Астери

      Аид       Мирослав меня, естественно, поднял и даже чмокнул перед тем, как выпроводить за братом. На кухню я даже не заходил, страшновато, но точно слышал присутствие там бабули.       Заехав в пункт выдачи интернет-заказов, забрал подарок для моего Мира и поехал в школу, где меня уже ждал Савелий, с тростью в руке и сумкой на плече.       — Привет.       Кажется, такое длинное пребывание наедине у нас будет впервые. До этого если только в доме, и не более пары минут.       — О, вы все еще не расстались? Как интересно. Ты один?       — А почему мы должны расстаться? У нас все хорошо. Да, один. Мирослав весь в готовке.       — Вы разные, — пожимает плечами Савелий. — И ты парень. И не в его вкусе. Должен же он заметить рано или поздно, да? Куда идти?       Кладу ладонь ему на плечо, приобнимая, и веду к машине.       — Ох, Савелий. Не всегда люди выбирают на себя похожих. С чего ты взял, что я не в его вкусе? Только из-за того, что я не мелкая девочка, которая умеет лишь требовать?       — О, нет, лучше ты, чем Тайка. С рождения ее знаю — зазнайка с завышенной самооценкой. Мне иногда кажется, что это Мир слеп, а не я. Ты не подумай, ты мне нравишься. Просто, я ж всех друзей Мира знал, он никогда не сходился с такими как ты.       — Ну так ничего и не изменилось, мы же не друзья. Друзей так не любят. И что во мне такого другого? Я обычный. Летом вон вообще на стройке работал и жил от зарплаты до зарплаты. Залезай, — я открываю дверь и жду, пока Савелий займет свое место.       — При чем тут работа? Ты другой просто. Не знаю, как объяснить. Это чувствуется. Все равно что свести воробья и голубя, и потом ждать от них потомства. Никто не считает, что голуби лучше воробьев, или наоборот, они просто разные и все тут, хотя и тот, и другой — городские птицы.       Замечательная логика и что теперь — разбежаться из-за некой непонятной несхожести? Бред какой.       Запрыгиваю в тачку и отправлюсь в сторону дома.       — Не бери в голову, я просто удивился вот и ляпнул, не подумав. Не ожидал, что вы до Нового года протянете.       — Можешь начинать морально готовиться, что и в следующем году ничего не изменится. Я не собираюсь с ним расходиться, и, как понимаю, он тоже.       — Слушай… Мира как-то стрёмно спросить, он отчего-то уверен, что мне до сих пор лет восемь. Тебя не смущает, что у него… ну… член?       Сдерживаю смех изо всех сил.       — Савелий, я гей, мне нравится, что он у него есть.       А говорит, что не восемь. Ага, как же.       — Допустим, но Мир-то не был геем, у него девушка была. Это же не приходит с возрастом? Я слышал, с этим рождаются, и оно не лечится, но и заразиться нельзя, это ж не болезнь.       — Значит, Мирослав би. Мы не обсуждали это, но то, что между нами, ему явно не противно.       Очень явно! Но в подробности при ребенке уходить не буду, испорчу еще представление о чем-нибудь.       — А как вы трахаетесь? Вы ж оба парни!       — Если так уж любопытно, я поищу в сети аудиопособие. Но если тебя мальчики в этом плане не привлекают… лучше не надо.       Этот ребенок умеет задавать вопросы. Хоть стой, хоть падай.       — Найди, было б круто. Мне интересно чисто теоретически. Нет, парни мимо, у меня девушка есть. Я б и сам нашел, но Мир на мой телефон столько защит понапихал, что теперь все файлы «18+», даже информативные, моментально блокируются.       — Боюсь, Мирослав после этого выселит меня жить в сарай.       И буду я в обнимку с байком спать. Гараж-то мы так и не нашли. Надо будет летом превратить одно в другое и нет проблем.       — Эй, ты сам предложил! А теперь на попятную?       — Я найду. Только обещай, что это никак не повлияет на твое отношение к брату. Не хочу ничего испортить. Я лучше, и правда, перееду в сарай, чем это.       — Все настолько ужасно? Тогда на фига вы этим занимаетесь?       — Все прекрасно, просто не представляю, как ты можешь это интерпретировать.       Я больше никуда не поеду наедине с этим любопытным ребенком!       — Я ж не собираюсь к вам в койку лезть, фу блин! Я просто не понимаю, как это происходит. Короче, забей, просто найди пособие и все, ок?       — Да найду-найду, пообещал же. Хочешь куда-нибудь сходить на каникулах?       — Топорно тему переводишь, — фыркает Савелий. — Вообще-то хочу. Только Мир меня одного не отпустит, а со мной вам скучно будет. Хотя не понимаю я этого прикола — вполне ж способен перемещаться по городу сам.       — Это что за место такое?       — Не место — дом. Я ж сказал, что у меня девушка есть? Из моей школы. Зовёт на Рождество, с родичами познакомить. Но это далеко от нас, так что придется заночевать.       — Обещать не буду, но с Мирославом мы это обсудим.       — Чтобы он, и оставил «маленького брата» без постоянной опеки? Чувак, если тебе это удастся, реально за бога сойдешь.       — Чую, не так все просто, и ты темнишь, но последнее слово за Мирославом.       Ага, сейчас пообещаю, а потом окажется, что нужно лететь на Марс. А мне и так пособие искать и от Мира моего за подобное не огрести.       — Ай, чурбан он бесчувственный, будто сам не в курсе, как это важно, когда влюблен.       — Вот, он-то как раз очень в теме. Мы завтра идем к моим. Поддержи брата, может, и оттает.       — Это к сказочно богатому папане, с которым ты не разговариваешь? Искренне соболезную. Миру.       — Я его в обиду не дам.       — Оказаться в эпицентре чужих семейных разборок стопудово не мечта всей его жизни.       — Да не будет разборок! Скорее всего, мы вообще тихо поедим и свалим. Сильно сомневаюсь, что будут крики и истерики.       — А как папаня относится к тому, что ты радужный? Мужика ж в дом привезешь, он по-любому заметит, что Мир не дева. Хотя, он ж в курсе ваших отношений…       — Угу. Теперь с этим вроде проще стало. Сначала было тяжело.       Ага, отхерачил так, что я весь синий был.       — Бля, я тут подумал… Мир в пятнадцать жениться собирался и о мужиках не думал. А чё если и я тоже… того, просто пока не в курсе?! И чё делать?!       — Будешь материться, вымою рот с мылом, и Мирослав не спасет. Даже если так, ничего ужасного. Главное, найти того, кто полюбит тебя, человека, ради которого сорвешься на край земли, или перевернешь мир, ради кого банально захочешь жить. И поверь, совершенно неважно какого он окажется пола. Это не сделает тебя хуже или лучше остальных. Главное, принимать себя.       — Так-то так, но раз в сто увеличивает вероятность получить пиз… огрести. А как понять-то? Оно чё, вот так вот — бум! — и все, пришло, откель не ждали?       Исправился, молодец. Про мыло я, кстати, не шутил. Нехрен!       — У меня никакого «бум» не было. Я давно заметил, что меня привлекают именно мальчики, а не девочки. А потом влюбился, и все встало на свои места.       — А у Мира как озарение пришло?       — С этим придется обратиться к первоисточнику. Я б тоже послушал.       — Че, реально, ни разу не спрашивал? Да как вы вообще сошлись? Ты ж не мог подкатывать ко всем подряд, в лоб спрашивая геи они или нет.       — Про ориентацию не спрашивал, но… Приехали! — безумно радуюсь я. Это была самая долгая поездка в моей жизни. Хватаю с заднего сиденья пакет и иду открывать Савелию дверь.       Как только мы заходим на кухню, Савелий слышит Мирослава и с ходу, даже не поздоровавшись:       — Мир, как ты понял, что хочешь трахаться с мужиком?       Бедный мой Мир аж выпал от подобного. Замер и уронил ложку, которой мешал салат. О да, Сава — ас по неудобным вопросам. А бабуля, молоток, хохочет и продолжает что-то резать.       Мирослав игнорирует каверзу и грозно смотрит на меня.       — Ты чего ему наговорил?!       А я-то тут при чем?       Положение спасает умничка Юран. Пришла и ткнулась мокрым носом в ладонь Савелию, который тут же переключился, начав громко и восторженно радоваться. Сматываюсь курить. Ужас. Теперь я боюсь разговаривать уже с обоими братьями. Интересно, в сарае спать холодно? Чувствую, даже если туда и не выселят — сам перееду.       Ну, а что мне нужно было делать-то? Почему в их школе не преподают сексуальные азы, разъясняя, чем одно от другого отличается?       Все больше и больше не хочу детей, не уверен, что переживу ещё одно такое дознание.       На кухню все же приходится вернуться, хотя был соблазн пойти сразу в сарай. Мне вручают овощечистку и кучу картошки. Правильно, отрывайся теперь на мне. Щеки надул, брови сдвинул. Не надо на меня обижаться, я не специально.       Савелию пофиг на все, он играет с Юран под пение новогодних песен от бабули. Наш царь грозно взирает на все это с холодильника, ему явно не нравится поведение его холопов.       Заканчиваю с картошкой и, ополоснув руки, быстро целую Мирослава в обиженную моську. Я готов извиняться!       — Десять минут, пирог достану и пойдем поговорим, у нас уже всё готово, останется только накрыть. Слушай, со всей этой кутерьмой забыл спросить… Ты Алексея звал?       Мотаю головой, уже заранее опасаясь предстоящего разговора. Куда больше, чем нетактичных вопросов Савелия.       — Нет конечно, как я могу звать кого-то в твой дом.       Это было бы суперстранно. Сам переехал и еще толпу людей назвал. Чисто цыгане. Пусти одного на порог, а уже танцы-пляски, вереница веселого галдящего народа… а через пару минут никого, даже мебели не осталось.       — В смысле? Как мой, так и твой теперь, куда как не сюда тебе гостей-то звать?       — Свет мой, если не заметил, Лёха в мой кабинет ходит как к себе. Мы и там вполне можем пообщаться.       — Но не праздновать же… Та-а-ак, только не говори, что и сегодня ты на смене! Убью!       — Нет. У меня целых два выходных. Я подготовился и заранее с Касом договорился.       — Смотри у меня! Попробуй только слинять! А Лёху, если хочешь, зови, только поздно, наверное, уже, у людей свои планы. Я никого больше не звал, только Славка к часу примчит, не помню, говорил тебе или нет.       — Я ему напишу, — говорю, доставая телефон и отправляя Лёхе сообщение. Мы утром-то не поговорили и хрен знает, что у него по планам.       Мирослав достал пирог, накрыл полотенцем и потащил меня в комнату пытать и терроризировать.       — Кайся, — сложив руки на груди, заявил Мирослав, как только мы остались одни.       — Нам точно рано заводить детей. Я совершенно не знаю, как с ними разговаривать, особенно с такими продвинутыми и любопытными. Поэтому, возможно, ляпнул лишнего, а еще пообещал что-то не совсем правильное. Готов нести за это наказание и переехать в сарай.       — Щас, мечтай. К тому же там занято — Зверю и одному места мало. У нас с Савой разница три года, не такой он и мелкий, раз такие вопросы задаёт. Давай, выкладывай, что он там у тебя выцыганил и чем просветился.       Ну, я и рассказываю-пересказываю, а сам трушу, что в новогоднюю ночь меня выставят за калитку. Ну, а что мне было делать? Не молчать же всю дорогу.       Выслушав меня внимательно, Мирослав задумался.       — Может, проще телефон разблокировать? Чёт не подумал я, что ему такая информация понадобится. Хотя, логично — возраст-то. Странно, что раньше не заговаривал, я в его годы уже… Хм… А как? Я ему «родительский контроль» не из-за порнухи, а чтоб вирусов не нахватал. Замучился уже чистить, лезет постоянно не туда: то деньги спишут, то блокируют на фиг. И, наверное, надо ему презервативов купить… Только дядей в восемнадцать для полного счастья стать не хватало.       — Да уж. Не сердишься? Мне не понравилось, когда ты обиделся.       — На тебя? Нет. Сам тупанул, что не обговорил с ним нюансы, хотя он и не спрашивал. С другой стороны, к кому ему еще идти с таким? Родителей-то нет. Наверное, к тебе ему проще, чем ко мне.       — Может быть. А почему ты его не пускаешь к девушке в гости?       — Нажаловался уже, да? Туда пилить четыре часа в одну сторону, а я планировал на работу выйти. Больничный, конечно, хорошо, но платить-то за все надо, деньги не бесконечные.       — Я могу взять выходной и его свозить.       И сдохнуть от миллиарда стрёмных вопросов. Я мазохист, похоже.       — Так это придется либо там ночевать, либо два выходных брать, чтобы потом его забрать. Не знаю. Подумать надо. Не вижу особого смысла в этом мероприятии, они учатся вместе, в общаге в соседних корпусах живут, видятся каждый день, обязательно и на каникулах надо мотаться?       — Следуя твоей логике, раз мы учимся и работаем вместе, то в остальное время нам видеться не надо… Осталось квартиру рядом снять и смотреть на тебя в окошко.       — При чем тут это? Они-то рядом живут почти весь год, считай. Ты, вообще, на чьей стороне, а?!       — На стороне любви, — улыбаюсь и обнимаю Мирослава.       — Угу, поэтому и решил свою любовь на Рождество кинуть? Ой, слушай, а в Греции христиане живут, или кто?       — Да, все православные. А что?       Не понимаю этого перехода. При чем тут верования греков?       — Ну мало ли, вдруг ты мусульманин или буддист какой, а я не в курсе. Так, ладно, вопрос с Савой еще обдумаем, время есть. Может, реально, проще выходной взять и там квартиру снять, а с бабулей Славу оставить, он вроде не празднует.       — Вот и замечательно. У меня Савелий спросил, и я понял, что мне самому теперь интересно. Тебе не было сложно принять, что тебе нравится парень?       — Я не думал об этом, меня больше волновало, что я вообще, в принципе, не собирался с кем-либо строить отношения, потом то, что влюбился в сына хозяина клуба, в котором работаю. А пол… В моей жизни столько геев, что для меня это стало нормой. Тяжело работать в «Астери» и относиться к этому иначе, ещё и Славка. Опять же комментарии в моем ТикТоке… Видел? Там ж сборище голубых и девки малолетние.       — Я не читал комментарии. Мне просто всегда нравилось на тебя смотреть.       В кармане вибрирует телефон. Сообщение от Лёхи: «Надо же, блядь, сучка ты греческая! Еду».       — Честно говоря, я до сих пор не чувствую себя геем. Другие мужики меня не привлекают. Как и девушки. Не, заценить красоту тела могу. Хотя… Если вдуматься, в эстетическом плане, что на парней, что на девушек, я всегда одинаково смотрел. Человек либо привлекает, либо нет.       — Ты аидосексуал. Все, остановимся на этом и нехрен смотреть, оценивать других. Лёха приедет, сказал.       — Мне нравится это определение! — искренне улыбается Мирослав. — Хорошо. И, Аид, давай договоримся, ты, если хочешь кого позвать, говори, ладно? Это не только Лёши касается.       — А больше и некого. Не отца же.       — Можешь и его, главное, чтобы он в обморок не упал, оценив, где его наследник обитает. Ты Бориса-то не забыл поздравить?       — Не совсем. Я заказал ему дверь новую, но поставят ее уже после праздников. Напишу ему ночью.       — А то нехорошо как-то вышло, съехал так внезапно… Но я рад, что ты туда больше не ходишь. Пошли стол накроем? Можно ещё кухню украсить, ты ж хотел, а у меня остались гирлянды и шарики.       — Пойдем.

***

      Аид       Мирослав постарался, и весь стол был заставлен всякими вкусностями, а в центре красовался мандариновый пирог. В дверь постучали полдвенадцатого, когда мы уже собирались усаживаться. В полной уверенности, что это Лёха, я пошел открывать, а оказалось, что еще и Слава, в обнимку с морским луком и пакетом. У Лёхи тоже был пакетище, в котором звякало. Если он решит опять по пьяни где-нибудь полазить, я не пойду с ним, мне и прошлого раза хватило.       Мирослав тут же Славу затянул в объятья и завел всех в дом.       Мы все дружненько-плотненько расселись. Куча народа, собака, грозный кот, плюс шум, ужас. Почти как в клубе.       — Ты чего так рано? — удивлённо-радостно расспрашивал друга Мирослав. — А заливал, что до двенадцати в кафе на корпоративе?       Слава резко погрустнел и отмахнулся:       — Не хочу туда. С Серёгой поругалась.       Мирослав понятливо кивнул и тему свернул, занявшись раскладыванием салатов.       Спрашивать Лёху, почему он один, не стал и я. Я вообще боюсь к ним лезть. Захочет, сам поделится. Друг уже открыл первую бутылку шампанского и наполнил бокалы, даже Савелию. А ему можно вообще? Ребенок же.       Тычу в бок Мирославу, указывая на шипучку перед его братом.       — Да пусть, если сам хочет, ничего от бокала не сделается. Где-нибудь все равно попробует, лучше дома, — шепчут мне на ухо.       Если мы все же заведем собственного, хрен ему, а не алкоголь до совершеннолетия.       — Эй, а сколько времени?! Где тайный мандарин?! Не успеем же, нас много сегодня!       Что в мандарине может быть тайного? Непонимающе смотрю на Мирослава. Ты ничего не забыл мне рассказать, дорогой?       — Может, в этом году пропустим? Мы же не одни…       — Нет! Это традиция! Где мандарин? Я первый!       Мандарин Савелию передает рядом сидящая бабуля.       — Так, для несведущих, — поясняет Мирослав: — у нас действительно есть маленькая семейная традиция: перед Новым годом мы рассказываем близким какую-нибудь тайну, которую раньше по какой-либо причине скрывали. Но! Осуждать или ругать запрещено. Как-то так.       Замечательно, а что делать, если и тайн-то нет? Я вроде не скрываю ничего. Хм…       Лёха, в отличие от меня, не напрягся, а обрадовался. Боюсь и предполагать, что нам поведают.       — Месяц назад я подделал подпись опекуна и слинял из школы на три дня на рок-фест. Все, — довольно высказался Савелий и сунул мандарин Лёхе.       — В смысле, подделал?! — Мирославу эта новость по душе не пришлась.       Интересно как, если он её никогда не видел?       — У меня ж были доки. Вот и отдал Соньке, сестре Витька, она и расписалась за бабушку. А чё, ты тоже так всегда делаешь!       — Савелий, я это делаю не для того, чтобы по сомнительным вечеринкам бегать и школу прогуливать, а чтобы ты мог нормально жить!       — А разница? И то и то — подделка. Забыл? Нельзя ругать за то, что сказано с мандарином!       — Вот ты морда хитрая! Мне ж об этом сообщат, да?       — Ну типа того…       — Все, хорош. Моя очередь, — улыбается Лёха, и я уже готовлюсь сползать под стол.       — Не дай мне сегодня придушить брата, — шепчет на ухо Мирослав, и я, повернувшись, быстро целую его в щеку. Конечно не дам.       — Мой первый секс случился на пятиметровой высоте с инструктором по слэклайну, пока внизу ходила его жена.       Естественно, о чем еще он мог поведать? Только о сексе. Хорошо про позу не рассказал. И вот не смутило ж его, что тот женат. Блин, это сколько ж ему было? Как Савке? Кошмар! Не хочу об этом думать!       — Его? Среди вас есть те, кто спят с женщинами? — спрашивает Савелий, и все молчат.       — А че, напрягает, мелкий? — Лёха у нас очень не любит, когда кто-то выступает против его ориентации.       — Вообще, есть, — замечает мой Мир. — У Плюши точно была кошечка, он ж той весной котят приволок.       Вот! У нас кот гетеро! Все в порядке!       Лёха передает мандарин Славе.       — Хм… Мир и так знает. Хотя… Короче, всякое девчачье, платья-юбочки там, я тихомолком начала таскать лет с шести. Естественно, об этом никто не знал. А в девять меня маман застукала и слегла с сердечным приступом.       — Так ты из-за этого?..       — Не, умерла она через год, авария. Лови, ты следующий, — Слава перекидывает мандарин Мирославу, который с лёгкостью его ловит.       — Так, из того, чего все присутствующие не знают… Ладно, об этом вообще никто. В общем, тогда, в пятнадцать, когда я в детдоме типа выпал с четвертого этажа и поломался. Это… было специально, а не случайно.       Эм… Неудачный суицид?       — В смысле, специально? Ты ж ментам сказал, что поскользнулся, пытаясь селфи сделать? — ошалело вскричал Слава.       — Ну, скажи я правду, начались бы разборки. Администрации по шее, а они-то при чем?       — На хрена? Жить надоело?       — Выбрал меньшее из зол: от Мишкиной компании улепетывал.       Ему там было тяжело. Эх. И даже в прошлое не вернуться, не помочь. Значит, остается отгонять неприятности в настоящем и будущем.       — Они тебя тогда всё ещё доставали?! Почему мне не сказал? Я б утихомирила!       — Потому и не сказал! Все, держи, Аид, ты следующий.       А я так и не придумал…       Вспоминается солнечный день, когда встретил Матвея: я ведь вообще не должен был там оказаться, у меня занятие было, а я прогулял.       — В моей прошлой жизни у меня был лучший друг, и как-то он попросил ему помочь. Всего и дел: постоять на шухере и позвонить, когда отец его бывшей приедет, чтобы друг успел смотаться. Я стоял, караулил, а потом подошел Матвей и я, естественно, забыл все на свете и ушел за ним. Друга застукал отец той мадам и хорошо, что это так закончилось, потому что они поругались, и он, дабы доказать свое превосходство, решил взять ее силой.       Шума было! Его отец еле замял всё, но в школе другу стало тяжело и его перевели на домашнее, а когда и я свалил — и из школы, и из дома, — мы совсем перестали общаться. Оказалось, что в нашей дружбе главным был статус моей семьи — а сам по себе я ему был не интересен.       Все затихли. Где сверчки? Мирослав сжимает мое колено.       — Зашибись друзья, — прервал тишину Савелий. — Эт чё, сериалы не врут, что в элитках одни придурки учатся?       — Конечно. Там же дети, у которых есть все что только захочется, а если они что-нибудь натворят, за них заступятся.        — И ты такой же был? А говорил, не голубь.       — А мне некогда было влипать. Все расписано от восхода до заката. Один раз прогулял и вот что вышло.       — Что за «голубь»? Новый прикол?       — Сава сказал, что мы с тобой разные, как голубь и воробей. Так что ты мой воробушек! — и опять целую его в щеку. Ну не могу я сидеть с ним рядом и не трогать!       Передаю мандарин бабуле, та спокойно его принимает и продолжает семейный вечер откровений:       — Три года назад я встретилась с отцом Савелия и побила его веником. Все.       Замечательная женщина! Правильно, с мудаками так и надо.       — Это когда мы были в детском доме? — уточняет Савелий. — Зачем ты к нему поехала?       — Бюрократические заморочки. Мне нужен был полный отказ от прав на тебя.       — Ой, мы ж куранты пропустим! — закричал вдруг Мирослав, указывая на экран, с которого, в беззвучном режиме, президент поздравлял народ. — Давайте быстрее, разбираем огни!       Лёха умело бахает второй пробкой под первый удар и разливает по уже опустевшим за игру бокалам. Мирослав раздает и зажигает бенгальские огни. Не люблю их, все пальцы потом в микроожогах. И щиплются неприятно.       На последнем ударе все радостно голосят: «С Новым годом!» — звонко чокаются, а я притягиваю Мирослава и целую. Ведь «как встретишь, так и проведешь». Хочу целовать тебя всегда.       Отпиваю шампанского, вытягиваю пакет из-под стула и сразу вручаю подарок Мирославу. Остальные подождут.       Лёха уже впихивает всем по креативной шоколадке с жизнеутверждающими пожеланиями, мне, например, досталось: «Чтоб хуй стоял, и деньги были».       Мирослав разворачивает и смотрит внутрь коробки, там компактный фотик и принтер, два в одном. Благодарит и целует, после чего передает мне мягкий сверток. Под голубенькой, загадочно шуршащей подарочной бумагой оказывается черный махровый халат с эмблемой двузубых вил.       — Сможешь теперь курить бегать не одеваясь, а то смотреть жалко. А это, — подмигивает и протягивает мне флешку, — чтоб работалось веселее.       Кино? Записал наше порно?       Целую Мирослава и оделяю подарками народ. Лёхе и Славе по шоколадке. Я что-то о них и не подумал заранее.       От бабули мне, Мирославу и Савелию прилетает по паре теплых носков.       — О, так вот чем ты занималась последнюю неделю! Я уж переживать начал! — сообщает Мирослав, пряча обновку к остальным подаркам.       — Я не знала, что у меня теперь трое внуков.       Какая прелесть, бабуля приняла меня в семью! Остался только Савелий, но и он привыкнет. Потому что я от Мирослава не уйду даже под страхом смерти. От Славы мне перепала зажигалка с мультяшным Аидом.       Закончив подаркообмен, мы идем на улицу смотреть салюты и пить шампанское. Во дворе мигает гирляндами украшенная туя, над качелями горят фонарики, и даже мандариновое дерево украсили серпантином. Мир почему-то практически не пьет, ходит с одним бокалом весь вечер. Хочу спросить его об этом, но тут он вспоминает о чем-то и уносится в дом. Возвращается с селфи-палкой и новым фотоаппаратом.       — Общее фото! — кричит, собирая всех в обнимающуюся кучу.       На первой нашей совместной фотографии, пусть и с уймищей народу, я, естественно, встаю к Мирославу поближе. Савелий рядом, с Плюшей на руках, а в ногах сидит и радостно улыбается Юран. Семейная идиллия.       Фотоаппарат слепит вспышкой и сразу же печатает снимок, отчего Мирослав приходит в восторг. Мой счастливый Мир утягивает меня в поцелуй под новую вспышку. А я только за: хоть под камеру, хоть без.       Бабуля уходит отдыхать, а мы включаем музыку и продолжаем веселиться. То и дело поглядываю на Савелия, почему-то рядом с ним трется Лёха. Вот что он задумал? Не нравится мне это.       Потанцевав, утаскиваю Мирослава на качели, где целую и целую. Ну не могу я остановиться.       Нас прерывает подошедшая Слава.       — Мир, может, Саву домой пока на ногах стоит?       Смотрю на Савелия. Ну да, улыбка неадекватная и пошатывается.       — В смысле? Что с ним? — удивляется Мирослав, отыскивая брата глазами. — Ёшкин, кто ему наливал-то ещё?       — Лёха, беги! — крикнув, встаю с качелей и иду к охреневшей парочке.       Друг меняется в лице и отходит на пару шагов.       — Да, чего ты? Нормально же все. Праздник, все дела.       — Лёха, уйди пока не прибил. Это ребенок. Думать надо.       Мирослав подходит и, взяв брата за руку, пытается утянуть того в дом.       — Сава, дьявол, меру же знать надо!       — Заебал меня своей заботой! — вырывается тот. — Иди вон к мужику своему на хуй, ты мне не папочка!       От Мира тут же прилетает подзатыльник, но Саве пофиг: шипит и отпрыгивает, пошатнувшись.       Ребенок у нас охренел совсем.       — Я тебя предупреждал, — спокойно говорю и взваливаю мелкого на плечо. Мирослава мне нравится таскать больше, а этот сопротивляется и вопит.       В ванной спускаю вертлявое, брыкающееся существо, орущее матом на всю округу, включаю ледяную воду и сначала запихиваю туда голову Савелия. Наказание нужно получать, когда ты хоть чуточку соображаешь, а он явно сейчас ни бум-бум.       Когда он немного успокаивается, вытаскиваю его из-под струи. Куртка насквозь, да и кофту хоть отжимай.       — Лучше?       — То, что ты с Миром ебешься, не даёт тебе права…       Ясно, не лучше. Дубль два. Понравились ему, значит, холодные ванны.       Всю руку уже разодрал, пытаясь отцепить ее со своей шеи. Хрен там!       Достаю его из-под воды, когда уже дрожать начал.       — А теперь?       — Отстань! Да! Холодно!       — Не отстану, и твое наказание еще впереди. Рот открывай, — беру в руки мыло.       — Ты чего? Пусти говорю, садист ху… хренов!       — А я предупреждал, и не бузи, а то гель для душа в нос налью.       По-хорошему у нас не очень. Рот не открывает и все пытается извернуться, чтоб свалить. Зажав в угол, все же открываю негоднику рот, зажав нижнюю челюсть, и тру язык мылом. Он вопит, брыкается, даже плачет. Нет, я не садист, но раз сказал, выполню. В следующий раз будет думать.       Намылив достаточно, на мой взгляд, отпускаю ребенка. Он сразу ломится к льющейся воде, сшибая баночки-скляночки, и фыркает, смывая мыльную горечь.       Мирослав, молча прошмыгнув мимо, сразу начинает вытирать брату голову, когда тот отлипает от крана, и уводит в спальню. Странно, что он в сам воспитательный процесс не влез. Я бы еще и завтра с Савелием поговорил.       Убираю бардак в ванной комнате и иду на кухню в поисках аптечки. Тут уже сидят грустные гости: Лёха и Слава.       — Прости, я не хотел. Не подумал, точнее.       — Не надо портить мне ребёнка. Слав, не знаешь, где аптечка?       Пока тут живу, не было необходимости в ней.       — На холодильнике. В глубине у стенки обувная коробка. От бабушки шифруются.       Нахожу искомое, вежливо подвинув величество, и поливаю руку перекисью. На кухню заходит Мирослав и заклеивает пластырем там, где кровит, после убираю аптечку на место, и меня обнимают. Даже не сердишься?       — Савелию явно не хватает мужского воспитания. То мать с ним все плясала, теперь я.       — Исправим.       — Мир, прости, — говорит Лёха и встает. — Я пойду, пожалуй.       Киваю. Он хоть и друг, и сердиться на него ну очень тяжело, но поступил он неправильно.       — Лёш, куда собрался? Новогодняя ж ночь, не надо ссориться. Открой лучше шампанского.       Да никто и не ссорится. Лёха открывает шампанское, а я, отпустив Мирослава, иду курить. Год обещает быть веселым.       Позади тихонько хлопает дверь, и меня обнимают, ласково обвивая руками.       — Нам будет очень весело вместе.       — Тебя это напрягает? Я никогда не говорил, что со мной легко.       — Нет. Мы со всем справимся. Не обиделся из-за брата?       — А должен? Ты молодец, я бы так не смог. Жалею всегда, наверное, зря. Где-то явно что-то упущено.       — Просто он разбаловался, не переживай, нормальным вырастим, мы же теперь вместе. Прям родители.       Чувствую, как Мирослав приподнимается на носочки и, обдав меня горячим дыханием, целует в шею.       — Не ругайся на Лёшу. Савелий сам должен понимать, что можно, а что нет, не силком ж он в него шипучку заливал. Наверное, это нормально в его возрасте начинать все пробовать, я не знаю, мне никогда не хотелось.       — Да Лёха и так уже все понял, думаю. Сам-то чего не пьешь, а так, вид делаешь? Шампанское не нравится?       — Да нет, вкусное, я один бокал выпил в начале. А зачем больше? Мне и так хорошо. Я умею веселиться без допинга.       — Ну и славно, а то в гости с больной головой тяжко идти, — докуриваю и тушу бычок о пепельницу — банку из-под кофе, специально для меня сюда поставленную.       — При желании забыться, да, бывает, хочется напиться. А сегодня ничего такого. Я уже говорил, — искренне не понимаю, зачем люди употребляют алкоголь и наркотики. Сигареты, кстати, тоже, от них же вред один. Странные пристрастия. Пойдем к гостям?       — Гости подождут еще пару минут, — поворачиваюсь и обнимаю свой Мир. Мне сегодня его мало — он то занят чем-то, то гости эти.       Целую его, будто не делал этого минимум неделю.