Астери

      Аид       Мой Мир — это невинность и искушение. Он кружит голову своими выходками, доводит до ручки и стирает контроль, словно пылинки. Если на работе меня выбешивали и доводили до усталости, то тут другой случай, тут хочется действовать. Хочется поглощать, сливаться, стать одним целым с ним.       Глаза-молнии меня убили. Когда это произошло? Может, когда впервые наткнулся на его видео? Или когда увидел вживую? Или когда стоял, весь такой потерянный, в тени дерева? Не знаю, когда это случилось, оно и не важно. Ему одному я хочу дарить все свои нерастраченные чувства и окружить заботой. Хочу наконец-то быть счастливым.       Он изучает меня, словно во мне есть что-то сверхъестественное, а я плавлюсь как свеча от огня. Он дразнит, толкая за рамки, которые в этот раз я переступаю. Всегда боялся этого. Что там, за гранью сдержанности, я не знал и стремался проверять. А в этот раз не вышло или, наоборот, все так, как и надо. Полная самоотдача, полное расслабление.       То, что происходит сейчас, что-то нереально острое и до головокружения страстное.       Чего тут больше? Кто из нас получает, а кто берет? Все смешалось и слилось воедино. Есть только он, такой горячий, желающий еще.       Мирослав притягивает меня ближе, с такой силой вжимая в меня пальцы, что останутся синяки, и кусает, но это меня не отрезвляет, а лишь больше заводит. Ему сейчас так же кайфово, как и мне. Я вижу это. Чувствую.       Он что-то просит, но я не понимаю, все органы чувств отрубились, оставляя лишь осязание. Его кожа обалденно нежная, губы невероятно мягкие, а внутри него до безумия хорошо.       Я теряюсь во времени и пространстве, веду в танце наших тел, вбиваясь сильнее и целуя до изнеможения, поглощая его крики, вибрацией передающиеся и мне.       Его накрывает, и он цапает меня за губу, отчего перед глазами темнеет, сжимается весь внутри, толкая меня за собой.       Это что-то космически-феерическое!       В себя прихожу лежа на тяжело вздымающийся груди с привкусом железа во рту. Перекатываюсь на кровать и сам пытаюсь восстановить дыхание. У меня даже эпитета для подобного не находится. Тут даже «вау!» слышится унылым «никак».       Стягиваю презик, завязываю и убираю. После чего поворачиваюсь набок и смотрю на Мирослава, который тоже смотрит на меня.       — Прости, — выдает вдруг неожиданное. — Я даже не помню как.       За что? Я не понимаю, поэтому уточняю:       — Не помнишь, как прошло? Повторим?       Не уверен насчет сегодня, но…       Он прерывает меня, проводя пальцем по моей нижней губе, которую чуть пощипывает.       — Мне все понравилось, вампирчик, — улыбаюсь ему, не могу не улыбаться, слишком все потрясающе сейчас.       — Никогда так не поступал. — Продолжает оправдываться мой Мир — Не знаю, что на меня нашло.       — У меня такого безумия и помутнения тоже раньше не было. Так что, наверное, это мне нужно извиниться. Тебе не больно?       Охренительный я парень, конечно… Кайфанул и даже не сообразил, что нужно поинтересоваться.       — Не знаю. Пока нет, но вставать страшно. Если не смогу сегодня выйти на пилон, сам будешь с Касом объясняться. Но было охрененно.       — Кас и сегодня выходной, так что придумаем что-нибудь. И да, наверное, это нужно обсудить. Я не хочу, чтобы ты что-то надумал, поэтому сразу говорю, если я летаю по клубу и не обращаю на тебя внимания, это не потому, что игнорирую, а потому что много работы. Если очень хочешь, можешь меня тормозить. Подкинем народу повод для очередной сплетни.       Интересно, Аладдин уже успел кому растрещать или начнет, когда придет на работу? Станет ли это проблемой для нас?       — Аид, не напоминай, мне и так стыдно. Ты просто на меня странно действуешь, превращая в безмозглую семиклассницу.       — Между прочим, уйди ты просто домой, я бы остался спать на диване или, что более вероятно, на полу. Даже не уверен, что закрыл бы все. Короче, хорошо, что все случилось так.       — Ага, удачно сиреневый подвернулся.       — Что он сделал-то? Просто стоял бухал?       То, что пил из них только Вива и так понятно, просто почему-то от Мирослава тоже пахло. А в его деле Кас четко прописал про реакцию на алкоголь. И будь Мир выпивши, явно не драться бы полез.       — Да ничего такого. Бухло свое на меня пролил. А ещё, кажется, у него какие-то серьёзные тёрки с тем блондином. Мне-то пофиг, но тебе, наверное, стоит присмотреться.       — Спасибо, я разберусь.       Зачем докапываться к Юлиану? Мальчик-колокольчик, святая простота. Его и обидеть-то страшно.       Притягиваю Мирослава ближе и смотрю на часы, у меня еще полтора часа.       — Заглянешь ко мне после смены? — приходит в голову идея, пока выставляю будильник, чтобы спокойно подремать часок.       — Приду. Надо же проверить, не уснул ли ты на полу.       — Пледиком накроешь, если что, но, надеюсь, сегодня будет не так жёстко.       Встаю и тяну Мирослава за руку, поднимая.       — Маловероятно. Ты новенький и молодой. Они тебя ещё не уважают. Каса все не только боятся, но и любят, а такое заслужить надо.       — Я убью кого-нибудь сегодня…       Подхватив трусы, выглядываю в коридор — тишина, и шмыгаю в ванную.       Нежусь под теплой водой, пока маленький изверг не пришел и не врубил бодрящую. Мирослав приходит быстро, но не издевается. И я спокойно освобождаю ему место, получая поцелуй и полотенце.       — Я хочу узнать тебя побольше, — говорю, смотря, как по нему стекает вода. Красота неописуемая.       — Спрашивай что хочешь, отвечу. У меня сегодня настроение болтливое. Бывает редко, так что пользуйся, пока есть возможность.       Смотрю в зеркало на припухшую губу и улыбаюсь. Надо будет почаще заглядывать в отражающие поверхности и ловить картинки нашей волшебной ночи.       — У тебя есть что-то из разряда «очень нравится», но позволяешь себе редко-редко? Ну, например, Боря икру покупает только на Новый год.       — Есть, — Мирослав выключает воду и, выбравшись из ванны, вытирается. — Но это не материальное. Я очень люблю море. Но не могу позволить себе там часто бывать, хоть и живу в полутора часах от набережной.       Надо будет обязательно его туда выкрасть, хоть на чуть-чуть.       — Дом, в котором я вырос, стоит прямо на берегу, — решаю рассказать. — Да и у деда в Греции тоже так. Так что я, наверное, перенасытился морем, но спасибо, что рассказал.       — Как можно перенасытиться морем? Один комик, не помню кто, сказал: «Люди, живущие у моря, не могут быть несчастны. У вас же есть море! Если вам грустно — идите к морю. Если хреново — бегите в море. Если жить надоело, утопитесь, но в море!»       Накинув халат, Мирослав берет меня за руку и ведет обратно в комнату.       — А почему твой брат в интернате?       Я читал, что у него инвалидность, но там без подробностей. И сейчас, пока я еще не задремал, вполне можно узнать.       — Слепой от рождения. Это специализированная школа-интернат, ему там лучше, чем в любом другом месте. Им помогают найти свой жизненный путь, да и он окружён людьми с той же проблемой. Там нет сирот, всех забирают с пятницы по воскресенье и на каникулы.       — То есть поэтому ты и не работаешь в выходные? А как же летом справлялся?       — Он не маленький уже и вполне в состоянии находиться дома один. Он вообще самостоятельный, да и работаю я ночью, когда он спит. Мне необязательно сидеть с ним дома все выходные, я сам хочу.       — Познакомишь нас когда-нибудь?       Вот заодно и узнаю готов ли он рассказать обо мне кому-то столь близкому.       — Познакомлю, почему нет? Савелий общительный, всегда рад новым знакомым.       Притягиваю свой особенный Мир ближе и прикрываю глаза.       — Хорошо. Я посплю чуть-чуть.       — Разбуди меня, когда встанешь, хорошо? Мне надо ещё ужин приготовить и видео смонтировать.       — Так это же через час будет. Может, тебе лучше поспать побольше? Я же могу позвонить потом.       — Я за последние сутки спал больше, чем обычно за неделю. Все, не трать мой законный час. Спать!       Улыбаюсь и засыпаю.

***

      Сегодня все продолжали сходить с ума, но уже не так активно. Вива, что неудивительно, штрафу не обрадовался и даже повыступал, но у меня не было времени выслушивать его упреки, так что быстро пресек все возмущения. У Юля выходной и обсудить с ним конфликт не удалось, а самому мне в голову ничего не идет, что там у них могло случиться.       Полученный перед работой поцелуй держал меня в хорошем настроении многие часы, а потом я увидел Мирослава и стало еще лучше. Очень жду конца смены и буду пытаться его порадовать. Это, конечно, не море, но для первого быстрого свидания тоже неплохо.       Я осматривал зал, когда рядом со мной заговорили:       — Они противные.       Повернув голову, вижу Емелю, который, можно сказать, привел меня в «Астери» и уточняю:       — Кто?       — «Бабочки». Так просто ломаются и идут на подобный шаг. Мерзко это.       Не совсем согласен с ним. Точнее, вообще не разделяю его точку зрения. Мне не мерзко от них, мне их жалко. И ломаться всегда не «просто». У них была своя, другая, жизнь, даже если чем-то и не устраивала, а потом их заманили в сачок, оборвали крылышки и выкинули. Вот теперь и барахтаются, чтобы сбежать из элитного «инсектария».       Но, ведомый каким-то непонятным в данном случае инстинктом, решаю подыграть и угукаю.       — Аркаша ведь никого не заставляет ничего делать. Он вообще классный и умный. Будь ты с ним знаком лично, понял бы.       Ау, народ, давайте сыграем в игру «Кто из присутствующих не знает Полякова»? У меня уже ощущение, что с ним знакомы все поголовно, а кто не видел лично, точно о нем слышал.       — Твой парень?       — Мой мужчина! — Ух ты, сколько гордости-то в голосе. — Мы живем вместе, но он все равно продолжает водить меня на свидания. Когда мы с тобой познакомились, я как раз его ждал. Ему очень нравится «Илиада», мы каждую неделю туда ходим.       Адрес бы узнать. Где-то на набережной, но там охраны, небось, завались.       — Каково это — жить с кем-то?       — Замечательно. Он переехал ко мне через неделю знакомства. У нас любовь.       Блин, где живет Емеля? Я смотрел его дело, точно помню, и адрес был… Пионерская… бля, забыл. Надо будет найти.       — Рад за тебя, но пора бы поработать. И мне, и тебе.       Отхожу от парня, наблюдая за тем, чтобы он пошел в зал, а не шароебился, и, отойдя подальше, пишу Лёхе, сообщая новости. Сообщение отправлено, но не доставлено, что логично, у Иоанна же выходной.       Оставшиеся часы пролетают быстро, в работе и подготовке к мини-свиданию.

***

      Мирослав приходит на пять минут раньше, чем я планировал. И сразу замечает поднос, стоящий посередине дивана. Знаю, не очень романтично, но пока так. На подносе парует чайничек, пара чашек, бутерброды с икрой и красной рыбой, фрукты и круассаны. Да, я не смог определиться! Фоном играет скрипка. Чувствую себя не очень нормально, скорее, даже глупо. Надо было что-то другое придумать.       — Позавтракаешь со мной? — предлагаю ему.       — Рыба и круассаны? — улыбается Мирослав, удивленно вскинув брови. — Экстравагантно.       — Я просто не знаю, что ты любишь. Потом будет проще, хотя что-то сомневаюсь.       — И все-таки под «встречаться» ты предполагал свидание, да? Это же оно?       — Да, но совсем маленькое, — такое крошечное, что, думал, не просечешь. — Можешь же ты уделить ему пятнадцать минут?       — Я бы весь день ему уделил, но, боюсь, нас такими темпами отчислят. А знаешь, с чего начинаются хорошие свидания?       — С чего?       — С поцелуя!       Вообще, я думал, что с первым свиданием это капельку не так, но спорить не в моих интересах, поэтому делаю шаг к Мирославу и с упоением целую. Я скучал.       — Все, а теперь есть, а то, боюсь, еще немного и нам будет и не до завтрака, и не до учебы.       Мы садимся на диван, и я разливаю чай, а Мирослав уже тянется к бутерброду с красной рыбой. И ест с таким аппетитом, что и мне сразу хочется. Но беру круассан, оставляя бутерброды для него.       — Так-то ты угадал. Я ж говорил, что люблю море? Так вот, я фанат не только воды, но и морских обитателей. Мелким был, постоянно кого-нибудь да вылавливал. Особенно классно за мидиями нырять, а потом прям на берегу, на костре, жарить, заодно и отогреваясь.       Он сидит, лопает бутерброды и рассказывает про детство, а я хочу его зацеловать, такой он милый сейчас. Украсть бы и никому не показывать. Как драконы, воровали все, что им нравилось, и прятали в своих пещерах, оберегая от наглых рыцарей, посмевших покуситься на их злато.       — Хотел бы я это видеть… — протягиваю с улыбкой и отпиваю чай.       — Давно это было, я ещё в школе учился. В первой. Я ж потом сменил. Ты когда-нибудь скатов пробовал? У меня друг был лучший, у него батя — рыбак, брал нас иногда в море. Скатов специально не ловили, но в сети иногда попадались. Классные такие, будто улыбаются все время. Мы их потом сутки в горной реке промывали от яда, но оно того стоит.       — Не пробовал.       Ну или просто так упоенно мне их никто не презентовал.       Перехожу к фруктам, не переставая любоваться Мирославом.       — По вкусу курицу напоминают. Их редко кто готовит, заморачиваться не хотят, да и отравиться боятся.       — Теперь мне тоже хочется попробовать. А что будет, если плохо промыть?       — Сначала колбасит и судороги, давление падает, потом мышечный паралич и смерть.       — Спасибо. Уже не хочу. Похожу живым пока что.       — Да ладно, мы их, знаешь, сколько слопали? Ниче, все живы-здоровы.       — Без тебя я к скату не подойду.       Еда быстро заканчивается, что печально.       — Напомни летом, куплю, приготовлю. Мы с Венькой ими, помню, даже торговать пытались, классе в четвертом, бизнесмены фиговы.       Мирослав вдруг становится грустным и, допив чай, говорит:       — Пора, наверное, уже, мне ещё домой заскочить надо.       Нет. Так не пойдет. Что это за мини-свидание, которое портит настроение? Убираю поднос на стол и обнимаю Мирослава. Не знаю, почему он так расстроился, но явно не из-за еды.       — Одну минуту еще, пожалуйста.       Мирослав обвил меня руками и прижался к груди. Что же случиться-то могло? Это из-за воспоминаний?       — Ты великолепный, знаешь?       — Это тебе так кажется. Гормоны шалят и все такое. На самом деле я та ещё язва.       — Я могу найти лучшее применение твоему языку, так что не вижу тут минуса.       Пихает меня в живот, но не отстраняется.       — Пошляк! Но мне нравится. Ты мне, вообще, весь нравишься.       — И ты мне весь нравишься, а теперь целуй, а то у тебя время.       И он целует, даря свет на этот день.