Каменное сердце

Я аккуратно отложил письмо обратно в стопку. В тот день он вернулся в Долину якобы затем, чтобы лично решить дела клана. Значило ли это, что он отдал приказ уничтожить чужой клан в тот момент, когда я столь легкомысленно примчался?Мне мало верилось в это. –Черное Непостоянство и Переменчивого Призрака ко мне, – приказал Касин. Призрак поклонился и выскользнул за двери, из-за которых тут же явились два его требуемых подчиненных. Не говоря больше ни слова, Касин коротко размахнулся и запустил в их сторону веер. Оба Призрака тут же упали в глубоком поклоне, и сделай они это хоть на секунду позже, боевой веер лишил бы их головы. Мои бойцы как один отступили назад. Подобное обращение господина с подчиненными было для них новым. Я не гнушался физических наказаний за ошибки или просчеты, однако не грозил никогда лишением жизни. –Кто смел нарушить мой приказ? – с яростью выдохнул он. –Первый Господин, мы не смели, – с готовностью отозвался Хэй Учан. – Каждый из Призраков в Долине твердо знал, что этот день очень важен для вас, и ослушаться, а тем более проливать кровь накануне вашей свадьбы никто не посмел. –Кто-то значит посмел, – Касин глубоко вдохнул, явно чтобы продолжить угрожать, но я потянулся вперед и накрыл своего рукой его руку. Он выдохнул так же глубоко как и вдохнул.Он всегда был искренен в своих эмоциях и действиях, и по его такой яркой реакции я мог быть уверен, что он не отдавал такого приказа. –Уважаемый Призрак Перемен, поднимись, – негромко проговорил я. Названный поднялся на ноги. – Вы можете быть уверенны, что приказ главы Вень был в самом деле донесен до всех Призраков? – скосив глаза на своего Хозяина, он коротко кивнул. –Отсутствовал кто-либо из Призраков на этот момент в Долине? –Не было в Долине только Призрака Свадеб и Похорон, и собственно прислужниц ее ведомства, – тон его голоса не оставлял сомнений, что между ними был какой-то конфликт. Черный Призрак поднялся на ноги, сложил руки и почтительно склонил голову. –С кем из иных кланов сотрудничаете? –Первый Господин разрешил сотрудничать только лишь с вашим кланом и с кланом Скорпионов, – практически сквозь зубы процедил тот. –Тогда не вижу здесь никакой вашей вины, – подвел итог я. –Налицо то, что кто-то осмелился нарушить мой ясный приказ, не нападать ни на какой клан, – возразил Касин. – Последнее чего я хотел, так это проливать чью-то кровь в день нашей свадьбы или ранее нее. Плохая примета, знаешь ли. –Я верю твоим словам, – просто сказал я. – Здесь могло повториться ситуация с кланом Блестящего Озера, когда твоими Призраками притворялись совершенно иные люди для их выгоды. В любом случае, ты так и не научился мне правдиво врать в лицо. А-Син смотрел на меня со смешанным выражением лица – то ли он хотел обрадоваться тому, то я верю, то ли обижаться на то, я вижу его насквозь. -Учан-гуй, благодарю за вашу работу, – я чуть наклонил голову в знак благодарности. – Советую вам вернуться в Долину и проследить, чтобы все ваши подчиненные были плотно заняты в пределах Долины. Возможно, с вами попробует кто-либо связаться, лично или письмом.Прежде чем ответить, прошу поставить меня в известность. Переменчивый Призрак глубоко поклонился мне и вместе с Черным Призраком быстро покинули мой кабинет. Кивком головы отослав разведчиков, я перебрал почту и достал свиток с печатью клана Юэян. В письме содержалось приглашение на собрание всех крупных кланов, чтобы решить вопрос нападений Долины Призраков и вопрос открытия Арсенала. Я показал письмо Касину, который пересел ко мне совсем близко, и подвинул к себе чистый лист пергамента и принялся рисовать политическое расположение кланов относительно друг друга. –Ты хочешь, чтобы я отправился с тобой на это собрание? – переспросил А-Син. –Если ты обратил внимание, приглашение пришло только на мое имя, в то время как глава Гао знает и про Чанлина, и про тебя как про Второго Господина Усадьбы. Так что я могу просто проигнорировать приглашение. –Ты доверяешь главе Гао? – быстро спросил меня Касин. –Нет, не доверяю. Я могу быть уверен только в действиях одного человека. –Кто это? –Принести пожалуйста зеркало, – попросил я и Касин уже было поднялся с места, но вовремя уловил тонкий намек и уселся обратно. –Почему ты мне единственному доверяешь? – тут же спросил он. –Потому что ты мой супруг, – ответил я не задумываясь. Помимо этого, у меня были свои личные причины, которые я не мог озвучить, чтобы самому себе не показаться безумным. Касин кивнул, принимая такой ответ. –Я думаю, с твоей стороны будет невежливым проигнорировать это большое собрание. Однако ты в самом деле хочешь, чтобы я отправился с тобой? –Если там будут обсуждаться дела Долины Призраков, то тебе будет полезно там поприсутствовать. Тем более ты сможешь лично познакомиться со всеми главами Союза Пяти Озер и прочих кланов. –Хорошо, я отправлюсь вместе с тобой, – легко согласился Касин и заглянул мне в пергамент. – Что это? –Смотри, – одним росчерком я очертил названия канов, входящие в состав Альянса. – Этот союз обречен. Глава Гао старше всех и уже становится слаб духом, чтобы держать всех остальных в своем железном кулаке. Глава Шен слишком зависит от него, и своего мнения не имеет. Глава Чжао, – кисть остановилась на его имени, делая кляксу, – стоит за нападением на клан Зеркального Озера и наверняка организовал новое нападение от твоего имени. Кланы Зеркального Озера и клан Красного Солнца уничтожены и веса своего не имеют. Остальные секты слишком слабы для того, чтобы собрать союз против них, чтобы уничтожить окончательно. –Ты не замечаешь еще кое-чего, – Касин нагнулся ко мне совсем близко. – Союз против них уже есть, – он положил свою руку поверх моей руки с кистью и нарисовал иероглиф клана Долины Призраков рядом с именем моего клана, а потом заключил в круг обозначения этих двух кланов и еще клан Скорпионов. Я позволил ему вести, а потом уставился на обозначенный союз. –Ты думаешь, это сработает? –Думаю да, – уверенно заявил он. – Ничуть не сомневаюсь в твоих способностях руководителя. Ты и так уже признанный Второй Господин Долины, а Се Ван с готовностью исполнит любой твой приказ. Возможно, для того, чтобы превосходить Альянс, потребуется заиметь на нашей стороне несколько уважаемых в Цзянху людей. Если понадобиться примириться со старшим Е, – он едва заметно замаялся, – я пойду на это. –Посмотрим позже, с кем придется пойти на союз, – решил я. – Для начала можно послушать, о чем нам скажут на этом собрании. Но прежде мне хотелось немного обучить тебя. Только произнеся эту фразу вслух, я понял, насколько неоднозначно это прозвучало. Касин не попытался даже скрыть проявившуюся на лице свою искреннюю заинтересованность. Впрочем, я подозревал, что со мной он займется всем, чем угодно.Несколько минут мы сидели в тишине, глядя друг на друга. Я видел его лицо, его теплые коричневые глаза были совсем близко от меня, я видел его тонкие черты лица и идеальную светлую кожу. Я помню, насколько мягкой и нежной была его кожа, я целовал ее губами и гладил пальцами, и этим сладкие воспоминания были еще свежи в моей памяти. Я видел его рядом с собой, мне хватило бы одного движения рукой, чтобы снова прикоснуться к нему, и больше ничего в этом мире не существовало вокруг нас. Будто бы вечность я смотрел в его глаза, пока за окном не запела какая-то птица, совсем близко, практически за окном.Словно разбуженный этим звуком, я отвел взгляд, и тут же поднялся на ноги, отходя к шкафам с книгами. –Я знаю, что ты уже взял некоторые мои книги, – проговорил я, не смотря на него. – В дополнении я хочу, чтобы ты ознакомился еще с некоторыми, – собрав несколько свитков книг на сгиб локтя, я чуть помедлил и положил еще те, которые изучал сам перед свадьбой и еще с описанием методик парного самосовершенствования. – Я хочу, чтобы ты четко понимал, что мы будем делать прежде чем мы займемся практикой. Прозвучало снова более двусмысленно, чем я вкладывал изначально, тем более в свете содержимого книг, что я собирался дать, но я решил, что он справится. –Я хочу читать их здесь, – заявил он, забирая у меня из рук эти книги. –Некоторые из них нужно читать в одиночестве, – пояснил я, понимая, что такое объяснение более интригует чем объясняет. – Тем более, я хочу заняться делами клана. Я и так непростительно долго их игнорировал. –Но ты же вернешься в мои покои? – уточнил Касин. Я посмотрел на него долгим внимательным взглядом. Эта его навязчивость на грани с неприличием была вызвана прежде всего страхом и неуверенностью во мне. Я уже показал, что могу быть равнодушным и жестоким к нему, и теперь он ждет от меня этого снова. –Тебе не стоит сомневаться в том, что я вернусь к тебе, – и я имел в виду не только сегодняшний день, а вовсе и каждый вечер нашей уже совместной жизни.Касин явственно этому обрадовался, коротко поклонился и широким шагом вышел прочь. Малодушно забросив дела клана на несколько дней, я с неохотой занялся наиболее важными и безотлагательными делами. Просмотрел донесения и написал ответы и актуальные приказы, при чем отдельно прописав, что наш клан теперь в союзе с Долиной Призраков, с вытекающим отсюда приказом о ненападении и выручке при необходимости.Подготовил несколько внутренних приказов по клану, в том числе и отложенных, на всякий экстренный случай. Дел было много, скопившихся текущих дел за прошедшие дни и вновь образовавшиеся в связи с изменениями. По сути своей, мой клан Усадьбы четырех сезонов состоял из двух частей. Первая часть, общеизвестная, состояла из школы, которая занималась подготовкой юных учеников, наставлению их на путь самосовершенствования и обучению их той специальности, к которой лежит их душа. Сюда относились сами ученики, их наставники, которые проводили лекции и практические занятия, библиотеки и учебные классы. Дети обучались минимальному набору знаний, которые я счел необходимым. Каллиграфия, чтение и понимание иероглифов,классические произведения литературы, владение холодным оружием и общие знания о медицине, общие знания о мире и общие знания и выживании. По желанию ученики могли углубиться в какую-либо область и клан предоставлял все возможности для изучения. Я и сам вел некоторые практические занятия, в основном по технике медитаций и владению мечом. Каждый из учеников подвергался пристальному наблюдению, и если он обладал нужными душевными качествами, то ему поступало приглашение на вступление в тайную часть клана, в Тянь Чжуан. И если из ученической части клана еще можно было выйти, следуя велению собственного сердца, то из его тайной части уже выйти нельзя, по крайней мере живым. Эта часть была совершенным оружием для атаки и шпионажа в моих руках и появилась она только в бытность мою главой клана как опора и оружие Императора. Закончив с бумажными делами, я покинул свой кабинет и отправился смотреть, как работают ученики. Тренировочное поле для учеников находилось рядом с ученическими постройками, и я направился туда. Наставник по рукопашному бою вел занятие у десятка молодых юношей, заставляя их раз за разом отрабатывать одно движение или один удар до тех пор, пока исполнять его ученики станут так же легко и просто как ходить или дышать. Я некоторое время просто стоял, наблюдая за исполнением ударов, потом вмешался и поправил паре учеников технику исполнения. Заученные один раз неправильно, в дальнейшем переучиться было сложнее. Потратив на них некоторое время, я был застигнут группой старших учеников, которые искали меня целенаправленно. Их намерения были предельно ясны, судя по тому, как блестели их глаза. Они просили о внеочередном поединке, и я не имел подвода им отказать, однако же ждал, когда они станут расспрашивать меня о вещах куда более сокровенных. Для юношей их возраста, когда стоит задумывать об их посещении цветочного дома, тема супружеских отношений была очень важна, вернее та часть отношений, что оставалась за закрытыми дверьми личных покоев. Спрашивать напрямую они опасались – за распространение слухов назначалось наказание в виде плетей, а за оскорбление главы и вовсе мог последовать долгий визит к лекарю. Остаток дня я посвятил решению многочисленных текущих дел клана и разрешению мелких споров. После устроенного праздника люди приходили в себя быстро, однако выпитое вино породило и проявило не только конфликты и споры, но и новые отношения, романтические и братские. Это было вполне нормально, более того, ожидаемо, и я занимался и этим. Дел собственного клана хватало, а тут еще и Касин выдвинул предложение, что вокруг меня образовывается новый крепкий многочисленный союз, дела которых тоже потребуют от меня участия, и я все тверже убеждался тем, что он абсолютно прав. Некоторые Призраки остались в Усадьбе, после того, как большая их часть под руководством Переменчивого Призрака покинули мой клан, и их присутствие было как неоспоримое доказательство его правоты.Даже если и так, пусть он сам и помогает мне разобраться в делах новоявленного союза. Как я не старался заниматься исключительно делами клана, мысли о нем меня не оставляли, как будто наваждение, от которого я не мог отстраниться как от любых прочих мыслей, да и не хотел на самом деле. Будь мне непривычна или незнакома концепция управления людьми, организации дел собственного клана или мои люди не имели понятия, как именно мне нужно чтобы все было сделано, такие навязчивые мысли могли мне достаточно сильно помешать, однако я справился. С делами, а не с наваждением. Куда более повседневных дел я желал прямо сейчас оказаться рядом со своим супругом, показать ему несколько новых приемов, проследить за тем,как он их будет выполнять, поправить при надобности стойку, провести рукой по спине... Или усадить рядом с собой, дать книгу, и следить за тем, как он читает, при надобности указывать на нужные места и может быть случайно прикоснуться к его руке. Все мои мысли, устремленные к нему, сводились к желанию к нему прикоснуться, любым способом. Подобного рода желания раньше мной не владели, и источник этого желания я видел исключительно в персоне главы Вень Касина. Полагаю, ему с этими последствиями и иметь дело. В наши совместные покои я вернулся уже глубоко после темноты, устав куда больше чем обычно. Касина я нашел за столом, в компании разбросанных по всему столу и вокруг книг, нескольких прогоревших свечей и бутылки с вином. Обычно я ложился еще позже, но сегодня был долгий день, даже учитывая то, что я встал достаточно поздно. –Как тебе книги? – поинтересовался я, проходя в дальний конец покоев, где были приготовлены свежая вода и смена одежды. –Весьма познавательно, – немного сдавленно ответил Касин, и даже спиной я чувствовал его пристальный взгляд. Я понимал его внимание к себе – то, что он мог несколькими днями ранее только слышать из-за стены, теперь он мог видеть воочию. –У тебя есть вопросы по ним? - спросил я, сбрасывая на вешалку тяжелые верхние одежды и надевая ночные нижние. –Только один, – тут же отозвался он. – Как часто ты занимался парным самосовершенствованием с девушками из цветочных домов? Абсурдность вопроса поставила меня в тупик. Умыв лицо чистой водой и вытершись тканью, я подошел к нему и вытащил из рук очередную книгу. –Ни разу, – честно ответил я. – Если подразумевать именно такую постановку вопроса. –Можно этот вопрос по-другому поставить? –Как ты думаешь, для чего ходят в цветочные дома? –Сам мне скажи, – буркнул он, но, тем не менее, позволил освободить волосы от тяжелых украшений. –Туда ходят чтобы выпить вина, – пояснил я. – Посмотреть на красивые пионы или хризантемы, утолить зов плоти, когда перестаешь справляться самостоятельно. Туда водят юношей, чтобы усмирить бунтующую плоть.Теперь ты скажи, что такое парное самосовершенствование? –В книгах сказано, что прежде всего это обмен внутренними энергиями через прикосновения, – он положил одну ладонь на другу, показывая соприкосновение ладоней двух людей. – Описывались практики управления энергий, которые при этом используются, для манипулирования собственной и чужой ци. –Что при этом написано было про весенние игры? –Возможны, но не обязательны, – ответил он. –А еще у меня есть книги, в которых описываются практики, при которых можно покалечить или убить с помощью манипулирования внутренней энергией, а так же к каким фатальным последствиям может привести то, что можно назвать конфликтом энергий. –Что это значит? –Что это большая удача найти человека, чья энергия будет подходить и усиливать совершенствующего, а не убивать его изнутри, и при этом требуется большое доверие и уверенность в другом человеке, – рассказывая, я почти бездумно принялся поглаживать и перебирать его волосы. – В любом случае, идущие путем парного совершенствования люди в мире боевых искусств приравниваются к супружеской связи. Не может быть второго человека, с которым можно разделить путь самосовершенствования. Не удержавшись, я провел пальцами поблекло порозовевшей скуле. Касин поднял на меня взгляд, и его невозможные глаза, полные темного сокрытого огня, немо просили меня о большем. Тяжело сглотнув, я отступил на шаг назад. Истинно он дьявол в человеческом обличии, но это теперь был мой дьявол. –Приготовься ко сну и иди ко мне, - только и произнес я. Ему понадобилось всего несколько минут, чтобы скинуть верхние одежды, оставить их рядом с моими и добраться до постели, где я только и успел что устроиться в позицию для медитации. Мне даже ничего говорить не пришлось, как он устроился в таком же положении напротив меня, лицом к лицу. Я положил свои руки на его подставленные ладони, и он тут же судорожно схватил их. –Все хорошо, А-Син, – позвал его я. – Расслабься, дыши ровно и глубоко. Закрой глаза и ни о чем не думай. Он попытался последовать моим словам, но думать он мог сейчас только об одном. Эти разговоры о цветочных домах только подстегнули его и без того пылкий темперамент, и он явно снова желал меня. Этого стоило ожидать, как и то, что его естество было уже твердым и неприлично задирало нижние одежды. –Иди ко мне, – вздохнул я, смиряясь с неизбежным. Я сам желал его, и он испытывал такие же желания в отношении меня. Как будто ожидая позволения, он с места ринулся ко мне, укладывая на спину и лицом зарываясь мне в шею. Горячее дыхание опалило мне шею, а тяжелое тело вдавило меня в постель, и я уже сам почувствовал твердость своего духа. Я ошибочно считал, что снова познать его мне захочется еще нескоро, но вот ему стоило прижаться ко мне посильнее, и я вновь возжелал его. Рывком перевернув его, я прижал уже его в постели, и глубоко, медленно поцеловал, пытаясь одной рукой развязать свои одежды. Касин и здесь оказался менее терпелив – одним движением он дернул мои одежды, обрывая завязки, и после так же оголился сам. Теперь мы могли прижаться друг к другу максимально близко, кожа к коже, и это было самым приятным ощущением, что я испытал за весь день. Поцелуи его были сладки, но видеть то, как чернеют в порыве страсти его глаза, как он судорожно цепляется за простынь, как он своей твердостью упирается в меня и судорожно двигается мне навстречу, это было намного лучше. Лучшее, пожалуй, что случалось со мной в этой жизни. И я принялся сам двигаться к нему бедрами, сладостным образом потираясь о шелк его кожи. Едва не порвав простынь, он двумя руками обхватил нас обоих, что усиливало трение самым правильным образом. Таким образом нас обоих надолго не хватило, и я первым достиг пика, орошая его живот. А-Син последовал сразу за мной, изливаясь на собственные руки с громким протяжным стоном. Я уперся головой ему в плечо, восстанавливая дыхание.Надо полагать, мои собственные запросы изменятся рядом с этим дьяволом, и теперь это не вызывало у меня какого-либо удивления. Касин зашевелился, и я ощутил, как он бережно обтирает нас обоих от последствий страсти, а потом он одним рывком перевернул меня на спину. Жалобно застонала кровать под нами. Он завис надо мной, бездумно шаря взглядом то по моему лицу, то по бесстыдно распахнутой груди, и его волосы в таком же бесстыдном беспорядке свисали по обе стороны от лица. Я поднял руки и убрал его волосы на одну сторону, а потом ласково погладил по щеке. Горячее вожделение вспыхнуло в его глазах с новой силой, будто разожженный в ночи костер. –А-Шу, ты бесконечно прекрасен, – проговорил он на выдохе. –Что же случилось с «А-Сюй»? – спросил я. –А-Сюй, – послушно повторил он и невесомым поцелуем коснулся моей скулы. – Никто над этой землей и под этим небом не может сравниться с тобой в чем-либо. Красота твоего лица может сравниться только только с глубиной твоего ума, а изящество тела только с мастерством твоих боевых искусств. –Болтаешь много, – фыркнул я, чувствуя, как его естество снова становиться твердым. – Хочешь, чтобы я попросил тебя вместо этого поцеловать меня снова? –Все, что пожелает мой А-Сюй, – восторгу его не было предела. – Куда именно ты хочешь, чтобы я поцеловал? Вместо ответа я чуть повернул голову, не разрывая взгляда, и кончиком пальца провел по своей щеке, спускаясь на шею и ниже, по изгибу плеча, и, обогнув ключицу, провел ниже по груди. Не успел я закончить движение, как Касин уже целовал меня, и далеко не невинным поцелуем, обхватывая кожу губами и чуть прикусывая зубами. Никто в жизни меня столь страстно не целовал, никто не разжигал одними такими поцелуями неугасимый огонь внутри меня, что заставлял не только пылать мою душу, но и заставляя меня воспрять заново. Упираясь в шелковистую мягкость его кожи, я непроизвольно почти вскинул бедра вверх, от чего А-Син протяжно застонал мне в шею, рождая новую волну вожделения. Мой низкий стон он сцеловал с моих губ сразу же и двинулся ниже, выцеловывая каждый изгиб шеи. При это он опустился ниже и проехался твердым членом по моему бедру, и меня посетила одна идея. Не отталкивая его, я запустил руку между нами телами и наплавил его между моих бедер, при этом смыкая колени, зажимая его естество. Касин издал удивленно-восторженный звук, и, не отрываясь от моей кожи, принялся вколачиваться между моих бедер как в собственный кулак. Каждый его толчок сопровождал новый поцелуй, глубокий и порочный, и даже точно сказать не мог, что из этого было для меня более возбуждающим. Его хватило ненадолго, спустя с два десятка толчков он судорожно излился, одновременно впиваясь глубоким поцелуем-укусом в мое плечо, в изгиб ключицы. Я потянулся было к себе, чтобы самому излиться, но он почти грубо отбросил мою руку и сам обхватил меня и в несколько резких движений помог достичь пика. Оглушенный почти вторым вознесением, я даже особо не ощутил, как он снова нас обтирал и закутывал меня в одеяло как в большой кокон. Я только глупо улыбнулся – он заметил, что я могу мерзнуть по ночам – и выпутав руку, слабо ухватился за край его одежды и притянул к себе. Я хотел было объяснить, что хотел, чтобы он был ближе ко мне, но даже говорить не потребовалось, потому что он послушно нырнул под оделяло ко мне и улегся на подушку рядом со мной. Сон сморил меня практически сразу же. Совместную медитацию я все-таки провел, но только на следующее утро. Приготовившись к новому дню и позавтракав, мы уселись в центре комнаты друг напротив друга и соединили наши ладони. Мне хватило мозгов сообразить, что каждая наша совместная медитация в постели закономерно приведет к весенним играм, так что только жесткий пол и только лишь соприкосновение рук. Некоторое время я просто сидел напротив своего супруга, только лишь размеренно дыша. Слова здесь не требовались, они были излишни, я пока лишь только ждал, пока беспокойный Касин угомонит свой разум и начнет дышать со мной в одном ритме. Потребовалось некоторое время, но я его не торопил, почти с удовольствием отмечая, как он успокаивается, как перестают подрагивать его ладони в моих руках. Следуя моему примеру, он через некоторое время успокоился и дыхание его стало ровным и спокойным. Кончики пальцев моих лежали на его пульсе, позволяя следить за его состоянием, но то ли он сам бесконечно доверял мне, то ли и вовсе этого не замечал. И только когда бурное течение энергий в его теле угомонилось, я осторожно направил слабый поток энергии ему через свои руки. Только лишь я начал, энергии в его теле снова взвились, как полыхнувший огонь. –Тише, тише, – прошептал я. – Так ты можешь причинить мне боль. –Я не хочу причинять тебе боли! – возмутился Касин. –Я знаю, – только лишь отозвался я и снова задышал ровно. Прежде всего ему нужно показать на собственном примере, как все работает, понял я, прежде он сам сможет сделать также. Если мне достаточно усвоить информацию только лишь из книг или теоретических наставлений, то ему необходима была практика. Это показалось мне естественным, как и то, как быстро он подстраивался под мое дыхание, и даже более того, привычным. Дождавшись пока он снова успокоиться, я еще раз направил свой поток ци через руки ему, и он почти сразу же повторил за мной, такой же осторожной волной направляя свою энергию мне. С непривычки ему это было сложно делать, и я чувствовал, как мелко дрожат его пальцы. –Молодец, – шепнул я, перехватывая его пальцы, поддерживая. – Так правильно. Волна его чистого ликования обожгла мне руки, и я поспешил разорвать прикосновение, чтобы не сжечь себе меридианы. Ладони мои покраснели, и мне потребовалось пара минут, чтобы понять, что это ожог от чрезмерной внутренней энергии. –Я не хотел, – Касин испугано схватил мои ладони в свои руки, уставившись на воспаленную кожу. Я не успел ничего сделать или остановить его, как он начал вливать в мои пострадавшие руки свою ци очень медленно, по каплям практически, что позволяло направить его энергию на лечение. Так же медленно краснота сходила с руки. Когда же она вовсе пропала, я ради проверки потер большим пальцем центр ладони, с усилием надавливая на одну из энергетических точек. Меридианы не пострадали, как и тонкая невесомая практически связь между нами. –А-Сюй, – все еще испугано позвал он. –В брачную ночь ты дал мне слишком много ци, и мне пришлось выпустить ее в окружающее пространство, – объяснил я. – Как ты и сейчас. Слишком много, – попытался объяснить я. – Попытайся соразмерить ритм дыхания и поток отдаваемой энергии. –Могу я попробовать еще раз? – робко попросил он. Я только кивнул. Он наклонился, в невесомом извиняющемся поцелуи коснулся кончиков пальцев и выпрямился, снова пытаясь дышать медленно и глубоко. Слишком много силы в нем, что может давать ему столь много внутренней энергии? Как будто у него есть что-то, что заставляет его гореть в бесконечном пламени и не сгорать изнутри. В любом случае, ему придется быть осторожным со мной, потому что ни мои меридианы, ни мой внутренний резерв не готов был принять всю эту его испепеляющую силу.Сила вновь потекла в меня, но теперь это был медленный и размеренный поток, согревающий изнутри, а не сжигающий, и я облегченно выдохнул, сам направляя в него свою силу. Совместить оба направления потока было для него сложно, я буквально видел, как нагревается воздух вокруг него, и как пот скатывается в капли по его лицу. –Достаточно, – проговорил я, снова разрывая контакт. Не сказал бы, что с удовольствием, мне было приятно делить и смешивать с ним ци, не менее приятно, чем смешивать семя. Касин же издал отчетливый звук разочарования. –Мне нужно еще практики, – тут же заявил он. – У меня получается, но это трудно. –Конечно, это может быть трудно,– согласился я. – Но если заниматься этим каждый день, то будет легче, – я не выдержал и краем рукава промокнул капли пота с его лица. Успокоенный этим коротким заявлением, он послушно кивнул, и, отловив мою руку, еще раз поцеловал пальцы. Он, безусловно,влюблен в меня по самую макушку своего существа, и это понимание тешило мое собственное эго. Он сам давал мне в руки безразмерную власть над собой в мои руки, и я собирался использовать ее для того, чтобы сделать его сильнее. Для начала, по крайней мере. –Пойдем со мной, – попросил я, забирая руку себе и поднимаясь на ноги. Касин только согласно кивнул, тоже вставая и следуя за мной за пределы покоев.Прохладный весенний воздух бодрил и пах сладко ароматом первых распустившихся весенних цветов, и еще чем-то, похожим на обещание более теплых дней. Я с удовольствием вдохнул этот воздух полной грудью и направился в сторону своей тренировочной площадки. Ранее сегодня я распорядился поставить несколько соломенных и деревянных манекенов, именно с этой целью. Дойдя до середины площадки, я развернулся и посмотрел в лицо следующего за мной Касина. –Нападай на меня, – спокойно попросил я. Касин посмотрел на меня с интересом и демонстративно заложил руки за спину. –Не буду этого делать. У меня нет ни единой причины на это. Я согласно кивнул и стремительным движением руки попытался ударить его сбоку. Уходя от удара, он всего лишь шагнул назад. –Я хочу посмотреть на твою подготовку, – пояснил я, снова атакуя, целясь ребром ладони не в голову, а ниже, на уровень груди, поочередно обеими руками. Он все так же ушел, изящно развернувшись вокруг своей оси. –Не особо интересно, – отозвался он. – Давай лучше снова займемся совместной медитацией. Я остановился на минуту и отвел с глаз прядь волос, заметив сразу же, как мой обыденный жест был замечен. Я был интересен Касину, и это можно было использовать. Мне самому было интересно, насколько широки его возможности и боевая подготовка. –Сражаемся до обозначенного проигрыша и выигрыша, – проговорил я ровно. – В ближайшую ночь выигравший станет драконом, а проигравший – фениксом. Глаза Касина заинтересованно блеснули и он сделал шаг навстречу мне. Вот это ему интересно, стоило запомнить. Я смотрел на него прямо и спокойно, изнутри обмирая от его красоты и опасной внутренней силы. Увидев впервые, я только мог предположить, каков он изнутри, но теперь я ясно понимал – как закаленная сталь, облаченная в дорогой мягкий бархат из заморских стран.От этого замирало сердце. –Только без крови, – предложил он. Я согласно кивнул. – Без использования ци и без оружия. Теперь он замахнулся первым, целясь ребром ладони мне в плечо. Я без труда перехватил его руку и первым делом ощупал мыщцы. –Твои мышцы напряжены, – заметил я. – Ты должен держать их расслабленными, и тогда удар будет получатся сильнее. –Это не имеет смысла. Бить расслабленной рукой?– возмутился он.Не вступая в споры, я сам ударил его еще раз, медленно, так, чтобы он успел перехватить мой удар. Он успел среагировать, и возмутительно охнул, когда ударился ладонью.– Ладно, ладно, я попробую. Прежде чем позволить ему ударить, я перехватил руками оба его запястья и хорошенько потряс руки. Так обычно я делал с теми учениками, которые не могли расслабить мышцы. Касин поглядел на меня с недоумением, позволяя себя так трясти, а потом и вовсе бесцеремонно подтолкнуть к одному из деревянных манекенов. Он помедлил, а потом атаковал расслабленной рукой, как я и показывал. Одна из «ручек» манекена отлетела прочь, как будто и не была намертво приколочена. Я чуть наклонил голову. Силы много, а вот контроля за ней никакого. Не глядя практически, я направил руку вперед, ребром ладони пробивая основной ствол деревяшки. Щепки разлетелись прочь веером. –Как это делается, понятно? Или хочешь попробовать еще? Воспользовавшись разрешением, он в несколько рубящих ударов уничтожил манекен до основания, как будто тот был его личным врагом. Если первые удары были не слишком уверенными, то последние были практически верными. Его никто не учил, а если он и набирался знаний, то из книг или рукописей. В ином случае, удар правильно был поставлен с самого начала. Ему придется переучиваться, но учитывая, насколько быстро он учится, то проблем особых ему это не доставит. –Очень хорошо, – сдержанно кивнул я. – Теперь ногами. Первым подавая пример, я заложил руки за спину и резко шагнул вперед, целясь ему в щиколотку. Резво отскочив, Касин попытался ударить ногой мне в бедро, но я быстро поймал его ногу, заставляя удержаться на одной ноге. –Ты собирался ударить меня стопой? – уточнил я, продолжая удерживать его ногу.Равновесие тем не менее, удерживал спокойно, то было очень хорошо.– А ты знал, что в стопе множество нервных окончаний, которые нужно беречь, и множество костей, которые можно сломать? –Всю жизнь бил стопой и ничего не ломал, – недовольно буркнул он, пытаясь выдернуть ногу.В ответ на такое заявление я сдержанно удивился, и так же спокойно развернул его чуть в сторону, кладя стопу на ближайшего манекена. Сняв сапог с этой ноги, я повесил его рядом и принялся пальцами разминать свод стопы. –Сапоги не защитят стопу от любого острого предмета, – я легко ткнул ногтем в пятку. – А сломанные кости соединения стопы и ноги заживать будут долго, лишая тебя возможности ходить. Бить надо другой частью ноги, – я провел ладонью по внешней части стопы и еще выше, по передней части ноги. – В таком случае удар получится сильнее и кости здесь крепче. Чуть подняв его ногу, я чуть развернул ее и соприкоснул указанными местами с деревянным манекеном, обозначая место удара. –Попробуешь сам? – поинтересовался я, надевая сапог обратно. Касин смотрел на меня глубоким взглядом, и, прежде чем отступить назад, я увидел как расширились его зрачки. –Покажи, – хрипло попросил он. Я сдержанно улыбнулся, и, развернувшись на одной ноге, другой ногой ударил по манекену, снося его верхушку. Я мог ударить и ниже, но я поймал себя на том, что откровенно красовался, показывая не сколько правильность движения, сколько себя. Это тоже было новым для меня, не обучение ударам, а желание выглядеть желанным в чужих глазах. И мне это удалось, судя по тому, как смотрел на меня Касин, когда облизнул пересохшие губы. С трудом оторвав от меня взгляда, он попытался повторить мое движение, но я сразу заметил ошибки. –Замри, – бросил я, и Касин послушно застыл, с поднятой ногой. Я подошел к нему сбоку,одной рукой я чуть стукнул по его стопе, заставляя чуть сдвинуться в нужную сторону в прыжке, а руками я повернул стопу в сторону, ровно перпендикулярно земле, немного еще разворачивая корпус. –Вся твоя сила уходила не в удар, а на то, чтобы удержаться в неправильном положении и не упасть, – пояснил я. – Попробуй еще раз. И мышцы расслабь! – вдогонку ударил его несильно ладонью по бедру. Касин опустил ногу и немного попрыгал на месте, глубоко вдыхая прохладный воздух. Я внимательно следил за ним. Собравшись, он снова ударил, на этот раз правильно и ничуть не ниже меня, явно стараясь от меня не отставать ни в чем. Манекен устоял, ему все-таки не хватало практики, но я все-таки одобрительно кивнул. Практика дело наживное, главнее то, чтобы закрепить в его движениях их правильность.Заложив руки за спину, я сделал несколько шагов назад, и Касин тут же направился за мной. –Твой уровень мастерства достаточно высок, – заявил я, когда он осторожно, выверенными медленными движениями попытался достать меня. Я отвел его руку в сторону так же медленно и четко, давая рассмотреть каждое движение, даже если он и смотрел только в мое лицо. – Тебе нужно будет лишь запомнить как бить новым образом, и твои удары будут гораздо сильнее. Отточить их до такой степени, чтобы тело само реагировало на опасность быстрее чем голова. Я считаю, что ничего для тебя сложно не будет. Подгадав паузу в его ударах, я сам змеиным движением направил руку вперед, целя не в лицо, а в плечо, но неожиданно для меня не отбил удар, а поймал мое запястье и потянул на себя. Следуя за этим движением, я сделал два торопливых шага вперед и оказался прижатым к его груди. Сердце его колотилось как бешеное, и понимание того, что я заставил его так волноваться, тоже волновало меня. –Это считается? – хищно спросил он. Я слышал его дыхание, он старался оставить его ровным, что было правильно. –Не считается, – парировал я, одним резким движением колена заставляя его потерять равновесие и упасть на спину. В последний момент свободной рукой я защитил его затылок, чтобы не ударился слишком сильно. – Ты умеешь держать дыхание и сохраняешь равновесие, но тебя слишком легко вывести из себя. –Хорошо, хорошо, ты победил, – с выдохом признал он. Задержавшись на немногим дольше положенного в таком положении, лежа на нем сверху, я поспешил подняться. Не умей я сдерживать себя так хорошо, проигравшим сегодня был бы я. Протянув руку, я помог ему подняться на ноги и задержал его руку в своей чуть подольше, чем это требовалось.Собственная потребность касаться его бала новой для меня, и я не считал нужным ограничивать себя в этом в отношении к собственному супругу. Подобные короткие тренировки стали очень быстро частью наших отношений. Некая игра, в которой каждый пытался то ли победить, то ли соблазнить друг друга, со временем я перестал различать между нами эти два понятия. Каждый день я предлагал ему изучить новый прием или новым образом отточить уже известные приемы, причем он брался за все с одинаковым здоровым энтузиазмом. И у него получалось, с каждым разом все лучше и лучше, чему мое сердце немо радовалось. С каждым разом его движения становились все лучше и четче, и удары становились все сильнее. У него определено талант был к боевым искусствам был, все, что я ему показывал, выходило хорошо и понимал каждый прием он с первого раза практически. Я видел, что он старался, и хвалил его не скупясь на слова, и с каждой такой похвалой лицо его расцветало от неприкрытого удовольствия и внутренний огонь все разгорался. Не знаю, как он обучался самостоятельно, но у него была твердая основа, кулак практических навыков, которые были наработаны у него в Долине Призраков, мне же осталось только отшлифовать эту бесценную драгоценность до своего идеального блеска. Мне это нравилось, и я совершенно не скрывал этого, на что Касин отвечал своим здоровым энтузиазмом на тренировках. Физическая активность для него привычна была, в отличии от практики совместных медитаций. Нахождения меня поблизости никак не способствовало его спокойствию, как и мои самые простые прикосновения,наподобие соприкосновения рук. Даже если мы достаточно часто вступали в весенние сватки, по вечерами после всех дневных дел и несколько раз в середине дня, когда обычные боевые тренировки и прикосновение друг к другу разжигали опаляющий нас обоих огонь страсти. Касин не мог соразмерить поток направляемой энергии, рядом со мной сила его хлестала через край, иногда даже воздух буквально плавился от опаляющего его изнутри собственного огня, и большую часть усилий он тратил на то, чтобы соизмерить и укротить это бушующее пламя. Но неудачи его не заставляли терять энтузиазм и желание пробовать вновь и вновь, он раз за разом тянул свои руки ко мне, желая ко мне прикоснуться и совершить совместную медитацию, и каждый раз мое сердце радовалось его подобным инициативам. Одно дело совместные весенние практики или боевые тренировки, или иные совместные дела, и совсем другое совместное духовное совершенствование.Дух его был слишком горя и слишком беспокоен, но это не было недостатком, это было одной из черт, которые меня в нем привлекали.И то, что у него не получалось должным образом при его энтузиазме, в этом не было особой беды. Подсознательно я был уверен в нем и в том, что у нас в конце концов все получится. Занимаясь непосредственно делами клана, я оставлял Касина предоставленным самому себе, ни в чем его не ограничивая, и к тому же я имел слабое представление, как именно его можно чем-то ограничить. Первое время он сидел в своих покоях, читая книги и марая бумагу небрежными, почти нечитаемыми иероглифами и символами. А потом его естественное любопытство и неукротимый характер взяли верх и он направился осваивать новые для себя территории. В один из таких дней в мой кабинет практически вбежал один из духовных наставников, читающий лекции ученикам среднего звена. Он был практически вне себя от распираемого негодования и злости. –Первый Господин, там Второй Господин творит непотребное! – выплюнул практически он. – В классе с учениками! Я заинтересованно отложил перо. Прежде Касин творил непотребное только в совместных со мной покоях и вещи, которые за двери совместных покоев не вынести. Да и стихи читал только мне, стихи о любви с таким смыслом, скрытым между строчек, что я едва сдерживался, понимая их смысл. Так что же он сделал? Встав, я подошел к наставнику. –Покажите мне, что он делает, – попросил я. –Следуйте за мной, Первый Господин, – поклонился он и направился прочь, по направлению к учебным классам и библиотеке. Я едва ли не не обгонял его, стремясь оказаться на месте как можно быстрее. Приведя к одному из учебных павильонов, он поклонился и показал рукой на двери. Я подошел к дверям и хотел было открыть их, но услышал голос Касина и остановился. –Кто из вас всех имеет в своей жизни цель? Кто из вас может, просыпаясь по утрам, сказать, ради чего он живет?Прежде всего каждому из присутствующих нужно ответить на этот вопрос, для чего каждый из вас здесь обучается, – его голос звучал по-другому, низко и вкрадчиво. -Кто-то находится здесь из-за громкого имени школы, кто-то с корыстными мотивами или из-за стесненных обстоятельств, – он помедлил немного, – кому-то попросту больше некуда идти. Вне зависимости от обстоятельств, каждый из вас должен твердо усвоить,что не имея цели в жизни, жизнь его становиться пустой и малоценной, – что-то было в его голосе цепляющее, тревожащее нервы и душу. –Вы все ученики одного из самых сильных праведных кланов, и знания, возможности обучения вам предоставлены огромные.Вам показывают и наставляют на путь самосовершенствования, но для чего каждому из вас этот путь?Все вы еще дети, но уже достаточно взрослые,чтобы взять ответственность за решения на собственные плечи, а не не полагаться на мнение родителей или наставников. Касин говорил горячо и убедительно, и я понимал, что говорит он на основе своего личного опыта, когда он был вынужден принимать взрослые решения и выживать в очень юном возрасте, когда я сам еще предавался невинным играм.В любом случае, он, предводитель демонов, говорил как выходец из благопристойного клана, в то время как некоторые главы этих самых благопристойных кланов могли позволить забыть об основах. –А как вы, Второй Господин, думаете, какая должна быть цель в жизни у учеников этого клана? – послышался голос одного из учеников, мне незнакомый, а значит, и не слишком умелого. -Прежде всего, каждого из вас обучают духовным практикам для того, того, чтобы вырастить из каждого из вас, юных созданий, достойных и благородных мужей и девиц.Чтобы вы имели силу защитить собственную жизнь и собственные убеждения, прежде всего. Чтобы вы смогли защитить прежде всего жизнь тех, кто дорог вашему сердцу, будь то отец или матушка, брат или сестра. В будущем вы найдете себе спутника жизни, и его тоже пожелаете защищать, как и собственное продолжение в детях. Раздался одобрительный гул голосов учеников, кто-то выкрикнул громче всех свое согласие. Духовный наставник ринулся было к дверям, чтобы остановить подобное нарушение дисциплины, но я не глядя даже на него, рукой перегородил его путь, и он остановился.Я хотел послушать еще, его голос был для меня наподобие дорогому тяжелому жидкому шелку, который обволакивал меня изнутри, гладил мою голову любящим прикосновением.Смогу ли я когда-либо остаться спокойным при виде его лица и при звуке его голоса? –Вас дали возможность учиться вещам и наукам, которые вы нигде больше не найдете, – голос его еще упал, стал бархатным и вкрадчивым. – Любые ремесла или науки, стоит только проявить должный интерес и рвение, и вас этому обучат. Вам дают достойные основы для развития, и кто мне скажет, что это такое? Чанлин? –Пять основных благ жизни, – раздался его голос. -Счастье, здоровье, мир, добродетель и долгая жизнь. –Скажи, что для тебя добродетель? –Месть человеку, ответственному за смерть моих родителей и погибший клан, – тут же ответил юноша. –Прекрасный пример того, как личная добродетель не влияет на сохранение мира. Почему только этот человек, а не весь его клан и не исполнители? –Потому что исполнители не несут ответственности за отданный им приказ. –Второй Господин, позвольте узнать, что для вас добродетель? – резво спросил другой ученик. Я открыл двери, избавляя Касина от необходимости отвечать на этот вопрос. При моем появлении все ученики поднялись на ноги и глубоко мне поклонились с должным приветствием, а он сам явственно просиял лицом. Вид его после таких обжигающих слов заставил меня желать его снова. –Ответом на этот вопрос будет пять плетей за распространение слухов, – произнес я ровно. Одни из учеников поклонился еще раз, подтверждая принятие наказания. – Глава Вень, прошу, последуйте за мной, – степенно произнес я. Касин с готовностью подошел ко мне. -Второй Господин, прошу ответьте на вопрос, – попросил наказанный ученик. – Если я приму наказание, оно должно быть справедливым. Я чуть помедлил, смотря на Касина, одновременно и желая услышать ответ, и страшась этого. –Ваш Первый Господин, – заявил он без всяких сомнений, и я явственно ощутил облегчение на сердце, неизвестно с чего. Духовный наставник поклонился нам, когда мы оба покинули ученический павильон. Я стремительно направился к собственным покоям, не сбавляя шага для сопровождающего меня Касина, но он не отставал от меня. Едва зайдя за двери покоев, я толкнул его к стене, совсем невежливо, и впился в губы глубоким и жаждущем поцелуе.Возможно, мне следовало сказать ему о собственных желаниях, но сейчас я был слишком охвачен этим внутренним пламенем, чтобы правильно подобрать слова. Познавая собственную суть, я ошибочно предполагал, что мне получилось утолить вместе с ним в любовной схватке жар души и тела – на самом деле тот огонь не угас, только лишь слегка притушили, оставив во мне тлеющие угли, готовые вновь вспыхнуть от любой искры. Я прижал его к стене всем телом, вжимаясь бедрами в него, пытаясь наскоро избавиться от собственного пояса для начала, и тут же его руки остановили меня. –А-Сюй, позволь мне, – попросил он.Я замер на месте, пытаясь дышать ровно, чтобы прояснить мысли. Мне не хотелось останавливаться, мне снова хотелось услышать тот его бархатный голос, тот металл в голосе, которым он разговаривал с учениками.– Я хочу попробовать кое-что, – попросил он почти умоляюще. Разжав руки, я оставил в покое свой пояс и опустил их вниз, ожидая, что он сам захочет его снять. Однако он поступил по-другому. Облизнувшись и бросив на меня почти отчаянный взгляд, он развернул меня так, что я теперь сам оказался прислонен спиной к стене, и, продолжая смотреть мне в глаза, плавно, грациозно даже опустился на колени передо мной. Я дернулся было, чтобы поднять его на ноги, но под его просящим взглядом остался на месте, не в силах оторвать от него взгляда. Продолжая смотреть на меня, он споро развязал на мне пояс, освободил меня от него и положил на пол рядом. Осторожно разведя полы одежды в стороны, он обнажил меня спереди и только тогда перевел взгляд на мое естество, сейчас находящееся напротив его лица. Я видел желание в его взгляде, то, как он тяжело сглотнул и приоткрыл блестящие губы.Его намерение ясно читалось в его взгляд, как и беспредельное желание напополам с отчаянием, как будто если он этого не сделает, мир рухнет для него. И я позволил ему, ничего не делая для того, чтобы остановить или оттолкнуть его, и не желая этого делать. Огладив руками голые бедра и талию, Касин прислонился лицом к ноге, потерся щекой о голую кожу и еще раз посмотрел на меня, снизу вверх, с немым вопросом – будет ли ему позволена такая дерзость. Не дожидаясь самого вопроса, я только кивнул– я готов был позволить ему все, что угодно. Обхватив рукой мое основание, Касин приоткрыл влажные губы и снова их облизал, направляя кончик моего члена в свой мягкий и горячий рот. Медленно погружаясь, я в полной мере ощущал, как меня обхватывает его глубина со всех сторон, и подобного этому ощущению я не испытывал никогда. Это было одновременно и сильно, и приятно, и настолько прекрасно, что никакая сила, казалось, не могла оторвать мой взгляд от блестящих губ Касина, между которых неторопливо скользил мой член. А взгляд его держал меня за душу очень крепко и отпускать не собирался. Каждое его движение, каждый толчок, заставляющий еще раз погрузиться в его рот, плотно обхватывающий губами мое начало, обжигали меня изнутри и снаружи, заставляя меня желать его еще сильнее, заставляя с силой толкнуться вперед. Пальцами я ухватился за деревянный столб позади меня и стиснуть пальцы так, что затрещало дерево. То, что творил со мной этот демон, было выше моей выдержи и выше моей силы. Выпустив мой член изо рта, Касин снова выпустил его внутрь себя, сделав ртом неуловимое движение, от которого я застонал в голос и откинул голову наверх. Еще одно движение, и головка члена проехалась по ребристому небу, заставляя меня снова опустить взгляд вниз. Глаза его казались безумными, то ли от томного взгляда из-под ресниц, то ли от проскальзывающего превосходства. Оторвав руки от столба, я с нескрываемым удовольствием запустил руки ему в волосы, сгребая их в неаккуратную горсть, не решаясь натянуть их и не решая нажать на затылок. Намерения мои были поняты правильно, и мой супруг перестал дразнить меня и крепко схватился руками за бедра, направляя меня глубже и резче в себя, насаживаясь едва ли не с силой. Нескольких толчков мне хватило, чтобы с громким вскриком достигнуть пика и излиться глубоко в ему в горло. Все так же продолжая держать меня своим взглядом, он принял все, что я ему дал, едва успевая сглатывать, и напоследок еще и высосал весь мой жемчуг до конца. С неприличным звуком выпустив мое естество, он уткнулся лбом в мой живот, и я осознал, что у него тоже стоит. Заведя колено между его бедер, я прижался к нему крепко, позволяя ему самому потереться и достигнуть пика, что он и сделал, излившись всего лишь через десяток движений. Удерживая руками его враз потяжелевшего, я съехал по стене вниз, и широко развел ноги, устраивая между ними враз потяжелевшего мужа спиной к себе. Обхватив его поперек туловища, я устроил его на себе,позволяя прийти в себя и перевести дыхание. Его инициатива была неожиданной, но очень приятной. Я чувствовал себя очень легким и в то же время очень бодрым, без труда удерживая его на себе. Лицо его было очень близко, и я увидел, как испарина пота собирается каплей скользнуть вниз. Я легко поймал ее губам и замер в нежном поцелуе в висок, возле самой кромки волос. Касин издал довольный звук и потянулся ко мне, почти развернувших в моих объятиях, сливаясь в нежном, продолжительном поцелуе. –У тебя еще остались причины наведываться в цветочные дома? – подозрительно самодовольно спросил он, когда он снова обрел дар речи и снова удобно устроился в моих объятиях. –Какие цветочные дома? – переспросил я, не сразу поняв вопрос. – Нет, не осталось, – заявил я, поняв через пару минут. Довольная улыбка исказила немного распухшие губы Касина, и я, не думая даже, провел пальцем по нижней губе, ощущая ее мягкость снова. Улыбка его пропала, и он послушно приоткрыл губы, совсем чуть-чуть, как будто бы снова готовый принять.Дыхание его было горячим и глубоким, оно обжигало мои пальцы и сердце,напоминало мне о том, что еще несколько минут назад это порочное дыхание обжигало мне совсем не пальцы.Мой маленький горшочек с уксусом, мой дьявол с порочными глазами, мой Второй Господин. Я отнял пальцы и торопливо переплел их с пальцами Касина. –Давай попробуем обменяться энергиями, – попросил я. Может, он и удивился моей просьбе заняться этим прямо сейчас, но виду не подал, только сам покрепче сжал мои пальцы и направил свою энергию в меня, в то же время как я сам начал делиться ею. В отличии от всех прочих наших попыток обмена энергией, сейчас происходило то, что можно было назвать идеальным – медленно иплавное, равномерное движение наших энергий, каждый из нас отдавал и принимал в равной степени, как равные друг другу. Чужая ци проливалась в мои меридианы как долгожданный дождь на поля после долгой засухи, восстанавливая течение моих внутренних энергийпосле острого пика удовольствия, восстанавливая силы душевные и физические. Какие могут быть цветочные дома, когда у меня в руках такое чудо, думал я, осторожно вдыхая воздух, проходящий сквозь его волосы у меня перед лицом, такая редчайшая драгоценность. –Так, хорошо, – прошептал я в волосы. – Ты делаешь правильно. Я буквально почувствовал, как от моих простых слов пламя неописуемой мощи разгорелось внутри него, как сухие ветки, и я поспешил отнять руки. Касин поспешил перехватить мои руки снова, только чтобы покрыть мои пальцы и их кончики легчавшимипоцелуями. Казалось, такой короткий обмен энергиями вернул ему не только внутренний огонь, но и неисякающий энтузиазм. Отпустив руки, он поднялся и тут же поднял меня на руки, в несколько стремительных шагов донеся до кровати. За прошедшее время слуги заменили сломанную кровать на другую, сложенную из камня, с невысокими бортиками с трех сторон. Более широкую, конечно же, рассчитанную на двух человек – насчет этого я распорядился отдельно – и со сплошным основанием из камня. Спать на камне было не очень приятно, но два толстых матраца, на которые спиной меня уложил Касин, были достаточно мягкими, чтобы забыть про камень.Я мог бы извернуться и самуложить его спиной на кровать, но сознательно позволил увлечь себя в этот разгоняющийся ураган ласк, которыми одаривал меня мой супруг, но позволил себерасслабиться и принять его ласки. Его руки скользили по моей коже безостановочно, как будто этого всего, каждого его движения было мало, недостаточно для него. Я жезадыхался от острых ощущений, что дарили мне его руки и губы, касавшиеся меня каждого открытого участка кожи, прикасавшихся ко мне так трепетно и нежно, как будто я небесная драгоценность. Я не знал, откуда у него это было, вся эта бескрайняя как летнее небо, любовь и нежность. Не знал, как так получилось, что она вся направлена на меня была, однако ничуть этому не препятствовал, более того, намеренно позволил затопить меня этими чувствами. Колено скользнуло по его бедру и я ощутил холодный шелк его одежд. –Никак не пойму, почему ты до сих пор в одежде, – проговорил я, тщетно пытаясь сохранить темп дыхания ровным. –Слишком был увлечен тобой, – выдохнул он, отстраняясь и пытаясь как можно быстрее развязать пояс и прочие мелкие завязки в одежде. Я потянулся за ним, садясь в постели и помог ему – в четыре руки мы справились гораздо быстрее и даже ничего не порвали. Нагой и великолепный, Касин возвысился надо мной, глядя на меня сверху вниз с восхищением и тяжелым вожделением вовзгляде. Под таким взглядом одежда ощущалась лишней и я одним движением сбросил распахнутые одежды с плеч и вытащил руки из рукавов. В одной руке остался маленький сосуд с маслом, который со дня свадьбы я носил в рукаве постоянно, и протянул его супругу. –Мой А-Сюй такой предусмотрительный, – низко проговорил он, беря у меня сосуд и выливая часть на свою руку. Наклонившись совсем близко ко мне, он принялся смазывать меня ипальцами проникать глубже. – Неужели ты думал о наших весенних сватках все время, раз был к этому готов? – прошептал он мне на ухо, опаляя кожу горячим дыханием. Я выгнулся ему навстречу, старясь оказаться к нему как можно ближе, кожа к коже, душа к душе. –Ну же, – почти прошипел я. – Возьми меня. –Кто я такой, чтобы проигнорировать, когда мой А-Сюй так меня просит, – он приник ко мне в глубоком поглощающем поцелуе, скользя языком по моим губами и по моему языку в собственническом и таком страстном поцелуе, что у меня закружилась голова. Тем не менее, я смогу уловить, когда его пальцы покинули меня, и требовательно застонал. Тут же я прогнулся в пояснице, одной ногой опираясь в постель, а другой накрепко цепляясь за талию Касина. Его начало было крепким и уже скользким, видимо, от остатков масла, которые он размазал по себе, и сладостно потерся о него. Наши стоны сплелись в единый звук, и Касин своим руками попридержал мои бедра в воздухе и начал входить меня своим членом медленно, до упоительного сладко. Я ощущал в себе каждый его сантиметр, и это было прекрасно, но в любом случае очень мало. Оплетя обеими ногами его талию, я требовательно стукнул его пяткой, побуждая его двигаться быстрее. Вопреки этому, он несколько раз скользнул внутрь меня и наружу медленно и тягуче, вытягивая своей бесконечной нежностью из меня такие же тягучие стоны. Ощущать все его начало в себе было более чем приятно, но сейчас я хотел иного, большего, большего его напора. Я еще раз и еще двинулся ему навстречу, и имя его посыпалось с моих губ как молитва. Касин зарычал как дикий зверь и нагнулся к моим губам, сложив меня практически пополам. Запечатлев на моих губахглубокий иссушающий поцелуй, он нагнулся к моей шее и принялся выцеловывать ее, двигаясь в едином ритме с этими обжигающими поцелуями. Я попытался выгнуться ему навстречу, но я едва мог двигаться, только был способен приниматьего напор, его резкие толчки, рождающие в моем теле испепеляющие всего меня искры удовольствия. Я весь потерялся в этом море удовольствия, до тех самых пор, пока это пламя, рождаемое его естеством внутри меня и ласковыми поцелуями, поглотило меня целиком. Я пришел в себя некоторым временем позже,с нежеланием избавляясь от сладкой неги. Касин обнимал меня со спины, обнимая меня со спины и переплетя ноги. Едва прийдя в себя, я нащупал его руки и перехватил их, передавая ровный поток энергии. Мой муж тяжело задышал мне в затылок, и тоже принялся мне передавать свою духовную энергию. На этот раз это получилось у нас лучше и дольше. За это время мне удалось полностью прийти в себя и накрепко уяснить, что контролировать себя Касин лучше всего может после наших весенних игр. Это было вне обычных канонов парного самосовершенствования, однако мне так же следовало понимать, что большинство стандартных, признанных практик с ним не работает, и следовало искать лично подходящие ему пути. В любом случае, я последую за ним любым путем, который для него подойдет.