Pain for two

Откровение Эймонда было слишком сильным для них обоих. Эймира заснула на диване после того, как он наложил швы на ее раны, но проснулась в постели. Эймонд, должно быть, был тем, кто снял с нее окровавленное платье и надел на нее чистую ночную рубашку, но по какой-то причине Эймира обнаружила, что не возражает так сильно, как следовало бы. В ту ночь она, моргая, смотрела на темный потолок и на мгновение пожалела о красивых платьях своей матери. Два из них были уничтожены зелеными за столько же дней. Эймонд пришел в "час летучей мыши". Затем, тихо раздевшись, он снова свернулся калачиком на диване, в то время как Эймира продолжала притворяться спящей. Их распорядок дня продолжался в таком виде в течение следующей недели. Каждое утро он просыпался на диване и забирался к ней в постель до прихода слуг. Они оба оденутся, и он доложит королю. В некоторые дни ей разрешалось бродить по Замку под охраной, читая или обмениваясь фривольностями с придворными дамами, а в другие она выставлялась напоказ с Эймондом. Оба они играли ту роль, которую от них ожидали. Эймонд почти все время обедал вместе со своим братом. Эймира страстно желала, чтобы ее пригласили на одно из них, поскольку она знала, что именно там они говорили о своих военных стратегиях, но каждый вечер она оказывалась запертой в их комнате. Они не говорили о драконах с того дня, как Сереброкрылая появилась на пляже. Дракона Эймиры каждый день замечали летающим рядом с Королевской гаванью. Ее служанка Хельда нетерпеливо докладывала о ее передвижениях. Однажды Среброкрылая терроризировала какого-то бедного фермера и съела не менее семи его овец. В другой раз ее заметили плавающей, как лебедь, в заливе Черноводной, извергающей угрожающие потоки огня в сторону любого корабля, который осмеливался подойти слишком близко. Став свидетелем обращения Эймиры со стороны Зеленых, Среброкрылая явно не хотела улетать слишком далеко от нее. Эймире хотелось сбежать из Замка и улететь с ней, но знания о том, что Марильда заперта в одной из Черных камер, было достаточно, чтобы удержать ее там, где она была. Похороны Джейн проходили за стенами Красной крепости, поэтому Эймира вместо этого сидела в Богороще, перед Деревом Сердца, вознося молитвы за своего невинного спутника. И поклялся отомстить сиру Кристону Коулу Несмотря на то, насколько нормальными казались дни в замке, она знала, что за стенами бушевали бои. Война, которая была начата из-за недоразумения. Эймира знала, что Эймонд не лгал. Его лицо приобрело прозрачность, которой она никогда раньше не видела. Но реальность признания Эймонда была слишком болезненной. Это было слишком пытаться избавиться от своего гнева из-за смерти Люцериса. Это было ее единственной движущей силой еще до того, как она заявила права на Сереброкрылую, и если Эймонд говорил ей правду, то это делало все, что произошло с тех пор, намного хуже. Ее отец убил принца Джейхейриса в отместку, полагая, что Люцерис был хладнокровно убит. Если бы это было не так как могла бы Эймира теперь оправдывать действия своего собственного отца? Как она могла оправдать ложь Эймонда? Как она могла простить кого-то, кто был доволен тем, что позволил Семи Королевствам поверить, что он убийца родственников, только потому, что ему было слишком стыдно признать, что он не мог контролировать своего собственного дракона. Нет. Эймира хотела докопаться до сути, но только тогда, когда ее сердце немного оттаяло. Эймира помассировала виски. Все это было слишком сложно для одного человека, чтобы справиться с этим. Она стояла и смотрела в длинные окна в конце их комнат, когда влетел Эймонд. Легкая неловкость, возникшая между ними с тех пор, как он признал свою невиновность, повисла в воздухе. - Вот ты где.-Сказал он, как будто удивленный. -Ты говоришь так, как будто это не одно из трех мест, где мне разрешено быть в Красном Замке. - протянула Эймира. Эймонд сцепил руки за спиной. -Ты справедливо подмечаешь. Они долго смотрели друг на друга, и с каждой секундой им обоим становилось все более неловко. -Я тебе для чего-то нужна?- Она спросила. - Э-э, вообще-то, да. Эймонд почесал нос одним пальцем, что он делал только тогда, когда нервничал. Сегодня вечером должен состояться бал. Эймира выгнула бровь. -Мед? Действительно. - Разве твой брат не знает, что идет война?- шутливо спросила она. Эймонд выдавил легкую улыбку. — Я склонен согласиться с вами, однако это мои именины, и поэтому мой брат не счел правильным пропустить их без празднования. Эймира была слегка озадачена. -У тебя сегодня именины? Эймонд резко кивнул, как будто не хотел больше слышать об этом. -Почему ты мне не сказал?-Она спросила. -Я был немного занят войной, которая у нас идет, сардонически ответил Эймонд. Эймира прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы удержаться от улыбки. -Очень хорошо. Какое платье ты хочешь, чтобы я надела? - спросила она, зная, что он предпочел бы высказаться. Эймонд пожал плечами. -Я заказал несколько для тебя после того, как два твоих любимых были э-э-э... Эймира содрогнулась при этом воспоминании. - Давай просто скажем, что ты вольна выбирать то, что тебе больше нравится. Они должны быть доставлены в эти комнаты в течение часа. Прежде чем Эймира успела сказать еще хоть слово, Эймонд развернулся на каблуках и вышел обратно за дверь. Когда он ушел, она почувствовала, что наконец-то снова может дышать. Когда прибыли платья, Эймира была ошеломлена. Как ему удалось точно измерить ее размеры? И откуда он узнал, какие цвета и фасоны она предпочитает? Она едва знала себя. -Ты должна надеть это, принцесса! - Нет, этот! - Это платье идеально подходит к твоим волосам! Эймира улыбнулась энтузиазму своей служанки и посмотрела на них всех. Сняв сорочку, она прикоснулась пальцами к большому порезу на груди. Эймонд был прав, рана заживала хорошо, и она не думала, что шрам будет морщиться. Со временем она хорошо заживет благодаря его нежному уходу. Он все еще был чувствителен к прикосновениям, и Эймире не хотелось входить в бальный зал, полный людей, с ним на виду. В течение недели она чередовала два платья, которые прислала ей Алисента, оба с очень высокими вырезами. Плюсом было то, что они закрывали рану. Недостатком было то, что они оба были разных оттенков зеленого. У Эймиры было смутное подозрение, что Зеленые приняли ее тихое созерцание на прошлой неделе за почтение, и она видела, как Отто и Алисента поздравляли Эймонда по отдельности. Как будто она была какой-то племенным кобылой, которую он успешно сломал. Она могла бы дать Эймонду отсрочку, даже обязалась понять его немного лучше, но она не забыла свою настоящую семью. Ни на секунду. Эймира провела руками по юбкам сапфирово-синего платья с высоким воротом. -Вот этот.- сказала она. Ее служанки суетились и прихорашивались, и в конце концов она была объявлена готовой. Платье было такого темно-синего цвета, что при определенном освещении казалось почти черным. Высокий вырез прикрывал ее заживающий разрез, а длинные рукава придавали платью скромный вид, но вся спина платья была открыта глубоким ѵ-образным вырезом. Ее волосы обеспечивали некоторое прикрытие, так как были заплетены за ушами в замысловатые пряди, большая часть которых ниспадала на поясницу. Юбки были пышными, и они кружились вокруг нее, когда она шла. Как будто он идеально рассчитал время, Эймонд ворвался в комнату, уже одетый. Его глаза искали ее, когда он завернул за угол, и он почти остановился, когда его взгляд упал на нее. -С днем именин, мой принц.-Сказала Эймира, когда он промолчал. Полагая, что самое меньшее, что она могла сделать, это оставаться вежливой в день его именин. Эймонд наклонил голову, его рот был слегка приоткрыт, а глаза широко раскрыты и немигали. - Что-то не так? - спросила Эймира, разглаживая юбки. Эймонд просто продолжал смотреть. Эймира начинала раздражаться. - Мне переодеться? Когда ответа не последовало, она начала поворачиваться к своим служанкам. - Нет! Эймонд поднял одну руку и подошел к ней, тыльной стороной ладони касаясь кожи ее спины благодаря открытому платью. Они оба подпрыгнули от прикосновения, и Эймира резко повернулась к нему лицом, слегка взволнованная тем, как близко он внезапно оказался к ней. Эймонд прочистил горло, и слуга поспешил прочь теперь, когда они знали, что Эймире больше не нужно будет переодеваться. -Я имею в виду. Нет.-Снова сказал Эймонд, язык его тела был неуверенным.-Ты прекрасно выглядишь. Эймира старалась не замечать, какие чувства вызвал у нее его комплимент. -Кухонные горничные умеют хорошо мыть посуду. Эймонд одарил ее одной из своих редких, искренних улыбок и протянул коробку, которую держал в руках. Эймира посмотрела на него сверху вниз, а затем снова на него. -Что это?-спросила она. Открой это, сказал Эймонд, когда она взяла коробку из его рук. -Это твои именины, я должна была сделать тебе подарок.-Она сказала. Более чем немного встревоженная, Эймира открыла крышку и чуть не уронила все это. На ложе из черного бархата уютно устроилось сапфировое ожерелье. -Эймонд... Она потрогала крупный сапфир, все еще покоящийся на ложе из бриллиантов, а затем провела по линиям других бриллиантов, которые были соединены, образуя новую и значительно более сложную цепочку. -Я не могу принять это, - выдохнула она, глядя ему в лицо. Не дав ей больше ничего сказать, Эймонд взял шкатулку из ее рук и взял ожерелье в одну руку. С сердцем во рту Эймира повернулась и подобрала волосы, внезапно почувствовав себя очень незащищенной, когда ее обнаженная спина была представлена ему. Он обвил руками ее шею и осторожно опустил сапфир ей на грудь, явно беспокоясь о том, что он коснется ее раны. Когда он застегивал застежку, его пальцы коснулись кожи ее шеи, и она вздрогнула. Эймонд убрал руки с ее шеи, но остался стоять позади нее, так близко, что она могла чувствовать запах сирени и цветов апельсина в его аромате и чувствовать тепло его груди на своей обнаженной коже. Посмотрев вниз, она потрогала сапфир. Дурацкий драгоценный камень стал так много значить для нее. Обещание, месть, гордость, страдание. Но все это время это напоминало ей об Эймонде. Она обернулась, слегка моргая, когда ее нос почти коснулся его подбородка, она не осознавала, насколько близко он был к ней. -Это прекрасно, спасибо, - сказала она, более чем немного запыхавшись. Она подняла к нему лицо, ее пальцы все еще были на сапфире, и он посмотрел прямо на нее в ответ. Эймонд закрыл глаз и наклонил к ней голову, Эймира почувствовала, как электрический разряд пронзил ее тело непонятным ей образом, но по какой-то причине она не отступила. У нее перехватило дыхание, и она тихонько ахнула, что заставило Эймонда открыть глаз. Как будто внезапно вспомнив о себе, он прочистил горло и сделал большой шаг назад от нее. Он поправил свой черный пиджак и предложил ей руку. -Моя леди.-сказал он официально. Пытаясь разобраться в чувствах, пронизывающих ее тело, Эймрия сделала единственное, что имело смысл для нее в тот момент. Она взяла его за руку. С того момента, как они вошли на бал, их со всех сторон окружили благородные лорды и леди, все они хотели поздравить принца с именинами и попытаться получить информацию о том, как идут боевые действия в приречных землях. Эймира переходила из рук одного благородного лорда в руки другого на танцполе и едва видела Эймонда с тех пор, как они вошли в комнату. Обычная свита лиц была там, за исключением Хелейны, которая, по-видимому, была заперта в своих покоях. Эймире хотелось бы знать почему. Когда какой-то лорд Ланнистеров, чье имя она не могла вспомнить, закружил ее по полу, она вытянула шею в поисках Эймонда. Она бы никогда не поверила, что однажды будет искать убежища в объятиях Эймонда, но после того, как за последний час ей несколько раз наступили на пальцы ног и пощупали ягодицы, она решила, что с нее довольно. Лорд, кем бы он ни был, Ланнистер, становился явно слишком ручным, и она попыталась высвободиться из его хватки. -Спасибо за танец, милорд, я действительно думаю, что мне не помешало бы немного подкрепиться.-Сказала она со слабой улыбкой. -Песня не закончена.-хрипло сказал он, притягивая ее обратно в свои объятия. Эймира отшатнулась, сапфир на ее груди отскочил от раны. -Уберите от меня свои руки, сэр. Лорд Без Имени, на самом деле, не убирал от нее своих рук. Отбросив осторожность, она согнула колено и наступила ему на ногу каблуком своей туфли, и он тут же отпустил ее. Расправив юбки, она собралась отправиться на поиски своего мужа или кубка вина. Пока рука Ланнистера не протянулась и не схватила ее за руку. Ее поврежденное предплечье. Его большой палец надавил прямо на рану, где были наложены швы, и она вскрикнула от боли. Высокий звук прорвался сквозь музыку, и несколько пар глаз повернулись к ним. -Ты маленькая сучка, как ты смеешь так нападать на меня,-говорил Ланнистер, сжимая одной рукой свою ногу, а другой - ее руку. -Сломала мою чёртову ногу. Эймира задыхалась от боли и чувствовала, как ее лоб покрывается холодным потом, когда его большой палец сильнее вонзился прямо между углублениями ее раны. Она опустила другую руку, чтобы попытаться оторвать его от себя, но его хватка была сильной. Боги, ей нужно было взять в руки оружие, если она собиралась оставаться при этом дворе еще долго. Не успела она подумать об этих словах, как услышала, как за ее спиной обнажили меч. -Отпусти мою жену, или потеряешь ее,-пригрозил Эймонд. Эймира втянула воздух, когда Ланнистер наконец отпустил ее, и она почувствовала, как рукав ее платья стал теплым от крови, которая теперь сочилась из ее раны. -Прошу прощения, мой принц. Но, похоже, вам нужно лучше контролировать свою жену, если она не может проявить обычную вежливость и манеры,... Эймонд продвигался вперед, пока не оказался прямо рядом с Эймирой, держа меч на уровне груди. — Я полагаю, вы ошибаетесь, лорд Лайон. Моя жена попросила принести прохладительные напитки, и все же вы считали, что имеете право на большее количество ее времени. Эймира вздрогнула, узнав опасный тон в его голосе. -Нет, мой принц, я был только... Лорд Лайон поднял руки, как бы защищая свою правоту, и заметил свою ошибку одновременно со всеми собравшимися. Его большой палец был испачкан кровью Эймиры. Глаза Эймонда расширились, и он немедленно опустил свой меч. Его большая ладонь опустилась на предплечье Эймиры, как будто оно было сделано из стекла, и он поднял его так, чтобы свежее пятно крови было видно всем, кто смотрел. Он со звоном бросил свой меч на землю, и лорд Лайон, казалось, почувствовал облегчение. До тех пор, пока Эймонд одним плавным движением не выхватил свой кинжал, не схватил руку Лайона своей и не нанес кинжалом свирепый удар, рассекший кость на запястье. Собравшаяся толпа ахнула и поспешила назад, чтобы избежать брызг крови, хлынувших из руки лорда Лайона. Эймонд позволил руке упасть на землю к ногам Эймиры с мокрым шлепком, когда лорд Ланнистер рухнул на колени, прижимая руку к груди и крича от боли. Она увидела, как Эйгон и Отто, наконец, пробились к началу толпы. Десница выглядел шокированным, но Эйгон явно находил это забавным. Эймонд вытер кинжал о край кожаного сапога и вложил его в ножны, прежде чем одной рукой обхватить Эймиру за талию, другой придерживая ее кровоточащую руку. -Если кто-нибудь еще здесь посмеет хоть пальцем тронуть мою жену, то потеряет свою руку.- Он пригрозил, обратив свой пристальный взгляд на них всех. Приглушенный шепот пролетел по комнате, пока Эйгон не начал аплодировать. -Хорошо сказано, брат. Если ты хочешь получить руку Ланнистера на свои именины, то ты ее получишь! Король-самозванец оглядел своих подданных, которые все немедленно начали хлопать и подбадривать Эймонда, чтобы они не лишились конечности следующими. Эймонд склонил голову к Эймире, когда Лайона Ланнистера утащила его семья, губы ее мужа почти касались нежной кожи ее уха. -Ты в порядке? -Я в порядке.-Она перевела дыхание, не сводя глаз с пятна крови, расползающегося по ее юбкам. Она услышала, как Эймонд тихо вздохнул с облегчением. Эймира наклонила голову туда, где на полу все еще лежала отрубленная рука, один палец подергивался. -Ты должен был отрубить обе руки. Эймонд смотрел на нее так, словно не узнавал, его глаза сузились в знак признательности, на губах играла тень мстительной улыбки. Когда Эйгон начал лить вино на пол, чтобы смешать с кровью, и потребовал, чтобы все продолжили танцевать поверх него, Эймонд вывел ее из зала. -Пойдем со мной,-сказал он с обещанием в голосе.