Эхо во пламени

Пруссия ходил взад-вперед по комнате, честно не зная куда себя деть. Хорошо бы в глубины памяти, чтобы все вспомнить, но все, на что он там натыкался, было густым, почти осязаемым, туманом. За окном уже стояла кромешная тьма, а он ещё даже не разделся после долгого дня в офисе. Спать абсолютно не хотелось. Пруссия думал, что сон сейчас - это побег от реальности. И как бы сладостно не звучала идея оказаться в царстве ночи, он ещё не настольный морально опустился, чтобы, как последний трус, прятаться от проблем. А он не трус. По крайней мере так хотелось думать. Честно признаться, Пруссию не слишком беспоили новые порядки или амнезия. Он радовался тому, что он жив. Россия его вполне устраивал как начальник, а с игнорированием коллег можно было смириться. Всё-таки работа важнее. За все надо было платить. За грехи уж тем более, а за последние годы у него накопилось их много. Да, амнезия не была такой важной проблемой, в глазах такого ярого трудоголика, как Пруссия. Его не сильно задевали коллеги, все ещё считающие, что он заслуживает особо жестокой расправы. Даже подчёркнутая холодность и отчуждённость России не так сильно по нему била. Немец все понимал, война оставила шрамы у многих, некоторым из этих ран потребуется несколько десятилетий, чтобы зажить. А некоторые останутся навсегда. А сотрудники из Союза поставили на алтарь слишком много, чтобы остановить его и брата. Поэтому Пруссия не волновался. Все эти вопросы были оставлены на второй, а то и третий план. На работе было много проблем, ещё больше в личной жизни. Недавно ему пришлось потеснисть с братом на одном столе (хорошо, хоть компьютеры разные дали), надо было как-то вновь договариваться и находить общий язык с коллегами. Тут бы на плаву в офисе остаться, куда уж ему... И так много времени на больничной койке провалялся втвиде фикуса в горшке, вообще можно сказать, что легко отделался. Его буквально за шиворот вытащили с того света и всучили в руки шанс. Правда он рассорился с братом, и теперь они были по разные стороны баррикад. Его коллеги, которые были вроде союзниками, готовы были его убивать, от линчевания его спасал только страх идти на ковер к России. Денег катастрофически не хватало, а послевоенная разруха, казалось, не хотела заканчиваться. Поэтому да, амнезия была меньшей из проблем. До недавнего времени. С сегодняшнего дня все те вопросы, которые он старательно откладывал в долгий ящик, с диким грохотом от туда выпали. А восполнение пробелов в памяти стало делом чести. Потому что с сегодняшнего дня в офисе подрабатывал новый сотрудник. Его звали Калининград, и, что больше всего пугало Пруссию - он был почти его точной копией. Это не просто пугало Пруссию. Это вводило его в кромешный ужас и отчаяние. Кто был Калининград, откуда он взялся? В голову немцу закладывалось худшее., а потому ему жизненно необходимо было вспомнить. Узнать как можно больше и скорее. Пруссия идиотом не был, тем более он не был наивным идиотом. Догадка посещала его неотвратимо каждые два часа, каждые полтора часа Пруссия, как следует покопавшись в глубинах памяти и ничего там не найдя, пытался доказать себе ее невозможность и несостоятельность. И какой бы мерзкой и отвратительной теория ни была, вывод должен был быть один. У него был сын. Для кого-то это, может быть, и была хорошая новость, но не для Пруссии. Точнее, он боялся узнать о обстоятельствах его появления. Впрочем, самая омерзительная версия была самой логичной. Остракизм коллег, холодность России... Все всё знали кроме него. Пруссия почувствовал головокружение. Неужели он забыл, что-то такое... Важное... Такие дела забывать нельзя, такие преступления надо помнить до конца жизни... И что ему делать? Пойти извиниться? Россия во внерабочее время его вряд-ли к себе подпустит и будет, между прочим, прав. Оставить все как есть? - Э-э не-е-е-ет, так не пойдет, - протянула тьма в его голове. Она почему-то говорила голосом России и не хотела отдавать ему воспоминания прошлых лет, - хочешь жить преспокойно? После всего, что ты сделал? - Что я сделал? - спросил Пруссия, чувствуя как дрожит даже его голос, - говори! Говори сейчас же! - А ты вспомни, - певуче протянула тьма. Пруссия опустился в глубины памяти, но наткнулся там только на туман. Такой густой, что даже вытянутую перед собой руку не было видно. Но он все равно шагнул в него и тут же почувствовал падение. Через секунду Пруссия стоял перед зеркалом, тяжело дыша. Его опять выкинуло. - Покажи мне, дай подсказку! - взмолился он. Тьма молчала. Она так всегда делала после неудачной попытки погрузиться в нее. Она появилась ещё в госпитале и жадно хранила все то, что Пруссия забыл. Она сказала, что хочет облегчить ему боль, но он тогда не знал, что у него заберут воспоминания. И тут он оплошал. Пруссия посмотрел на часы. Ему завтра, то есть уже сегодня, через два часа снова идти... На работу. Только теперь все сложнее... То, что его не трогало, резко стало первостепенной задачей. А ещё был этот пацан, а ещё его наверняка на работе ждал колючий обиженный начальник... А ещё он так и не вспомнил, что сделал... Догадка же считается? А ведь ему ещё что-то надо с этим делать, что-то говорить... Как-то жить эту жизнь с этим грехом, который не замолишь... Чертова амнезия...