Запах беглых огней

Уличные фонари угасали один за другим. По дороге проехало три фуры, расплёскивая воду из лужи во все стороны. Горизонт постепенно приобретал более светлые оттенки, в конечном счёте переходя в насыщенный алый. Видимо, день будет солнечным. Нил посмотрел на время, которое показывало ровно 6 утра. Прохладный ветер развевал его волосы, то и дело норовя попасть в глаза. Если погода не обманывает, сегодня будет относительно тепло. Парень поднялся на ноги и посмотрел вниз. С крыши 15 этажа открывался прекрасный вид на утренний осенний город, украшенный золотыми, оранжевыми и красными листьями. Нил любил осень. Это было одно из его немногочисленного списка, стоящее на втором месте, на что он был готов смотреть всю жизнь, если это можно так назвать. А что же на первом? А на первом месте был один единственный — его «Э». Ну, как сказать его... Немного неправильная формулировка. Есть его руки, его глаза, его собственный голос, его дневник и личные записи, которые принадлежат только ему. А есть один единственный «Э» и его чувства к этому неизвестному «Э», имени которого он боится как огня и которым так восхищается. Он никогда не принадлежал, не принадлежит и не будет принадлежать Нилу как бы этого не хотел сам Джостен. Единственное, что ему принадлежит от этого человека — его запретное, но безупречное сердце, которое Нил никогда не посмеет потушить и которое будет держать стоя на коленях, пока горит сам. Вдохнув слишком много дыма, Нил закашлял. Комочек пепла полетел вниз, с каждой секундой растворяясь в алом свете выходящего из-за горизонта солнца и лёгкого ветра, который разносил крупицы по всем окрестностям. Интересно, насколько долгий путь они пройдут? Познают французские мемуары и запах дорогого парфюма, или же отправятся в морское путешествие, растворяясь в солёных водах Тихого океана? Неизвестно. А может, оно и к лучшему... Лучи скользнули по поверхности здания, пробегаясь по пальцам Нила и останавливаясь на лице. Он зашипел от боли и спрыгнул с противоположной стороны крыши, где солнца не было. Сегодня он задержался. Нил и представить не мог, что совсем скоро эти улицы и крыша покроются снегом, небо приобретёт белые и серые тона, от которых его выворачивает наизнанку похлеще чем от запаха чеснока, а по утрам и вечерам он не встретит восход и заход солнца в одиночестве. Да что уж говорить про одиночество! Рассветы и закаты зимой выглядят мягко говоря странно, скучно, несочитаемо и вообще... тошно... Он потушил сигарету и выбросил бычок в мусорку. Услышав хлопок подъездной двери Нил обернулся. По позвоночнику пробежала пусть и опасная, но приятная дрожь, когда он увидел своего «Э»... Эндрю сверился со временем ещё раз — 07:00. Отлично. Во всяком случае, он не опаздывает. Наверное. Школа открывается с семи, уроки начинаются в 08:15, а библиотека открывается ровно в восемь. От дома до библиотеки пешком примерно 30 минут, недалеко от библиотеки банкомат, в котором по пятницам людей УЖАСНО много, поэтому простоит там он не меньше 15 минут. Оставшиеся 15 минут он ожидает открытия библиотеки, берёт книгу, а потом на всех скоростях мчится в школу. Отлично, Эндрю! Как же всё спланировано! И что ему мешало взять текст произведения вчера? Позавчера? В конце концов, чем он был так занят с понедельника? Ответ прост — «я успею, а сейчас похуй». До выделывался, называется.

***

Миньярд влетел в класс ровно за минуту до звонка. Весь растрёпанный, с розовыми от бега щекам, зато с текстом. Аарон вскинул брови, своим видом говоря, что совсем не удивлён. Видимо, он уже привык к тому, что Эндрю сначала на всё похуй, а потом он умудряется делать всё в последнюю доле секунду. При этом результат всегда поражает. Нил сидел на своём привычном месте — последняя парта у окна. Он не смотрел чётко на Эндрю, но мог видеть его силуэт, который отражался в окне. Погода немного подвела, и теперь шёл дождь. Точнее, подвела она учеников, а Нилу только в радость. Он любил дождь. Если бы он мог, то сейчас бы с уверенностью сказал, что счастлив. Пусть и немного, пусть так незначительно, но счастлив хотя бы в этом простом и поистине восхитительным явлением как дождь. Я хочу, чтобы дождь никогда не заканчивался... За потоком мыслей он и не услышал, как учительница литературы вызывает его уже третий раз. Нил холодно посмотрел на её уже недовольное лицо, поднялся и заявил: — Сегодня не готов, вызовите в следующий раз. — Нет, Нил, никакого следующего раза. Либо ты сейчас отвечаешь на поставленный вопрос, либо я ставлю два. — строго сказала Натали Савьек, держа в руке шариковую ручку. Нилу было абсолютно плевать на то, что ему поставят. Ему не нужны эти оценки. В школу он ходит только для того, чтобы иметь к этой бесконечной жизни хотя бы мимолётный интерес. Нил провёл рукой по волосам, поправляя непослушную чёлку, после чего безупречно ответил на вопрос, пересказав основные события произведения «Преступление и наказание». Учительница слушала его с удивлением. — Твёрдая пятёрка. — довольно произнесла она и выставила отметку в журнал. — Ну и как это «я не готов»? Ты ведь так хорошо знаешь содержание. — Я был не готов в эмоциональном плане. — холодно бросил Нил, садясь на место. — Ага... — учительница кивнула, делая вид, что поняла. — В эмоциональном... Сет и несколько девчонок еле сдерживались, чтобы не взорваться смехом, у других были наглые улыбочки; а третьи сидели так, будто только что увидели единорога, читающего басни Крылова — проще говоря, в ахире. Конечно, а как им ещё реагировать? «В эмоциональном плане». И это сказал «человек», который «эмоциональным планом» больше походит на бездушную железку. Нил сел на своё место, снова упирая взор в окно и наблюдая за уже привычным пейзажем, который не вызывал ничего кроме тошноты. Так и хочется подойти и сорвать этот макет, на котором изображена аптека, несколько зданий, автобусная остановка, проезжающие машины, маршрутки и люди. И ни одного дерева... Ни одного жёлтого листочка. Ничего живого. Джостен посмотрел на вторую парту среднего ряда, где сидела Рене — девушка с осветленными волосами, а также прядями, окрашенными в пастельные цвета, а с другой стороны самый прекрасный парень. Нил — не впервые — ловил себя на мысли, что это чудо похоже на Машу. Такие же ореховые глаза и блондинистые волосы, милая (пусть и не частая) улыбка. Нил помнил обещание, которое давал родителям перед их смертью: «не подпускать людей слишком близко». Он нарушил его в первый раз, встретив Машу. Второй раз он дал себе клятву, что никогда не полюбит. И сейчас он нарушил даже её... Нил не хотел признавать своих чувств, однако отрицать их было так же больно, как чувствовать в пальцах бокал из серебра. А может, даже больнее. Не долго думая, Нил взял в руки ручку, открыл следующую страницу блокнота и стал писать. Строки появлялись одна за другой, несколько раз перечёркивались, снова переписывались, переносились на чистые листы. В голове было столько несказанных слов, столько болезненной правды, и одновременно пустота. Звонок прервал его поток мыслей, заставляя перечеркнуть одну важную строку. Он хотел воспроизвести её снова, однако когда на столешницу опустилась чья-то тень, пришлось закрыть блокнот. Ему не нужно было поднимать голову, чтобы увидеть того, кто стоит перед ним. Запах горячего шоколада и солёной карамели Нил помнил идеально. Это был любимый парфюм Эндрю. Вообще Миньярду нравится тестировать какие-то новые необычные ароматы, поэтому когда тот впервые купил этот парфюм, то буквально стал с ним одним целым. — Что пишешь? — Я же сказал, чтобы ты не подходил ко мне. — ответил Нил, поднимая взор на парня. Блондин устало закатил глаза, а на его губах появилась саркастичная, но такая милая улыбка, что Нил чувствовал, как теряет голову. Этот парень определённо сводил его с ума, пусть и неосознанно. — Помнишь ты сказал, что люди — ошибка природы? — спросил Миньярд, поправляя волосы, упавшие на глаза. — Допустим. — Почему ты так решил? Да, в мире есть много дерьма, которое должно здохнуть, но... — И дело не только в этом. — прервал Нил. — Чего в них хорошего? Хочешь, открою секрет? Из всех грёбаных восьми миллиардов, людей всего-то человек 100. А может быть, меньше. Ты всё ещё не понял? Не убедился на своём опыте? Последние слова Нил сказал зря, ведь хотя Эндрю и пытался не обращать на это внимания, Джостен увидел в его глазах блеск. Он понял, что только что ляпнул. Нужно было держать язык за зубами. Меньше всего ему хотелось, чтобы Эндрю плакал из-за него. Он хотел встать, прижать его к груди, но лёд и страх, поселившиеся в разуме не позволяли это сделать. — Прости... Я не это хотел сказать... Тупо вышло. Эндрю не ответил. Он смотрел на Нила своими ореховыми глазами, готовый в любой момент разрыдаться, но Миньярд умел держать себя в руках до последнего. Нил не хотел... Не хотел заставить его чувствовать то, что чувствует. Он понимал, что нужно что-то делать, но боялся облажаться. Эндрю развернулся, чтобы уйти, но вовремя спохватившийся Нил поймал его за руку. Это был первый раз, когда Джостен показывал слабость. Первый раз за столь долгий промежуток времени, когда ему было не наплевать. Класс уже опустел, оставляя парней одних. Эндрю с непониманием и тревогой смотрел на Джостена. Их руки были переплетены между собой. Ледяные руки Нила, и более тёплые — Эндрю. Миньярд ощущал это прикосновение и оно не доставляло дискомфорта. Казалось, что стена, стоящая между ними, начала трескаться. Нил перевёл взгляд на запястье Эндрю. Всё как и было — синяки и следы укусов. Он бережно обхватил его запястье рукой и поднёс к губам, оставляя лёгкие поцелуи, как бы извиняясь за свои слова и желая стереть вместе с ранами больные воспоминания. Эндрю был в таком шоке, что не мог пошевелиться. Наконец, обретая дар речи, он тихо сказал: — Нил... Не стоит... Ты... Ты ведь не хотел и уже извинился... Нил оставил последний поцелуй, опуская руку Эндрю. — Да, прости... Я немного перенервничал. — ЭНДРЮ, ТАМ ТАКОЕ!!! Короче, заходим мы с Кевином в... — Никки остановился в дверном проёме, смотря по очереди то на Эндрю, то на Нила и обратно. Руки парней всё ещё были переплетены между собой, а сами они не отрывали взгляд друг от друга. Эндрю смущённо посмотрел в пол, явно не ожидая, что их застанут в таком положении. Никки закрыл рот обеими руками, дабы сдержаться от того, чтобы не заорать. Он пулей вылетел из класса, закрывая дверь. В следующую секунду из коридора послышался вопль Никки, радостно сообщающий: — А Я ГОВОРИЛ, ЧТО ОНИ ЕБУТСЯ!!! А Я ГОВОРИЛ!!! Миньярд растерянно посмотрел на закрытую дверь, потом на Нила. Он вытащил руку из хватки Джостена. — Эм... Пошли? История. Нил слегка улыбнулся, не в силах оторвать взгляд от такого очаровательного Эндрю. — Да. Пошли.

***

Весь этот день Нил и Эндрю даже не смотрели друг на друга. Если раньше кто-то из них мог бросит на другого мимолётный взгляд, то сейчас этого не было. Сказать даже больше, они старались не находиться в одном и том же месте, только если это не урок. И всё же, это мало чем помогло. Эндрю никуда не мог подеться от расспросов Никки, а Нил не мог спрятаться от косых взглядов, которые бросали на него ученики, в особенности Аарон. Раз уж всё так плачевно, почему бы не пустить всё на самотёк и не терзать себя размышлениями и догадками? А дальше — будь что будет. Это решение Нил и принял. Последним уроком была география. Сидя на последней парте Нил писал в блокноте то, что сегодня повлияет на отношение Эндрю к нему. Оттолкнет его Миньярд, возненавидит, поймёт или же даст положительный ответ — он не знает. Ясно только одно — он не может больше молчать и бояться. Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть. Прозвенел звонок. Ученики повскакивали с мест и стадом понеслись прочь из класса даже не записав домашнее задание. Нил собрал сумку и пошёл мимо рядов. Эндрю тоже встал и уже хотел уйти, но остановился, когда Нил молча всучил ему какой-то конверт. Джостен вышел из класса. Эндрю был растерян и удивлён. Хотелось открыть сейчас, но что-то не давало. Он положил конверт в портфель и вышел за пределы кабинета...

***

— Ой, всё, не ори! — воскликнул Эндрю, выходя из кухни. Он зашёл в свою комнату, громко хлопнув дверью. Аарон раздражённо поджал губы, однако за братом не пошёл. Свет в комнате был выключен. Эндрю сел на кровать и включил лампу над ней. Он достал из портфеля конверт. Несколько минут размышлений прервались, когда пальцы стали открывать письмо. Он старался не повредить бумагу. Внутри был небольшой листок. Эндрю достал его, и взору предстал стих... ---------------------------------------------------------------       Знаешь, что самое страшно в жизни?       Страхи у каждого, мой тоже есть.       Боюсь привязаться, когда-то влюбиться.       От страхов бежал, от тебя не сумел.       Мне страшно панически, воздуха мало.       Хочу закричать и разбиться о стены.       Я вроде в холодном и тёмном подвале,       А вроде тебя обнимаю в постели.       Ты знаешь, пока я писал эти строки,       В раздумья впал, а все мысли как ветром.       И вроде звучит это так извращённо,       Но это не больше чем самовнушение.       Довериться страшно, а мне сносит крышу.       Бежал от любви, но не смог от тебя.       За то, что влюбился, тебя ненавижу.       И если погибну — погибну любя. --------------------------------------------------------------- Эндрю перечитывал эти строки снова и снова, не в силах поверить своим глазам. Правильные мысли роились в голове, но осознать всю правду было так же страшно, как и желанно. Неужели это реальность. Нил его любит... Это звучало так страшно и красиво, как приговор и как благословение, как мёртвая тишина и как музыка... Эндрю пришёл в себя после тринадцатого прочтения. Слова, написанные Нилом были поистине прекрасными и искренними. Такими робкими, несмелыми, полными настоящих чувств. Улыбка сама по себе появилась на лице. Эндрю положил стихотворение обратно в конверт, а сам конверт отправил в шуфлядку. Он достал телефон и хотел написать Нилу, но потом передумал. Написать SMS в ответ на столь трогательный способ признаться в чувствах будет неуместно, неуважительно и вообще не очень. Он скажет Нилу лично, но это уже завтра...