роковой дождь

      После первого поцелуя с Нёвилеттом, в Ризли вновь загорелся огонь страсти, на возвращение которого он уже и не рассчитывал, пока другой мужчина не перевернул в нём всё с головы на ноги. Ризли начал постепенно открываться ему и окружающим, начал больше понимать остальных, заново научился жизни вместе с Нёвилеттом, который, потеряв свои колдовские навыки и став обычным смертным человеком с обычным бытом, перебрался в город, поближе к своему возлюбленному.       Они не боялись проявлять друг к другу физическое внимание на людях, находясь на улице, Ризли даже мог спокойно поцеловать его руку на базаре. И каждый день страсть внутри мужчин копилась и копилась, собираясь где-то внутри, в глубине души. И этой страсти отчаянно нужно было выбраться, да поскорее, её нужно было высвободить.       — Фух, вроде всё, — Ризли вытер рукой пот со лба и тяжело вздохнул, когда занёс последний шкаф в дом, — Быстро ты, однако, решил перебраться в город. Не жалеешь?       — Нет, не жалею, — Нёвилетт помогал охотнику, потому устало сел на кресло, выдохнув и расстягнув верхнюю пуговицу своей белой кружевной рубашки, — Теперь мы сможем чаще видеться. От этого мне намного спокойнее, потому что в лесу я нахожусь очень далеко от тебя, а теперь твой дом прямо в нескольких минутах ходьбы от моего. Это ли не счастье?       — О да, это то ещё счастье, — Ризли хитро улыбнулся, чувствуя себя просто хорошо рядом с этим мужчиной, чувствуя себя собой. Он подошёл ближе, чтобы положить руки на чужие плечи и нежно помассировать их.       Нёвилетт был слишком очарователен, чтобы Ризли мог сдержаться. Его волосы так небрежно и идеально одновременно падали на его спину, плечи всегда стояли ровно, лицо было сосредоточено и не напряжено ни разу с того момента, когда Ризли впервые поцеловал его, находясь в воронке.       Всё стало слишком хорошо, и в это тяжело было даже поверить. Словно вся их жизнь перестала быть настоящей, на Земле появился кусочек рая, который существовал внутри этих двух мужчин.       — Какой же ты у меня всё-таки красивый… — лениво прокомментировал Ризли, опускаясь руками ниже, под рубашку, к груди, — Тебе бы в музее стоять, как экспонат.       — Меня никто так комплиментами не задаривал, как ты сейчас, Ризли, — он повернул голову, чтобы получше разглядеть его лицо. Уже в тысячный раз, — Давай пройдём в спальню, хочу показать тебе мою постель.       В спальне стояла большая, шикарная, явно дорогая кровать, покрытая не менее шикарным покрывалом с кружевом. Это была уже совсем не такая маленькая кроватка, на которой он раньше еле-еле помещался. Нёвилетт любил кружева и кружевную одежду, поэтому большую часть его гардероба составляла именно такая одежда, а на постели всегда было кружевное одеяло. Слишком много кружева.       — Я специально купил большую кровать, чтобы ты мог оставаться у меня на ночь и спать со мной, — лекарь присел на неё, и мягкий матрас слегка прогнулся над его весом, — Мы с тобой так и ни разу не спали вместе с того момента, когда посвятили свои сердца друг другу, но я ничуть не виню тебя, потому что понимаю, почему так.       — Ты хочешь, чтобы я спал рядом с тобой? — Ризли сел совсем рядом, чтобы взять руку Нёвилетта в свою, — Хочешь, чтобы я держал тебя в своих крепких объятиях и согревал своим телом?       — Я не могу этого не хотеть. Я не могу не хотеть, чтобы ты был рядом. Я не могу не хотеть тебя, Ризли. Потому что я люблю тебя, — лицо мужчины было очень рядом, и он чувствовал на себе горящее дыхание, которое тихо и еле заметно покрывалось от его слов.       — И я тоже люблю тебя, но мне кажется, что мы не можем довериться друг другу до конца. Не хочешь попробовать стать ближе? — обеспокоенно спросил охотник, медленно положив руку на щеку Нёвилетта.       И когда он получил уверенный кивок от другого мужчины, он страстно поцеловал его, губами нежно впиваясь в чужие, издав довольный стон. Его рука уверенно держала лекаря за щеку, пока он начал языком пытаться изучить чужой тёплый рот. Когда Ризли отдалился, то он повалил Нёвилетта на кровать на бок и лёг рядом.       — Знаешь, ты выглядишь ещё лучше, когда лежишь вот так рядом, со мной, — прошептал он, притягивая в объятия, — Хочу быть с тобой рядом каждую ночь.       — Я тоже… — Нёвилетт нежно прошептал эти слова на ухо и начал покрывать поцелуями шею Ризли, — Давай насладимся моментом и пока не будем об этом думать.       Охотник задрожал от ощущения чужих скользких губ на его коже, которая мгновенно покрылась мурашками. Уши тонко улавливали еле слышимые звуки мокрых губ, руки тряслись, крепко держа неугомонного мужчину. Ризли понял, что не может держать самоконтроль, когда он почувствовал нарастающее тепло в районе паха. Его член затвердел и непристойно выпирал из ткани, его облегающей, что, кажется, Нёвилетт пока не заметил, его губы неспешно двигались по ключицам, а глаза были закрыты. Ризли отпустил одну руку со спины лекаря и ею же отвёл его лицо от кожи.       — Я хочу раздеться, — он начал расстёгивать пуговицы на своей грубой коричневой рубахе, медленно стянул её и бросил на столик рядом.       Он оголялся перед этим мужчиной уже далеко не в первый раз, но обстановка в этот момент стремительно приближалась к интимной. Нёвилетту казалось, что он изучил уже каждый шрамик и каждый контур тела Ризли, но когда оно было настолько близко к нему, он понял, как же сильно ошибался. В глаза бросалась каждая волосинка на его животе или груди, каждый отблеск света на темноватой коже. В этот же миг кристально белая рубашка Нёвилетта оказалась совсем рядом с рубашкой с Ризли, и охотник бросил жадный взгляд на бледную кожу, очертания его высокой, широкой груди, соски на которой закрывались длинными волосами, и подтянутого живота. Его тело было мощным, большим, манящим. Бледный оттенок сильно контрастировал с загорелой кожей охотника, придав ситуации ещё больше красок.       — Я твёрд, словно мне снова двадцать, — Ризли привстал, чтобы снять штаны и оголиться полностью, сохраняя самодовольную и уверенную улыбку на лице, — Не чувствовал ничего такого так много лет, хотя я уже совсем не молод.       — Мы с тобой ещё в самом расцвете сил, дорогой Ризли, — Нёвилетт медленно стянул с себя оставшуюся одежду и сложил ее на спинке кровати, после чего обхватил мужчину ногами и прижался грудью к груди, животом к животу, членом к члену, — Самый сок.       Ризли рассматривал не менее мощные белые ноги и бёдра, тайно восхищаясь телосложением мужчины его сердца, тайно ощущая, как же сильно он хочет потрогать его во всех этих местах, как хочет сохранить каждую его частичку в себе, и никому, никогда и ни при каких обстоятельствах не отдавать. Когда он притянул Нёвилетта в поцелуй, его руки медленно обхватили два члена и начали медленно двигаться то вверх, то вниз, смешивая предэякулят с специфичным звуком, перекрывающимся нервным дыханием.       — Блять… — проругался Ризли, прикусывая шею Нёвилетта, — Больновато, но… Хорошо…       — У тебя пенис побольше, чем у меня, — подметил лекарь, крепко сжимая союз страсти в своих руках.       — А то, — охотник устрашающе посмеялся и накрыл ладонь Нёвилетта своей, нажимая сильнее и направляя, — Д-да, вот так… Давай…       Другой рукой Ризли принялся облапывать другого мужчину где можно и нельзя, а нельзя, по идее, — это везде, но на деле это никого не волновало. Ему везде можно, ему всё можно. Нёвилетт задрожал вместе с ним, издавая непристойные вздохи. Лица обоих мужчин неестественно покраснели, символизируя влечение, поразившее их разумы в этот момент. Ничего им так не хотелось в этот момент, кроме как крепко сдерживать члены друг друга и шептать приятные словечки на ушки.       — Ты такой отзывчивый, Нёви, — простонал Ризли, языком касаясь чужой щеки, — Но такой холодный… Твоя ладонь мне ствол отморозит.       — Я вижу, как ты дрожишь, и слышу, как ты стонешь и матюкаешься от удовольствия. Я чувствую, что тебе это нравится, так что расслабься и не жалуйся, — Нёвилетт смотрел прямо в глаза Ризли, разглядывая огонь похоти, разгорающихся в них, пламя которого проявлялось на горячих щеках и скулах.       Их тела тряслись друг о друга, и долго этот акт страсти и желания продолжаться, к сожалению, не мог, сколько бы им не хотелось, чтобы это длилось если не вечность, то хотя бы несколько суток. Скорость движения кулаков достигла максимально возможной при данном трении, предел чувств был близок, как никогда, и Нёвилетт «выстрелил» продуктом собственной страсти в собственную ладонь. Семя брызнуло на его пальцы и на пальцы Ризли, которые всё ещё накрывали его кулак. С ним смешалась и горячая сперма охотника, и лекарь прекрасно ощущал на своей коже каждый горячий выпуск из чужого члена, ощущал незначительную густоту и неоднородность жидкости на пальцах, которая вмиг вернулась на своё место и под действием гравитации стекла назад к половым органам, потекла по ляжкам к чистой простыне.       — А я… Только постелил её, — задыхаясь, сделал замечание Нёвилетт.       — Я своими же руками отстираю, не переживай, — Ризли свободной, чистой рукой прижал мужчину крепче к своей груди, отпуская его ладонь, — Я люблю тебя.