Женский Султанат

Перстень, когда-то с любовью вылепленный султаном Сулейманом, а затем напитавшийся силой и мощью Хюррем Султан, мерцал в утреннем свете. Его драгоценный камень, словно живое существо, играл всеми оттенками зеленого и золотого, отражая первые лучи восходящего солнца. Он был символом не только власти, но и вечной связи, навсегда запечатлённой в этом волшебном изделии. Нурбану Султан не спала всю ночь. В её сердце царила смесь тревоги и предвкушения. Каждая клеточка её тела ощущала приближение перемен. Ожидание было мучительным, но сладким. Она знала, что в эту ночь закончилась одна эпоха и началась другая — её эпоха. Она чувствовала, как мир меняется вокруг, и её рука уже готова была схватить бразды правления. Прошлым вечером гонец принёс весть, что великий падишах Султан Сулейман Хан ушёл из жизни. Весточка, которую ждали, но которой не могли верить, до последнего надеясь на чудо. Это была не просто смерть; это был конец целой эпохи. Нурбану стояла у окна, глядя на сад, где росы, словно маленькие жемчужины, мерцали на нежных лепестках роз. Этот аромат, казавшийся таким знакомым и успокаивающим, не приносил утешения. Нет, она не была розой, и её жизнь не была столь же нежной и хрупкой. Она была закалена годами борьбы, болью и страданиями. Она выжила и стала сильной, как алмаз. Теперь её время настало. Её жизнь была полна лишений. Когда ей было всего двенадцать лет, её похитили, и она стала рабыней. Но она не сломалась. Постепенно, с каждым шагом, с каждым поступком, Нурбану поднялась до того, чтобы стать султаншей, хозяйкой гарема и настоящей владычицей. В дверь постучали. Звук был твёрдым и безапелляционным, словно резкий удар по стеклу. — Входи, — сказала Нурбану, не отрывая взгляда от перстня. В комнату вошла Джанфеда Калфа, неся поднос с чашкой утреннего кофе — напитком, который так любила покойная Хюррем Султан. Аромат кофе был в воздухе, но Нурбану чувствовала, как его тяжесть только добавляет напряжённости этому утру. Она повернулась и кратко сказала: — Поставь и уходи. Но Джанфеда не двинулась с места. Она стояла с поникшей головой, явно борясь с каким-то внутренним страхом. — В чём дело, Джанфеда? — её голос стал холодным, словно лёд. — Говори. Служанка нервно поправила поднос, и, наконец, собравшись с духом, произнесла: — Моя госпожа… Сегодня утром одна из ваших служанок была найдена убитой. При ней нашли фиолетовый платок. Это значит, что она должна была идти на хальвет… Фиолетовый платок. Нурбану застыла, глаза её сузились. Одна из её служанок нарушила её запрет, и теперь за это заплатила. — Почему я ничего об этом не знала? Ты следишь за делами гарема или нет?! — её голос, хотя и сдержанный, был полон угрозы. Нурбану не могла сдержать ярость. Она резко выбила из рук Джанфеды поднос. Тонкая фарфоровая чашка разбилась, разлетевшись на мелкие осколки. Но её взгляд был ещё страшнее, чем любое разрушение. Она резко повернулась и вышла на балкон, шагая по каменному полу, освещённому светом раннего утра. В саду всё было как обычно — тишина и покой, наполненные запахом роз. Но для неё этот мир стал чужим. Всё менялось. Джанфеда поспешила за своей госпожой. Она чувствовала напряжение, которое исходило от Нурбану, и, возможно, сама боялась её гнева. Нурбану обернулась, её взгляд был холодным и пронизывающим, словно остриё ножа. — Найди того, кто это сделал, Джанфеда, — произнесла она, её голос не допускал возражений. — Мы выезжаем в столицу. Предатели мне там не нужны. Она сделала паузу, и её взгляд стал ещё более решительным. — Я отправлю Михримах Султан в Старый Дворец. Начинается моё время, моя жизнь. Я прошла через смерть и воскрешение ради этого. И теперь, ради этого рассвета, я добьюсь всего, что задумала. Словно этим утренним светом Нурбану начинала новую жизнь. Мечта стала реальностью. Тот, кто был когда-то рабом, а теперь султаншей, был готов взять в свои руки всю власть.