребёнка и была так счастлива, подписывая документы об отказе. Как в насмешку назвала её не Мариям, а Мириам. Кто так ребёнка называет?! Будто желая, чтобы Мириам никогда не влилась в наше общество. На нее и без того коситься будут, что родителей нет».       — Yes, miss. I prevented your pregnancy, — спокойно повторила мадемуазель, подозрительно поведя свободной рукой.       В раскрытую ладонь плавно опустилась узкая деревяшка, чей кончик засветился голубым светом.       — You saved me. Thank you. I will repay your kindness, — просипела девушка, чувствуя, как первобытный страх понемногу покидает скованное тело. Она разжала пальцы и отпустила предплечье женщины, выдавив улыбку.       Но мадемуазель не обратила внимание на явный дискомфорт от хватки пациентки, прислушиваясь к чему-то и ожидая.       — Miss, that is not necessary, — в чем-то удостоверившись, мадемуазель Помфри наклонилась к ней ближе, опалив ухо горячим дыханием. — I will leave you in the Hospital Wing for another day, but that's the maximum. The train will arrive in two days.       Быстрый шёпот вынуждал мозг работать усерднее, переводя сказанное на родной язык.       — But, my personal warning. Be vigilant. Your body has been artificially prepared for conception.       Мадемуазель Помфри отстранилась и не оборачиваясь вышла из крыла, оставив её в полном смятении. Мириам смотрела ей вслед, пытаясь найти в себе силы проанализировать услышанное, но мир расплывался.

***

      Полог тишины окутал Больничное крыло. Но он не смог проникнуть в сознание напряжённой девушки, не способен был освободить её от эха собственных мыслей и разъедающих противоречий.       Девушка зажала уши, пытаясь заглушить пульсирующее в голове роковое слово: «беременность». Это звучало как издевательство, как худший из кошмаров.       Слёзы жгли глаза, но их сдерживала гордость — нелепая попытка доказать себе, что она не сломается. Ахметова машинально щипала кожу на запястьях, как будто пытаясь вырваться из этого кошмара.       «Почему это со мной?» — вновь и вновь возвращались детские воспоминания, которые она столько лет пыталась похоронить. Воспоминания из прошлого навязчиво накладывались на текущее состояние, стирая грань между двумя реальностями.       «Кто-то хотел, чтобы я забеременела. Кто-то смотрел на меня как на сосуд для чего-то, чего я всю жизнь сознательно избегала. К черту, что я не могу различить где я нахожусь. Одно ясно точно. Я под угрозой, пока нахожусь здесь».       Глубокий вдох, затем выдох. Сердце всё ещё колотилось, но разум предпринял попытку вернуться.       «Я должна что-то сделать. Если я просто останусь здесь, то не смогу себя защитить. Меня найдут и снова попытаются использовать? Кем бы я сейчас ни была… Важно лишь мое благополучие».       Помфри внушала доверие. В её крыле можно было передохнуть и уже с проясненным разумом сложить кусочки пазла в общую картину.       «Откуда здесь еда?» — слабо удивилась Ахметова, заметив на пустовавшем комоде поднос с английским завтраком, как это называлось в кафе Семея.

***

      Следующим утром, Мириам прошла диагностику под тщательным наблюдением Помфри. Был вынесен утешительный вердикт: «Вы поправились». И даны бутыльки с зельями.       Синяки же, исчезли за сутки.       «Магия», — от простого «магия», внутри поднимались иные душевные порывы. Ладонь автоматически тянулась к предплечью, будто там она носила маленький чехол, который сегодня забыла.       К тому же, ночью снились сны с участием той рыжеволосой девочки, Мириам Пруэтт.       Ахметова видела всю её жизнь, от мала до велика.       — Мисс? — воспринимать речь Помфри стало немного проще.       — Спасибо за всё.       Девушка переоделась в чистую школьную форму, заплела волосы в косу и со сжатыми кулаками покинула безопасный уголок.       Её ноги, ведомые воспоминаниями Пруэтт, несли к башне факультета. Мириам почти не обращала внимания на мелькающих мимо учеников, их смех и разговоры. Ей хотелось исчезнуть, стать невидимой. Она крепче сжала свои вещи в руках, словно это могло придать уверенности.       Благо, никто не встал у нее на пути и она дошла до знакомого-незнакомого портрета женщины в розовом платье, чей голос прозвучал мягко, но настойчиво:       — Доброе утро, мисс. Назовите пароль.       Непослушные губы сами выдали ответ:       — Моргана ле Фэй.       Полная Дама одобрительно кивнула, и портрет открылся, пропуская её в гостиную.       Гостиная была пуста: остальным, видимо, уже не хотелось проводить время взаперти. Мириам задержалась на пороге, обводя взглядом уютное помещение. Это место казалось одновременно родным и чужим, как будто она смотрела на фотографию из чужого альбома.       Поднявшись по ступеням, она оказалась в общей женской комнате. Несколько кроватей, сундуки, зеркала.       Постель Пруэтт была аккуратно заправлена, а под кроватью стоял сундук с золотыми инициалами: «M.R.P».       Мириам подошла ближе, провела пальцами по крышке сундука, затем медленно открыла его. Внутри были книги, несколько платьев и стопка писем, перевязанных лентой. Она осторожно достала письма и присела на кровать. Её руки дрожали, пока она развязывала ленту и разглядывала почерк. Большая часть писем была от семьи Мириам Роуз: отец, мать, братья. Каждое письмо начиналось с привычных фраз, но тон становился всё более строгим и требовательным по мере чтения.       «И английский понимать стало сложнее», — на каждое письмо приходилось тратить больше времени, ведь возникли неожиданные трудности с переводом. — «Приятели иностранцы говорили, что носители из семей классом выше, говорят иначе. Класс выше подразумевал и благородное происхождение».       — Молли, ты должна понимать, что каждая твоя ошибка отражается на нашей семье. Пожалуйста, веди себя достойно, с любовью, мама, — прочла вслух Ахметова, задумчиво взяв следующее письмо. — Если тебе что-то нужно, проси нас о помощи, близнецы, — добавляли братья, оставив в конце маленький рисунок улыбающейся кошки.       Все письма были такими разными, что она почувствовала смятение. В её жизни никогда не было семьи, которая бы о ней заботилась, а здесь люди пытались достучаться до Молли, несмотря на её игнорирование.       Мириам аккуратно сложила письма обратно, достала из сундука платье небесно-голубого цвета и прижала его к себе. Этот жест был бессознательным, но он принёс ей странное утешение — этот цвет напоминал о родной земле.       Спустя время, прижимая платье к груди, она нашла силы взглянуть правде в глаза.       Из зеркального отражения на Мириам Ахметову смотрела повзрослевшая Мириам Пруэтт. Рыжеволосая девушка смотрела на нее с печалью в янтарных глазах.       Она подняла руку и провела подушечками пальцев по щекам, видя, что отражение повторяет вслед за ней.       Коснулась дрожащих мягких губ.       Оттянула два уголка, приподнимая в нелепом подобии улыбки.       В янтарных глазах печаль сменилась на тихий ужас.       …платье опустилось к ногам нежной волной, как спокойное море.       — Молли! Что с тобой было? Почему лежала в Больничном крыле?       Мириам резко обернулась и растянула дрожащие губы в улыбке.       — Кстати, Артур ищет тебя.       Перед ней стояла шатенка с красным галстуком — Рене Стоун. Она подошла к другой кровати, покопалась под подушкой и нашла коробку.       — Эм… Я плохо себя чувствовала, мигрень, — Ахметова отвела взгляд, избегая прямого контакта.       — О, понятно. Ну тогда отдохни ещё. Только Артур так переживает, бедняжка, — хихикнула Рене и, махнув рукой, отправилась прочь.       Мириам подняла упавшее платье, вновь прижала к груди и подошла к кровати. Схватившись за балдахин кровати, она резко его задернула и легла, потерявшись в водовороте воспоминаний.