Дочь Снейпа и ...

      Северус, некогда известный своей строгостью и загадочностью, сейчас нежно держал на руках свою маленькую дочь Оливию. Они наслаждались умиротворяющим пейзажем зеленых лугов, усеянных яркими цветами. Солнце ласково согревало их, а свежий летний воздух наполнял ароматом цветущих трав и далеких лесов. Этот момент казался простым и прекрасным, но в нем скрывалась вся магия жизни.       Оливия, с копной темных волос, похожих на волосы отца, с восторгом изучала окружающий мир. Её большие глаза светились от удивления, когда она указывала на бабочек, порхающих среди цветов, и пыталась дотянуться до них. Северус, наблюдая за дочерью, не мог сдержать улыбку. Это была та самая улыбка, которая редко появлялась на его лице, но сейчас она была искренней и полной любви.       В этот момент к ним направилась Гермиона, лучшая подруга Северуса и мать Оливии. Она приближалась с нежностью, которую всегда излучала, когда была рядом с дочерью. Гладила волосы малышки и шептала ей что-то ласковое. Оливия, ощущая тепло материнских рук, тянулась к Гермионе с невидимым желанием получить еще больше любви и заботы. Северус, наблюдая эту сцену, испытывал прилив нежности и умиротворения.       Но в этот момент небеса изменились. Гром, гремевший вдалеке, раздался ярким и мощным звуком, который заставил их насторожиться. Секунды спустя Гермиона исчезла, как будто её поглотила сама природа. Вместо неё воздух наполнился множеством бабочек — они появились из ниоткуда, словно волшебство, обрушившееся на луга.       Северус остолбенел, не веря своим глазам, когда множество красочных существ окружило их с Оливией. Их яркие крылья сверкали на солнце, как драгоценные камни, и создавали атмосферу сказки. Одна большая голубая бабочка, с нежными и грациозными крыльями, приземлилась прямо на носик Оливии. Девочка зажмурилась от удивления и смеха, что стало безусловным проявлением детской радости.

***

      Снейп открыл глаза с первыми лучами зари. Сегодня был особенный день — день рождения его дочери Оливии. Малышке исполнилось шесть лет, и это событие всегда вызывало в нем смешанные чувства: радость, гордость, тоску и тайное сожаление. Ее появление на свет могло бы изменить его жизнь на абсолютно новый лад, но Северус пообещал себе и своей маленькой дочери, что их счастье никогда не станет достоянием других.       Шесть лет назад жизни мрачного, нелюдимого профессора зельеварения коснулась тонкая нить света. Гермиона Грейнджер — невероятная, сильная, умная, но, увы, почти такая же одинокая, как он сам, — подарила ему это чудо. Маленькая Оливия была их тайной и его сокровищем. Увы, Гермионы больше не было рядом. Ее судьба осталась загадкой для многих, как и сама история с дочерью. Северус принял решение: никто никогда не узнает правду о происхождении Оливии. Это был его обет.       Северус поднялся с кровати, словно чувствуя, что этот день требует от него особого трепета и смелости. Он прошел по древним каменным коридорам своего дома, спускаясь к комнате девочки. Зеленые оттенки стен, усыпанные магически растущими растениями, придавали комнате уютный и по-настоящему волшебный вид. Северус провел ладонью по листве плюща, который свисал с полок, словно успокаивая нервное волнение, закравшееся куда-то глубоко в уголки его души.       Приблизившись к небольшой кроватке, он остановился на мгновение, оглядывая нежный профиль своей дочери. Темные волосы, волнующиеся в ритме ее спокойного сна, легкий румянец на щеках — Оливия была маленьким отражением и Гермионы, и самого Северуса. Это сочетание порой приводило его в трепет, ведь в ней было слишком многое, что вызывало у него незабываемые воспоминания.       Северус присел на край кроватки и осторожно провел рукой по мягкому, почти фарфоровому лицу дочери. Его суровые и строгие черты смягчились, когда он прошептал с отеческой нежностью, которую он редко позволял себе проявить перед кем-либо: — Оливия, доченька, вставай.       Маленькая носушка шевельнулась, будто отвечая на тихий зов. Девочка медленно открыла глаза, еще полностью не расслышав слова отца, но улыбка моментально озарила ее лицо, как только она увидела его. Северус никогда не привыкал к этой улыбке — она всегда приносила ему чувство абсолютного счастья, которое он так долго считал себе недоступным. — Папа? — спросила она, поднимаясь с подушки и обнимая его за шею маленькими крепкими ручками. — У меня сегодня день рождения? — У тебя сегодня особенный день, — кратко ответил он, прижимая ее к себе.       Он знал, что счастье Оливии — это самый главный смысл его жизни. Каждый ее смех, каждый взгляд, каждое слово — все это было для него даром, которому он посвятил себя без остатка.       Северус знал, что впереди еще долгий и насыщенный день, который они проведут вдвоем. Они будут рисовать магические огоньки, собирать травы в маленьком саду, который он вырастил специально для нее, пить вкусный чай с медом и раскладывать подарки. Но каждый миг будет пахнуть не только радостью, но и его клятвой: что никто, никогда, не узнает тайну девочки. Оливия была его сокровищем и его защитой, ведь расстаться с этой тайной означало подвергнуть их мир опасности и боли.       Сегодня, однако, он оставил все тяжелые мысли далеко на задворках сознания. Этот день принадлежал только им двоим — отцу и дочери.       Северус крепче обнял Оливию, прижив ее к себе. Она никогда не узнает о своей матери, это так, но он поклялся быть для нее всем, чего она может пожелать. Ее мать подарила ему чудо, вот только теперь эта ответственность и радость полностью лежали на его плечах.

***

      Ближе к обеду, солнце уже было высокое и солнечные лучи проникали в уютную гостиную, где за круглым столом сидели Оливия и Добби. Домовой эльф терпеливо обучал девочку грамматике, указывая длинным пальцем на строки в книге, которую они читали вместе. Его ушки чуть-чуть дрожали, возможно, от волнения — он очень хотел, чтобы маленькая мисс все поняла правильно.       Оливия, старательно выводя очередное слово в тетради, вдруг нахмурилась. — Оливия… Добби сейчас расстроится! — мягко упрекнул эльф, заметив, что девочка забыла поставить нужную запятую.       Но девочка лишь улыбнулась и тихо извинилась: — Прости, Добби.       Понимая, что Добби всегда добр и никогда не сердится на нее по-настоящему, она быстро добавила: — Добби, можно спросить?       Добби, выпрямившись, положил книгу на колени и весь обратился во внимание. — Добби слушает маленькую мисс, — сказал он, склонив голову набок.       Оливия задумалась на мгновение, прежде чем озвучить вопрос, который уже давно крутился у нее в голове: — Почему ты, Добби, тут? Ты же свободный эльф, — спросила она искренне, с любопытством глядя на своего друга.       Добби немного растерялся, но вместо ответа заметил, как взгляд Оливии вдруг стал рассеянным. Она смотрела в окно. Девочка тихо вскрикнула, указывая на небо: — Ой, смотри, бабочка голубая!       Эльф повернул голову в ту же сторону. И действительно, невесомо порхая, к окну прилетела маленькая голубая бабочка. Она села на подоконник, словно не боялась быть замеченной.       Оливия засияла от радости и поднялась со стула: — Она всегда прилетает ко мне на мой день рождения или когда мне грустно, — прошептала девочка, излучая теплоту в каждой интонации.       Добби внимательно посмотрел на нее, потом на бабочку и снова вернулся взглядом к Оливии. — Может, это знак, что маленькая мисс всегда остается в чьем-то теплом сердце, даже когда ей грустно, — задумчиво сказал эльф. — Спасибо, Добби, что ты со мной, — тихо произнесла она. — Добби всегда рядом, маленькая мисс, — с серьезной уверенностью ответил эльф.

***

      Лаборатория Снегга, пахнущая сушёными травами, редкими ингредиентами и чей аромат немного напоминал смесь мятно-горьковатого дыма со свежестью старых страниц, всегда была местом, где он находил покой. Северус проводил часы, перебирая древние книги, большинство из которых покрыты слоем пыли многовекового хранения. Эти фолианты, содержащие редкие знания о зельеделии, алхимии и магии, были для него не просто источником вдохновения — они были прямым мостом к его собственным открытиям.       Для Снегга процесс работы с книгами и ингредиентами был почти искусством. Он погружался в исследования с педантичной точностью, изучая свойства ингредиентов, их взаимодействие, способы приготовления и возможные формы применения.              Среди пыльных томов на полке его личной библиотеки ему попалась старая книга, которую он, казалось, давно не открывал. Это был редкий экземпляр, который заинтересовал бы любого мастера зелий. На первый взгляд ничего необычного, но когда Северус начал перелистывать её страницы, из книги выпал небольшой пакет с письмами, перевязанный потемневшей ленточкой. На мгновение его охватило удивление, смешанное с лёгким беспокойством, но, развязав узел, он обнаружил, что письма написаны рукой Гермионы Грейнджер.       Северус взял первое письмо и начал читать. С каждым словом перед ним оживали картины прошлого, о которых он давно похоронил воспоминания. В них Гермиона описывала их чувственные, тайные ночи, неосознанные чувства, которые вспыхнули между ними. Строка за строкой он вспоминал, как их взаимное уважение переросло во что-то большее, что было скрыто от мира. Это было время, когда война сплотила их ближе, чем когда-либо. Они стали друг для друга спасением – он нашёл поддержку, которой ему так не хватало, а она видела в нём не героя или профессора, а человека, могущего понять её сложный внутренний мир. Северус аккуратно вернул письма обратно в книгу и крепко держал её в руках. Я скучаю...