Астери

      Мирослав       Странное ощущение. Я дома, в привычной атмосфере, но стоило Аиду уехать, и вдруг почувствовал опустошение.       Будто вместе с ним от меня ушли эмоции.       Не перед кем больше делать вид, что все хорошо. И страдать аутотренингом тоже, убеждая организм, что тот пребывает в спокойно-удовлетворенном состоянии.       Делать ничего не хочется, как и спать. Будто из меня батарейку вытащили, оставив валяться на пустынной дороге.       Полежав немного разглядывая потолок, я решил, что так дело не пойдет. Я не должен так сильно зависеть от одного человека. Его поддержка мне очень помогла, с ним я, окруженный коконом заботы, на несколько дней превратился в ребенка, ненадолго вернувшись в те времена, когда можно было ни о чем не думать, за тебя и так все решали родители.       Но так долго нельзя. Я должен учиться жить с этим самостоятельно.       Просто нужно чем-то себя занять.       Окидываю взглядом комнату, задержавшись на тумбочке, где хранится подаренная Аидом камера. Нет, это сейчас точно не для меня.       Еды наготовлено на пару дней вперёд, Сава перед отъездом постарался, ему доставляет удовольствие демонстрировать новые умения.       Надо бы заняться починкой дверцы в гардеробной у бабушки, но у меня материалов нет, а рынок уже закрыт — до обеда работает. Можно было бы в сарае что-нибудь поискать, но я не хочу там копаться сегодня, за пару часов не управлюсь, а на большее у меня сил нет.       В руки сам собой попадает телефон. Со скукой проглядываю комментарии под моими видео, но они меня не увлекают как обычно. Все не то.       А у Аида там, наверное, весело. По-любому работой обложили.       Все же есть во мне что-то от трудоголика. Работы нет, учебы нет, лежи кайфуй, а мне неймется.       Подумав о колледже, с которым тоже еще придется разобраться, больничный официально-то я так и не оформил, я вспомнил про Карину. Хм… А почему бы и нет? Время ещё не позднее.       Нахожу ее контакт и тут же отправляю сообщение:       «Привет. Не отвлекаю?»       Ответа приходится ждать минут пять.       «Привет. Кто это?»       «Мирослав. Не хочешь сходить куда-нибудь, развеяться?»       «Завтра вставать рано».       «А мы недолго. В такой чудесный вечер дома сидеть грех».       Понятия не имею действительно ли она дома, может, тусит где, кто ее знает, но вдруг. Она опять затихает, и я иду кормить Плюшу, заодно ставлю греться чайник. Когда я уже думаю, что ничего у меня не получится, телефон оповещает о сообщении.       «Через час в Камакуре».       Пытаюсь понять о чем она — таких заведений в городе я не знаю. На помощь приходит Гугл. Оказалось, «Камакура» — это небольшое японское кафе у набережной. Проверяю цены заведения — вполне приемлемые, никаких изысков.       «Ок, уже лечу».       Собираюсь быстро, времени у меня впритык. Хорошо, Славка вчера мне Ижа привезла, не люблю такси. Сидеть все ещё некомфортно, но уже не так ужасно, думаю, поездку я вполне в состоянии перетерпеть.       Припарковавшись у расписанного в японских мотивах ресторанчика, снимаю шлем и пока есть время звоню Аиду. Мы не виделись два с половиной часа, не рано я, интересно?       — Привет, агапи му. У тебя же все хорошо? — раздается мягкий голос, от которого улыбка на губах появляется сама собой.       — Привет… Уже умудрился соскучиться. Ты вызываешь привыкание.       — Я тоже. С тобой дома намного лучше, чем здесь. Но хорошо, что я сегодня вышел.       — Не наговаривай, тебе нравится твоя работа. Что-то случилось? — спрашиваю, а ноги сами несут меня вдоль набережной. Сейчас на море «низкий» сезон: кафе хоть и работают, но музыка, как летом, не гремит, да и людей почти нет, так что я спокойно могу идти прямо, не виляя между туристами. Люблю море зимой, оно в такое время будто ближе ко мне становится.       — Ты мне нравишься больше любой работы, — отвечает Аид мягко. — Да, случилось, но все уже хорошо. Не переживай.       — Я и не переживаю, уверен, ты со всем справишься.       — Куда ж я денусь. Кстати, Виву уволили, так что больше он тебя бесить не будет.       — Пф, да мне на него наплевать, — фыркаю я и торможу, чтобы повернуться и опереться на заборчик, что пляж от тротуара отгораживает. — Ты ж знаешь, я ни с кем особо не общаюсь в «Астери».       — Прости, меня зовут. Если ночью просыпаться будешь, звони, ладно?       — Я пока не дома, но, если что, обязательно позвоню. Беги уже, спасай своих «бабочек».       — Я с тобой становлюсь параноиком. Будь аккуратен, пожалуйста.       — Мне надо начинать выходить из дома самостоятельно, нельзя все время бояться.       — Да, надо… Пока, агапи му.       — До свидания, Аид. Я тоже тебя люблю.       Положив трубку, я вздыхаю, всматриваясь в черный горизонт. Море отсюда не видно, оно сливается с черным небом, но я слышу его шум и чувствую запах, и это немного успокаивает. Мне неуютно от того, что умолчал про Карину, и если бы он прямо спросил, я бы, конечно, сказал, но… Мне чувствуется, что пока он на работе, не стоит его таким занимать.       В любом случае, раз я уже тут, надо идти, нехорошо опаздывать, когда о встрече договорено. Убрав телефон в карман, я последний раз оглядываю черный горизонт и отхожу от забора, разворачиваясь.       Кафе встречает меня тихой японской музыкой. Внутри оно оказалось милым и не пафосным, хотя я был готов ко всему. Карина уже тут — машет мне рукой из-за столика у окна.       — Привет, ты, как всегда, обворожительна, — улыбаюсь я, присаживаясь напротив. Мне и лукавить не пришлось — Карина выглядит с иголочки.       — А ты всегда такой настойчивый?       — Нет, только когда дело касается кого-то действительно интересного.

***

      Без Аида рядом Карина оказалась достаточно веселой и легкой в общении. Мы заказали по порции сукияки, проболтав без малого два часа. За это время я узнал, что девушка живет с мамой, любит рисовать, мечтая стать знаменитым художником. На мои вопросы, зачем же она тогда поступила в колледж на спасателя, девушка отшучивалась, кокетничала, но ничего конкретного не говорила. Про Аида я решил тоже пока не спрашивать, зато по разговору понял, что несметными богатствами, как Христос, ее семья сейчас не обладала, но вот рассказы о детстве девушки говорили о том, что тогда они были очень обеспечены. Карина не просто так в совершенстве знала английский, она училась до седьмого класса в Лондоне.       Спалила она меня, кстати, быстро — притворяться, что не знаешь язык, сложно, но не обиделась.       Картинка складывалась интересная. Если предположить, что ее мать настаивает на браке с Аидом, чтобы вернуть былое благосостояние семьи, становится понятно, чего она так старается. Но зачем это Христосу Тритоновичу?       Ну и да, я оказался прав, чувств к Аиду у нее никаких нет, тут чистый расчет, что на руку. Не будет влюбленная девушка так вести себя с другими парнями. Естественно, дальше банального флирта я не заходил, но чувствовалось — стоит чуть-чуть поднажать, и она не откажется от более близкого общения.       Если судьба сложится так, что моему парню придется жениться, я бы предпочел, чтобы его женой стала девушка, не влюбленная в него, согласная на чисто деловые отношения с полной свободой в выборе любовников. Слишком тяжело ему будет по-другому, был бы он хотя бы би, а так… так это будет для него вечным мучением.       Пусть даже мысль о том, что ему рано или поздно придется на такое пойти, вызвала боль, я понимаю, что от судьбы никуда не деться.       И проблема даже не в том что я не смогу родить ему ребенка. Даже если бы я был девушкой, я в любом случае не его уровень. Да — банально, возможно — цинично, но как есть. Аид пока влюблен, молод. В его крови гуляет максимализм.       А я… Я буду рядом столько, сколько он позволит. Пока сам будет хотеть.       Раньше я отказывался от отношений, которые ведут в никуда, но после случившегося чётко осознал — жизнь слишком непредсказуема, чтобы откладывать счастье на потом.       Пусть мое счастье будет недолгим, но будет. Лучше сделать и потом жалеть, чем жалеть о том, на что не решился. Зато у меня останутся воспоминания. Этого у меня никто не сможет отобрать.       Я не стану тем, кто будет ломать его жизнь. Помогу чем смогу, а дальше пусть сам решает.       Попрощались мы на доброй, дружественной ноте.       Оставшись один, я набрал Аиду, но трубку он не взял — опять в работе по самые уши.       Загрузившись грустными мыслями о возможном будущем, я понял, что домой сейчас вернуться — маразму подобно. Я уехал, чтобы вернуть себе равновесие, а вместо этого загрузился еще больше.       Решение пришло моментально. Перепрыгнув через декоративный оградительный забор, я уверенным шагом пошел к морю.

***

      Для декабря эта ночь удивительно теплая. Присаживаюсь у кромки воды, наслаждаясь свежим, пропахшим солью и рыбой воздухом. Море тихонько облизывает россыпь гальки, окрашивая ее в глянец. Хорошо тут. Покойно.       Луна почти полная, мостит светом волны, будто приглашая меня пройтись по искрящейся тропе, куда-то к самому краю мира.       Есть легенды, что ступившему на лунную тропу будет сопутствовать удача. Светлой ночью так и лезут в голову старинные предсказания. В такие моменты все кажется таинственным, вечным. А ещё лунную тропу называют дорогой влюбленных. Куда же приведет нас наша дорога? Как долго мы сможем идти по ней вместе?..       Тишину разрывает телефонная трель. Надо будет поставить на него индивидуальную мелодию, чтобы знать, кто звонит. Только какую? В голове почему-то всплывает Лунная соната. Ты называешь меня своим светом, но для меня свет ассоциируется лишь с болью. Ты — моя ночь. Темная, прекрасная, дарующая свободу. В ночи я могу смотреть на мир без страха, только ночью мне бывает по-настоящему хорошо.       — Прости, Мирослав, — уставший, замученный голос. Совсем тебя там задергали. — Не услышал. Был в зале. У тебя все в порядке?       — Да, не волнуйся. Сходил поужинал с Кариной, сейчас вот до берега дошел.       Слышу, как на том конце чиркает зажигалка. Курит. А я ни разу не пробовал — даже когда в школе все экспериментировали, меня не тянуло. Почему, интересно, Аид начал? Я не то что планировал ему все рассказать, но какой смысл скрывать? Не хочу, чтобы между нами множились секреты.       — Ты решил с ней подружиться? Не вздумай купаться, ночью холодно.       Удивлен, но забота у тебя всегда на первом месте, да? Такой ты… потрясающий.       — Ты против? Мне интересно разобраться в ее мотивах. Не полезу я в воду, у меня нет с собой полотенца. Да и живот мой спасибо за такое не скажет.       — Я не могу быть против твоих решений. И как, разобрался?       Подбираю камешек и, размахнувшись, закидываю его в воду. Купаться действительно хочется.       — Спрашивать о таком прямо при первой встрече — не есть норма, да и не ответила бы она. Но кое-что для себя понял, да.       — Расскажешь?       — Ну, я был прав, чувств к тебе у нее нет, по крайней мере романтических. Мне вообще кажется, ты ее бесишь не меньше, чем она тебя. До седьмого класса жила в достатке, сейчас у семьи финансовые трудности. Но, мне кажется, у нее есть любовник при бабках. Опять же, не уверен, так, догадки.       Пока рассказываю, продолжаю запускать камешки на счастье, больше на автомате, чем специально. Мне нравится наблюдать, как рябит и бликует лунная дорожка.       — Не пойму, почему отец выбрал ее. Какой с нее толк, если денег нет?       — Вот это меня и заинтересовало, он сказал, что это будет взаимовыгодная партия. О, кстати, а она художник, ты знал? Вы могли бы сойтись на почве общих интересов.       — Даже не знаю, чему удивляюсь больше. Зачем ты разговаривал с отцом про мой брак с Кариной? И я в любом случае не собираюсь с ней сходиться. Почему ты продолжаешь об этом думать?       — Потому что не отменяю того факта, что когда-нибудь ты вернёшься домой. Должен же я знать, что ждёт меня дальше? Я не верю в сказки.       — Домой я вернусь сразу после работы и очень надеюсь, что ты будешь в кровати ждать меня, вместе с его величеством. Не надо верить в сказки, верь в меня. Если отец тебе помог, значит не собирается вредить, и мне нет смысла идти на крайние меры.       — В любом случае мне было любопытно. И скучно. Не знал, чем себя занять, вот и придумал развлечение. Игра в детектива привлекала меня лет с пяти.       — Играй конечно, но серьёзно, не думай, что я променяю тебя на что-то вообще.       Когда-то я тоже верил в то, что любовь бесконечна.       — Жизнь длинная…       — Я тебя покусаю!       — Ты не сделаешь мне больно. Поэтому я совершенно не против.       — Жди. Утром претворю это в жизнь. Ты там не замерз еще?       — Нет, сегодня тепло, и я в куртке. Уже в предвкушении. С ума схожу от твоих губ.       — И как мне теперь работать? Хочу к тебе.       — С мыслями обо мне, конечно. А то там полклуба на тебя заглядывается.       — Бесперспективное занятие с их стороны. Мне пора, а то сейчас потеряют. Звони еще, му фос.       — У меня заряда мало осталось, я отключу телефон, ты не пугайся, если что, ладно?       — Ладно. Только не забывай давать о себе знать.       — Твоя забота граничит с помешательством. Жду тебя, очень.       — Я тоже жду, когда смогу тебя увидеть. Пока.       Аид сбросил звонок резко, без добавления обычных приятностей, видимо, опять куда-то потащили его. На этой должности он в своей тарелке. Рождён, чтобы руководить. Как скоро ты поймёшь, что этого мало для тебя?       Откидываюсь на камушки, опершись на локти, и отключаю телефон. Не знаю, сколько я тут пробуду, осталось процентов десять, нужно сберечь, вдруг срочно потребуется позвонить.       Разговор с Аидом вернул меня к мыслям о Карине, о его отце, о том разговоре, а потом, как-то плавно воспоминания перетекли в тот самый день.       День, о котором я запрещал себе вспоминать.       Проще не думать. Не переживать это повторно, сделать вид, что ничего не случилось, что произошедшее лишь мелкая неприятность, не повлекшая за собой последствий.       Я убедил себя, что такое происходит сплошь и рядом. Вон тот же Иоанн, сколько раз он был с мэром? Кеша… Я тогда и не сразу понял, о чём говорит Христос. Называет его как попугая.       Да уж. Для кого-то он проблема века, самая значимая фигура в городе, а для кого-то пестрая птичка в клетке, выставленная на всеобщее обозрение, как главная картинка для отвода глаз.       Наверное, поэтому для секса ему и требуется подобная муть. Лишнее доказательство самому себе, что ты значим. Счастливые люди в маньяки не идут.       Закидываю ещё пару камешков, пытаясь сделать «лягушку», но, видимо, руки у меня сегодня кривые, ну или из ленивого лежачего положения это не совсем возможно. Вспоминаю, каким вожделенно нетерпеливым голосом он тогда со мной говорил, и по коже пробегают мурашки. Отвратительно чувствовать себя беспомощным. Осознание собственной слабости нехило выбивает почву из-под ног. Где же теперь, Мир, твоя безрассудная смелость, твоя стопроцентная уверенность в том, что ты все держишь под контролем, знаешь все про всех наперед?       Каждый раз, когда я думаю, что знаю всю свою жизнь, или по крайней мере планы на ближайшие десять лет, приключается какая-то ебала, полностью меняющая все.       Когда-то я думал, что друзья, с которыми провел все детство и юность, всегда будут рядом. А потом — раз, и они стали чужими, посторонними людьми, которые меня совсем не знают.       Когда-то я верил, что моя детская, наивная любовь пройдет со мной рука об руку до старости, и глубокими старцами, все так же влюбленными друг в друга, мы будем нянчить правнуков на морском побережье.       Потом — раз, и ты приходишь к ней с цветами, а она с твоим бывшим лучшим другом, которого ты считал братом. А вместо оправданий или извинений, на тебя градом ураган обвинений. В том, что не уделял время, в том, что забросил, в том, что дела мне важнее, чем она, а она жить хочет нормально, в кафе ходить, гулять с парнем, что ей ждать надоело все время, что со мной она себя перестала чувствовать желанной.       Когда-то я верил, что влезая в незаконную деятельность, я смогу быстро заработать денег, никуда не влипнув. Смогу разобраться с проблемами, помочь брату, вернуть Таисию. Я же не глупый. Я же не такой как другие, я смогу вылезти сухим из воды.       А потом тебя окунают мордой в дерьмо, и ты на собственном опыте узнаешь, какой же ты на самом деле дебил самонадеянный.       Теперь это. Ни хрена я не справляюсь. Больно вспоминать, больно думать, больно осознавать.       Сажусь и, игнорируя физическую боль, подтягиваю колени, обнимая. Живот тянет, но мне наплевать.       Мне надо как-то заставить себя пережить это повторно, вспомнить и отпустить. Но как?