My last reason to live is you...

      

***

      Открывая двери и проходя в холодное помещение, Чонгук не спешит осматриваться и первым делом закрывает двери за собой, проверив, не было ли за ним лишних хвостов. Отослав стражу, он думал, что останется в покоях один, но, пройдя чуть дальше, заметил тело у постели и тут же кинулся к нему, падая на колени. Приземлившись рядом и схватив ледяную руку императора, тот стал трясти его за грудь, но, кажется, тело уже не подавало признаков жизни.       И в какой-то момент он перестал чувствовать собственную жизнь. Жив ли он вообще? Что значит его существование в этом мире? – Нет... господин... Мой господин, не надо, - в тревоге закидывая одну его руку через плечо, Чон поднимается и тянет на себя тяжёлое тело и старается не задеть перевязанные ранения, но удаётся с трудом и одна из ран на руке всё же открывается снова, дав о себе знать новым потоком крови. Решив не думать об этом сейчас, он кладёт его на постель и немедленно принимается укутывать пледом и ещё одним тёплым покрывалом, пока будет искать первые средства для помощи.       Не слыша даже своего дыхания, он уже почти не мысля ни о чём пытается помочь Чимину, но его оледеневшее тело, казалось, невозможно было привести в чувство и оживить снова. Нужен лекарь.       Позвав придворных слуг императора и госпожу Со, Чонгук спешно стал пытаться разогреть огонь в камине и согреть конечности императора. Приказав слугам закрыть террасу и позвать лекарей, он присел подле императора и начал быстро-бычтро разогревать его руки своими, растирая их и выдыхая на них горячий воздух, не жалея сил. Сон всё равно уже не шёл.       Сколько он тут пролежал – неизвестно. Но состояние его было весьма пугающим. Что, если он уже мёртв?       Отбросив страшные мысли, он поклялся больше о таком не думать. В его силах ему помочь хотя бы сейчас. Необдуманно было оставлять его в таком состоянии. Просто ужасно! Нет никаких ему оправданий теперь. – Ох... Его Величество... - поклонившись и расстерянно пройдя к ложу императора, его личный лекарь тут же стал осматривать тело на постели, укутанное не одним пледом, и сразу стал раскрывать его, дабы увидеть ранения. – Что с ним произошло?       Оставив сумку со всеми необходимыми средствами, мужчина  сел рядом и начал раскрывать рукава и ворот его ночной рубашки. Проверив пульс и дыхание Чимина, он сразу определил что-то, но озвучивать не стал.       Слуги за довольно короткое время согрели покои и принялись таскать тазы с горячей водой, но лекарь остановил их. – Его нужно перенести... Приготовьте бани, не стойте! - велев немедленно его поднять, лекарь поспешил удалиться из покоев, пока Его Величество поднимали слуги и осторожно перекладывали на носилки. Сняв с его головы повязку и вытащив из ушей серьги, Чонгук закрыл покои Чимина, приказав никого не впускать туда, пока они не вернутся.       Добравшись наконец до императорских бань, Чон вместе с остальными слугами опустили тело императора в ванну с горячей водой, где того сразу раздели и оставили лишь почти зажившие раны и одну неглубокую на плече в повязках. Лекарь к этому времени уже приготовил необходимый отвар, а Чон тут же поднёс ложку ко рту Чимина и сам просунул её внутрь, постаравшись сделать так, чтобы вся субстанция попала в горло правителя. – Не могу понять.. как же это так могло произойти? Я дал ему всё необходимое, пока он спал в больничных покоях, - суетился и переживал лекарь, не понимая где мог ошибиться. – Неужели всё-таки холода так повлияли на него? – Не знаю, господин Чо, я оставил его отдыхать, но почувствовал, что стоит вернуться, и увидел его без сознания на полу. Наверно, при попытке встать.. он снова потерял сознание... Но его тело всё ледяное, - не вздрагивая от горячей воды, он стал своей рукой поливать грудь Чимина и после осторожно приложил ладонь к левой стороне груди, где должно было биться сердце.       Но оно не билось. – Оно не бьётся! - вскрикнул Чон ошарашенно спкстя секунду, не убирая руку. – Сделайте что-нибудь! Оно не бьётся! Его сердце не бьётся!       Лекарь нащупал пульс на правой руке императора и был сбит с толку. – Пульс ведь есть... Как это возможно? - озадаченно осматривая лицо императора, он приходил в ужас от своих догадок. – О ужас.. Его Величество, вероятно, всерьёз захворал.. – Что? Что ты несёшь? Что с ним, ты можешь мне сказать!? - бился в истерике Чонгук, держа руку на его груди. – Вероятно, его сердце в очень плохом состоянии и очень медленно качает кровь. Мы можем лишь догадываться, что с ним происходит в данный момент... Но я должен проверить его кровь, чтобы выяснить хотя бы что-то. – Делай что нужно! - оставив Чимина с ним, он вскочил на ноги и вышел из горячего помещения на холод. Заметив госпожу Со у дверей, он повернулся к ней. – Кто был с Его Величеством до того, как тот ушёл спать? Кто был в его покоях??       Женщина замялась, не зная как на это ответить, но, чуть приподняв глаза вверх, испугалась ужесточённого взгляда Чона и тут же промямлила: – П-простите... Вы велели готовить ему наложницу и мы были заняты этим, не зная, что Его Величество уже отправился спать... Я не могу знать, кто был в его покоях последним.       Та тоже дрожала от холода и от испуга, сминая руки и опуская голову ниже. Оправдания звучали убедительно, но Чона злило то, что никто ничего не знал. – Если с ним никого не было в такой момент, я отрублю вам всем головы за недосмотр! Где вы все были!? - накричав на стражников и прислуг, альфа перешёл на рык и стал злобно скалиться на всех. – Пошли прочь!!       Прислуга откланилась и не медля покинула двор.       Чонгука посещали весьма не хорошие мысли по поводу состояния императора, но их подпускать в голову было очень страшно. Если это станет правдой, весь мир померкнет в миг и всё вокруг потеряет свои краски. Это невозможно. Он должен жить.       Войдя снова в бани, он осмотрел Чимина, но тот по-прежнему не шевелился и не приходил в себя даже в горячей воде. И даже в столь горячем помещении и при таких ужасных событиях он продолжал стоять твёрдо ради своего императора, он должен привести его в чувство. Он обязан. Это его долг.       Упав рядом с ванной на колени, альфа стал принюхиваться и почувствовал странный знакомый запах омеги. Омеги, который... был с Чимином.       Метнув взгляд на лекаря, что готовил ещё какой-то отвар напротив, он стал думать, кто последним мог посетить императора. – Конечно... - прошептав себе под нос, Чон сорвался с места и без каких-либо объяснений помчался прочь, велев всем стражникам не спать и следить за безопасностью императора.       В голову приходил только один человек, который мог знать что произошло с Чимином.       Юнги.

***

      Не зная где тот мог быть, он пошёл лишь к одному дому. Горящий и разрушенный наполовину город был уже фоном, пока он скакал на коне с мыслями о своём правителе. Не было ни времени ни желания думать сейчас о ком-либо.       Найдя этот небольшой домик в городе, Чон обнаружил, что дверь не заперта, но врываться не стал. Постучавшись, он остался ждать на лестнице, но в такой поздний час, наверно, все спали.       Но за дверью послышались шаги и ворчание. Родной голос снова стал ближе и от этого сердце не могло не забиться сильнее.       Держа на лице маску безразличия, он поднял взволнованный взгляд на омегу, что открыл дверь. – Тэхён...       Не дав договорить, парень хлопнул дверью прямо перед его лицом и даже не остановил взгляд на нём на минуту.       Грубо. Но справедливо. Чего ещё он мог ожидать? – Тэхён, я пришёл не за тем, о чём ты думаешь... - почти в полголоса прошептал альфа, принюхиваясь к столь нужному запаху по ту сторону. Омега заставляет его сходить с ума снова. Как это вообще работает? От чего этот запах не выходит из головы и почему он его запомнил так хорошо? – Мне нужно знать... Где сейчас твой друг?       Уйти он не мог. Если нужно простоит до самого следующего вечера, хоть на улице уже зима. Первые холода всегда приходят неожиданно. Но он готов был заснуть под снегом и примёрзнуть к лестнице, потерять сознание и умереть прямо под дверью, лишь бы добиться ответа.       Простояв так какое-то время, он решил присесть на холодный камень и стал осматривать район. Дома вокруг ничем не отличались от руин из тех городов, где когда-то и он сам разрушал всё и превращал в пепел. Нечто подобное и необъяснимое творили и его руки, оружие в его руке. Гнев приводит к безумию, а безумие рождает хаос вокруг. Этот хаос уносит жизни, рушит целые города. Неужели теперь их проклятье обернулось против них самих?       Засыпая на камне, Чон почти проваливался в сон и перестал чувствовать конечности, но внезапно прислушался и почувствовал приближающегося омегу, что открыл дверь снова, выглянув наружу. – Ты ещё не ушёл? - недовольно фыркнув, Ким закатил взгляд, но дверь оставил открытой после того, как скрылся за ней, дав этим понять, что ждёт внутри.       Чонгук поднялся моментально, забыв о сне и холоде. Пройдя за ним в дом, он закрыл дверь и остановился на пороге, зная, что дальше его просто не пустят. Тэхён стоял спиной к нему в нескольких шагах – подойди и дотронься снова. Так бы он и поступил, но двигаться с места было опасно. – Пожалуйста... Я пришёл лишь за одним ответом. Где твой друг... этот... Мин Юнги..? - проговорив с трудом и отвращением чужое имя, Чон схмурился и стал нервничать сильнее, когда на него отозвалась омега в Тэхёне.       Ну и чего он так реагирует на одно его имя? Неужели так трогает сердце? – Пожалуйста... – Готов унижаться, чтобы выведать у меня информацию о Юнги? - резко обернулся Тэ, скрестив руки на груди.       Красивые глаза и губы манили его взгляд, но всё это казалось далёким и теперь уже недостижимым. Нежные пальцы, что когда-то обнимали его крепко-крепко, умоляя остаться, губы, что шептали сладкие речи на ухо, стали запретным плодом. – Я просто хочу знать где он, - строже выдавил из себя Чон, напрягаясь от каждого упоминания о нём. – Откуда мне должно быть известно где он? Я что, слежу за ним? - дёрнулся Ким, пройдя мимо альфы и снова дав тому почувствовать свой запах. – Возможно, - ещё грубее ответил тот, вспоминая тот самый день, когда из этого дома выходил проклятый Мин Юнги, – Ведь он именно из твоего дома уходил, как я помню...       Услышав очевидный укор в свой адрес, Ким развернулся, уже оказавшись у постели, и тут же пронзил своим убийственным взглядом голову альфы. – А ещё, если ты не забыл, Юнги недавно был в больничных покоях во дворце твоего императора! Может, он до сих пор там, откуда мне знать? Чего ты ко мне-то пристал? - возмутился омега, забыв, что вообще-то не собирался распыляться перед ним и давно должен был прогнать прочь.       Но взгляд Чонгука убивал в ответ. Давил, напирал и выдавливал всё из него, необъяснимой силой вытягивая его чувства снова. В глазах горела та же страсть, но боль затмевала в них всё. С ним действительно что-то не так. И о Юнги он спросил не просто из личного любопытства. – Я не знаю где он может быть.. - тут же смягчился и стал говорить тише. – Я правда не знаю. Я даже не знаю где его дом и откуда он. Он мне не говорил.       Постепенно выдыхая весь набравшийся в лёгких воздух, Чон словно заново возродился с этими словами. Он ждал их больше, чем информации о его местонахождении. Тяжелый груз спал с сердца, но в душе сидели сомнения. Ему по-прежнему неизвестно кто этот парень и что он делал с Тэхёном в этом доме. Известно, что вор, наглый, да еще и омегой оказался. Избитый до потери сознания был в чьих-то руках, но после неожиданно оправился и даже защищал императора в лесу при нападении. Хотя, неизвестно ещё, не был ли он подосланным сам и не он ли устроил ловушку императору. – Почему вы ищите его? - из мыслей его вывел тихий голос Тэхёна. Кажется, он успокоился, почувствовав, что альфа не злится. – Я слишком мало о нём знаю.. Но он столько раз.. спас жизнь нашему императору.. Он постоянно исчезает, не говоря ни слова. В последний раз мы видели его в больничных покоях, верно. Только вот... что он сделал с нашим императором – вот в чем вопрос, - тут же разгневавшись, альфа сжал кулаки снова и тяжело выдохнул. – А что с вашим императором..? - настороженно спросил Тэ, подходя ближе и заинтересовавшись состояним правителя. – Разве ему не стало лучше? Лекарство Юнги не помогло? – Не помогло. Оно усугубило его состояние.. - опустив голову, Чон сам опустился на пол и сел у стенки. – Я не знаю что и думать уже. Устал голову ломать, постоянно придумывая, кто и как мог ему навредить. То нападения, то поджоги, то теперь болезнь появилась из ниоткуда! Он весь ледяной и едва дышит...       Кима напугало извещение о состоянии их нового императора. Казалось, ещё недавно он стоял крепко на ногах и обещал изменить государство, но сам теперь не в силах поднять себя. – Жаль, что он очень слаб... - не найдя больше никаких слов для сочувствия, Ким присел перед ним на колени и стал осматривать лицо в шрамах. Оно впервые было омрачённым настолько, словно умирал не его император, а он сам. – Он не слаб. Он способен бороться. Но у него никого нет рядом, кроме меня. А я не знаю как его защитить и чувствую угрызения совести... А теперь после всего случившегося ещё больше ненавижу себя за свою непрофессиональность. Он вправе меня казнить или прогнать. Мне уже всё равно... – Эй... перестань... - позвав того и чуть коснувшись пальцами его коленей, Тэхён оживил вновь альфу, чей взгляд сразу упал на губы. – Он поправится, если ты будешь рядом. Если тебя не будет, кто тогда его защитит?       Слова Тэхёна внушали надежду. Он словно слепой котёнок хотел в это верить и идти за ним, как за горящей звездой. Но темнота и пространство между ними всё ещё были опасными. – Он в плохом состоянии... И я впервые не знаю что делать. Я почувствовал, как его сердце не бьётся, и испугался так, словно терял родного брата. Я не хотел бы терять его вот так, когда он так молод и не успел ничего добиться... – Если кроме тебя он никому не может доверять, то почему ты снова оставил его одного? Твоя обязанность это быть рядом с ним, особенно, когда он так плох. Слышишь? - схватив парня за плечи и наконец приводя его в чувство, Ким незаметно сжал их в своих руках.       Чон медленно поднял взгляд, полный разочарования в себе самом и неуверенности, но ощутил чужие руки на себе и впервые расслабился с этим окрылённым чувством. Прикосновения этого парня действительно делали с ним какие-то странные вещи. – Мне нужно найти того, кто это сделал. Он ничего не ел, поэтому я уверен, что дело в лекарстве, которое ему приготовил этот Юнги.. - прошипел имя сквозь зубы от желания скорее задушить его своими руками. – Надеюсь, я найду его раньше, чем его настигнет кара. – Успокойся. А вдруг это не он сделал? Зачем ему это, сам подумай? - спокойно стал раздумывать тот, сидя рядом. – Он столько раз спасал его жизнь, ты же сам сказал. Тогда зачем бы ему его убивать? Странная какая-то мания на спасение чужой жизни, конечно, но ещё странее, что он пытался его убить после стольких усердий, чтобы сохранить его жизнь, не находишь? – Он сам готовил ему лекарство, тут же появился из толпы и никому не дал его трогать! С чего бы вдруг? Врачи говорили все одно – за императором смотрел омега, вышедший из толпы и сделавший для него отвар. Серьёзно что ли просто так пришёл его спасти? С какой вообще стати он трётся около дворца и бежит его снова спасать? Почему именно он? - переходя на рык, он невольно пугает Тэхёна и заставляет того съёжиться, убрав руки. – Я не знаю... - с содрогающимися глазами шепчет напуганный омега, пряча свой запах и отсаживаясь назад.       Чон чует неладное и снова корит себя за неосторожность. Черт бы его побрал за этот гнев внутри. Он слишком силён и контролировать его порой невозможно. – Прости... прости... Я не хотел напугать, - протянув к нему руку и погладив аккуратно по ноге, Чон вновь слегка улыбнулся и заглянул в глаза омеги. – Ситуация тяжёлая и я один просто не вывожу... – Почему ты решил, что это именно он его отравил? Ты говоришь, он был ледяным.. без сознания.. Но ведь на улице действительно похолодало очень сильно. Да и ты ведь после покинул палату и оставил своего императора отдыхать, не так ли? – Верно... я проведал его и сообщил, что Юнги его спас, но он не отреагировал на это. Знал или нет, неизвестно. Он ведь даже не знал, кто его на руках нёс тогда во дворец. Но... у меня вызывает подозрения этот человек. Молчит, появляется в самое нужное время и доблестно сражается за жизнь императора, когда вообще никто из народа не знает, что Пак Чимин взошел на престол. – Ну вот... Если он даже не знал, что он император, какой был ему смысл убивать его?? - убедительнее надавливая голосом, Тэхён старался успокоить альфу, будто это было его необходимостью. – Он сидел около него, засыпал даже, я видел. Стал бы так за него переживать убийца? Разве стал бы? И с чего ему тогда было бы дожидаться его пробуждения? Убийцы обычно стараются скорее скрыться с места, чтобы на них не подумали. Юнги сидел с ним, а потом просто ушёл отдыхать сам, вероятно. – Он мне не нравится, - твёрдо заявляет Чон, хмурясь от одной мысли о нём. – Ещё с первой встречи я почувствовал что-то странное в нём. Он не такой, как все. Похож на воина. Только это не наш воин.       Кима настораживает эта осведомлённость и прозорливость младшего. Однако спорить и в чем-то дальше его убеждать он не хочет. У того уже и план готов, наверняка, поэтому всё это бессмысленно. Как приближённый, он обязательно всё проверит и всё узнает. – Ладно... тебе стоит вернуться во дворец, - тихо добавил Тэ, поднимаясь с колен. – Но, если хочешь, я могу поискать его.       Чонгук поднялся с пола и тут же грозно посмотрел в глаза омеги, словно бы пытаясь выяснить, не врёт ли он. Было страшно ещё по одной причине, но озвучивать он её не стал, хотя Ким почти сразу всё понял и выдохнул. – Не бойся, ничего лишнего не скажу и не спрошу у него. Только то, что может помочь нам... – Нам? - удивлённо бросает альфа, чуть потянув уголок губ вверх. – Я просто хочу помочь. У нас нет другого императора, верно?       От Чонгука не укрывается хитрый и что-то скрывающий взгляд Тэхёна, но он замечает, что тому явно не безразлична эта история и его проблемы.       Подходя ближе и внезапно ловя в плен рук хрупкое тело, он почти хотел было вцепиться зубами в шею, но решил остановиться и просто смотрел заворожённо в чужие глаза. – Отпусти... - аккуратно высвобождая себя из захвата, омега не разрывал зрительного контакта и сам высвободился из его рук. Чонгук не сопротивлялся и отпустил. – Если нужна будет помощь охраны, я оставлю их у твоего дома. Можешь взять их с собой. – Нет, не надо.       С нескрываемой улыбкой Чон снова засиял и хотел уже наброситься на него, но воздержался и стал потихоньку уходить, благодаря омегу за помощь. Поддержка дала ему сил и надежды не только на спасение императора, но и на то, что их отношения, возможно, ещё не до конца обречены.       Осталось спасти императора...

***

      Возвращаясь во дворец, Чон заметил горящий свет в библиотеке около сада и немедленно отправился на голоса, исходящие оттуда. На удивление, открыв двери и пройдя внутрь, он увидел собравшихся в круг бывших советников императора. Они о чём-то вели бурное обсуждение до его появления, а после вдруг стали опускать головы в поклоне и резко замолчали.       Чонгук прошёл к старейшинам с невозмутимым выражением лица, не собираясь прямо сейчас их отчитывать, однако молчать в ответ на тайные встречи посреди вечера было бы весьма странно. – Кажется... вам было велено покинуть дворец... - вскидывая брови, Чон перевёл взгляд на стол, на котором были раскрыты карты и книги. – Я надеюсь, у вас есть этому логичное объяснение?       Подходя ближе, альфа старался держаться изо всех сил, дабы не кинуться на них прямо сейчас и не разорвать на части за такой очевидный заговор за спиной правителя. Было ясно по взглядам, по расстерянных лицам и молчанию, что сказать им было определённо нечего. – В таком случае, вы должны понимать, что то, что я вижу сейчас своими глазами, дойдёт до Его Величества и тогда полетят головы, - предупреждая низким тоном, Чонгук сузил глаза и прострелил взглядом поднявшуюся голову стоящего перед ним советника Чхве. – Прошу меня простить, - внезапно заговорил Чхве, – однако вы тоже должны быть в курсе того, что наш император тяжело болен... Он был ранен несколько раз и мы знаем, что он сейчас очень плох, не в состоянии даже открыть глаза. А при таких обстоятельствах... – При таких обстоятельствах, - поднял руку и прервал его речь, – Вам следовало бы молиться, всем!  – чувствуя, как закипает кровь в жилах от столь откровенной наглости в речах и глазах подданых, Чон снова убедился в том, что всегда был прав на их счёт. – Вы все должны быть в молитвах о своём единственном правителе, но вместо этого вы собираетесь здесь в тайне от всех и вершите свои дела! В такой трудный час... вы уже хороните ещё не умершего императора...       Осматривая лица советников, он с тяжёлым осознанием правды начал задыхаться и отходить назад. Не верилось, что в такие трудные дни юный император, не успев сесть на трон, уже будет так жестоко захоронен его же поддаными и слугами, которые должны были молиться за него и благодарить за то, что ещё живы. – Если вы сейчас же не прекратите это, я буду вынужден доложить Его Величеству о ваших заговорах, - смотря в глаза господина Чхве, продолжил громче Чон. – Да, он болен... Он ранен и едва может встать с постели, но сейчас, когда ему нужна ваша поддержка и защита, вы творите такие безрассудные дела за его спиной. На что вы расчитываете? Желаете свергнуть его или убить? Не этого ли вы хотели всё это время??       Единогласное молчание без доли сокрытия говорило о явном согласии и признании в том, что действительно всё так и было. Всё это время все они действовали не во благо государства, а во благо собственных интересов. Впрочем, ожидаемое воплотилось в явь снова. – Как жаль... - опустив разочарованный взгляд с омрачённых лиц, он едва нашёл слова, которыми мог бы описать такой ужасный поступок. – Предателей вокруг нас куда больше, чем друзей. Но не ждите, что наш великий император станет с этим мириться. Он никогда вам этого не простит.       Выйдя из библиотеки с затуманенным выражением лица, он был готов исчезнуть из этого мира, лишь бы не лицезреть это время, когда столько посягательств на жизнь императора, когда все вокруг готовятся его свергнуть, захватить их земли, когда ни один человек в народе не страшится своего правителя и не желает его видеть во главе страны. Верить нельзя никому. И теперь ясно, что за всеми этими фальшивыми улыбками стояли столь прогнившие люди с жалкими душами и жестоким сердцем. Если бы только император мог видеть это сам, если бы слышал всё своими ушами и если бы принял самое верное решение, возможно, им не пришлось бы тревожиться за их будущее.       Дойдя до тайного сада Его Величества, Чон велел своим стражникам оставить его одного и отправиться на разведку в город. Лунный свет был сегодня ярче обычного. Но эта ночь впервые была столь холодной и туманной, что хотелось скорее укрыться в тёплых стенах. Как бы ни был прекрасен вид на озеро перед ним, сейчас его близкому человеку нужна помощь. А он не способен сделать ничего.       Закрыв глаза и сложив руки за поясницей, Чон делает медленный вдох и выдох, а после, когда луна начинает тихонько скрываться за облаками, его пробирает холод и тело начинает мелко дрожать. И лишь открыв глаза, он чувствует, как что-то странное находится поблизости. Это не было видением. Он действительно видит того самого омегу.       Его запах слегка приглушен. Кажется, будто он и вовсе его не имеет. Возможно, так он пытается скрыть свои истинные эмоции? – Что... ты тут делаешь? - удивившись его неожиданному появлению, альфа тут же хмурится и сжимает ладони за поясницей. Он делает шаг к нему, но заметив, как тот следит за каждым его движением и напрягается от испуга, останавливается.       Юнги осматривает стоящего перед ним альфу и может сказать, что не представлял их разговор вот так. Стоять перед ним обезоруженным и знающим свою участь, он делает тихий глоток и выдыхает почти незаметно. И пока глаза Чонгука полностью прикованы к нему, его же взгляд осторожно смотрит вокруг и ищет хотя бы пару стражников. Но вокруг пруда ни души, кроме них двоих. – У меня не было особой цели приходить в это место... – Однако ты всё же здесь, - констатирует факт и снова делает попытку приблизиться. – Может, объяснишься? Кто ты? Начнём с этого.       И взгляд его испепеляющий не даёт гарантий, что после их разговора Юнги сможет уйти отсюда живым. Вероятно, остаться здесь ему придётся надолго. Он знает, как проходят обычно такие допросы. – Моё имя Юнги, - начинает рассказ Мин, – Я... был продан во владение одному богатому купцу в этом городе. Но после сбежал от него и...       Увидев ладонь Чонгука, он останавливается и смотрит настороженно. – Меня не интересует, как ты попал сюда, - резко прерывает его только начавшуюся историю, – То, что тебя зовут Юнги, мне известно. Однако мой вопрос вовсе не о том, откуда ты. Кем ты являешься, кому служишь и с какой целью ты пробрался в наш дворец – это я хочу узнать.       Чон смотрит соколиным взглядом, вцепившись в его зрачки, и чувствует, как у самого сердце забивается сильнее от томительного ожидания правды. Возможно, всю её он не получит. Но это его первая попытка узнать от него хоть что-то.       Юнги поджимает губы и опускает глаза вниз, когда теряется в ответе. Так быстро выдать всю информацию он не может. Да и страха в нём сейчас больше, чем желания поделиться хоть чем-то. – Тебе ведь есть что скрывать от нашего правителя, не так ли? - прищурившись, Чон подходит ещё ближе и резко настигает парня, хватая того одной рукой за плечо и сжав его со всей силы. – Ты шпионишь тут, выведываешь какую-то информацию для себя или своих людей! Отвечай! Что вам нужно!? Какой у тебя приказ?? Они сказали тебе его убить, верно? За этим ты прибыл во дворец? Ну же, отвечай!!       Его злость доходит до невидимого предела, но он не тормозит себя ни на одной мысли, а когда встречается с глазами омеги снова, лишь убеждается в своих догадках. Абсолютно все лживы и никому верить нельзя. А этому человеку, появившемуся из ниоткуда – особенно. В его зрачках мрак, полный тайн и загадок. Страшно даже думать что он может скрывать в своей голове. Но глаза его изучающе продолжают ответно смотреть на него прямо сейчас. Он молчит. Не двигается, не дёргается и не пытается вырваться из захвата, как бы ни было неприятно. По напряжённому лицу понятно, что столь неожиданное приближение к себе и куча вопросов задели по больному, застали врасплох. Однако в глазах его так много тьмы, что не ясно, о чем он вообще может думать в данный момент и слушал ли он его вопросы или уже замышляет что-то плохое снова. – Отвечай на мои вопросы, омега, - сквозь злобу шипит Чон, коснувшись другой рукой оружия на поясе и тем самым не оставляя иного выхода Юнги, кроме как не сопротивляться и ответить. Но чужая рука внезапно дёргается и вырывается из захвата. Он отходит назад, смотрит уверенно, с прежним бесстрашием. Уму не постижимо, как этот слабый омега способен быть столь мужественным прямо сейчас и не бояться его. – Я никому не служу. И убивать императора не собирался, - шипя в ответ от обиды, Мин скалится на вооружённого Чонгука, совершенно не беспокоясь о том, что за эти выходки его могут лишить жизни. – Будь так, как ты говоришь, я бы давно валялся мёртвым в сырой земле. Тебе ли не знать о подобных стратегиях? От шпионов и наёмных убийц, рано или поздно, избавляются, дабы избавиться от следов. – Очень хорошо знаешь стратегии наших врагов? - с издёвкой спрашивает альфа, ухмыляясь его смелости. – Потому что и сам состоишь с ними в заговоре против нашего императора?       Юнги молчит, долго смотрит в глаза напротив и с тяжелым выдохом уводит взгляд в сторону пруда. Отражение вновь появившейся луны немного успокаивает его и он вновь настраивается на разговор. И на этот раз подходит сам, подняв голову выше. – Я не стрелял в Его Величество, никогда не задумывал ничего подобного. И если ты вспомнишь, то это именно я спас его в толпе на рынке впервые. А во второй раз на нас напали в лесу. И тогда я тоже был ранен. И в последнем инциденте тоже, можешь быть уверен, я не замешан никак. Увидев Его Величество перед народом, я подумал, что он хотел себя представить перед всеми и объявить об официальном восшествии на престол, но вы казнили одного из советников. И без каких-либо объяснений бросили его отрубленную голову к ногам людей, но при этом заявили, что государство изменится. – Не тебе обсуждать решения императора, глупец! - одёрнув его за локоть, Чонгук вновь вспыхнул подобно спичке и готов был приказать его убить прямо тут. – Следи за языком и впредь обращайся подобающе ко мне. Не забывайся, - прошипев это в лицо, он резко отпустил его.        Мин опомнился почти сразу. Конечно, дерзить он не имел никакого права, однако правда всё же смогла задеть глаза этого наглого приближённого. – Тэхён был прав, вы действительно жестоки, адмирал Чон, - бросив это ответно, не колеблясь ни секунды, Юнги развернулся и готов был уже уйти, но его тут же окликнули и заставили вновь повернуться.       Чонгук был в полном замешательстве после сказанных им резких слов. При чем тут вообще Тэхён? И какое он имеет право говорить о нём такое!? – Кажется, я только что сделал тебе предупреждение, омега, - вновь уколов его вторичным полом, Чон гордо вознёс голову, но взгляда от тёмной макушки не отрывал. – Если ещё раз услышу от тебя подобное, прикажу повесить на глазах у всего народа на рынке. И мне всё равно на тех, кому ты там служишь. Придут они – я и их повешу. Так им и передай.       Желчь так и рвалась наружу из его уст. Но сдерживаться больше и не было смысла. С чего он должен быть мил с человеком, не вызывающим доверие с самого начала, тем более, когда тот, ни чуть не стыдясь и не страшась, смеет бросать такие громкие оскорбления в его адрес?       Юнги оборачивается, когда слышит об угрозах повесить его. Но не успевает ничего ответить, как слышит шаги приближающихся гвардейцев. – Увести его.       Приказ исполняется незамедлительно. Стражи хватают омегу за руки и тащат в неизвестном направлении без каких-либо объяснений. Юнги не пытается сопротивляться, но оборачивается назад к Чонгуку и видит, как тот довольно ухмыляется ему вслед, а после выражение его лица резко сменяется. И в блеске этих дьявольских глаз он видит нечто устрашающее...       Это были глаза коварного волка.

***

      Пройдя в покои императора, Чон тихо выдыхает около его постели и садится у его ног, опуская голову.       Вокруг возятся лекари и служанки, неустанно меняя его мокрую одежду на сухую и помогая тому принимать лекарства. Однако никаких изменений по-прежнему нет. Тело его всё так же горячее и жар сбить никак не удаётся. Смотря на это, Чонгук не может и предположить, когда это может закончиться. Закончится ли этот кошмар? Встанет ли на ноги Чимин?       Следя за тем, как осторожно и бережно слуги подправляют подушки под головой Пака, в его голову приходят весьма грустные мысли. И он должен с ними поделиться с лечащим врачом императора. – Господин... - прервав старика от приготовления нового отвара, Чон встаёт с постели и идёт к террасе, подозвав того к себе. Когда тот подходит к нему и кланяется, он продолжает уже тише, – Возможно ли... его выздоровление? Как долго ему ещё мучиться так? – Ох... я не могу знать точно, но... если жар продержится ещё несколько дней, надежд у нас будет ещё меньше. К сожалению, - повернув голову к спящему императору, лекарь боится произносить это, но всё же говорит, – состояние Его Величества очень тяжёлое. Тело его крепкое и способно справиться со всякими ранениями, однако дело ведь не только в них. Наблюдая за ним, я заметил, что он скрывал очень много своих болячек. – О чем это вы? - недоумевающе хмурится Чон. – Дело в том, что при осмотре его тела... я увидел на его ногах открывшиеся нарывы и покраснения. Сказать точно в чем причина их появления... я пока не могу. Но мы продолжаем за этим наблюдать. – Нарывы? Но... он никогда не жаловался на боли в ногах, - уходя в свои мысли снова, он почти лишился сил и был готов упасть подле своего императора. Если бы только это могло ему помочь. Если бы. – Не переживайте, я сделаю всё необходимое для его выздоровления. Хотя шансов у нас и не так... - увидев, как сверху на него смотрит устрашающее лицо Чонгука, он вдруг запинается и быстро исправляется, – Но мы обязательно его вылечим. Просто нужно время.       Чонгук какое-то время задумывается о будущем императора и от большого количества негативных мыслей чувствует, как альфа внутри ничего рвётся наружу, просит выпустить и дать волю эмоциям. Сейчас ему нужно сорваться хоть на ком-нибудь, чтобы переждать это трудное время и собраться с мыслями. И когда сил его становится ещё меньше наблюдать за тем, как мучается Чимин, он покидает покои, следуя по тёмным коридорам до главных ворот дворца.       В мыслях до самого утра держится беспокойство по поводу состояния императора, и с каждым вдохом дышать становится в разы труднее, когда приходит осознание того, что все его мечты могут просто рухнуть в один миг и он больше не сможет увидеть прекрасный лик Его Величества, его друга, самого близкого человека, оставшегося на этой земле. И в нём нуждаются несомненно не меньше, ведь у правителя никогда не было кого-то ближе Чонгука. Каждую его бессонную ночь, каждый его завтрак в одиночестве и при семье он следовал за ним тенью, оберегая даже от стен дворца, от родного отца и брата, от всех, кто мог ему угрожать и мешать жить. Каждого лично преследовал и убивал под покровом ночи, когда Его Императорское Величество спокойно засыпал в своих покоях, не ведая о том, что его враги, посмевшие ему дерзить, уже мертвы. И было честью служить не просто семье императора, а именно наследнику трона, тому, кого на этом троне видеть хотели меньше всего, тому, кто был всегда обделён, кого не воспринимали всерьёз. Он вынес эти трудности вместе со своим подопечным, обучал его, и даже в тёмные дни старался принести хорошие вести своему господину.       Готов ли был Чон столкнуться с неожиданным поворотом в жизни? Готов ли был он принять участь от жестокого кровопийцы, сидящего на троне, взгляд которого ясно давал понять каждый раз, что у него есть лишь один сын, и это не Пак Чимин? Готов ли был он умереть у его ног, только чтобы сохранить жизнь младшему наследнику?       Конечно. Он был готов ко всему.       Убить или умереть.       Но кто бы мог подумать, что однажды кровожадный император испустит последний вздох и освободит место не старшему сыну, как полагалось и задумывалось изначально, а именно Чимину, в чьих мыслях никогда не было чего-то подобного. Отродясь он не смел думать о троне, будучи рождённым словно не от отца-императора, не в королевской семье, не в стенах этого дворца, который звался домом. Он словно был чужим им всем, не был частью этой семьи. Но в этот момент, когда солнце вдруг зашло за горизонт и мир этот покинул Великий Пак ХёнСу, на его месте загорелась яркая звезда. Пак Чимин пришёл к власти, когда этого совсем не ожидал. Когда палящее солнце хотело уничтожить всё вокруг себя и убить своего сына, все звёзды вокруг словно собрались вокруг и уничтожили солнце, не дав погибнуть надежде на лучшее будущее. Их надеждой на светлое лучшее будущее был Пак Чимин – взошедший на престол в момент собственной казни в возрасте двадцати двух лет юный наследник и не любимый сын своего отца.       Только кто мог знать, что правление его с самого первого дня будет омрачено бедствиями и болезнями, следующими по пятам от самого его рождения? Разве знал он, что, сев на трон, не успев насладиться свободой и жизнью без тирании, окажется в лапах врагов и их ядовитые стрелы пронзят его тело подобно огню и заставят пасть на колени так быстро? Разве знал он, что окажется бессильным перед тяжёлой болезнью и едва сможет подняться с постели? Знал ли он, что в столь юном возрасте, не познав семейного покоя, счастья и любви, не достигнув никаких побед, встретится со смертью лицом к лицу? Разве мог он предположить, что сложится всё именно так?       Стоя на веранде и наблюдая за тем, как медленно восходило солнце за горизонтом, Чонгук закрыл глаза и готов был упасть в это озеро, чтобы навсегда обо всем забыть, но внезапные шаги позади заставили его вернуться в реальность и с тяжелым выдохом обернуться назад. – Госпожа Со? - удивившись её появлению, парень чуть схмурил брови и вопросительно осмотрел её лицо. – Что-то случилось? Есть какие-то вести от лекаря? Государю стало хуже? – Нет-нет, не волнуйтесь, никаких вестей о Его Величестве пока нет, но... я бы хотела сообщить вам кое о чем важном... - замявшись на месте, женщина опустила взгляд и стала поглаживать руки, не зная как начать. По её виду можно было подумать, словно кого-то убили. – Говори, я слушаю, - выпрямившись, Чон подошёл ближе, но их прервал гвардейцы, подбежавшие к ним из ниоткуда. – Адмирал Чон! Адмирал Чон, это важно! Срочно... Вам срочно нужно спуститься в темницу! Там... Там что-то случилось! - запыхавшись, гвардеец едва связывал слова, но Чонгук не стал медлить и, даже не дослушав, побежал в сторону темницы.       Когда двери открылись и он сам смог увидеть трупы солдат под ногами, в голову пришла только одна мысль. Это мог сделать лишь один человек. – Чёртов омега, - стиснув зубы, Чон злобно оскалился и обернулся к стражрикам. – Где Мин Юнги!? Как вы могли за ним не уследить?? Бестолочи!       Стражники, охранявшие соседние камеры готовы были пасть в ноги и молить о прощении, но Чонгук ждать не стал и бросился сам искать сбежавшего. Приказав всем немедленно начать поиски, он подготовил своего коня и отправился в город, где, возможно, скрывалась вся его банда, к кому он так срочно решил убежать.       Пора было закрыть это дело и поймать предателей. Если он сможет сделать хотя бы это, то его душа успокоится хотя бы на какую-то часть.       Чимин обязан узнать всю правду о своём спасителе. – Когда я найду тебя, Мин Юнги, ты пожалеешь о том, что остался в живых. Молись. Молись, чтобы когда я нашёл тебя... ты уже был мертв.

***

      Здание, подобно тому, что он уже видел ранее, кажется, начало заполняться всё большим количеством трупов. Единственное, что видел Юнги с момента, как его привезли в это место снова, – расчленённые тела, отрезанные части тел и море крови. Запах трупов стоял невыносимый, однако он настолько сильно приелся этому логову, что вопросов о том, почему тут такой удушающий запах, и не появлялось. Казалось, что так и должно быть. И было всегда.       Не заметив появления на троне перед собой того самого альфы, Юнги сморщился и откашлялся кровью, когда его вновь нагнули к земле, надавив ногой на спину в привычном жесте. – Когда я велел тебе слушаться и не предавать нас... что ты сказал мне, Юнги? - раздался тихий голос сверху.       Земля под ним начала дрожать и это означало лишь то, что живым ему отсюда уже не выйти. Эти кровопицы ни за что не оставят его вживых после всего. Вполне было ожидаемо, что спустя несколько дней безмолвия он вновь объявится и напомнит о том, кто есть он и что есть клан, которому Юнги когда-то присегнул на верность.       В груди что-то сильно сжалось от упоминания клана. Потому что теперь казалось, словно не клан он предавал, уходя от них надолго и неизвестно куда, а императора, которого видел лишь два раза в жизни. Спасение его жизни для него могло значить многое там, где мир был светлее и чуть добрее к нему. Возможно, сегодня он бы уже гордо возносил голову от благодарств Его Величества, который бы вдруг решил при всем Совете и при всех жителях города поблагодарить своего спасителя. Спасение чужой, но важной для всего государства жизни могло бы гарантировать ему безопасность и спокойную безбедную жизнь где-нибудь в центре городка, однако сейчас...       Однако сейчас всё это уже не так важно. Разве имеет значение та жизнь, в которой он предатель абсолютно для всех и ни с кем не может быть счастлив? Имеет ли значение его предназначение в этом мире, если даже для собственного спасителя и того, кого он спасал не единожды, он является всего лишь жалким омегой, скрываемым от всех по неизвестным причинам? – Ты ответил, что ни за что не сделаешь этого, - продолжил властный голос сверху. – Ни за что не предашь клан и чистое имя отца. Разве не так было?       Юнги сжался под чужим напором и вздрогнул, когда крепкая рука поставила его на колени и вздёрнула голову вверх, приставив кинжал к горлу. – Отвечай! - рыкнул альфа, поднявшись с трона и достав меч из ножн.       Оружие в его руках казалось его продолжением, словно было частью тела альфы. Он поднял его, не раздумывая, и резким движением приставил к шее несчастного омеги перед собой. Почувствовав, как под остриём меча Юнги пытался сглотнуть, альфа ещё выше вознёс голову и надавил им сильнее. Бледная кожа от давления почти разрывалась, на ней проявилась красная полоска, но до пролития крови всё же не дошло. – Ты такой же упрямый, как твой жалкий отец, - выплюнув слова в лицо омеги, альфа склонился над ним и снова заглянул в глаза. – Только между вами есть одно отличие... - кивая самому себе, он буквально разрывался от гнева и не мог вынести этого молчания в ответ, – Ваше отличие в том... что твой отец умер сразу, незамедлительно. А ты же... Ты будешь жить. Будешь жить и продолжать мучиться, будешь ненавидеть свою жизнь настолько, что будешь желать смерти, но не сможешь умереть спокойно. Я заставлю тебя мучиться и страдать от боли, как когда-то страдал я от рук твоего отца!       Убрав меч обратно в ножны, альфа пнул Юнги в живот и тут же скорчился сам от боли, что видел на лице бедняги. Мин держался достойно, несмотря на пот, выступивший на лбу, и на слёзы, почти скатившиеся с глаз. Однако чувствовал боль. И не разглядеть в глазах обиду было сложно. – Уведите и заприте в клетке. Не кормить и не поить, пока не сознается в предательстве.       Бросив приказ охране, альфа покинул зал, но вдруг остановился и обернулся к упавшему на землю обессиленному Юнги. – Ах да... Можешь не надеяться на чудо. Твой император-спаситель тебя больше не спасёт. Он сам лежит на смертном одре... и его смертный час уже близок.

***

      Медленно открывая глаза, Чимин стал потихоньку приходить в себя, пока тишина вокруг оглушала его уши. Всё перед глазами расплывалось и видилось не чётким. Но временные помутнения прошли, как только в покои явился лекарь, предцпредивший о том, что Его Величеству стало лучше. – Вы пришли в себя, государь, - с нескрываемой улыбкой произнёс старик, поклонившись перед ложем императора.       Пак осторожно стал подниматься и почти успешно сам справился с первой задачей – встать на ноги. Его слегка шатало от слабости и ему всё же пришлось сесть обратно на постель. – Прошу вас, не вставайте так резко, вы ещё не полностью.. – Где адмирал Чон? - тут же перебил его лепет.       Прилетевший в лоб вопрос заставил старика замолчать в расстеряности, пока Чимин продолжал испепелять его своим изучающим взглядом. – Я хочу видеть адмирала. Позвать его немедленно ко мне.       Лекарь поклонился и стал отходить назад, но снова был остановлен. Чужая рука вознеслась в воздухе и словно остановила время.       Чимин поднялся на ноги и дошёл до старика сам, встав прямо перед склоненной головой. Затяжная тишина не предвещала ничего хорошего. А после тяжелая ладонь вдруг опустилась на плечо лекаря и в этот момент его сердце забилось еще сильнее. – Мне не знакома моя болезнь, - произнес чуть тише Пак. – Я никогда прежде не чувствовал подобного. И это состояние... Оно... Не проходит. Я постоянно чувствую усталось и боли. Надеюсь, ты знаешь ответ и можешь вылечить меня?       Когда лекарь поднял голову и осмелился заглянуть в глаза правителя, тот, кажется, даже дыхание задержал. Но в глазах его не было страха. Словно он не боялся ответа, которого ждал. И не боялся той болезни, о которой говорил. И, по правде, это удивляло еще больше. – После всего произошедшего, мой господин, я... правда, и не знаю что думать... Вы пережили тяжелые времена. И вам удалось устоять перед двумя самыми главными врагами – перед смертью и болезнью. И я хочу надеяться... так же, как и вы, что это излечимо, государь... - он тут же склонил голову, побоявшись продолжить, но чужая рука давила сильнее и вынуждала говорить, – Однако надежд у меня нет.       Чимин вдруг отстранился, убрав руку. Ничего не сказав, он отпустил старика, вызвав к себе стражников. Велев им отыскать Чонгука, он снова упал на постель. Только теперь казалось, что эта постель станет его могилой. И очень скоро она поглотит его вместе с той властью, наделенной ему свыше, которую он, как оказалось, не в силах удержать.

***

— Тебе повезло, прислужник императора, - грубый голос снова раздался над головой.       Чон смог его узнать. Это был тот самый дьявол. Предатель, посмевший однажды напасть на их город и посеять хаос. Непонятно было лишь одно – как он оказался связанным в шатре предателей? – Вы кто такие?? И как посмели меня связать!?       Пощёчина одного из главарей заставила его резко замолкнуть. Но он не издал больше ни звука и не повернул головы. Чужая рука сделала это за него, вернув его в прежнее положение. – Мы – истинные правители этих земель, щенок. И тебе должно быть хорошо известно, кому принадлежит эта империя, - прошипел альфа, держащий его подбородок в своей ледяной руке.       Чонгука ужасно злило его положение и то, как с ним обращалась, но он продолжал молчать и держать голову выше. И только одного человека это злило еще больше. Он, сверкая звериным гневом в глазах, наблюдал со стороны, изучая тело и ум связанного. Главарь-альфа держался довольно долго, но это молчание убивало его без ножа и слишком сильно давило на горло. – Мерзкий тип, отвечай, когда с тобой разговаривают! - внезапно схватив его обеими руками за ворот одежды, главарь притянул Чона к себе и выплюнул гнев прямо в лицо. Только то вовсе не омрачнело и не показало ни капли страха. Даже глазом не дернул. – Ты вздумал меня злить, шакал??       Его рука тут же вознеслась над лицом парня и размашисто ударила по щеке. Снова и снова. Удары продолжались, пока Чон, падая в руки врага, не издал кашель. – Что, больно тебе?? Говори!! Говори, псина! Отвечай мне!! - голос стал повышаться и звучать грубее, но все эти рыки не пугали Чонгука. И это злило зверя внутри главаря еще больше. В его глазах блеснула ярость. Огненная ярость. – Я заставлю тебя говорить, раз ты не хочешь! И когда ты заговоришь, я вырву твой язык, чтоб скормить им своих собак!       Только его ладонь вознеслась над лицом Чона снова, как вдруг с шатер ворвались стражники и прервали его намерения. Рука так и замерла в воздухе, не сумев нанести удар по без того окровавленному лицу.       Чон вдрогнул, учуяв знакомый запах. Почти закрывая глаза, он начал пробуждаться от одного лишь запаха. Это был омега. – Ваше сиятельство, мы пришли доложить... что Мин Юнги осмелился бежать из лагеря. Мы нашли его коня близ реки. Вероятно, он спрятался в лесу.       Вернув взбешенный взгляд к лицу Чона, главарь разъяренно выдохнул и толкнул обессиленное тело на землю. – Свяжите его и не давать ни пить ни есть! Пусть подумает над своим поведением. Может, тогда начнет говорить, - кинув последний взгляд на упавшего, альфа вышел из шатра вместе со стражниками.       В это время двое оставшихся помощников стали поднимать Чонгука и потащили его к столбу, находящемуся прямо в центре шатра. И когда он наконец был связан, им удалось его привести в чувство. — Так кто же ты такой... Жалкий слуга императора... - хитрым взглядом стал обводить лицо Чона один из альф. – Сильный, хитрый и отважный... И уже стал адмиралом при дворе? – Да он и гроша ломанного не стоит, - завистливо выплюнул второй, встав с колен. – Ты только посмотри на него. Когда-то воин великих властителей империи.. теперь же обратился в приближенного пса императора. Мне вот интересно, ты настолько глуп или настолько самоуверен, раз выбрал именно этот путь? – В отличие от вас, - закашлял Чон, едва выговаривая слова, – Я служу своей.. стране.. И своему правителю. – Ты называешь своим правителем юношу, не умеющего даже меч в руке держать? - рассмеялся тот. – Ты жалок, как и твой император. И власть в его руках скоро снова станет нашей. – В таком случае, вам придётся эти руки отрубить.. прежде, чем отобрать у них власть.       Альфа над ним нахмурился, но следом ухмыльнулся пришедшей на ум идее. – Ну что ж... Ты сам это предложил.       Второй альфа не стал долго насмехаться и решил прилечь неподалёку на подушки, дабы отдохнуть. И друга призвал сделать перерыв, пока вожак ушёл разбираться с пропавшим.       Их трапеза не длилась долго. Чонгук всё это время старался уйти в себя и уснуть, чтобы не слышать, как эти двое едят и завистливо что-то обсуждают. И терпеть так долго ему не пришлось. Из нудных рассказов его вырвал ворвавшийся в шатер стражник. Это был страж вожака. – Его превосходительство потребовал всем немедленно собираться. И пленника велел привести к нему.       Альфы тут же вскочили с мест и собрали оружия. Оставив всё остальное на месте, они подняли за руки Чонгука и потащили к выходу.       Чон был уже слишком слаб, чтобы развидеть хотя бы силуэты суетящихся воинов вокруг. Все они казались одной большой тенью, мелькающей мимо него. И он не слышал всего этого шума, стоящего в лагере. Пока вдруг из оков сна его не пробудил голос альфы-вожака. Тот стоял прямо перед ним и смотрел ему точно в глаза сверху-вниз. Чону на секунду показалось, что перед ним выросла скала, затмевавшая своей верхушкой лучи солнца. – Мне льстит, что ты наконец-то стоишь на коленях... Передо мной. И я бы мог порадоваться тому, что ты у меня в плену. Ведь это означало бы моё приближение к победе. Однако... - его громкий вздох разочарования уже дал понять, что что-то пошло не так и планы его рухнули в одночасье. В глазах его, горящих всего минуту назад, теперь он видел тревогу. – Сегодня тебе повезло. Ты останешься жив. До тех пор, пока мы не доберёмся до одного предателя и не отсечём ему голову. И... я хотел бы, чтобы такой умный и смелый человек, как ты, временно оставался рядом со мной. Поскольку... среди моих подданных таких людей нет.       Чонгуку было весьма интересно слушать его, хоть и понимал он не всё. Но резкий кашель снова настиг его и не дал им довести беседу до конца. Благо, отвечать ничего ему не пришлось, ведь, вероятнее всего, если бы его спросили о мнении, то он, не задумываясь, плюнул бы в лицо этому наглому шакалу и тут же был бы казнён. Сегодня ему действительно повезло. Пока.

***

      Держась обеими руками за шелковое покрывало, Чимин с трудом смог приподняться и сесть на постель. В голову продолжали лезть навязчивые мысли. И шаги за дверью всё больше стали напрягать без того ослабленный разум, играя с ним в опасные игры. Но не имея сил встать, он молча сидел на месте и смотрел в пол перед собой, будто каждый раз, с каждой секундой тишины падая куда-то в пропасть перед собой.       Внезапные шорохи оказавшихся рядом слуг вывели его из своих мыслей. – Мой государь, вы велели привести к вам адмирала Чона, - поклонившись и не поднимая головы, проговорил в полтона стражник. – И..? Где же он? - опустив голову, он вдруг почувствовал ту же боль в ногах, но сдержал в себе стон, лишь сжав пальцами собственные колени, на которые опирался, пока старался держать спину ровно. Но это было невыносимо терпеть даже несчастные пять минут. И оттого он не мог больше молчать долго. – Говори же уже! Где его носит?? Почему вы его не привели?? – Простите, Ваше Величество, - тут же склонил голову ниже и стал говорить виноватым голосом. — Господина адмирала не было с утра во дворце. Но никто не видел, как он выходил через ворота. — Что значит никто не видел?       Поднявшись резко с места и стерпев пронизывающую ступни ног боль, он схмурился от пришедшей в голову страшной мысли. Но почти сразу отогнал её прочь, вспомнив, как Чонгук ночами был рядом у его изголовья, не спал и молился о его выздоровлении. Он не мог сбежать и бросить его в такой момент. – Немедленно найдите его. И чтобы не появлялись без него! Обшерстите все окрестности! Должен быть хоть кто-то, кто видел или слышал. А иначе я вам всем головы снесу. Убирайся!       Поклонившись, стражник тут же покинул покои. И в этом одиночестве Чимину было ещё сложнее справиться с нарастающей тревогой. Стены, пропитанные его терзаниями и болью, словно еще больше давили на его сознание и не позволяли душе успокоиться. Но одновременно с этим в нём росло желание покинуть дворец и самому отправиться на поиски Чонгука. Потому что предчувствие его ещё никогда не подводило в такие моменты. Запах опасности в воздухе не распознать он не мог никак. Он слишком хорошо его знает.       Накинув на себя своё чистое одеяние, следом выйдя из покоев и приказав стражам бдить у дверей и никого не впускать, он поспешил скрыться с глаз посторонних, кто мог бы видеть его во дворе. И дойдя до конюшней, он запряг своего коня и отправился на нём через задние ворота прочь из дворца.       И хоть это давалось ему сначала с невероятной легкостью и странной выдержкой, ближе к середине пути он уже чувствовал тяжесть в груди из-за обмундирования и ранений, которые это обмундирование задевало. Туго затянутый пояс не позволял ему свободно выдохнуть и при ускоренном движении он мог потерять сознание в любой момент, а давление стремени на стопу доводило его до мучений и тяжелых вздохов и стонов, надавливая на всё ещё не зажившие нарывы. Однако ничего из этого его не останавливало ни на секунду. Он продолжал путь, думая лишь о том, что там – в неизвестности, в опасности среди всего этого хаоса, творящегося в городе, его верный товарищ мог быть в беде и нуждаться в его помощи.       И только это продолжало выдавливать из него последние истякающие силы. Задыхаясь и сжимая сильнее поводья в руках, он держался в седле всё хуже, почти падая на коня и уже почти придерживаясь обеими руками за его шею. Порой казалось, словно нечто тяжелое давило на его спину и не давало возможности двигаться. Он застыл в одном положении и, только когда стал подбираться к центру города, начал постепенно поднимать голову, приходить в себя и вообще различать людей вокруг себя.       По началу это было похоже на страшный сон. Не кончающийся и становящийся всё более ужасным с каждой картиной, открывавшейся перед ним. Сгоревшие дома, разрушенные прилавки, памятники и места для отдыха. Когда-то тут были места, где проводили праздники, где собирались семьи с детьми, где проходили многие церемонии, это были чьи-то работы, чьи-то учебные заведения, укрытия и дома для обычного народа. А теперь это всего лишь сломанные и сожженые остатки деревьев, развалины и разрушенные стены посреди когда-то процветавшего города.       Каким же он стал с его приходом?       Нерадостно осматривая улицы и проходя мимо них, уже спустившись с коня, он рассматривал абсолютно каждый дом и каждый прилавок с остатками чьих-то вещей, предметов, мебели. Внутри ёкало и передергивало уже от одной мысли, что тут могли быть люди... Дети... Те милые ангелы, кем когда-то был и он – не защищенный, слабый и потерявший надежду. Это ведь ещё совсем крошечные и невинные создания... – Кто... Кто же посмел уничтожить ваши жизни... - задавая этот вопрос самому себе, он тихо шептал себе под нос, прикасаясь осторожно к остаткам деревянных домов.       На глаза попался маленький кусок ткани. Он вдруг потянулся к нему и вытащил его из-под завалов. Но не успел рассмотреть, как перед глазами тут же вспыхнули огни воспоминаний из прошлого. Из его болезненно-кошмарного прошлого. Лоскуток одежды был явно частью детской вещицы. И это довело его до слёз в момент, когда в памяти всплыли воспоминания о брате и о себе самом.       Разве мой брат был в этом виновен?       Разве он заслуживал такой участи?       Разве мог он знать, что не сможет дожить до своего восшествия на престол?       Чимина несомненно всё это задело куда сильнее именно в этот момент. Чужое горе соприкасалось с его собственными тайнами из прошлого. Они по сей день словно были рядом и приследовали за всё то, что досталось ему нечестным путём. Голоса. Крики близких. Слёзы и мольбы о помощи. Всё это выжигало в нём дыру и заставляло проходить через самые невыносимые трудности – ноша в сердце, задевавшая совесть. И каждый раз, видя сны, свое отражение, или вспоминая о них, он не мог мыслить здраво. Несправедливость внутри разогревала в нем ярое желание отомстить. За всех. За всё то, что было перенесно не им одним и не один раз. Он ведь помнит каждую душу, принесенную тогда в жертву за отца. Такой же жертвой после стал и его собственный сын. Он погубил и его. И вот... Теперь на его месте Пак Чимин – младший и самый недостойный престолонаследник. И, вероятно, это и есть его наказание за нечестную победу в борьбе за власть.       Постоянная борьба.       Борьба с врагами извне.       Борьба с приближёнными.       Борьба с собственными страхами.       Борьба со своим народом.       Борьба с самим собой.       Сжав в ладони лоскуток ткани, он всунул его под свою одежду и направился дальше, чувствуя, что уже приблизился к другу.       Чонгук где-то рядом.       Небольшие здания, оставшиеся целыми, были пройдены. Но внезапно его завлекло в один из этих домов. Не странно ли, что они единственные были целые?       Пройдя внутрь и осмотрев все комнаты, Чимин остановился в коридоре и вдруг вспомнил о прошлом. Эпизод, в котором ему снова пришлось бежать. И тогда их укрытием стала обитель одного из старейшин. Вероятно, если бы не его моментальная реакция и помощь, никого из семьи не осталось бы в живых еще тогда. Мама, брат, дядя... Они все погибли бы.       Прошлое навсегда останется главным уроком в жизни. И пройденные события не забыть так просто, пока смерть находится слишком близко. И в ней, как и во всём вокруг, кроится опасность для жизни. Она рядом и по-прежнему, не касаясь его, вредит. Если бы только избавиться от страхов... – Мой государь... - знакомый голос позади вдруг заставил Чимина вздрогнуть.       Он обернулся лишь спустя минуту тишины, боясь, что это ему кажется. Но голос действительно принадлежал тому, о ком он думал. – Адмирал... - не веря, тут же стал подходить ближе. – Живой...       Страх, парализовавший дрожащее тело императора, стал потихоньку отступать. И дышать стало, кажется, немного легче. Руки, трясущиеся под давлением темных мыслей, осторожно схватили парня за плечи и сжали их, дабы убедиться в реальности. – Ваше величество, я... Я едва стою на ногах, - бросая взгляд на чужую хватку, Чон начал отходить назад. Смотря точно в глаза правителя, он медленно отступал. – Не смей так больше делать. Слышишь меня!? Никогда! Я не просто твой император, я твой друг. И я не хочу терять друга из-за каких-то жалких предателей.       Чонгук учтиво поклонился и сжался, воздержавшись от ответа. Тон императора был не просто предупреждающим. Он угрожал. – Прошу простить меня, Ваше величество. Но я вынужден был вас оставить, поскольку... были обстоятельства.       Оправдания сейчас находятся с трудом. И всё же, несмотря на пытки, унижения и угрозы, он обязан сообщить новость. То, что так давно мучало его и императора. Они смогут найти их и начать действовать. Вот только... – Что случилось? Ты какой-то... потерянный... Ты уехал так срочно из-за моего народа, да? Я вижу что происходит. Вижу весь этот ужас в городе. Знаю, как тяжело сейчас всем этим несчастным людям, потерявшим покой. Они лишились домов, своей семьи... И всё по моей вине, - опустив голову, прошептал тише Пак. – Нет, что вы... Это не ваша вина, - в поддержку заявил Чонгук, видя, как сильно винит себя император. Он впервые видел его настолько подавленным. – Вас терзает происходящее, но вы в этом не виноваты. Вы только обрели власть и еще пока не опытны. А врагов у нас достаточно. Они с первых дней пытаются нас сломить. Но у них не получилось убить вашего отца. Переворот был пресечён, предателей казнили и все близкие ваши остались живы. Никому не удалось свергнуть вашего отца. И вас им тоже не удастся свергнуть. Вы ведь сын великого правителя-полководца. – Да, но я не он. Я не такой смелый как он. Но даже его убили, несмотря на всю его жестокость к врагам.       Чонгук склонил голову, тут же замолчав от понимания того, что это от части правда. К сожалению, сколько бы они не пытались себя убедить в обратном, но такой силы, как у предыдущего императора, у Чимина нет. – Государь... Я... Должен вам кое-что сказать... – Чонгук, я устал, я хочу вернуться во дворец и отдохнуть, - Чимин, разворачиваясь, снова схватился за область сердца, и начал кашлять. – Это касается Юнги, вашего спасителя.       Чимин остановился, замерев на месте от услышанного имени. Не верилось, что он о нём вспомнил спустя столько времени. Первые нехорошие мысли в голове заставили его повернуться к Чонгуку с вопросительным взглядом и, наконец, спросить об этом таинственном парне. – Что с ним? Что-то случилось? - страх охватил его голос и разум. Тело не поддавалось и не хотело успокаиваться. – Говори же. Что с ним такое?? – Простите, повелитель, но... - Чон было вздрогнул от собственных мыслей, но смолчать было неправильно. И он почти раскрыл губы, чтобы сказать, как вдруг был пойман императором за ворот одежды и притянут к нему силой. – Говори... Не зли меня!       Чонгук хотел. Хотел рассказать. Но трясущиеся в гневе руки, сжатые до покраснения пальцы и это лицо... Всё в императоре кричало о его переживании за этого несчастного омегу. И это ужасно расстраивало. Неужели он так ему дорог!? – Я бы не хотел вас расстраивать еще больше. Однако... Мне стало известно, что Мин Юнги, тот ваш спаситель, на самом деле, предатель.       Подняв взгляд на Чимина, он заметил исказившееся его лицо. Оно и было ясно. Он не поверит. – Что ты... Что ты такое несёшь? - хмуря брови, он тут же стиснул зубы. В венах, кажется, стала закипать кровь. Подойдя ближе, он схватил его за плечо и сжал сильнее прежнего. – Немедленно объяснись. Кто.. Кто тебе это сказал?? – Причина, по которой я отсутствовал... Я был в плену предателей, которых мы искали. Они разожгли огонь в городе, всё вокруг нас сейчас разрушилось по их вине. И я вам обещал их найти. Я нашёл. Но только... Не думал, что они будут связаны с тем омегой. Он казался нам другом, спасал вас не один раз и всегда оказывался рядом с трудные минуты. Но... Как же я был глуп, не сумев раскусить их план... – Что ты несёшь, Чонгук!? Что это ещё за история с предателями? Как ты на них вышел?? - рычал Пак, расширяя глаза сильнее. – Я был в плену... И они говорили о нём. – Каким образом ты мог попасть к ним в плен, если всё время был здесь!? - гневно прорычал низким тоном Чимин, второй рукой хватая и встряхивая замершего намертво друга. – Что произошло во время моей болезни?? Чего ещё я не знаю? – Я вам всё расскажу. Только давайте вернёмся во дворец. Здесь не безопасно.

***

– Моего приближённого захватывают в плен, я тяжело заболеваю, а омегу, который так рьянно защищал меня, вдруг забирают прямо из дворца и я ни о чём не знаю... Что это за дела, Чонгук?? - расхоживая из стороны в сторону, Чимин всё бросал разгневанные взгляды на него, но не получал ни одного в ответ. – Не тебе ли я доверил свою жизнь и этот дворец? Ты должен следить за всеми и за всем, что здесь происходит! – Виноват, Ваше величество, но я всё время был с вами. Юнги появился из ниоткуда. Он объявился неожиданно и я сразу его допросил. Я с самого начала ему не доверял и предупреждал всех, чтобы за ним следили. Но он никуда не ходил, кроме своего дома. А после он пришёл сюда и спас вас снова в день, когда казнили советника Сона. Мне показалось это ещё более подозрительным и тогда я начал расследование. Я спросил о его цели... Но он не признался, ничего не рассказал. И мне до сих пор непонятно что в его голове и чего он добивается, спасая вас, но при этом прислуживая вашим врагам.       Чимин остановился перед террасой, сцепив руки позади поясницы и устремив взгляд в ночное небо. Что таилось в его мыслях – было не ясно. Но Чонгука больше всего тревожило то состояние, в котором его правитель находится уже долгое время. И это началось вовсе не день и не неделю назад. – Ваша болезнь стала для нас потрясением, - неуверенно после молчания Чимина продолжил он, – И я не знал кого еще подозревать, кроме него. Ведь ясно, что такие люди подсылаются не просто так. – Обычно подсылают убийц, но он не убивал. Не пытался, я в это верю, - задумчиво произнёс Пак. – И всё же, я пока ему не верю. К тому же, теперь нам стало известно о его тайне. Он служит предателям. И я уверен, что здесь он появляется тоже не просто так. – Хватит, ты же сам сказал, что он даже не знал о моей болезни, - обернулся тот, всё ещё настаивая на своём. – Он бы не стал меня спасать, будь его целью их приказ убить меня. – Значит приказ был другим, - не унимался Чон. – Возможно, не убить, но лишить вас сил. Может, они хотят втереться в доверие, а потом вонзить кинжал в спину. Что, если так? Или будут подсылать его и травить день за днём? – Чонгук, хватит, это уже абсурд!       Чимин подошёл к нему и положил руку на его плечо, посмотрев в самые зрачки, горящие от гнева и желания отомстить. – Я знаю, трудно сдерживаться, когда над тобой потешаются и тобой пытаются шантажировать. И ты хочешь им отомстить за плен и унижения. Но, поверь, гневом мы ничего не добьёмся.       Чонгука поражало его спокойствие. И то, как быстро тот сдался. Не верилось, что император так легко согласился на участь отца. – Тогда чего вы хотите? Как собираетесь их уничтожить? Или, может, вас уже вовсе не волнует будущее страны, а волнует только тот омега? – Как ты смеешь? - выплеснулся рык и недовольство. В глазах Пака тут же блеснула обида. – Да, я его не обвиняю в своей болезни, но я не говорю, что он не подозрителен. Он вызывает много вопросов. И я хотел бы сам у него всё узнать. – Прикажите и я найду его, где бы он ни был. Найду и брошу к вашим ногам. Мы заставим его говорить. И предателей бояться заставим.       Голос Чонгука звучал твердо и уверенно. Он был готов к чему угодно ради императора. И эта верность и безусловная готовность ко всему вызывала в Чимине чувство безопасности и доверия. Больше всего это внушало смелости. И, конечно, он не мог отказать. – Ступай, - согласно кивнул он. – Найди его и приведи ко мне. Немедленно.       Чонгук покорно склонил голову. На этот раз, с неподавляемой улыбкой довольства.

***

– Как он мог сбежать?? - метая молнии, кричал альфа, шагая вперёд-назад. – Бестолочи! Я отправил вас за ним, чтобы поймали, а вы... – Простите, Ваше сиятельство. Он слишком хорошо обученный и ловкий боец... – Он боец, а вы кто?? Кучка балванов, которые не могут окружить его.       Стоящие перед ними трясущиеся альфы буквально горели от стыда, склоняя головы всё ниже. Они замолчали сразу, как услышали ответ. – Если он доберётся до дворца императора и всё ему расскажет... Весь наш труд будет на смарку. Нашему племени придёт конец. – Но разве он не молчал всё это время, пока был рядом с ним? - заговорил второй перед ним. – Если император до сих пор молчал и не натравливал на нас своих псов, значит он ничего не рассказал им. Ведь ему самому это не выгодно. Его бы убили. Мы или они. А он сбежал сам. Пришёл к нам снова. – Верно. И только это пока даёт мне сил и уверенности. Он не должен нас предать, - вожак отошёл чуть дальше от утёса и заметил, как вдали загорелись огни. – Город снова загорается огнями в домах. Они возвращаются обратно... Неужели император дал им гарантию жизни? Весьма смело.       Под тихое хмыкание двое альф рядом бросили взгляд на город. Измерить весь ущерб, нанесённый их воинами, было трудно, но народ потихоньку стал возвращаться и это не к добру. Им действительно дали сил и гарантию. И это не может не злить. – Мы найдём Юнги. Найдём и заставим умирать долгой и мучительной смертью... - прошипел один из них, возвращая взгляд к задумавшемуся о чём-то вожаку. – Да, найдёте... Только на этот раз, кажется, он может вернуться более опасным. Сегодня сбегает от всех с такой легкостью, словно его руки и ноги способны вырваться из любых цепей. Завтра же... Он придет сам к нам. Придёт, чтобы убить. Всех нас. Этот омега не так прост. Может, зря мы его недооцениваем?

***

– Немедленно позовите лекарей! - донёсся женский крик с заднего двора.       На крик сбежались придворные слуги и госпожа Со. Она незамедлительно побежала за лекарем сама, пока девушки осматривали степень тяжести ранений омеги.       Когда его затащили в лазарет, всех девушек попросили выйти, но госпожа Со настояла, чтоб остаться. Она наблюдала за процессом раздевания и сама лично контролировала осмотр.       Лекарь произвёл осмотр довольно быстро. Нанёс мази и лекарственные средства на ранения, закрыв их и перевязав тканями. Но не выдержал тяжёлого взгляда госпожи Со позади себя. – Простите, но не могли бы вы выйти? - вежливо попросил мужчина, держа в руке кусок ткани. – Я должен осмотреть его нижнюю область. Там тоже есть ранения. – Что ж... Ладно... Я позову адмирала Чона. Он сам проконтролирует, - пожала плечами женщина и тут же вышла.       Когда Чонгук вошёл в больничную комнату, его ожидал весьма неприятный сюрприз.       Проходя дальше и смотря на состояние человека, которого он искал, для него стало неожиданностью найти его в таком виде. Но верилось в это с трудом. Он остановился, чтобы оценить ситуацию, но был напуган его пробуждением. – Мин Юнги, - вопросительно произнёс он, заметив, как беглый взгляд парня нашел его. – Убить меня всё же решили... И это поручили тебе, адмирал? - усмехнулся Юнги, уведя взгляд и закрыв глаза. – Не жди. Убей сразу. – Меня поражает твоё спокойствие и твоё наплевательское отношение к своей судьбе. Так сильно хочется показать всем, что ничего не боишься? - с презрением смерив его глазами, фыркнул Чонгук. – А ты думал, я буду трястись перед тобой и молить меня пощадить? - по-прежнему с закрытыми глазами и смеющейся улыбкой шептал тот. – Да. Думал, - вдруг послышался низкий тембр.       Открыв глаза, Юнги обвёл взглядом палату и заметил за шторами Чимина. Он всё же пришёл. – Я вас ждал, Ваше Величество. – Ждал? Даже так? – Вам, наверно, рассказали обо мне всякого... Что я ваш убийца, пытался вас убить. Но, клянусь вам, я не знал о том, что с вами случилось. Я узнал это от Чонгука, - неторопливо говорил он. – Это мне известно... – Прошу, поверьте, я не причастен к вашей болезни. И я никогда вас не пытался убить. Я... – Я спрошу только один раз, - голос его показался строгим и отстранённым. Он словно был не здесь, не с тем спасителем, с которым познакомился совсем недавно и в котором заинтересовался так же быстро. – Почему ты сбежал?       Вопрос, казалось бы, простой и открытый. Ответь и будешь оправдан. Но в голове Юнги это звучало страшнее. Вопрос заставил его тело покрыться мурашками, так как он ожидал его. Знал, что, рано или поздно, его спросят об этом. И тогда, что ужаснее всего, сказать ему будет нечего.       Тишина заполнила палату на долгое время. Пока Чимину не надоело это молчание. Он обошёл штору и подошёл к койке. Только глаза Юнги были уже закрыты. И открывать он их не собирался. – Не смотришь, потому что стыдно... Или потому что страшно? – Государь... Я не сбегал. Я был вынужден уйти. Вы... – Я бы тебя убил, не так ли? Этого ты боялся, - вскинув брови, заявил Пак. – Вы были больны. И я боялся, что вы найдёте меня в темнице и начнёте подозревать.       Юнги не открывал глаза и не мог посмотреть в лицо императора, зная что его ждёт. Но сделать это хотелось больше всего, чтобы доказать невиновность и преданность. Вот только... Что-то удерживало от этой ошибки. – А если бы я узнал о твоем побеге... то есть, я бы не стал подозревать тебя, да? - словно издеваясь, продолжал давить на совесть Чимин. – Вы правитель и вам виднее. Кого подозревать и кого убивать. Я знал, что не виновен. Это правда. И сбежал, чтобы не убили. Это тоже правда. Вам решать, верить мне или нет. Казните или сошлите куда угодно. Это останется правдой.       Чимина забавляла его самоуверенность и эта дерзость, граничащая с глупостью. И, на чистоту, он даже слегка успел соскучиться по этой особенности в омеге. – Ты прав, - неожиданно резко, – Мне решать.       Юнги сглотнул снова. Отсчитал еще несколько секунд, чтобы осмелиться открыть глаза и заглянуть в последний раз в глаза императора, но был остановлен следующими словами: – И я решил, что ты останешься при мне.       На миг холод этой палаты плказался ему не таким режущим. И даже дышать стало легче. Словно груз с груди сбросили и дали вдохнуть глубже.       Тело перестало трясти так сильно. И руки смогли сжать постель в небольшом волнении. – Можешь считать, что это твоя награда за моё спасение.       Бросив неоднозначные слова напоследок, Чимин наконец покинул лечебницу. И в голове Юнги с этого момента стали появляться всё более страшные мысли о собственной участи. Возможно, не сегодня. Возможно, не завтра. Но это случится. И случится именно здесь — в проклятом дворце великого императора.       Его ждёт смерть от рук самого дьявола. Дьявола, носящего маску милого правителя государства.

***

      Отпив немного травяного отвара, Чимин прислушался к голосам снаружи и услышал среди них Чонгука. Велев ему немедленно войти, он отложил лекарства и приподнялся с постели. – Что там еще случилось? - прознеся это так обыденно, он не ожидал увидеть озадаченное лицо Чонгука. – Что? – Простите, но... Юнги пришёл в себя и теперь стоит у дверей в ваши покои, требует его принять. Я велел ему уходить, сказал, что вы отдыхаете, но...       Он прервался, увидев ладонь императора, и сразу же поклонился, приняв приказ. Выйдя из покоев, он сам открыл двери и пригласил Юнги внутрь.       Чимин, заметив вошедшего, замялся на месте и не смог взять себя в руки. Возможно, дело было в недавнем решении, не объяснённом ему до сих пор. А возможно... Это просто вид омеги, стоящего перед ним впервые так... открыто..       Юнги неуверенно остановился в центре покоев, почтительно склонив голову и сложив руки вместе. И первое, что бросилось в глаза Чимина, — то, во что был одет Мин. Всё на нём смотрелось весьма неординарно, но красиво. – Тебя переодели, - констатировал Пак, осматривая его с ног до головы. И скрыть того, что он доволен, было трудно. Усмешка всё же вырвалась из уст. – Выглядишь неотразимо.       Юнги был не столько смущен, сколько удивлён словам императора. Что это он такое говорит? – Ты хотел поговорить? - сменился в тоне, заметив серьёзность в лице омеги. – Что с тобой? – Вы понимаете и сами что со мной. Я не хочу тут оставаться. Отпустите меня, - смотря с недоверием, он наконец поднял голову и смог заглянуть в глаза напротив. – Мне не по душе это место и эти наряды. Я не хочу так. – А я тебя не спрашивал вроде как, - грубо отрезал в ответ. – Я не наказание, а прощение тебе подарил. А ты недоволен? Вот как?       Увидев гнев в лице императора, Юнги запаниковал и увёл взгляд, снова опустив голову. – Мне изменить решение? Казнить тебя, может? - словно кидая угрозы, игрался Пак.       Несмотря на гнев на его лице, его это забавляло. И всё же, при всех стараниях, маска злости треснула на глазах и вся его истинная реакция вырвалась наружу смехом, притянув к себе внимание возмущенного до предела Мина. – Вам смешно? - не понял тот, как только услышал смех. – Я едва не умер, а вы смеётесь надо мной??       С лица Чимина тут же сползла улыбка. Было трудно сдерживать себя, когда кто-то пытался задеть и испортить ему настроение. Но он продолжал слушать. – Неужели вам настолько плевать кого убивать, а кого миловать? Советника убили своего, ничего никому не объяснив. Да еще и перед всем народом, словно пытались показать, что не боитесь никого. Тогда где же вы были, когда ваш отец умер и вы заняли престол? Почему вы не вышли к разъярённому народу тогда? Боялись объявить себя императором? Вы заняли трон, никому ничего не сказав, и продолжаете всё скрывать, словно ничего особенного и не произошло. Но вашего отца убили и вы даже не пытаетесь выяснить кто это был! Неужели вам настолько плевать???       Гонор стал повышаться и как только Чимин услышал последнее, он сорвался. Схватив его за плечи и встряхнув сильнее, он сжал его руки, не позволяя вырваться из хватки. Гнев охватил всё тело с ног до головы и в глазах загорелся огонь. – Как ты смеешь со мной так разговаривать?! То, что ты спас меня, не делает тебя особенным. И не дает никакого права меня осуждать. Ты мой раб. Ты должен повиноваться и никогда не должен оспаривать мои решения, а вместо этого я вижу обратное. Еще и осмеливаешься меня судить, безродный? Да кто ты такой??       Рык альфы донёсся до самых покоев Чонгука и заставил того снова вернуться к императорским покоям. Он появился незамедлительно. Хотел было одернуть бесстыжего омегу, но был остановлен выставленной рукой Чимина. Тот, кажется, почти уничтожил Юнги своим взглядом. И на миг Чонгуку показалось, что он видел дракона в зрачках повелителя.       Чимин сжал выставленную в воздухе руку в кулак и оставил выпрямленным лишь указательный палец, устремив его вверх и подойдя ближе к затрясшемуся парню. Его дыхание было сравнимо с дыханием дракона. Находиться поблизости с ним становилось всё опаснее. Горящие синим пламенем глаза никогда не предвещали ничего хорошего. – Я пожалел тебя, поверил тебе и оставил во дворце. А ты смеешь мне что-то предъявлять, дрянь? - голос Пака стал спокойнее. Он оледенел в секунду, увидев, как омега в его руках осмелел и поднял голову, устремив на него свой осуждающий взгляд. – Вы такой же жестокий и бессердечный тиран-император, как ваш отец. С вашим приходом к власти всё стало еще хуже. Страна в упадке. Неужели вы этого не видите? Игнорируете? Ваш народ вас волнует меньше всего. Боитесь выйти перед ними, не говоря уже о врагах. Что стоит такой император?       Чонгука эти слова задели больше, чем самого Чимина, и терпеть он больше не мог. Не дожидаясь приказа или разрешения, он схватил Юнги за запястья рук сзади и, надавив на плечо одной рукой, посадил того на колени перед императором. Но омега начал сопротивляться, дёргать руками и подниматься на ноги, несмотря на боль. Усмирить его не удавалось, Чонгуку показалось, что сейчас всё выйдет из-под контроля и Юнги нападёт на императора, однако Чимин вдруг взял ситуацию в свои руки.       Под огненным дыханием дракона, он поднял его на ноги, убрав от него руки Чонгука. Чон замер на месте, не понимая что происходит, но уловив тот самый блеск в глазах Чимина, бросившего на него испепеляющий взгляд, он тут же обрёл улыбку на лице. – Не бойся, - неожиданно. – Я не казню тебя...       Юнги поднял взгляд, сжавшись под руками правителя в ожидании. Стоять так близко было... через чур опасно... и волнительно. Его дыхание и его взгляд плавили душу омеги внутри, словно касаясь её руками. На секунду даже показалось, что чувство, теплящееся в его сердце с первой встречи, было вызвано именно этим взглядом. Взглядом дракона.       Всё вокруг замерло, как и его сердце. Оно перестало биться в один миг, когда чужая рука, казавшаяся такой тяжелой, коснулась его шеи. Он, стоя на двух ногах, чувствовал, будто стоит на коленях и шея, которой коснулись тонкие ледяные пальцы, вдруг стала бессильной. Голова отяжелела от одного касания и перед глазами стали мерещиться странные огни.       И прежде, чем Юнги смог ощутить нежность кожи альфы, источавшего тяжёлый мускусный запах, он услышал голос. Чарующий, леденящий душу, подавляющий уверенность... – Только по одной причине, - закончил Чимин, остановив руку около ключиц омеги.       Юнги трясло от одного лишь дыхания, пробравшегося буквально под кожу. Он чувствовал жар в месте, где соприкасались их тела. Пальцы, казалось, настолько хрупкие, не способные причинить вред, доставляли жгучую боль, задевая вены на шее. Они были подобны языкам пламени, что касались его без позволения, которого никогда еще никто не получал, чтоб дотронуться до его тела. И вот теперь, это пальцы императора – самого потомка драконов, которому он не в силах и не в праве запретить касаться себя.       Унизительно.       Но в то же время это необъяснимо приятно: быть под властью человека, которому тут принадлежит абсолютно всё и все, быть так близко и ощущать, как сам император чувствует его пульс под своими пальцами. Он ведь чувствует это?       В его глазах оживляется интерес, подобный такому же огню, который прямо сейчас рядом с ним. И он не гаснет, становится лишь сильнее, подогревается всё больше от взгляда и напора, которым давит Чимин, словно играя, отвечая на его бесстрашие.       Чимин вдруг поднимает взгляд на Чонгука, даёт ему какой-то знак и тот уходит, оставив их наедине. Юнги начинает пугать то, что происходит. Он снова приходит в себя, медленно отрывая взгляд от изящного образа императора, отходящего от него на пару шагов.       Когда император разворачивается и отходит от него, дойдя до центра покоев, Юнги подавляет в себе истерику, чтобы не быть схваченым или убитым, заставляет себя подумать сейчас о чем угодно, кроме постыдной мысли о том, насколько прекрасен Его Величество, даже будучи униженным слугой. Как прекрасно он стоит к нему спиной, как величественно он молчит, поджигая землю, на которой стоит позади него Юнги. И он начинает гореть, но уже не от смущения или стыда, а от самого настоящего страха, когда замечает, что у него трясутся руки и он не способен даже шевельнуться на двух окаменевших коленях. – Я считал, что ты был послан Небесами, чтобы спасти меня... - говорит тихо Чимин, — А ты в это время готовишь заговоры с моими врагами и помогаешь им меня свергнуть...       Его задумчивый и непоколебимый вид, кажется, даёт трещину. Впервые что-то чужое, постороннее надламывает его так сильно, что самому становится противно от своей жалкой сущности. Как странно... Когда-то даже самый близкий человек не мог этого сделать, а сейчас его уничтожает его раб. – Вы хотели меня убить, не так ли? Но только с какой целью? - его тихий голос изменился. Он стал жёстче. – Неужели вы намеревались посадить кого-то из своих?? И кто бы это был? Кто...? – Никто, Ваше Величество... Никто не посмел бы так... – Но вы же посмели! - закричал вдруг, обернувшись.       Юнги вздрогнул от крика и опустил голову, став похожим на камень, который сейчас не должен подавать признаков жизни. Воздух вокруг стал накаляться.       Но что хуже всего — он чувствовал запах. Запах альфы. – Вы... - Чимин приближался шаг за шагом, и по мере приближения голос его становился всё более пугающим, – Посмели посегнуть на мою жизнь, и не один раз. Более того, вы решились уничтожить власть, вместо того, чтобы её признать. Какая совесть позволит пойти против своего императора??? Да кто вы такие, что считаете себя равными мне!??       Альфа настиг его за секунду, не дав возможности подготовить ответы в голове. Взгляд и эти слова давили на самое сердце, что колотилось в груди Юнги будто перед смертью.       Когда Чимин схватил Юнги за волосы и оттянул его голову назад, тот уже не смог сопротивляться. Вся его жалкая и трусливая душа наконец вскрылась, показав свой истинный облик. И теперь уже было плевать какая участь его ждала. Он стал позором своего клана, когда прямо сейчас опустил взгляд, не сумев выдержать натиска императора, не сумев даже зрительно его одолеть. Позор.       На глазах выступили предательские слёзы. – Я верил тебе... - презрительно выплюнул Пак прямо в лицо, – Верил, что ты защищал меня ценой своей жизни тогда искренне, что переживал и хотел отблагодарить за спасённую жизнь. Но ты уничтожил всё своим поганым предательством. Посегнул на мою жизнь, подло отравив! И чего ты добился? А!??? Чего добился??? – Повелитель... я... не... - дрожа, отрывно выговаривал слова Юнги, пустив дорожки слёз по щекам. – Я не предавал... Я бы не смог вас убить. Н-никогда. Я-я... не убивал. Я бы не с-смог... – Не смог, говоришь!?? Не смог??? Но я валялся здесь на этой постели при смерти! Я мог умереть из-за вас! – Я не делал... Не делал этого... Прошу, повелитель, сжальтесь... Я не травил вас... - он, открыв глаза, кажется, только сейчас понял, что стоит перед самим дьяволом.       Уже поздно.       Чимин сжал кулак с волосами сильнее, почти выдергивая их из головы, но всё же остановился, вспомнив тот день, когда его спасли. Выдержав злость и лишь выпустив пар сквозь стиснутые зубы, он оттолкнул омегу на пол и попытался заглушить в себе порыв гнева. На время. Потому что чуял опасность в том, что творил прямо сейчас. Так нельзя. Перед ним сидел не просто омега-слуга, перед ним был его спаситель, человек, пожертвовавший своей жизнью ради него, единственный, кто был готов сражаться на его стороне из чужаков, пока все остальные лишь ненавидели его. Если бы не он, та стрела давно убила бы его. Но последние слова, высказанные ему в лицо, сильно задели его гордость и вынудили зверя внутри пробудиться. Такое не прощается. – Радуйся, что ты тогда спас мне жизнь. Только из-за этого я оставлю тебя в живых. Но знай... больше я тебя жалеть не буду. Посмеешь сбежать к своим, я найду тебя и уничтожу, - надавив на его раненную голень, Чимин наконец прекратил пытки и подошёл к дверям.       Ударив один раз по ним и позвав Чонгука, он отошёл на пару шагов назад, сцепив руки позади поясницы. Чон вошёл незамедлительно, сориентировался и быстро поднял на ноги скрученного на полу Юнги. Тот дрожал и выл на глазах у вошедшей стражи, на глазах у Чонгука и Чимина. Плакал, забыв о том, что еще пару минут назад заявлял о своём недовольстве императору, разбрасываясь громкими словами и оскорблениями.       Чимин выглядел не просто злым, он был готов рубить головы. Но вместе с тем... были заметны иные повадки, которые ранее видеть ему не доводилось. Одного взгляда императора было достаточно, чтобы понять что с ним не так. – Уведи его, Чонгук. Запри в темнице и не давай ни есть ни пить. Если захочет сбежать, разрешаю отрубить ему конечности. Всё, свободен, - кивнув головой к выходу, Пак вернулся к своему ложу и остановился рядом с ним, не поведя взглядом в сторону, пока Юнги не увели стражи.       Чонгук стоял в ожидании и смиренно смотрел в пол, не осмеливаясь нарушать тишину покоев, пока не заговорил сам Чимин. – Чон... – Слушаю, Ваше Величество. – Мне не хорошо...       Чонгук слышал это дыхание. И он понял всё с самого начала. Сегодня явно не день для принятия каких-либо решений. Чимин был полон сил, уверенности и даже метал молниями. Однако в обычном состоянии он никогда, даже будучи злым и разъярённым, не выглядел столь возбуждённым. – Государь..? - с настороженностью позвал он, подняв взгляд. – У вас... – Да... Начался гон.