Tout flambant neuf.

Адриан, вздрогнув, помахал рукой, как будто пытался отогнать неприятное воспоминание. — Привет, Маринетт! — произнес он, но его голос звучал неуверенно, словно он боялся, что его слова разобьются о невидимую стену. Девушка закатила глаза, как будто отгоняла надоедливую муху, и произнесла холодно: — Уходите отсюда! — и вытолкнула его за пределы дома, хлопнув дверью так громко, что, казалось, дом вздрогнул от боли. — Не вижу смысла разговаривать с предателями, — бросила она напоследок, словно плеснула ядом. Адриан некоторое время стоял неподвижно, как камень, упавший на дно реки, а затем направился домой, чувствуя, как его сердце разрывается на части, словно кто-то безжалостно рвал бумагу. Позже вернулся с прогулки Дейв. Услышав неприличные слова, он удивленно моргнул, словно его ударили по лицу. Он знал, что Маринетт никогда не использовала такие выражения, и это было похоже на то, как если бы его любимый цветок вдруг покрылся пятнами ржавчины. Дейв направился на звук, как будто его тянула невидимая нить. — Приперся этот противный Адриан Агрест! — ругалась Маринетт, словно буря, которая внезапно обрушилась на их дом. Через минуту все стихло, как будто буря унеслась прочь, оставив за собой лишь разрушенные надежды. — Успокоилась? — спросил Дейв с ехидством, но оно тут же исчезло, как утренний туман под лучами солнца. Вместо этого он увидел заплаканное лицо Маринетт, которое было похоже на разбитую вазу, осколки которой все еще торчали наружу. — Маринетт? — Дейв подбежал к ней, словно спасатель, и обнял ее, как будто хотел собрать воедино все осколки. Он погладил ее по волосам, которые были похожи на растрепанную ветром паутину. — Поспи, — прошептал он ей на ухо, словно пел колыбельную, чтобы успокоить бурю в ее душе. Девушка успокоилась, закрыла глаза и уснула в его объятиях, как будто нашла убежище в тихой гавани после долгого плавания по бурным морям.