Пленённая короной

В кабинете королевы Людмилы царила напряжённая тишина, которую нарушали лишь тиканье напольных часов, стоящих неподалёку от стола и стук капель дождя о стекло. Людмила сидела за столом, сцепив пальцы в замок и погрузившись в свои мысли. Изредка она хмурила брови и оборачивалась, глядя на стрелки часов, с минуты на минуту ожидая своего посетителя. — Тебе необязательно здесь находиться. Это будет просто разговор, — негромко сказала она, обращаясь к мужу. Виктор сидел чуть позади неё в кресле рядом с книжным шкафом и уже четверть часа был погружён в одну из книг. Услышав голос жены, он отвлёкся от книги и поднял на Людмилу долгий проницательный взгляд. — От этого разговора за версту разит судом за предательство короны, так что я обязан присутствовать, — вежливо проговорил он и снова опустил взгляд в книгу. Людмила устало вздохнула и снова нахмурилась, отвернувшись от мужа. — Хочешь мне помешать? — будто излагая самую простую истину спросила она, глядя куда-то пред собой, — Ты ведь не считаешь, её проступок чем-то серьёзным? — Мне не больше твоего нравится, что в этом деле замешана твоя сестра, но стоит подумать дважды, прежде чем принимать какое-либо решение. Не хочу вмешиваться в ваши отношения, но предостеречь от непоправимой ошибки — это мой долг как мужа и короля, — он позволил себе оторваться от книги снова взглянуть на Людмилу, — У тебя не так много сестёр, чтобы ими разбрасываться. — То есть поговорить один на один ты нам не дашь? — уже смирившись спросила она. — Верно. Это была уже не первая попытка убедить Виктора не участвовать в этом разговоре, но его упрямство было неумолимо. Людмила знала, что он не будет вмешиваться в разговор и пытаться её переубедить, когда Вера будет рядом. В такие разговоры он никогда не вмешивался, а лишь занимал место за её плечом и выступал как молчаливый наблюдатель. Поэтому Людмила и ценила их союз. Виктор — главная её поддержка и опора. Король, который судит, выносит приказы и составляет законы, но в такие моменты всегда выступает лишь как муж королевы. Точнее прилагает всё усилия, чтобы всё выглядело именно так. Даже когда Людмила принимает неоднозначное или слишком импульсивное решение, он его не оспаривает, не подрывает её авторитет и не дает никому усомниться в том, что королева знает, что делает. И лишь наедине позволяет себе честно высказываться. Хотя иногда и этого не требуется. Порой один лишь взгляд или еле заметная полуулыбка дают понять, что решение не самое верное и практически заставляют его изменить. Вот таким был их брак. Словно лёд и пламя. Где пламя вдоволь царствует, а лёд постоянно находится рядом, чтобы охладить его пыл. Вмешательства Виктора всегда были к лучше, и Людмила ещё ни разу не пожалела из-за того, что прислушалась к нему. Но сейчас она больше всего хотела, чтобы Виктор не присутствовал при этом разговоре. Людмила уже знает, что он думает насчёт всего этого. И его молчание, даже взгляд, который она не увидит, но будет чувствовать, заставят держать себя в руках. Людмила не решила, чем закончится эта встреча и даже не уверена, что опасения Виктора имеют хоть какие-то основания. Но боится, что его спокойствие и самое красноречивое безмолвие, заставят быть слишком мягкосердечной. Через пару минут в кабинете появился Прохор, с сообщением, что Вера прибыла ко двору. В ответ Людмила лишь кивнула, в знак того, что она может войти. Дверь снова распахнулась и в кабинете появилась молодая женщина. Уже не первый десяток лет Вера отрицает свою принадлежность к королевскому двору, но сегодня, какая-то неведомая сила заставила её выглядеть как светская дама. Длинное элегантное, но не слишком вычурное платье темно-синего цвета, каштановые волосы распущены и лишь пару прядей возле лица затянуты в узел на затылке. — Здравствуй, Виктор, — Вера чуть кивнула своему зятю и не дожидаясь приглашения села в кресло напротив стола, — И что же послужило причиной столько внезапного приглашения? — нетерпеливо спросила она, обращаясь уже к сестре. Людмила скривила губы в мрачной улыбке, уже по началу понимая каким будет разговор. — Тебя уже довольно давно не было в Штормграде. Неужели не рада снова оказаться в родных стенах? — В других обстоятельствах может быть. Но ваш советник ворвался в мой дом в десять утра и чуть ли не заставил отменить половину на сегодня. В следующий раз, пожалуйста, ограничьтесь письменным приглашением. — В самом деле ворвался? Не похоже на Прохора, — не без усмешки произнёс Виктор, по-прежнему держа в руках книгу, которую читал до начала этой встречи, — Обычно он довольно учтив. — Прости, за такую срочность, — проговорила Людмила, бросив на мужа мимолётный взгляд, — Но вопрос важный, нужно как можно быстрее с ним разобраться. Вера вежливо, но уж очень натянуто улыбнулась, пряча за этой улыбкой огромное сомнение в безотлагательности этой встречи и сцепила пальцы рук межу собой, в знак того, что готова слушать. — Варвара дома чуть больше недели, но мы до сих пор не можем разобраться в деталях её исчезновения из дворца. Что тебе об этом известно? Вера задумчиво чуть приподняла брови, но ответила без лишних промедлений. — Только то, что ты сама мне сообщила тем же утром. Людмила вздёрнула подбородок и еле заметно кивнула, поджав губы. — То есть ты не знаешь, где она была и чем занималась в последние три года? — К сожалению, да, мне ничего не известно, — невозмутимо ответила Вера, глядя сестре в глаза и прекрасно понимая, что она уже знает правду. — Интересная получается ситуация, — негромко сказала Людмила, нахмурив брови, — Не так давно выяснилось, что Варвара скрывалась в одной академии и, представляешь какое совпадение, всё эти года её опекуном значилась ты. Вера долго и беззастенчиво смотрела на сестру, а затем печально улыбнувшись, отвела взгляд. Можно бы продолжать отрицать своё участие, но смысла в этом особо не было. Вера всегда знала, что рано или поздно, но эта тайна выйдет наружу. Можно было сказать, что она даже удивлена, что этот разговор состоялся только сегодня, а неделю назад. — Варя проговорилась? — с напускным безразличием усмехнулась она. — Ещё бы. Из неё и слова не вытянешь, — чуть раздраженно отмахнулась Людмила, — Сложить несколько событий в одно оказалось не так сложно, — она напряжённо расправила плечи, — Мы всё это время безуспешно обыскивали магический мир, а ты и словом не обмолвилась о том, что знаешь, где находится Варвара. Ты можешь хотя бы как-нибудь это объяснить? — Я обещала держать эту информацию в секрете и сдержала обещание, — в голосе ни тени сожаления. — Обещание?! Вера, ты в своём уме? — прикрикнула она, чувствуя, что хладнокровие даётся всё сложнее, — Мы не знали, что с ней, где она, жива ли вообще? А ты молчала из-за обещания? — Людмила, не прибедняйся. Вы знали, что Варя жива и в полном порядке. Она постоянно отправляла вам письма. — Письма — это не гарантия. Их мог писать кто угодно. — Тем не менее, вы знали, что их писала именно Варя. Родной почерк ни с чем не перепутаешь. — Суть не в этом. То, что ты сделала, приравнивается к измене королевству и сама знаешь как карается, — твёрдо сказала Людмила, чувствуя, как взгляд мужа прожигает спину. — Хочешь меня казнить?! Твоё право, — холодно ответила Вера, не до конца понимая, насколько серьёзно стоит оценивать это заявление. Людмила блюстительница законов и всегда очень остро воспринимала любое неповиновение. Кто знает, вдруг правда решится? Не то, чтобы это станет неожиданностью, Вера всегда понимала, что помощь племяннице чем-нибудь да аукнется. Но умереть как изменница из-за такой причины было бы как-то совсем недостойно. — Как, по-твоему, я должна была поступить? — А ты сама не понимаешь? — Людмила надменно вскинула брови, — Нужно было сообщить нам, а не отправлять Варвару не пойми куда! — Ну, почему же «не пойми куда»? — усмехнулась Вера, — Вполне приличная академия, где она была в полной безопасности. Это конечно не дворец, где она и шагу свободно сделать не могла, но и не захудалый приют. Какое-то время Людмила молчала, раздражённо постукивая пальцами по краю стола. — В безопасности говоришь? — многозначительно спросила она, — Я наслышана о её подвигах. Как они там себя называют? Сказочный патруль? — Людмила презрительно усмехнулась, — Толпа юных девчонок, которые только и успевали каждый день попадать в какие-нибудь передряги. И я бы не сказала, что во время всего этого они были в безопасности, — голос стал в разы холоднее и суровее. — Одной из этих передряг было открытие портала в магический мир, — как бы, между прочим, проговорила Вера, — Я бы гордилась, если моя дочь осталась на страницах истории не только как очередная голова, увенчанная короной. — Я не умаляю её достижений, — усилием воли Людмила заставила голос звучать спокойно, — Но, если бы всё сложилось менее удачно, и она пострадала или вообще погибла, для гордости времени бы не было. Вера усмехнулась с холодной иронией во взгляде. — Да, конечно, извини, об этом я не подумала. Гордиться и вправду было бы некогда. Вам ведь пришлось быстро искать нового наследника на трон. — Что это значит? — с нажимом, холодным как никогда голосом, спросила Людмила. Слова сестры прозвучали настолько цинично, что заставили что-то в груди неприятно шелохнуться. — Ты поняла о чём я говорю, — сердито бросила Вера, не глядя на сестру и понимая, что терпение достигло предела, — Ты относишься к Варе не как мать к своему ребёнку, а как королева к наследнице! Всю жизнь создаёшь из неё идеальную куклу, которая должна будет занять твоё место, а на саму Варю, без титула принцессы, тебе плевать! — в фиолетовых глазах блеснула ярость, — Конечно, какая разница чего она хочет? Варя — будущее Штормового предела, у неё нет желаний, есть только обязанности, — будто передразнивая вымолвила она и резко откинулась на спинку кресла. Людмила слушала сестру, как очень вежливый слушатель не очень интересный рассказ. И уже собиралась что-то ответить, но в последний момент слова как будто встали поперёк горла. Она смотрела прямо на Веру, но будто совсем её не видела, погрузившись в свои мысли. Какое-то время, точно так же, как и до начала этого разговора, в кабинете были слышны лишь тиканье часов и удары дождя о стекло. — Ты не понимаешь о чём говоришь, — наконец проговорила Людмила и тон собственного голоса напомнил ей далёкое детство, когда она объясняла своей ещё совсем маленькой сестре какие-то самые обычные вещи, — Ты всегда ставила собственные желания выше долга и обязанностей. Вера медленно тяжело вздохнула и чуть наклонив голову в бок, окинула Людмилу задумчивым взглядом. С момента её отречения от дворца прошло почти двадцать лет. В своё время это событие наделало много шума, но все, кто имел к этому событию хоть какое-то отношение уже давно смирились и забыли об этом. Только Людмила, из года в год, продолжает вспоминать эту историю словно личное предательство. — Может быть не понимаю, — честно согласилась она, перекрестив руки на груди, — Но зато понимаю кое-что другое. Если ребёнок умоляет не возвращать её домой, то родителей, которые заботятся о её благополучии, явно что-то делают не так. Если, конечно, вообще заботятся. — Умоляла? Она настолько не хотела сюда возвращаться? — сердито и с каким-то недоверием спросила Людмила. Вера презрительно хмыкнула, упрямо не глядя сестру и уделяя всё своё внимание книжному шкафу, стоящему напротив кресла. — Думаю три года отсутствия являются прекрасным ответом на этот вопрос. В кабинете снова повисло напряжённое молчание. Сестры мрачно молчали, глядя куда угодно, но не друг на друга. Лишь глаза Виктора были задумчиво прикованы к гостье. — Я бы могла отправить Варю домой, — спустя пару минут нарушила молчание Вера, обернувшись к Людмиле, — Скажу больше, в какой-то момент я даже собиралась это сделать. Но это бы не решило проблему. Она бы снова сбежала, но в этот раз ко мне за помощью уже бы не пришла, — твердо проговорила она, выжидающе глядя на сестру, — Если так проще, можешь выставить главной виновницей того, что Вари три года не было дома — меня. Но признай, что мое участие в этой ситуации была больше на пользу, чем во вред. Так она хотя бы была в безопасности. — То есть, то, чем она занималась в это время ты называешь безопасностью? — в голосе Людмилы было больше скептицизма, чем рассудительности. — Я тоже не была в восторге от её путешествий, но ветер в четырёх стенах не запрёшь. Людмила, в самом деле! Ты не смогла удержать Варю во дворце, когда она была у тебя под боком. Думаешь у меня получилось бы это сделать с другого конца мира? Может я не смогла создать для неё той безопасности, которую ты бы хотела, но, если бы я не отправила Варю в академию, она бы пряталась от вас чуть ли не по канавам. — Получается, я должна тебя поблагодарить, за то что ты три года мне врала? — сверкнув глазами, произнесла она. — Не стоит. Лучше вместо того, как искать виноватых, задумайся почему она сбежала. Как вам вообще пришло в голову выдавать её замуж в четырнадцать лет? — Никто не собирался выдавать её замуж в таком возрасте. — Но помолвку вы заключить собирались. Разница небольшая. — Это была вынужденная мера. Варвара начала взрослеть и во избежание проблем нужно было найти для неё подходящую партию. Вера раздражённо цокнула языком, нетерпеливо закатив глаза. Сестринская привычка создавать трагедию из мелочей всегда доводила её до белого каления. — Девчонка просто первый раз влюбилась, а ты, как всегда, раздула из мухи слона. Неужели выслать того мальчишку было недостаточно? — Недостаточно, — с нажимом ответила Людмила, краем глаза заметив на себе взгляд мужа, — В этом возрасте все девчонки глупые и безрассудные. Ситуация вполне могла повториться. Вера коротко взглянула на Виктора, будто по одному виду пытаясь понять, насколько он разделяет это мнение. — И вашим решением проблемы стал Репнин, который старше её на десять лет? — Есть браки и с большей разницей в возрасте, причём вполне удачные. И ты прекрасно знаешь, что выбор пал на Репнина не по моей прихоти. Разговоры об объедении рода Ветроградских с Репниными идет уже три поколения и три поколения мы не можем выполнить это обещание, — Людмила вскинула на Веру раздражённый взгляд, — И, если бы ты в своё время не упрямилась, этот вопрос мог решиться ещё двадцать лет назад! — Я говорила тогда и сейчас скажу то же самое. Это обещание дал человек, с которым ни ты, ни я, даже знакомы не были. Я не обязана была его выполнять! — выкрикнула Вера, вскакивая на ноги, в конец потеряв самообладание, — Думаю ты узнала, что хотела. Выберешь день казни — отправь письмо, — уже спокойнее добавила она и без лишних слов растворилась в воздухе. В кабинете воцарилась гнетущая тишина, напоминающая поле боя. Битва давно окончена, но эхо выстрелов как будто звучит до сих пор. Напряжённо дыша, Людмила долго смотрела на то место, где недавно стояла сестра, а после взяла со стола чистый лист пергамента, написала несколько строк и щелчком пальцев сожгла, отправляя его адресату. — Позволь узнать его содержание, — Виктор кивком головы указал на то место, где только что лежал пергамент. Уперев локти в стол и нервно сцепив пальцы в замок, Людмила задумчиво молчала. — Письмо для начальника стражи, — наконец произнесла она, — Приказала расставить стражей вокруг дома Веры и не впускать, и не выпускать никого кроме прислуги. — Включая Веру? — догадался он. — Особенно Веру. — Решила сделать сестру пленницей в собственном доме? — Казнить или бросить в королевскую темницу я её не могу… Хотя стоило. — Не можешь или не хочешь? — с лёгким намёком поинтересовался Виктор. — Не имеет значения, — лишь отмахнулась Людмила, — И оставить эту ситуацию без внимания тоже не получится, поэтому приходится принимать такие решения. Или ты считаешь, что о нём я тоже могу пожалеть? Виктор коротко усмехнулся и сев напротив жены, накрыл её ладонь своей. — Только в том случае, если правда отправишь ей письмо с днём казни. Людмила устало взглянула на мужа и спрятанная за густой светлой бородой тёплая улыбка мужа, заставила и её саму невольно улыбнуться. — И как, ты доволен моим решением? Не слишком кардинальное? — с легкой насмешкой поинтересовалась Людмила. — Могу сказать, что оно наиболее грамотное из возможных. — Ну вот, я же говорила, что тебе необязательно было при этом присутствовать. — Почему же… Если честно этот разговор натолкнул меня на некоторые мысли. — Даже интересно узнать на какие, — мрачно и не без сарказма проговорила Людмила. В глубине души она понимала, чем закончится эта встреча, но не предполагала, что у скандала будет такой размах. Виктор погладил руку жены, будто пытаясь подготовить её к этому разговору и взглянул на их семейный портрет, занявший внушительную часть стены слева от окна. — Я по себе знаю, что расти в знатной семье не легко, но даже для меня методы воспитания нашей дочери порой казались излишне суровыми, — взгляд голубых глаз был накрепко прикован к нарисованному лицу дочери, — Я долгое время безоговорочно это принимал, но с недавних пор всё чаще начинаю задумываться настолько ли необходима была такая строгость? Людмила тяжело, даже почти болезненно вздохнула и приставила пальцы правой руки к виску, чуть его помассировав. — Мои родители тоже когда-то задумались над этим и пришли к выводу, что нет. И вот, что из этого получилось, — она кивком головы указала на пустое кресло, где недавно сидела Вера, — С младших наследников спрос всегда был меньше, ведь им королевством не править, поэтому позволяли им гораздо больше вольностей чем старшим. А Вере их позволяли слишком много. — И ты думаешь, что если немного ослабить хватку, то Варя пойдёт по её стопам? Мне казалось, что её воспитание не просто старшей, а как единственной наследницы оставило свой отпечаток, — сдержанно, но многозначительно заметил Виктор. — Дело не в престолонаследии, а в осознании долга перед королевством. Родители были уверены, что Вера знает свои обязанности и непременно их исполнит, поэтому не останавливали её вольные порывы. Можно сказать, что они не совсем ошиблись. Вера знала, что должна сделать, но, когда пришло её время, решила, что выше этого и просто ушла… — Но более строгое воспитание помогло бы этого избежать? — закончил Виктор, поняв ход мыслей жены. — Уверена, что да. Свобода вызывает привыкание и со временем всё больше сносит голову. Если бы Вере с самого детства прививали, что долг перед короной это самое важное в жизни, всё было по-другому. Чувство долга не позволило бы ей уйти. — Поэтому наша дочь с самого детства воспитывается в ежовых рукавицах? — Называй это как хочешь. Меня пугает насколько сильно Варвара похожа на Веру, — честно призналась Людмила, — Может строгость её воспитания и не оправдана, но это единственный способ не позволить, чтобы с Варей произошло то же самое. Она незаменима. Корона не может её потерять. Виктор долго смотрел на жену, будто подбирая слова и оценивая готова ли она к этому разговору. — Я, конечно, могу ошибаться, — начал он, всеми силами скрывая мрачную иронию в голосе, — Но если ребёнок сбегает из дома и спустя три года не горит желанием возвращаться, то есть подозрения, что план имеет явные недочёты. Тебе не кажется, что стоило действовать другими способами? — Например? Избрать более либеральный вариант? — саркастично отозвалась Людмила, нервно вскинув брови. — Вполне возможно, — спокойно согласился Виктор, внимательно глядя в глаза жене. — Уже пробовали. С результатом такого воспитания я имела удовольствие говорить пару минут назад. То, что Варвара сбежала — это просто ошибка, стоило лучше за ней следить. Я позабочусь, чтобы таких ошибок больше не происходило. — По-твоему это решение всех проблем? — А ты думаешь иначе? Виктор чуть улыбнулся. Взгляд, которым он смотрел на жену, стал уж слишком понимающим. Ему есть что сказать, но Людмила не готова это услышать. По крайней мере сегодня. — Думаю, что к этому разговору мы с тобой ещё вернёмся.

***

Дни тянулись один за другим, и Варя сама не заметила, как с момента её возвращения домой прошло три недели. Да ей было и не до того, чтобы считать дни. Как и было обещано, во дворец прибыли преподаватели, настроенные нещадно испытывать её былые знания. Вся первая неделя дома была посвящена лишь книгам по истории Штормового предела, истории магии, военного дела, основ политики и экономики. Все силы уходили лишь на то, чтобы преподаватели остались более чем «довольны» её уровнем знаний. И стоит отметить, что Варе это даже удалось. Экономику, политику и военное дело она начала изучать лишь за год до побега и от неё требовались лишь элементарные основы, с историей магии у Вари всегда всё было прекрасно, она изучала её четыре года при дворе, а затем её и два года в академии. Про историю Штормового предела можно было сказать то же самое, если бы Варя на вопрос реформы Виталия 2 она не назвала реформы Виталия 1, которого с его потомком разделяли две сотни лет. Но Павел Тихомирович — преподаватель истории Штормового предела в весьма преклонном возрасте, всегда был к Варе снисходителен и после нескольких дюжин безупречных ответов, решил не засчитывать эту оплошность за ошибку. Но даже когда цель «произвести хорошее впечатление» была достигнута, расслабиться не удалось. Внеурочная деятельность сильно сократилась, поэтому у Вари появилось достаточно много свободного времени. Времени для разработки плана противостояния. Каждая свободная минута дня и ночи уходили на штудирование законов Штормового предела, которые разместились аж в трех томах и королевского кодекса со всеми правами и обязанностями королевских особо. Благодаря болтливым служанкам, Варя знала на что стоило давить, но этот метод был слишком… рискованным. Было страшно даже просто думать о том, что она собирается заявить об отречении. Но даже если она и вправду осмелится, этого всё равно может быть недостаточно. К делу явно стоило подойти с большим изяществом.

***

Солнце за окном большой гостиной медленно шло к закату, а вместе с ним подходил и последний на сегодня урок Вари. Скрипка. Чёртова скрипка. Сколько Варя себя помнила, её всю жизнь пытались приобщить к этому инструменту. Но видит Бог, скрипка была против, а Варя тем более. Мать души не чаяла в скрипке и считала, что каждая королевская особа должна играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. И когда предстояло выбирать инструмент, именно она настояла на скрипке, хотя Варя куда больше склонялась к фортепиано, на котором играл отец. Скрипка вошла в жизнь Вари лет в двенадцать и уже тогда стоило понять, насколько провальной была идея. Во время её уроков в радиусе десятков метров исчезала вся жизнь, казалось, даже птицы на улице разлетались прочь, лишь бы не осквернять свои изысканный музыкальный слух столь ужасающими звуками. Но даже спустя год истязания над её любимым инструментом, мать не унималась и настаивала на том, что Варе нужно больше практики. И самое ужасное, что это сработало. Великой исполнительницей она не стала, но самые элементарные, почти детские произведения играла так, что их уже можно было слушать, не зажимая ушей. А потом Варя покинула дворец и будто назло обучилась гитаре, которая была далека от изящных инструментов, но прекрасно далась ей всего за полгода. Ей нравилась идея издевательство над желанием матери. Людмила хотела, чтобы Варя владела музыкальным инструментом? Варя им овладела, и он даже частично соответствует её требованиям, смычком на нем не сыграешь, но струны имеет. Вот только кто бы мог подумать, что когда-то ей снова придётся столкнуться со скрипкой. Бытует мнение, что владением инструментом — то же самое, что умение ходить — если однажды научилась, то уже никогда не забудешь. Что же, Варя очень уверенно и бесповоротно опровергла это мнение. После трех лет игры на гитаре, руки были напрочь заточены под этот инструмент и Варя, то рвала струны, которые у скрипки были гораздо тоньше, то смычок совсем не лежал в руках и норовил угодить куда угодно кроме грифа. Весь последний час, в перерывах между заменой струн, половина дворца слушала звуки по сравнению, с которыми даже скрежет лезвия ножа по стеклу был симфонией. — Ваше высочество, вы долгое время не держали инструмент в руках. Пара занятий и навык вернётся, — снисходительно произнесла низенькая преподавательница, глядя как Варя яростно укладывает скрипку в футляр. — Да, конечно. До свидания, — пробормотала Варя и вышла из гостиной. Навык вернётся… Интересно о каком навыке она говорила? Вместо «это можно использовать вместо пыток» начать играть на уровне «отвратительно, но кровь и ушей не идёт»? — Как я вообще на это согласилась? — проворчала Варя, вернувшись в покои и бросив футляр в дальний угол. Скрипка в нём при этом зловеще протрещала. Это был глупый вопрос с очевидным ответом. Варю, как всегда, никто не спросил, хочет она учиться скрипке или нет. А Варя и не планировала противиться, поддерживая затишье перед бурей. Нужно лишь немного подождать. Но сколько ещё нужно подождать? Варя уставила задумчивый взгляд на стол, где стояли своды законов. Она пролистала их на несколько раз и даже нашла, что могло пригодиться. Нет никакой уверенности, что и этого будет достаточно, но ничего другого всё равно нет. В начале казалось, что идея была проще некуда, но чем дальше шло дело, тем больше Варя ей ужасалась. Она собирается шантажировать родителей. Шантажировать короля и королеву. И судя по истории, для шантажиста такие ситуации никогда ничем хорошим не заканчивались. Уже почти неделю у Вари на руках были все карты для того, чтобы сделать финальный ход. И всю неделю она откладывает эту судьбоносную встречу находя самые разнообразные оправдания. То слишком загруженный день, то мать не в настроении из-за проблем в королевском совете, то Варя решает, что могла пропустить что-то важное и снова решает перелистать законы. На самом же деле она просто трусила. Её пробирал настоящий страх от мысли, что ничего не выйдет. Одно не осторожное слово или действие и все труды обратиться в прах, а этот план был её единственной надеждой. И проблема не в том, что всё останется как прежде, а в том, что станет в разы хуже. Мать и без этого особой демократичностью не отличалась, а если Варя выступит против неё, да ещё и проиграет, всё станет совсем плохо. Возможно даже жизнь заключённых по сравнению с этим покажется сказкой. — А может всё не так плохо? — лежа на кровати и задумчиво глядя в потолок, подумала Варя в один из вечеров, когда прокручивала в голове предстоящий разговор, — Сейчас всё более-менее тихо. Общение с родителями конечно излишне сдержанное, но это не так плохо, как можно было подумать. Уроки? Ну, а куда без них? Будущей королеве они и вправду необходимы. Стражи, которые до сих пор следуют по пятам… в целом не особо мешают. Может не стоит будить лихо, пока тихо? Да, придётся довольствоваться малым, но это всё равно лучше, чем когда-либо. — Ты сама-то себя слышишь? — прозвучал в голове надменный, сердитый голос, — Быть паинькой и радоваться ничтожным поблажкам? Неужели так ты хочешь прожить всю оставшуюся жизнь? И перед глазами тут же появилась отчетливая картина, как будет выглядеть её жизнь, если страх всё-таки победит… Год за годом Варя будет сидеть во дворце, окруженная служанками, учителями и горами книг. Маша, Снежка и Алёнка будут учиться в академии и возможно снова вляпаются в какое-нибудь приключение. А Варя даже не сможет их увидеть… Ведь принцессе не позволено покидать дворец без веской причины. И даже в те лучшие моменты, когда она сможет вырваться за пределы королевства, её наверняка будет сопровождать целая делегация, которая не позволит и шага лишнего сделать. Родители по-прежнему будут принимать за неё все важные решения, а Варя даже не станет спорить, ведь «не буди лихо, пока тихо». И скрипка. Чёртова скрипка, на которой ей придётся играть каждый день до тех пор, пока она сама не станет королевой, чтобы наконец заявить, что ненавидит её. — Трусиха, — с презрением прошептала Варя, садясь в кровати и глядя на своё отражение в зеркале, — Когда ты успела стать такой тряпкой? Когда решила, что такая жизнь тебя устроит?! На мгновение стало противно от самой себя и стыдно перед той решительной четырнадцатилетней девчонкой, которая была готова на всё лишь бы изменить свою жизнь. Как можно после трех лет свободы, по собственному желанию запереть себя в четырёх стенах? Да. Идти на открытое противостояние — страшно. И ещё страшнее столкнуться с последствиями в случае неудачи. Но лучше попытаться и проиграть, чем вообще ничего не сделать. Да и с чего она вообще решила, что проиграет? На её стороне оружие, против которого даже королевская власть бессильна. У наследников престола много правил и запретов, но одно право у них никто не в силах забрать. Право отречения — нерушимо и любой, даже единственный наследник может отказаться от престола. И самое главное, что родители это знают. И если всё пойдёт по плану… Тогда Варе не придётся следовать бессмысленным правилам. Не придется выходить замуж за незнакомого человека, более того, она сама будет решать, когда и кто станет ей мужем. Сможет покидать дворец, когда захочет. Сможет сама распоряжаться своей жизнью. Сможет… вернуться в академию. Последнему желанию она противилась сильнее всего. Академия стала на какое-то время укрытием и даже домом, когда в настоящем доме оставаться было уже нельзя. И теперь, если всё получится, возвращаться туда не имеет смысла. Более того, чтобы укрепить свою независимость, было просто необходимо оставаться при дворе. А если Варя вернётся в академию, то может снова потерять власть над собственной жизнью. Именно эту мысль она пыталась вбить себе в голову на протяжении последних трёх недель. Но здравый смысл напрочь проигрывал сентиментальности. С каждым днём Варя всё больше вспоминала и академию, и подруг, которые там остались. Начала скучать по их с девочками комнате, по порой нудным урокам и даже по Любаве, которую всегда, мягко говоря, недолюбливала. Доходило до того, что она целыми ночами не могла уснуть из-за тоски по Маше, Снежке и Алёнке и всё было готова отдать, лишь бы снова в месте с ними отправиться в Мышкин и расследовать какое-нибудь пусть даже самое бредовое дело. Или хотя бы просто их увидеть. И даже после нескольких бессонных ночей Варя продолжала сопротивляться идее возвращения в академию. Ведь проблему разлуки это не решит. Они не смогут до старости быть сказочным патрулём и скитаться по миру в поисках приключений, рано или поздно пути всё равно разойдутся. Алёнку и Снежку ждут их королевства, а Маша уже сейчас готова месяцами пропадать в лесах ради своих исследований. Так зачем нужна эта отсрочка для неизбежного? Не лучше ли уже сейчас привыкать к тому, что видеться они все будут только по праздникам? Эта мысль казалась логичной и в момент, когда Варя почти решила, что её нога больше не переступит порог академии, пришло осознание. Даже если её не будет рядом, жизнь подруг не встанет на паузу. Они всё так же, вместе, будут учиться, волноваться из-за экзаменов, вместе окончат академию и продолжат быть сказочным патрулём до тех пор, пока это возможно. Но уже без Вари. При этой мысли грудь обожгло так же, когда она представляла, что её место на троне займёт кто-нибудь другой. Варя — наследница престола, но она точно так же и часть сказочного патруля и этого, точно так же как и трон, у неё никто не отнимет. Сложно, скорее всего даже невозможно, совмещать две такие разные жизни, тем не менее обе эти жизни принадлежат ей. И если одной из этих жизней суждено вскоре закончиться, то стоит выжать из неё максимум. До окончания академии осталось три года. Варя не понимает много это или мало, но точно знает где она должна их провести. У неё много требований насчёт своей жизни, но первое за что она будет бороться — это за отмену помолвки с Репниным и за возвращение в академию. Это самое главное, а остальное приложится.

***

Последний час Варя провела расхаживая по комнате и из раза в раз, по кругу вспоминая законы и пункты кодекса, проверяя достаточно ли хорошо их запомнила, а за одно пытаясь убедится, что их формулировки однозначны и не имеют никаких скрытых лазеек, которыми могут воспользоваться против неё. В пятидесятый раз проходя мимо окна, Варя вдруг остановилась и хмуро взглянула на небо, которое было нисколько не веселее её взгляда. Уже четвертый день она наблюдает одно и тоже серое почти однотонное небо. Надежды увидеть солнце погасли уже давно, хотя душа до сих пор его отчаянно просила. Дошло до того, что Варя всё чаще ловила себя на мысли, что была бы уже безумно рада и дождю. Хоть какое-нибудь разнообразие… Постояв у окна ещё пару минут и поняв, что никаких перемен в погоде не намечается, Варя отвернулась и меряющими шагами направилась к двери, на который раз прокручивая в голове королевский кодекс. Но не успела она сделать и трёх шагов, как за её спиной раздался резкий, почти оглушающий раскат грома. А через пару секунд, будто он был совсем рядом, комнату осветил разряд молнии. Варя, конечно, просила перемен… Но такое скорое, а главное громкое исполнение её желаний нагоняло лишь жуть. Она тут же подскочила к окну и наклонилась на подоконник, чтобы лучше видеть происходящее за стеклом. Было только начало восьмого часа и Варя своими глазами видела, что небо было светло-серого цвета. А теперь, спустя всего через пару секунд, приобрело глубокий темно-фиолетовый цвет. Будто по щелчку пальцев, вечер превратился в ночь. И что-то в этом всё Варе явно не нравилось. Дворец видел грозы и посильнее, но даже они приходили постепенно начиная с туч и почти незаметного грома. Но чтобы вот так всё менялось за считанные секунды… Такого видеть ещё не приходилось. Ещё одна вспышка возникла как будто совсем рядом и Варя, резко зажмурившись отпрянула от стекла, а когда открыла глаза, на небе то пропадали, то появлялись сотни молний. В груди нарастала тревога, хотя в глубине души Варя понимала, что бояться нечего. Дворцу не страшны грозы, какими бы сильными они не были. И вот опять. Стоило только об этом подумать, как раздался грохот нисколько не похожий на раскаты грома. Варя почти вплотную прислонилась к стеклу и только после этого смогла увидеть в крыше самой маленькой — северной башне, опалённую дыру. А ровно через секунду молния ударила в основание и башня, на мгновение осветившись изнутри словно фонарь, под ужасный грохот, рухнула, разбившись о землю. — Ты это слышишь? — раздался приглушённый голос стража из-за двери. — На грозу не похоже, — так же глухо прозвучал озабоченный голос второго стража. — Останься с её высочеством, а я узнаю у патрульного, что происходит. Варя не обратила на этот разговор никакого внимания. Она лишь полными ужаса глазами смотрела на останки башни, не в силах поверить в реальность происходящего. — Невозможно, — с губ сорвался еле различимый шепот, — Это просто невозможно. Непогода — стихия может и не такая свирепая как огонь, но весьма разрушительная. Частые дожди размывают почву, и заставляют даже самые захудалые домишки уходить под землю. Молнии, рождающиеся только в Штормовом пределе, били без разбора, до основания разрушая дома, а порой и целые города. Дворец Ветров был построен пятнадцать веков назад и именно с него начал строится Штормовой предел. И за все эти века он не просто выстаивал целые войны без единой царапины, даже как в таковом ремонте никогда не нуждался. И каждый ребёнок с пелёнок знает, что на сердце королевства — Дворец Ветров, с дня сотворения наложено заклятье. Чары защищают дворец от любых повреждений и не важно чем они могли быть вызваны — погодой, временем или войной. Заклятие вечно и нерушимо. И если сейчас оно пало, то у королевства явные проблемы. И Варя знает у кого должна выяснить причину. Резко распахнув двери своих покоев, она почти вылетела в коридор. — Я хочу видеть Их Величества, — резко воскликнула она, обращаясь к стражу, который тут же встал у неё на пути. — Прошу прощения, Ваше Высочество, но это невозможно, — проговорил второй, только что вернувшийся от патрульного, страж, — Людмила Алексеевна дала распоряжение не выпускать вас из покоев до завтрашнего утра.

***

Половину ночи Варя никак не могла уснуть, ворочаясь и предполагая всё новые варианты, почему дворец вдруг стал уязвим к ударам молний, а утром проснулась даже раньше, чем пришли служанки. Наверное, первый раз в жизни ей настолько не терпелось увидеть родителей. Варя не знала, что делать с информацией, если ей, конечно, вообще что-нибудь расскажут, но желание знать правду было почти непреодолимым. Призывая всё имевшееся терпение, она правда пыталась не мешать служанкам выполнять свою работу, но сегодня обычные утренние сборы ей казались слишком медленными. Коса, которая и так простотой не отличалась, с каждой минутой приобретала всё больше замысловатых деталей и уже начало казаться, что с пуфика Варя поднимется только ночью. И когда служанки наконец завершили свою работу и вышли из покоев, Варя вылетела в коридор почти следом. Но здесь её опять встретило разочарование. Стражи снова встали на пути и сообщили, что король и королева, возможно, будут готовы принять её только в четыре часа вечера. Неужели для того, чтобы ввести её в курс дела или хотя бы просто сказать, что они не знают настоящую причину обрушения башни, обязательно нужны эти семь часов ожидания? Уроки в этот день до безобразия долгими и нудными. Варя может и пыталась сконцентрироваться на том, что ей пытались втолковать учителя, но взгляд то и дело обращался к часам, на которых время как будто замерло. Каким-то чудом продержавшись до половины четвёртого, Варя с огромным облегчением вышла с из малого зала, где проходил урок танцев и нос к носу встретилась со стражами, по обыкновению, ожившими её возле выхода. — Полагаю, что Их Величества меня уже ожидают? — величественно, но уж очень нервно поинтересовалась Варя, понимая, что не примет только один ответ. Кажется, это почувствовали и стражи, поэтому прежде, чем ответить, она заметила, как мужчины неуверенно и бегло переглянулись. — Король и королева час назад отбыли на заседание совета. Родители снова избегают встречи с ней. Варя вскинула на стража гневный взгляд, будто это он лично их туда отправил и с трудом удержалась от комментариев, чувствовала, как в груди закипает злость. Она ждёт объяснений со вчерашней ночи, а родители то заставляют сидеть в покоях, то вообще уезжают на… — Но ведь это не правда, — пришла в голову неожиданная мысль. Варя своими глазами видела, как не больше двадцати минут назад отец выходил из своего кабинета, расположенного на этом же этаже. Страж либо ошибся со временем, либо соврал. И что-то подсказывало, что верным был последний вариант. — Час назад, говорите? Хорошо, — задумчиво проговорила она, будто сама себе и подняла взгляд на стража, — Сообщите, пожалуйста, Виктории Дмитриевне, что я отменяю сегодняшний урок скрипки. Страж коротко кивнул и тут же удалился. Раньше Варя никогда не смела отменять занятия, да и сейчас вряд ли имеет на это право. Но пора что-то менять. Скрипка особо удовольствия и так не приносит, а если придётся ей заниматься ещё раздражённой, то это верный путь на тропу особо глубокой ненависти. Второй страж остался стоять рядом, ожидая, когда Варя решит отправиться обратно в свои покои, а она тем временем яростно соображала. — Кабинет матери находится на этаже выше. Лестница совсем рядом, прямо за первым поворотом. Варя искоса взглянула на стража. — Для королевской службы их строго отбирают, но физической и магической силе отдают большее предпочтение, чем скорости. Мужчина выше почти на две головы, ноги длиннее, а значит он заведомо быстрее. Но он с ног до головы в доспехах. Они не слишком тяжелые, так как сделаны для службы внутри дворца, но движения всё равно сковывают. А значит есть явная фора. Нужно лишь подальше отойти. — Их Величества сообщали, когда вернутся? — спросила Варя с небывалым интересом оглядывая картины висящие вдоль стены и медленно, почти незаметно уходя подальше от стража. — Нет, ваше высочество. — Жаль… Значит придётся узнать самой, — и не промедлив ни секунды, она бросилась к лестнице. Когда страж понял, что произошло, Варя была уже за поворотом. И кажется, расчёты были сделаны, верно. Ведь когда её нога уже переступила порог нужного этажа, страж гремел доспехами на сорок ступеней ниже. По ощущениям прошло не больше минуты, как Варя уже стояла возле дверей кабинета и только больше убеждалась в своей правоте. Стражей возле кабинета не было, но если бы родители и вправду были на совете, никто бы не оставил кабинет без охраны. Более того, стражу от дверей отсылают только в одном случае — если в кабинете происходит важный разговор. Варя подлетела к двери и чуть помедлила, восстанавливая дыхание и прислушиваясь к происходящему внутри. — Не думаешь, что стоило принять другое решение? — послышался мрачный голос отца. — Нет! Нельзя позволять посторонним вмешиваться в дела короны, — голос матери звучал больше встревоженно, чем раздражённо. — И сколько мы будем пожинать плоды? — Сейчас меня гораздо больше интересует, где нам ожидать следующий удар. — Думаю, на этот вопрос я могу дать ответ, — какое-то время за дверью был слышен еле разбираемый шорох, — Разрушения начались с малых башен, следующей должна быть восточная. — Была бы очень благодарна, если бы ты ещё сказал, когда это произойдёт. Варя была готова многое отдать, ради возможности послушать этот разговор ещё хотя минуту, но страж наконец поднялся на этаж и бегом направлялся к ней. Теперь у неё было два пути. Либо в кабинет, либо в покои. Выбор был очевиден. Она быстро постучала и ещё даже до позволения, вошла и захлопнула дверь перед носом стража. Родители стояли возле стола, где были разложены огромные свитки пергамента с внешней и внутренней планировкой дворца, с крайне сосредоточенными, а теперь и чуть удивлёнными лицами. — Варвара, ты что сбежала от стражей? — чуть приподнял брови отец. Должно быть вид у Вари сейчас был весьма дикий. — Пришлось, — коротко сказала она, словно рефлекторно выпрямляя спину и расправляя плечи, хотя осанка была и без того идеальной, — Что произошло с башней? — решив обойтись без долгих предисловий, начала она. Родители мрачно переглянулись, будто лишь взглядом обсуждая только им одним известный вопрос. Это продлилось не больше пары секунд, но кажется даже этого было достаточно, что прийти к какому-то компромиссу, которым оба были не особо довольны. — Не выдержала удара молнии, — пытаясь придать голосу как можно большее безразличие, ответила мать. — Дворец веками стоял без единого повреждения и вдруг начал разваливаться от молний? Должна же быть какая-то причина, — аккуратно, стараясь не придавать словам излишней подозрительности, проговорила Варя. — Причина есть, и она достаточно простая. Время, — Людмила чуть развела руками, — Как ты сама заметила он стоит уже не одну сотню лет и нет ничего странного, что сейчас начал нуждаться в ремонте. Не нужно столько волнений, через пару дней башня будет как новая. Варя уязвлённо молчала, чуть поджав губы. — Время! Подумать только! И это действительное достойное объяснение? — думала она, с трудом удерживаясь от того, чтобы не произнести слова в слух. — Кто-нибудь пострадал? — после небольшой паузы спросила Варя. — Нет, башня уже давно никак не используется и, к счастью, в это время там никого не было, — отец чуть нахмурился, — Разве что, немного зацепило одного стража, дежурившего на входе, но ничего серьёзного. Варя кивнула, глядя из-под нахмуренных бровей на пергамент с изображением дворца. Родители приняли какое-то решение и именно из-за него рухнула башня, а в скором времени может рухнуть ещё одна. И менять решение и уже тем более делится какой-либо информацией они не настроены. Интересно, что в таком случае останется от дворца, когда она вступит на престол? Было яснее ясного, что по крайней мере сегодня, ответов она не добьётся. Самым лучшим решением было вернуться в покои и попытаться задать все вопросы через некоторое время. Но что-то заставило Варю стоять на месте. — Она ведь не могла рухнуть. Ни от молнии, ни от чего-либо ещё, — спокойно, будто призывая к благоразумию, проговорила она, переводя взгляд с отца на мать, — Мы все об этом знаем. — Думаю тебе пора, — теряя терпение, с нажимом сказала мать, — Насколько я знаю, сейчас у тебя должен начаться урок скрипки. — Я его отменила, — ответила Варя, глядя матери прямо в глаза. Отменять урок было странно, но ещё более странным был вот так смело об этом заявлять. — Перенесла? — спокойно переспросила Людмила чудесным образом уместив в одном слове фразу «Что стало причиной такой наглости?». — Да, думаю я в праве сама контролировать своё расписание, — Варя невольно восхитилась как уверенно и хладнокровию прозвучал её голос, — И раз уж я здесь, я бы хотела обсудить с вами пару вопросов, — эти слова вырвались будто сами собой и Варя тут же почувствовала, как сердце сжалось в груди, намекая, что она ступила на очень скользкую дорожку. Варя не хотела. Не планировала начинать этот разговор именно сейчас. Это было глупое решение. Зря! Зря, она это сказала! Но пренебрежение и явное умалчивание проблем королевства как будто стали тем самым необходимым толчком. Отец взглянул на Варю задумчивым, непроницаемым взглядом. И при всём желании не поймёшь о чём именно он сейчас думает. Но вид матери был вполне красноречив. Она смотрела так, будто совсем не узнавала свою дочь, и Варя тут же поняла, что её перемены в поведении были уж слишком заметны. — Присаживайся, — проговорил отец и послал матери короткий, но весомый, предостерегающий взгляд. Варя опустилась в кресло, не желая верить, что это происходит наяву. Она много готовилась и думала об этом разговоре, но в то, что когда-то он действительно произойдёт, как будто не верила. Но нужные слова уже сказаны, давать заднюю поздно. Результат разговора навсегда изменит её жизнь, вот только пока неизвестно в лучшую или в худшую сторону. Сейчас понятно лишь одно. Подобный разговор произойдёт в первый и в последний раз. Эта попытка единственная и если сейчас Варя провалиться, то других уже не будет. — Я хочу вернуться в академию, — в прежней, уверенной манере проговорила Варя, решив отказаться от долгих вступлений. Отец всегда ценил в людях прямоту, а мать всякий раз раздражалась от длинных речей без сути дела, поэтому сейчас стоило говорить коротко, — Я обучалась там три года и считаю правильным довести начатое до конца. — Исключено, — резко ответила Людмила, не дав себе и секунды на обдумывание просьбы и изрекая как будто заранее готовый ответ, — Ты должна продолжить обучение при дворе. К тому же, неизвестно сколько времени потребуется для того, чтобы довести твое образование до должного уровня за пропущенные три года. — Позволь узнать, что ты имеешь в виду? Все преподаватели остались довольны моим уровнем знаний. — Твои знания удовлетворительны, но до идеала им ещё далеко. — Конечно, чтобы я не делала, этого всегда недостаточно, — язвительно подумала про себя Варя. — Сколько понадобиться времени для завершения обучения в академии? — спросил Виктор и взгляды таких похожих фиолетовых глаз тут же обратились к нему. В груди Вари что-то ободряюще подпрыгнуло, ведь что-то в этом вопросе пробудило хоть и крохотную надежду на победу. Для Людмилы вопрос звучал точно так же, но никаких позитивных чувств это не вызывал. Сейчас ей меньше всего было нужно, чтобы муж поддержал чужую позицию. — Три года. — Сколько? — переспросила Людмила, презрительно вскинув брови, — И ты действительно думаешь, что после того, как тебя три года носило не пойми, где, мы позволим покинуть дворец ещё на столько же? — Не думаю. Знаю, что не позволите. Но дело вот в чём… — для большей весомости слов, Варя позволила себе выдержать небольшую паузу, — В королевском кодексе нет ни одного пункта, который бы утверждал, что наследники престола обязаны обучаться при дворе. Более того, там указано, что при достижении шестнадцати лет наследник может сам выбирать, где получать образование. И если следовать кодексу, то мне не нужно ваше позволение, и я имею полное право вернуться в академию, — Варя умолкла, пытаясь сделать глубокий, но не слишком заметный вдох. Людмила пристально смотрела на дочь, а после отвела взгляд, чуть покачав головой, будто говоря, что её слова просто вздор. Варя этот жест уловила, но и без него зная, что первый аргумент сможет убедить мать. Старалась не падать духом раньше времени, она перевела взгляд на отца. Что он думает по этому поводу? И, как всегда, густая брода и чуть нахмуренные брови тщательно скрывали все его мысли и эмоции, но Варя могла поклясться, что пусть и на мимолётную секунду в его глазах промелькнуло что-то напоминающее гордость. — Думаю в этой академии прекрасно преподают общие дисциплины, но что насчёт тех, которые необходимы лично тебе как королеве? — спросил отец, игнорируя осуждающий взгляд матери. — Основы политики и экономики я смогу изучать через год, когда перейду на третью ступень обучения, а всё остальное самостоятельно, под контролем придворных преподавателей, — Варя знала, что этот вопрос будет задан в любом случае и поэтому заранее над ним подумала. И нужно сказать, что не зря. Отец чуть кивнул, удовлетворённый ответом и как видимо довольный тем, что Варя не собирается совсем отказываться от домашнего обучения. Но мать одним лишь взглядом показывала, что не разделяет этого мнения. — Ни на какую третью ступень ты не перейдёшь, а полностью останешься на домашнем обучении, — чуть повысив голос, проговорила она, — Королевский кодекс — не более чем свод рекомендаций и никакой властью не обладает. Усилием воли убедив себя в том, что несговорчивость матери её нисколько не трогает, Варя решила сменить тему. — Да, но властью обладают законы, которые вы, к слову, нарушили. Закон Штормового предела запрещает заключать помолвки и тем более выдавать замуж девушек младше восемнадцати лет. Неужели корона не соблюдает собственные правила? — Мы снова возвращаемся к этому вопросу?! — Да и будем возвращаться ещё не раз, — твёрдо проговорила Варя, на какой-то момент сама чуть не поверив, что когда-либо ещё снова решится на этот разговор, — Я против брака с Михаилом Репниным и требую оставить право выбора за мной. Слово «требую» и мать, к которой оно обращалось, были будто из разных вселенных. И встреча этих вселенных явно грозила трагедией. Но Варя решила быть наглой настолько, насколько это возможно. Пусть в вопросе «всё или ничего» будут использованы все методы. — Ты слишком юна и глупа для того, чтобы принимать такие решения самостоятельно, — резко одёрнула её мать, сохраняя всё слабеющее терпение. — Тогда может вы мне объясните ради чего так торопить события? Или хотя бы почему именно Репнин? Среди приближённых короны множество достойных кандидатов. Чем он лучше других? — Это вопрос не преимущества, а долга и чести, — в последнее время Людмиле слишком часто приходилось вспоминать эту историю и нужно было признать, что ей тема этого обещания начала надоедать, — Твой прадед дал обещание, что род Ветроградских и Репниных должен объединиться в награду за их долгую и верную службу короне, но незадолго до свадьбы единственный неженатый наследник Репниных погиб. В следующем поколении в обеих семьях рождались только мужчины, поэтому и в этот раз выполнить обещание не удалось. Когда-то Вера должна была выйти за дядю Михаила — Владимира, но ты знаешь, чем это закончилось. Сейчас всё складывается идеально и когда ваш брак с Михаилом состоится и обещание будет выполнено, Репнины не просто войдут в королевскую семью, но и получат доступ к власти, а это должно как-то нейтрализовать ту череду неудач. Этот брак не наша прихоть, а обещание, которые мы не могли выполнить несколько поколений. Варя слушала внимательно, с каждым словом понимая, что ей всё меньше нравится эта история. Уж лучше бы это было просто прихотью. Королевские обещания дорого стоят, а их невыполнение о многом говорит. И самой неприятным было осознание, что, если бы эту историю ей рассказали три года назад, до того, как поставить перед фактом, Варя может быть и приняла всю важность событий и согласилась. Но сейчас это ужасное собственная принципиальность просто не давала отступить. — Стоило рассказать мне об этом раньше… Но сейчас это уже ничего не меняет. Это обещание давала не я и выполнять его тоже не мне. Репнины долго ждали, значит могут подождать ещё. — Ты понимаешь о чём, говоришь? Решение о вашем браке уже принято, и Михаил ждал тебя все три года. — Жаль его потерянного времени, но это не имеет значения. Я больше не буду следовать решениям, принятым без моего участия. — Будешь. Пока что ты, как и все, подчиняешься королевской власти и будешь делать то, что от тебя требуется, независимо от того, хочешь или нет. В кабинете повисло молчание. Варя долго смотрела куда-то перед собой, а потом будто печально улыбнулась. Она сделала всё что, могла, но видимо это было недостаточно, чтобы решить проблему деликатным способом. Видимо пришло время главного козыря. И где-то в глубине души, Варя была как будто рада его использовать. — То есть мне придётся выбирать между долгом и свободой? — тихо проговорила она, как будто обращаясь к самой себе. — Не придётся. Твоё единственное предназначение — править Штормовым пределом и какого-то иного выбора нет. — Выбор есть всегда. Меня совершенно не привлекает жизнь в постоянном подчинении кому-то или чему-то. И если именно корона забирает у меня право контролировать собственную жизнь, придётся от неё отказаться. На лице Людмилы застыло выражение тихого ужаса. Как будто самый страшный из ночных кошмаров превратился в явь. Хотя… На самом деле всё так и было. В последние недели, да и года тоже, больше всего Людмила страшилась услышать эти слова. Услышать, что ещё один, куда более значимый член королевской семьи отказывается от своего долга. История повторяется. Несмотря на уйму сил и стараний, история повторяется. Людмила потерянно взглянула на мужа. Он, не изменяя самому себе, даже сейчас, был до безобразия спокоен, хотя в глазах и была еле заметная тень тревоги. Но ведь это невозможно. Невозможно идти разными путями и всё равно прийти к одному и тому же месту. Людмила смотрит на дочь и видит лишь твердолобую уверенность в своём решении, но что-то не даёт ей поверить, что столько усилий не возымели своего эффекта. — Так значит ты готова отречься? — отрешённо спросила Людмила, глядя на стопку пергамента на краю своего стола. — Я не хочу этого делать, но если правление предполагает до конца жизни находится в плену у короны, то придётся. — Что ж, твоё право. Не будем с этим тянуть, — спокойно проговорила мать и щелкнула пальцами. Перед Варей тут же лег чистый лист пергамента, а рядом приземлились чернильница и перо, — Пиши. Варя бросила на мать ошарашенный взгляд, но взяв себя в руки, в эту же секунду опустила его на пергамент. Такого исхода она предполагала. Неужели и вправду позволит отречься? Или просто поняла, что это провокация и решила устроить проверку? Как бы то ни было, отступать нельзя. Приложив немало усилий для того, чтобы на лице не дрогнула ни одна эмоция, и не понимая в каком статусе выйдет из этого кабинета, Варя занесла перо над пергаментом.

Я, Варвара Викторовна Ветроградская, первая в очереди на престол Штормового Предела….

Строчки появились будто сами собой. Варя видела, как собственная рука движется по пергаменту, но напрочь отказывалась принимать, что эти слова действительно написано ей.

… отрекаюсь от престола и любых притязаний на власть. Клянусь в обдуманности и бесповоротности своего решения….

В очередной раз макнув перо в чернильницу и нарочно задержав его там на дольше чем нужно, Варя бегло взглянула на родителей. Людмила, не позволяя себе даже моргнуть, смотрела на пергамент, напряженно сжимая подлокотник кресла. Отец же наоборот, не уделял бумаге никакого внимания и лишь медленно переводя взгляд с жены на дочь и обратно, ожидая чья гордость сдастся первой. И чем дольше был момент ожидания, тем суровее становился взгляд. Варя была просто уверена, что стоит ей только прикоснуться к пергаменту, как перо тут же вырвут из её рук. Но чем больше слов было написано, тем слабее становилась вера. А вдруг этого и вправду не произойдёт? Вдруг в том, что трон займёт кто-то другой нет ничего плохого? Вдруг всё это не проверка, а Варя действительно отказывается от короны? И при этой мысли Варю накрывает ужас от того, какой властью обладают пару строк на листе бумаги. Наверное, в любом другом королевстве он бы не имел никакой власти и по завершении, его бы просто порвали и выбросили, как что-то не имеющее значения. Но в Штормовом пределе всё не так просто… Точнее, заявление об отречении можно и порвать, и выбросить, и сказать, что оно не имеет значения, если наследник не объявил публично о своём решении. Можно так сделать и остаться королевой для народа, но королевой для королевства уже не быть никогда. Правитель Штормового предела — это не просто трон и корона. Это власть над бурями и грозами, которые рождаются только в этих краях. Именно от Штормового предела зависит, где круглый год будут лить дожди, а где царствует засуха. И именно король или королева, которым власть передалась по праву рождения контролируют и удерживают стихию. Бытует мнение, что эту роль выполняет барьер, возведённый вокруг королевства и отчасти, это правда, но без власти короля или королевы, он долго не продержится. Ветроградские связаны с бурями и грозами особыми узами, и отрекаясь от короны, узы навсегда разрываются. И к счастью или сожалению для этого достаточно лишь пергамента с подписью. Вера единственная за последние сотни лет, кто отказалась от власти. И если случится так, что она останется единственной Вертоградской на всей земле, то у королевства будут серьезные проблемы. Народ признает её как королеву, даже несмотря на отречение, но бури и грозы — стихии гордые и капризные, они не примут тех, кто однажды уже отказался от них по собственной воле. А значит королевство погрязнет в хаосе. Дожди будут беспрестанно заливать землю и уничтожать урожай, гроза, оставшись без контроля начнет разрушать города, а после вырвется за пределы своего королевства и станет уничтожать другие. И если Варе сейчас не помешают, то либо королевством будет править человек ничего не знающий о власти, либо на трон всё равно усадят Варю. Но правление, как и существование королевства, в таком случае будет не долгим. Чувствуя, как сердце бешено стучит в груди, Варя оглядела пергамент. Текст написан. Остался последний штрих — подпись и пути назад уже не будет. Но никто по-прежнему не собирался вмешиваться. Не до конца понимая, что делает, она поставила перо на пергамент и только успев вывести первый элемент в букве «В», перо тут же исчезло из рук. — Думаю, достаточно, — прозвучал басистый голос отца как будто откуда-то издалека. Варя подняла голову и увидев в руках отца перо, которым только что писала, по спине побежали куча мурашек от облегчения. Её всё-таки остановили. Краем глаза Варя заметила, как мать возвращает руку на подлокотник кресла, и была уверена, что, если бы не отец, она бы сама вырвала это перо из рук. — Ты не посмеешь, — тихо, чуть рассеянно проговорила мать, — Не посмеешь отречься! — Верните перо, и мы все вместе проверим, посмею или нет, — холодно проговорила Варя, молясь, чтобы её не послушали. — Ты представляешь какие могут быть последствия?! — Представляю и, если вы меня не послушаете, всё приведёт именно к этому. Я не прошу чего-то невозможного. Просто хочу сама решать, где мне учиться, за кого выходить замуж, когда и насколько покидать дворец. Я требую лишь свободу, а в замены клянусь, что сделаю для безопасности и процветания королевства всё что будет в моих силах. — Требуешь? Это шантаж? Варя безразлично пожала плечами. — Просто условия при которых я согласна и дальше носить титул принцессы. И если вдруг трон останется без наследницы, это будет ваше решение, а не моё. Судьба королевства, только в ваших руках, — проговорила Варя, поднимаясь с кресла, а затем, отвесив небольшой поклон вышла из кабинета. Дорога прошла как в тумане. Варя будто не видела ничего вокруг себя, надеясь, что ноги сами доведут куда нужно. И лишь оказавшись в своих покоях в голове что-то прояснилось и Варя, глубоко выдохнув, скатилась спиной по стене, чувствуя, что разговор вытянул из неё все силы. Находясь там, в кабинете, Варя все понимала и чувствовала, но как-то приглушённо, лишь на четверть от того, как должно было быть на самом деле. А сейчас, когда всё было позади, чувства и мысли начали брать своё. Сердце колотилось так, что содрогалось всё тело, руки дрожали, а в голове напрочь засела только одна мысль… Она чуть не отреклась от трона. И скорее всего, если бы отец или мать не успели вмешаться, сделала бы это. Гордость бы просто не позволила взять слова назад. Но какой бы ужас не внушала эта мысль, родители боялись такого исхода явно больше. И как бы не был близок момент прощания с титулом принцессы, они бы ни за что не позволили этому произойти. Варя начала снова прогонять в голове весь разговор в попытках понять, насколько она была убедительна. Из кучи законов, которые она учила целыми днями, пригодились лишь пара штук, но даже они не особо пригодились, хотя нужно были признать, что произвести впечатление на отца у неё, кажется, получилось. Наверно это и было самым грамотным подходом для разговора. Не выкрикивать с порога о своём намерении отречься, если её условия не будут выполнены, а медленно и непринуждённо подводить родителей к мысли, что у них есть только один выход. Внезапно проснувшиеся наглость и самоуверенность были опасными союзниками. Вероятность, что Варю без лишних слов вышвырнут из кабинета еще после «Мне не нужно ваше позволение, чтобы вернуться в академию» была велика, но риск того стоил. Кажется, именно это помогло выстоять и довести дело до конца. Варя сделала всё что, могла и уверена, что убедила родителей выполнить её условия, если они, конечно не хотят потерять единственную наследницу. Теперь дело осталось за малым — набраться терпения и ждать результаты.