Burn this letter!

Наемник. Старатель. Слепая. Танцовщица. Четверо выживших молча сидели за столом в ожидании начала матча. Тишина была непривычной, ведь Нортон и Наиб обычно подшучивали друг над другом перед игрой, а Хелена и Маргарета любили поговорить в хорошее настроение. Но сегодня атмосфера была другой — тишина, напряжение. — 39, — прошептала Маргарета, просто чтобы хоть что-то сказать. — 39, — ответила Хелена. Маргарета посмотрела на нее мертвыми глазами. — Подруга, нет. Пока девушки начали обсуждать, как правильно вести себя в матче, Нортон размышлял о том, как бы ему сбросить Потрошителя с американских горок. Нужно было заманить его туда, но поведется ли Джек? И, помимо этого, им нужно было победить или сыграть вничью, так что Нортону придется любой ценой защищать безумную 69 Хелену. Но помимо прочего, Нортон не мог выбросить из головы странное поведение Наиба с тех пор, как тот застрял в лифте с Джеком. Что-то точно произошло, и хотя он не знал точно что, он мог догадаться. Он не был пророком, как Илай, но у него было плохое предчувствие насчет этого матча, особенно потому, что охотником был Джек. Наиб, со своей стороны, молча проверял налокотники — как всегда, когда нервничал. Ему нужно было сделать дедукцию. Он справится. Он ведь убивал людей раньше, это не может быть сложнее! Тем более Джек поцеловал его в лифте золотой шахты, так что шанс есть, верно? Он не будет отвергнут или высмеян… ВЕРНО?! Он не переставал повторять эти слова у себя в голове, пока обдумывал свой план: а) Когда Джек неизбежно посадит безумную 69 Хелену на стул, спасти ее, а потом поцеловать Джека, чтобы его развлечь, а потом… б) Закричать: «Как же я, блять, ненавижу это поместье и барона, и…» в) Успокойся, Наиб. г) С помощью трости Хелены найти Джека в начале матча до того, как он найдет Хелену, и попросить его быть дружелюбным. А потом пойти в тихое место вроде подвала и… — Наиб, ты в порядке? — внезапно спросил Нортон. — Ты выглядишь, как Эзоп, когда он случайно назвал Эмили «мамой». — Господи, Нортон, не надо приплетать Эзопа, чтобы сказать, как Наиб краснеет, — одернула его Маргарета. — Извини, это было так смешно. Он неделю не выходил из своей комнаты. Наиб закрыл лицо своим зеленым капюшоном. — Я не краснею, тут просто очень жарко. «Пиздеж», подумали все. Но никто ничего не сказал, потому что они не были задирами. — Тут не так жарко, — указал Нортон, потому что он все-таки был задирой. — Матч начинается! — закричал Наиб в отчаянной попытке отвлечь команду от своего красного лица. — Охотник, спамь кнопку готов, если дружелюбный, — сказала Хелена. — Что с ней сегодня?! — удивилась Маргарета, и матч начался.

***

Локация: Парк Лунный Реки Наиб появился у американских горок и раздраженно вздохнул. Он ненавидел этот спавн, ведь он находился в углу огромного цирка, слишком далеко, чтобы спасти кого-то, если их посадят на стул на другой стороне карты. С ворчанием он начал расшифровывать ближайший шифр, но не раньше, чем увидел местоположение Джека с помощью трости Хелены. Наиб сглотнул, увидев силуэт Джека. Он был довольно далеко. Сможет ли он действительно…? Его пальцы начали дрожать сильнее обычного, пока он пытался расшифровывать машину. За последнюю неделю Наиб начал ценить Джека в каком-то извращенном смысле, от врага до… странного знакомого. Они не были друзьями, но Наибу нравилось его общество. А еще ему понравился поцелуй. — Ай! — Черт. Промах калибровки. Сжав зубы, Наиб глубоко вдохнул и продолжил. Его рациональная сторона подсказывала, что он должен просто переспать с Джеком и покончить с этим. Это был просто секс, бесчисленное множество людей постоянно занимались сексом со случайными людьми ради развлечения! Но личность Наиба не позволяла ему так думать. Для него секс с Джеком был проблемой. Сначала он не хотел, потому что это было бы унизительно — переспать с врагом. Но сейчас, когда они поговорили больше… появились чувства, и Наиб боялся, что его отвергнут, а даже если и нет, что, если Джек узнает, что все это только ради дедукции? Разве это не сделает его мудаком? К тому же, заниматься таким во время матча… это же неправильно! Он слышал, что однажды Хосе, Деми и Кевин вытворяли Бог знает что в отеле Чайнатауна, но он не был похотливым бисексуалом-пьяницей, он был солдатом. Ответственным, аккуратным товарищем по команде. Матчи были неподходящим местом для этого! — Охотник рядом со мной! — внезапно пропинговала Хелена, и сердце Наиба забилось быстрее. Черт. Он должен перестать думать и закончить свой шифр. Через несколько секунд Хелена получила Террор Шок, а шифр Наиба был готов всего на 20%. Плохое начало. Хелену посадили на стул в двухэтажном здании, недалеко от Наиба. — Не спасайте меня! — снова пингнула она. Наиб никогда не оставлял товарищей умирать на стуле, если мог что-то с этим сделать. Он решил, что лучше спасти Хелену после половины, на 90% времени, чтобы выиграть время для расшифровки трех машин. В его голове это был вполне хороший и разумный план. Ну да. В его голове. Когда стул Хелены достиг 60%, Наиб покинул свою шифровальную машину, начал бежать и пингнул: «Не двигайся, я иду!» Нужно было просто зайти в здание, увернуться от туманного клинка, спасти Хелену, прикрыть ее один раз, а затем поговорить с Джеком. Легко. Легко. . . . — Да чтоб тебя, двинься! — закричал Найб, поняв, что не может попасть внутрь двухэтажного здания. Потому что Джек. Блокировал. Вход. Своим. Чертовым. Высоким. Телом. — Я тоже рад тебя видеть, — поздоровался Джек с дерьмовой ухмылкой под маской. Заграждать вход в двухэтажное здание было ходом настоящего ублюдка и известным трюком охотников, но, честно говоря, оно всегда срабатывало. — Можешь всегда побежать ко второму входу, Наиб. Нет, потому что времени просто не хватит! — Пропусти меня, идиот! — прорычал Наиб, пытаясь протиснуться мимо, но это было невозможно. Черт, неужели он не сможет спасти Хелену? — Хм… я могу тебя пропустить, если ты меня поцелуешь, — предложил Джек, нарочито невинным тоном. Наиб хотел ударить этого британца так сильно. Он не знал, чего ожидать, когда встретит Джека после их поцелуя в Золотой Шахте, но он оставался таким же прудурком, как всегда. И почему он ему нравился?! Но кресло Хелены уже было на 90%… — Черт, ладно, да! — сдался Наиб, его лицо залилось румянцем, наполовину злым, наполовину смущенным. — Эй, что происходит? — спросила Хелена со своего кресла. Никто ее не услышал. — Умное решение, — согласился Джек с победной улыбкой за маской. Он уже собирался снять ее, чтобы поцеловать Наиба, когда вдруг кто-то прокричал за спиной Наиба: — Субедар, в сторону! — крикнул Нортон, приближаясь и бросая магнит. С быстрыми рефлексами и без времени на раздумья Наиб отскочил в сторону. Магнит упал прямо рядом с Джеком, и в следующий момент Нортон побежал к нему, активируя магнит и отталкивая его к стене внутри здания. — Субедар! — воскликнул Нортон. — Знаю! — Наибу не нужно было объяснять, что делать дальше. Пока Джек был оглушен, он успел добежать до Хелены и спасти ее буквально на последней секунде. — Спасибо! — искренне поблагодарила Хелена, убегая через другой выход, подальше от Джека, который к тому времени уже оправился от оглушения и успел нанести удар Нортону своим туманным клинком. — Ах, ты меня сильно разозлил. Я был занят чем-то важным, — сказал Потрошитель, играя своей когтистой рукой. Его голос был глубже обычного и явно раздраженным, что сильно отличалось от легкого тона, которым он спрашивал поцелуй раньше. Когда Джек начал преследовать Нортона, Наиб понял, что не сможет ни поговорить, ни что-либо сделать с Джеком в ближайшее время. Бросив на них сомнительный взгляд, он решил покинуть здание и отправился к другой шифровальной машине.

***

Пока Маргарета лечила Хелену, а Наиб сосредоточенно занимался шифровкой, Нортон, с трудом удерживая ухмылку, продолжал кайтить Джека. Он, конечно, не хотел попадаться под удар клинка, но даже так он справлялся. Они уже были совсем рядом с американскими горками, рядом с шифром, который Наиб почти закончил в начале игры. — Какой же ты надоедливый, тебе не следовало меня прерывать, — пригрозил Джек, чуть не задев Нортона. Его голос стал спокойнее, но отсутствие привычного напева выдавало раздражение. — Почему ты не ударил Наиба, когда блокировал вход? — спросил Нортон, увернувшись от еще одного клинка. Джек рассмеялся: — Кто знает. Может, мне просто хотелось посмотреть, как он будет выкручиваться. Он такой милый, когда злится. Нортон скривился от отвращения. — Вот же извращенец. — Хотя, надо признать, в словах Джека была правда: когда Наиб злился, он невольно надувал щеки и выглядел как маленькая, забавная лягушка. … Сейчас не время думать об этом! — Если не хочешь, чтобы я снова вмешался, постарайся лучше. — Нортон использовал свою эмоцию провокации и прыгнул в первый вагон американских горок. Убедившись, что Джек его не видит, он бросил магнит в последний вагон. Когда аттракцион начал двигаться, у Джека не оставалось выбора, кроме как последовать за ним, мысленно разрабатывая план, как прикончить Старателя на следующей остановке. Ну да, Он так и не добрался до нее. Когда они катались, Джек заметил что-то красное у него на груди. Он посмотрел на это и, издав самый усталый стон того, кто был несколько раз застрелен в дуо-охотнике, понял, что это магнит, и закрыл глаза. Серьезно. К черту выживших. — Извини, Джек, ничего личного. — Нортон широко улыбнулся. И Джек улетел с американских горок. Дедукция: Сбрось Джека с американских горок, пожалуйста. (1/1) Завершено.

***

Наиб только закончил расшифровывать шифр вместе с Хеленой, когда заметил что-то… высокое? падающее с американских горок. — Эм… ты это видела? — спросил он, сбитый с толку. Хелена просто молча посмотрела в его сторону. — Нет, Наиб, я ничего не видела. — Ой.

***

Когда Нортон сошел с аттракциона, он огляделся и заметил, что Джек приземлился на одну из декоративных карет карты. Старатель бесшумно подошел к «месту преступления», чтобы убедиться, что он не убил охотника по-настоящему (это определенно не улучшило бы его и без того плохую репутацию). Спустя какое-то время он наконец услышал, как Джек застонал. А, он был жив, ну и хорошо. Нортон уже собирался уйти и взяться за очередной шифр, довольный, что выполнил свою дедукцию, как вдруг услышал, как Потрошитель что-то пробормотал себе под нос. — Моя спина, агх, — пожаловался охотник. — Что за… Это, наверное, та самая дедукция, которую написала Виолетта. Эта чертова паучиха точно меня ненавидит, — пробормотал он с горькой усмешкой, приправленной болью. Глаза Нортона расширились. Виолетта? Что он имел в виду… Не дожидаясь, пока Джек его заметит, Нортон быстро ушел с места происшествия. «Дедукция, которую написала Виолетта…?» — Бегом покидая место, Нортон не мог перестать повторять эти слова у себя в голове. Плохое предчувствие, которое было у него перед началом матча, вернулось, напоминая, что тут что-то очень, очень не так.

***

Оставались всего две машинки: та, которую Наиб не успел закончить в начале, и другая, которую сейчас расшифровывала Маргарета внутри опустевшего двухэтажного здания. — Я закончу твою машинку. Ты можешь помочь Маргарете, — сказала Хелена Наибу. Наемник кивнул, но, когда они разошлись, Хелена использовала свою трость, чтобы увидеть, где находится Джек, и Наиб заметил, что тот был в цирковом шатре. Один. Хм. Он больше не преследовал Нортона и, похоже, никого вообще. Наиб осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видит, как он собирается принять худшее решение своей жизни, и направился к шатру. Когда он приблизился, запах попкорна, сладостей и животных наполнил воздух. Ему никогда не нравилась эта карта. Несмотря на ее радостный и безобидный вид, музыка звучала зловеще, а огромное пустое пространство цирка нагоняло странное чувство. Он вошел внутрь и увидел, что Джек сидит на одной из скамеек, уставившись на пустую сцену. — Что, устал гоняться? — с показным равнодушием спросил Наиб, объявляя о своем присутствии. Джек, казалось, был глубоко погружен в свои мысли, но все же поднял голову. Он не выглядел удивленным. Как будто знал, что Наиб появится. — Может быть, — спокойно ответил Джек, положив голову на руку и с интересом посмотрев на наемника. — А может, я ждал, пока один маленький выживший заметит мое отсутствие, придет навестить и попадется в мою ловушку. Несмотря на маску, Наиб мог сказать, что Джек внимательно изучает его, и это заставляло его чувствовать себя странно, словно за ним наблюдают. — Какая-то хреновая у тебя ловушка. — И все же ты здесь, — усмехнулся Джек, на этот раз без своей привычной издевки. Наиб отвел взгляд, не зная, что сказать. Разговоры с Джеком наедине всегда были странными и совершенно не такими, как во время обычной игры. Наиб никогда не умел подбирать слова. Никогда. Он был хорош в том, чтобы отдавать приказы, выполнять их, спорить о глупостях или обсуждать… погоду и всякую фигню. Но это. Этот тип полуболтовни с Джеком всегда казался ему слишком неестественным. Слишком опасным, и дело было не только в физической угрозе. Но все в особняке знали, что Наиб питал слабость к опасности. Пренебрегая здравым смыслом, он подошел к Джеку и сел рядом с ним. — Что ты тут смотрел? — спросил он, глядя на пустую сцену. — Ничего особенного. Просто решил посидеть и дать спине отдохнуть. — Ты что, Джозеф? — спросил Наиб, и Джек не смог удержаться от смеха. (Тем временем в поместье Джозеф чихнул, и Мэри сказала ему, что, наверное, Эзоп думает о нем. Эзоп и правда думал, но суть не в этом.) — Этот старатель ужасно раздражает. Он украл у меня твой драгоценный поцелуй, — Джек театрально вздохнул. — Заслуженно. — Наиб скрестил руки на груди. — Это тебе за то, что закрыл мне проход. Я думал, что потеряю Хелену, хватит с меня. — Оно того стоило, ведь я смог увидеть, как ты смущаешься и злишься, — ухмыльнулся Джек. Реакции Наиба всегда были такими интересными, словно самая яркая и красочная картина. Он определенно был его любимым выжившим. — Мне придется делать это почаще. — Черт, нет! Пока Джек смеялся, а Наиб закатывал глаза, они услышали, как сдался еще один шифр на расстоянии — вероятно, это был шифр Хелены. — Остался только один шифр, — пробормотал Наиб, скорее себе, чем Джеку. — Да, поздно для победы, похоже, придется быть дружелюбным. — Надо было с самого начала, идиот. — О? Ты хотел, чтобы я был дружелюбным? Ты так сильно соскучился по разговорам со мной? — усмехнулся Джек, глядя на недовольного наемника. Ни один из них не упомянул об очевидной проблеме: поцелуе или разговоре в лифте в ЗолотойIахте. Но это было и не нужно, ведь было очевидно, что они оба все еще думают об этом. Проблема была в следующем шаге. Наиб просто вздохнул. — Продолжай говорить, и я об этом пожалею. — Мы можем делать и другие вещи, кроме разговоров, знаешь? — предложил Джек с флиртом в голосе, но в его тоне не было обычного веселья. В нем звучал и сожаление. Это была ужасная ситуация. Наиб не знал, как предложить Джека заняться сексом, продолжая тянуть время, и не подозревал, что именно Джек поставил его в это положение. В то же время Джек начал искренне нравиться Наибу, и он не хотел заставлять его что-то делать. Но если он не сделает этого, Наиб умрет. В действительности, Джек был виноват сам. — Как ты можешь меня терпеть? Я ужасный человек, — сказал Джек вслух, не думая. Наиб посмотрел на него с любопытством. — Ну да, это правда, — ответил он без особых раздумий. — Но иногда ты не так уж плох. — Сильные слова от Наиба Субедара, — пошутил Джек с напряженным голосом, простые, но добрые слова Наиба заставили его сердце сжаться так, как он никогда раньше не чувствовал. — Это признание, мой дорогой наемник? Наиб почувствовал, как его сердце пропустило удар, и, сделав глубокий вдох и подумав о прошедшей неделе, он решил, что устал убегать от этого. — Может быть, — ответил он, дрожащим голосом в конце. Он сможет. Он даст Джеку шанс. — …Что если это так? Джек подумал, что это было немного смешно: даже признание Наиба звучало как предложение сразиться. Ему так нравилась эта сторона Наиба. На самом деле, все его стороны: сильная, смелая, иногда глупая, и мягкая, глуповатая, но всегда добрая. Наиб был слишком идеален. Джек думал, что он глуп, что не понял этого раньше. Он любил Наиба. Он действительно любил самого раздражающего спасителя этого адского места. — Если это признание… С быстрым движением Джек снял свою белую маску, раскрывая свое настоящее лицо, что заставило Наиба на мгновение задержать дыхание. Джек поднял подбородок Наиба и встретился с ним взглядом: темный встретил бирюзовый, и постепенно выражение Наиба изменилось с сомневающегося на принимающего. Он смотрел на него, как на нечто, что он действительно хотел. Письмо с дедукцией было ужасной идеей, но если результат означал, что он мог быть с Наибом… — Тогда, наверное, мне придется сделать это. Джек медленно поцеловал Наиба, и впервые они оба почувствовали, что это было правильное решение.

***

После некоторого времени блуждания Нортон наконец нашел Маргарету, которая декодила последний шифр. Он начал ей помогать, но они едва двигались вперед, потому что Нортон постоянно пропускал калибровки. — Нортон, — наконец сказала Маргарета. — Может пойдешь начать открывать выходные ворота. Нортон извиняюще улыбнулся. — Извини, я не хотел так. Мои мысли где-то в другом месте. — Ах… — кивнула Маргарета, понимая. — В шахтах… — А? Нет! То есть, иногда я думаю об этом, но сейчас я думаю о другом. — Прошу, не спрашивай, почему меня называют танцовщицей, когда нет танцора… — И это не то! Слушай, я подслушал, как Джек сказал кое-что странное.- — Типа, 80% того, что он говорит, — заметила Маргарета. Нортон покачал головой. — Ошибочка, 90%. И нет, это было важно. Он сказал, что Ткач Душ написала дедукцию. После того как Джек это сказал, Нортон не мог не осознать огромные последствия его слов. Виолетта ненавидела Джека, все это знали, так что логично было, что она написала для него дедукцию, но тогда… Почему она его написала? И почему Джек знал об этом? — Марги… Ты уверена, что барон написал все наши дедукции? — наконец спросил Нортон серьезным тоном. Глаза Маргареты расширились, и она остановилась в расшифровке. После паузы она устало улыбнулась. — И ты только сейчас это понял? — сказала она. Стоп… — Что? Маргарета отвернулась. — Я не скажу, что написано в моем дедукции, потому что мы не можем нарушать правила, но скажу, что недавно мне пришлось танцевать с Веселым Клоуном, хотя я никогда не думала об этом. Смайли всегда был в меня влюблен. Так что скажи мне, что это значит для нас? — Ты хочешь сказать, что… Смайли написал это? Маргарета вздохнула. — О, пожалуйста! Я знала это с самого начала, его почерк всегда был таким узнаваемым беспорядком. Нортон остался ошеломленным. Охотники… писали их дедукции? — Почему тогда барон сказал, что он сам написал дедукции? — спросил он, пытаясь осознать все произошедшее. Маргарета пожала плечами. — Мы всего лишь марионетки в этой игре, Нортон. Если бы мы не знали, что это были охотники, разве не было бы это более развлекательным? Он, наверное, испытывает огромное удовольствие, наблюдая, как мы пытаемся завершить наши дедукции. Чем больше говорила Маргарета, тем злее становился Нортон. Его дедукция была относительно простой, но что насчет остальных? Некоторые охотники были невероятно садистичными, они могли написать что угодно, и бедные выжившие не имели бы выбора, кроме как подчиниться, не имея представления, что охотники знали, что им нужно сделать. Эзоп выглядел таким бледным, когда читал свою дедукцию. И Илай сказал, что ему поручили что-то невероятно сложное. Все страдали всю неделю из-за какого-то дерьма, которое написал охотник, и охотники знали об этом, но не сказали им! И тогда, то, что беспокоило его почти всю неделю, ударило по Нортону как трамвай Вечно Спящего: Наиб. Наиб был первым, кто пожаловался на свою дедукцию и закричал, что не собирается ее выполнять. Наиб, который всю эту неделю вел себя очень странно. Наиб, который сдерживал охотника уже 180 секунд. — Эй, Нортон! Куда ты идешь? Ближайшие ворота с другой стороны! — крикнула Маргарета, увидев, что Нортон бежит в противоположном направлении. Но Нортон был слишком зол, чтобы что-либо слышать. Джек был худшим охотником. Садистским, извращенским джентльменом, как Наиб всегда его называл. И он написал дедукцию Наиба. Нортон не был гением, но теперь он мог легко понять, что было написано в дедукции Наиба. Ему нужно сказать Наибу об этом, прежде чем тот сделает что-то, о чем пожалеет.

***

Бальзамировщик Пророк Могильщик Парфюмер — Ладно, ребята, давайте сделаем все возможное, чтобы завершить наши дедукции! — бодро подбодрил Илай, стараясь поднять настроение своим слишком серьезным напарникам, пока они ждали начала матча. — А если умрем, то умрем, — добавил Эзоп. — Да! — кивнул Эндрю. — Нет! Мы должны сделать все возможное, чтобы выбраться отсюда живыми! — отчаянно воскликнул Илай. — Вера, поможешь мне немного… Вера, подперев подбородок обеими руками, выглядела решительно. — Если для победы придется убить Фотографа, то ничего не поделаешь. «Что за… как будто я единственный человек в этой команде, который никого не убивал», подумал Илай, изо всех сил стараясь сохранять самообладание. — Ха-ха, ясно… — Илай попытался придумать что-то еще, чтобы поднять настроение. — Эндрю, как дела с твоими двумя парнями? Эндрю вздохнул: — Мне кажется, что Бог играет со мной. Когда-нибудь они проснутся и поймут, что все это время были с монстром, бросят меня, и когда я неизбежно умру от тоски, я получу наказание за все свои грехи, — сказал он. — Но пока это не произошло, все идет довольно хорошо. Спасибо, что спросил. — А… — Илай посмотрел в камеру, словно находился в сериале Офис. — Ну-ну, вижу, все вы очень нервничаете, — внезапно прервал их голос с безошибочным французским акцентом. Джозеф изящно вышел из-за занавеса, разделяющего обе фракции, и подошел к выжившим. Обычно охотники никогда не подходили к их столу, особенно те, чьи способности в начале игры зависят от фактора внезапности, такие как Ведьма Снов, Мэри, Ву Чанг или, в данном случае, Джозеф. — Ч-что ты здесь делаешь? — с подозрением спросил Эндрю. — Нет смысла прятаться, если вы все равно знаете, что я буду вашим охотником, не так ли? — объяснил Джозеф, садясь на край стола и окидывая всех выживших своей обычной самодовольной улыбкой. Улыбкой, которая заметно смягчилась, когда он посмотрел на Эзопа. — Ты будешь с нами полегче, Фотограф? — спросил Илай, не упустив изменения в поведении Джозефа. — Хорошая интуиция, Пророк. Сегодня я планировал быть хорошим с вами, — Джозеф вертел в руках фотографию. — Но не привыкайте к этому. — Спасибо, — тихо ответил Эзоп, напряжение, которое он чувствовал, постепенно исчезало, зная, что ему не придется убегать от Джозефа. — Мы очень это ценим. — Считайте это подарком за то, что я был строг с вами последние дни. — А… ничего страшного. Я не возражал. Вера кашлянула и прошептала «уединитесь уже» на французском, в то время как Эндрю посмотрел на них с выражением «Прямо перед моим салатом?» Все выжившие знали, что Джозефу нравится Эзоп, но это был первый раз, когда Эзоп ответил ему доброжелательно, вместо того чтобы, как обычно, избегать его и убегать. Что ж, даже если это причиняло боль, Илай знал причину их перемены. С улыбкой, которая не доходила до глаз, Пророк тихо похлопал по Брук и посмотрел на бальзамировщика. —Сделаем все возможное, как всегда, Эзоп. Эзоп улыбнулся ему в ответ своей неповторимой и искренней улыбкой, от которой в уголках его серых глаз появились морщинки. — Да. — 69, — внезапно сказал Эндрю. — Зачем ты… — начал Илай, и матч начался.

***

Локация: Красная Церковь Когда матч начался, Эзоп автоматически поставил свой гроб и принялся расшифровывать. Он появился в левом нижнем углу карты, рядом с шифровальной машиной, которая, к счастью, не находилась поблизости от камер. Джозеф сказал, что будет с ними полегче, но не был до конца уверен, означает ли это, что он будет на 100% дружелюбным, или просто не таким жестоким, как обычно. Черт побери его неспособность правильно понимать слова — надо было спросить. Пока он занимался расшифровкой, вдруг сработала камера. Хм… Это значило, что Джозеф не собирался быть полностью дружелюбным? Хотя, его это особо не волновало. Эзоп понимал, что Джозефу нужно наносить удары, чтобы заработать очки. Это не было проявлением злобы, просто такова его роль в этой игре. Как и роль самого Эзопа — поддерживать команду и выживать. Несмотря на то, что он застрял в поместье без надежды выбраться в ближайшее время, Эзоп иногда задумывался, как сложилась бы его жизнь, если бы он все-таки покинул это место. Вернулся бы он к своей работе бальзамировщика? Или же стал бы жить с другими выжившими, такими же потерянными и одинокими, как он сам? Илай однажды предлагал это, и Эзоп считал, что это хорошая идея. Если бы это был Илай, он знал, что ему было бы комфортно. Глубоко в душе, однако, Эзоп любил представлять, каким бы могло быть его общение с Джозефом, если бы они встретились за пределами поместья. Может быть, они стали бы хорошими знакомыми? Эзоп сомневался, ведь кто-то вроде Джозефа никогда бы не заинтересовался таким странным человеком, как он. А даже если бы и заинтересовался, жизнь с Джерри не раз доказывала ему, что всякий раз, когда он слишком сближается с кем-то, тот умирает раньше времени, окруженный желтыми розами. Тем не менее, идея о жизни с Джозефом за пределами поместья грела его сердце. Может, они бы жили в тихом домике. Джозеф фотографировал бы красивые цветы из их сада, а Эзоп использовал бы эти цветы, чтобы отправлять усопших в последний путь. — Мне нужно остановиться… — тихо упрекнул себя Эзоп, осознавая, что такие мечты не приведут ни к чему хорошему. Ведь Джозеф ясно дал понять, что их чувства не взаимны. (На самом деле нет, Эзоп все неправильно понял, но об этом знали разве что Бог, Идра и, возможно, Хастур.) Однако, даже если его чувства не были взаимны, Эзоп доверял Джозефу. Он знал, что если попросит у него поцелуй для выполнения дедукции, Джозеф поможет, как и в прошлый раз (что, кстати, не сработало, так как матч закончился поражением для выживших, большое спасибо). Но сейчас Эзопу нужно сосредоточиться на расшифровке машины. Если он встретит Джозефа, то постарается найти в себе смелость, чтобы спросить об этом.

***

Со своей стороны, Джозеф планировал позволить команде выживших победить и поцеловать Эзопа, когда найдет его. Он поставил бальзамировщика в ужасное положение, написав эту дедукцию, и, даже если Эзоп не любил его, Джозеф собирался сделать все, чтобы тот не был исключен — или убит — из-за невозможности выполнить дедукцию. Таков был его план, пока не случилось неожиданное. Когда матч начался, и Джозеф появился в Красной Церкви, он получил уведомление — письмо от одной из птиц мисс Найтингейл. Такое случилось впервые, и, открывая письмо, он уже предчувствовал неладное. Его опасения подтвердились, когда он прочитал содержимое. Мистер Фотограф, Желаю вам удачи в этом матче, который станет последним, где вы играете с бальзамировщиком до окончания события Дедукции. Чтобы сделать игру справедливой и сложной, хочу напомнить, что вы обязаны играть серьезно. Если я замечу милосердие или дружелюбное поведение, я сочту матч несерьезным и аннулирую его результаты, а также выполненные дедукции. Разумеется, вы не можете сообщить об этом выжившим. Станьте страшным монстром, каким вам предписано быть. Барон. — Этого не может быть… Джозеф сжал зубы, читая письмо. Его бледные пальцы стали еще бледнее от того, с какой силой он сжимал бумагу. Он должен был ожидать подобного. Барон был социопатом, любящим загонять выживших в угол, так почему бы не сделать то же самое с охотником? Барону явно не нравилась идея дружелюбного Джозефа, она была недостаточно драматичной. Теперь, если Джозеф не сыграет серьезно, дедукция Эзопа не будет засчитана, и тот погибнет. А если сыграет — велика вероятность поражения команды выживших. И как он ни поступит, жизнь Эзопа окажется в опасности. И что еще хуже, он уже пообещал выжившим быть дружелюбным. Они были полностью не готовы к атаке и находились в явном невыгодном положении! В ужасном настроении, вызванном страхом потерять Эзопа и снова почувствовать себя игрушкой барона, Джозефу ничего не оставалось, как включить камеру. Пока что он будет следовать правилам и играть так безжалостно, как только сможет. Он должен, и если все пойдет наперекосяк… Что ж, он разберется с этим, когда придет время. В камере он нашел неподвижные проекции Пророка и Парфюмера. Джозеф ударил Пророка один раз, а Веру посадил на стул. С невероятным везением (или невезением), когда камера закончилась, настоящая Вера оказалась рядом с ним. — Ай… Эм, привет, Джозеф! — с улыбкой поприветствовала его Вера, лежа на земле, что заставило Джозефа в отчаянии закрыть глаза. Все должно было идти не так. Вера оставалась спокойной и даже не сопротивлялась, когда Джозеф поднимал ее на шаре, думая, что он собирается просто пройти с ней в воздухе, как это обычно делают дружелюбные охотники. Но ее спокойствие изменилось, когда она поняла, что Джозеф направляется к стулу. — Фокусируйтесь на декоде! —запинговала Вера, когда ее посадили на стул. — Это было крайне неосторожно с твоей стороны, Парфюмер. Я ожидал от тебя большего, — сказал Джозеф, его голос прозвучал холодно и отстраненно. Вера посмотрела на него в полном недоумении. — Ты посадил меня, я думала, ты будешь дружелюбным! — У меня… поменялись планы. Передай остальным, что теперь игра серьезная. Вера не могла поверить, как несправедливо все было. — Что…? Ты притворялся дружелюбным? — Просто попроси их спасти тебя, — сказал Джозеф холодным тоном и вернулся к своей камере, как только время перезарядки закончилось.

***

По мере того как матч продолжался, ситуация для выживших становилась все более сложной. Эндрю пошел спасать Веру, но он тоже оказался сбит с толку поведением Джозефа и в итоге получил Террор Шок во время спасения. К счастью, Илай был рядом и успел спасти Веру вовремя, но не без разочарованного взгляда в сторону фотографа. — Это не то, что ты обещал, — сказал Илай, защищаясь с помощью Брук, когда Джозеф попытался его ударить. — Как ты думаешь, как Эзоп это воспримет? Илай не был склонен злиться, но фальшивое дружелюбие Джозефа стало новым дном, особенно когда Эзоп и он должны были завершить свои дедукции и выиграть. Почему Джозеф так поступает? Он лгал Эзопу все это время? Упоминание Эзопа заставило глаз Джозефа дернуться. — Может, тебе стоит перестать беспокоиться о своем друге и начать беспокоиться о себе, — сказал он, преследуя Илая в сторону скамей в церкви. — Я правда не могу этого сделать, — ответил Илай, бросая палету между ними, чтобы создать дистанцию. Джозеф сломал преграду и снова замахнулся мечом на него, едва не попав. — И почему же? Илай перепрыгнул через окно и, совершив немыслимое, снял повязку с глаз и посмотрел на Джозефа с чем-то, похожим на вызов. — По той же причине, что и ты, наверное. Как только эти слова слетели с уст Илая, Джозеф использовал блинк и сбил Пророка. — По той же причине, что и я…? — Джозеф наступил на него, прежде чем привязать его к шарам. Когда до него дошло, он засмеялся. — Хах. Я знал, что ты не такой беспомощный, как изображал. — Мэри пыталась объяснить ему, что чувстваИлая кЭзопубылипростонедоразумением, ноДжозеф ссамогоначалазаметил, какПророк смотрелнаЭзопа.Онмограспознатьэтотвзгляднасебе. — Таинственный Пророк наконец раскрывает свои настоящие чувства, — сказал Джозеф драматически. Давление от того, что он должен быть злодеем в этом матче, и услышанная признание любви от Илая, давили на него. — Так скажи мне, Пророк, как эта история закончится? Илайпопытался выбраться из шаров, но стул был слишком близко. — Это не зависит от нас, это зависит от него. Джозеф задумчиво промычал. — В этом я согласен.

***

Матч продолжался, пока на карте не осталось всего два шифра. Джозеф отправил Веру обратно в поместье, Эндрю и Илай были ранены и не могли излечиться, а Эзоп так и не пересекся с Джозефом. — Я думал, он будет с нами дружелюбным, раз ты в нашей команде, — сказал Эндрю, когда нашел Эзопа за расшифровкой. Они начали работать над машиной вместе, пока не закончилась камера. Эзоп был так же сбит с толку, как и остальные, но пытался найти логическое объяснение поведению Джозефа. — Может, мы его неправильно поняли… — Сомневаюсь, — хмуро ответил Эндрю. — Ты уже завершил свою дедукцию? Руки Эзопа слегка задрожали, пока он работал над шифром. — …еще нет. — Тогда оставь расшифровку мне и займись этим, — предложил могильщик. — Но будь осторожен. Когда я пошел спасать мисс Наир, мистер Дезольнье выглядел очень злым. Я никогда не видел его таким. — Он… он казался обычным, когда заходил к нашему столу. — Кто знает, может, он хотел усыпить нашу бдительность. Смайли так иногда делает — использует свой визит, хорошо относится к выжившим, а потом оставляет их кровотечь во время матча. Эзоп начал ощущать приближающуюся головную боль. Он старался не верить словам Эндрю. Все таки тот славился своими проблемами с доверием и всегда думал о людях самое худшее. Возможно, Джозеф просто переживал плохой день. Он ведь не мог солгать им, верно? — Похоже, ты сомневаешься в моих словах, — заметил Эндрю с осторожной, но доброй интонацией. — Но, если бы я был на твоем месте, я бы избегал его как можно больше. Не думаю, что он проявит милосердие в этом матче. Сердце Эзопа сжалось. Как он мог избегать Джозефа, если ему нужно его поцеловать? «Охотник сменил цель. Берегитесь!» — предупредил Илай, который к тому времени уже некоторое время удерживал Джозефа, в то же время Джозеф изменил миры и оказался прямо между Эндрю и Эзопом. Эзоп смог избежать удара, но Эндрю был сбит. — Мистер Карл, уходите! — крикнул Эндрю. Так как Эндрю уже использовал самовосстановление, Джозеф не стал усаживать его на стул, а вместо этого направился за Эзопом, который изо всех сил пытался его сдержать, пока Илай продолжал расшифровывать последние две шифры. — Где ты прячешься, маленькая серая мышка? — насмешливо позвал Джозеф, прекрасно осознавая, что барон наверняка наблюдает за ним. У Эзопа был гроб, так что даже если он окажется на стуле, он будет в безопасности. Пророк успеет закончить шифры, а Эндрю не был посажен — если все пройдет гладко, выжившие смогут закончить матч ничьей. — Джозеф… — начал Эзоп уставшим голосом, после долгого преследования. — Джозеф, я хотел тебе… Но он не успел договорить, так как Джозеф был неумолим, размахивая своим мечом. Теперь Эзоп понял, что Наиб имел в виду, говоря, что Джозеф всегда идет с ним на уступки, но ожесточенно преследует остальных. Этот Джозеф был пугающим. Не таким, каким Эзоп привык видеть его — состязательным, высокомерным, но полным скрытой меланхолии. Был ли прав Эндрю, не доверяя Джозефу? Был ли прав Илай, советуя быть осторожнее с ним? Эзоп пропустил все очевидные подсказки, как всегда? Джозеф взмахнул мечом и разрушил одну из стен церкви. Эзоп не успел уклониться от падающих обломков, которые придавили его ногу, сбивая с ног. Один из обломков задел его щеку, оставив маленькую, но кровоточащую рану. — Merde… Ты в порядке? — не удержался от вопроса Джозеф, забыв о своей миссии и приблизившись к Эзопу. Эзоп уставился на него мертвыми глазами. — Ты только что обрушил на меня стену. «Он никогда этого не забудет», подумал Джозеф. — Ты достаточно долго держался… — мягко сказал фотограф. Вместо того чтобы подхватить его с шарами, он понес его точно так же, как Джек обычно нес выживших, когда нес свой аксессуар. — Больно? Эзоп отвернулся. — Не особо. Я в порядке. Эзоп был в полной растерянности. Почему Джозеф проявлял заботу сейчас, из всех возможных моментов? Это еще ловушка? Когда Джозеф аккуратно посадил его на стул, Эзоп знал, что у него будет всего несколько секунд, чтобы поговорить с ним, прежде чем он превратится в черную жидкость. — Джозеф… — начал он снова. — Я не знаю, что происходит и почему ты это делаешь, но я тебе верю. Мне все равно, что говорят остальные, я уверен, на то есть причина. Эзоп мог полностью ошибиться и выставить себя дураком, но он хотел верить в Джозефа. Он знал, что у большинства выживших было не самое лучшее мнение о Фотографе (что неудивительно, учитывая, что тот обычно был немного заносчивым), но Эзоп узнал Джозефа лично. Он знал, что тому нравилось быть игриво-злым, но в глубине души он был хорошим человеком. И если он ошибался — так тому и быть. После слов Эзопа Джозеф чуть не уронил меч и не раскрыл свою игру. Найти кого-то, кто верил в него, несмотря на его ужасные поступки, и даже прощал его, когда его жизнь была под угрозой…? Как можно было не влюбиться в него? Порвав с маской хоть на несколько секунд, Джозеф медленно приблизился к нему, пока их лица не разделяло всего несколько сантиметров, и нежно провел рукой по порезу на щеке бальзамера. — Спасибо, — прошептал он ему на ухо. Затем он поцеловал его в губы. Это был простой жест, полный тоски, который оставил Эзопа без слов. Он хотел спросить, что это значит, но постепенно он превратился в черную жидкость и исчез с кресла. Вдалеке сработал последний шифр. Джозеф выдохнул с облегчением, не осознавая, что сдерживал дыхание. В конце концов, все должно было получиться. Дедукция: Поцеловать Джозефа (1/1) Завершено.

***

Когда Эзоп появился из своего гроба на другой стороне карты, у него не было времени размышлять о произошедшем, потому что его уже ждал Илай. — Эзоп! Я так рад, что ты здесь, помоги мне закончить последний шифр! — попросил Пророк. Он уже использовал три совы за матч и выглядел крайне изможденным. Эзоп кивнул и быстро принялся за расшифровку вместе с Илаем. — Ты снял свою повязку, — заметил он. Илай неловко засмеялся. — Да… немного погорячился. в битве Эзоп удивленно посмотрел на него. Это было не похоже на него — терять самообладание. Он задумался, что же произошло. — О, уже 70%, — сказал он с усталой, но обнадеживающей улыбкой. — Мы справимся… Илай кивнул. — Да. Как только закончим, побежим к разным воротам. Так Джозеф успеет усадить только одного из нас троих, и мы добьемся ничьей. — Да… — Из-за стресса, который он пережил за этот матч, Эзоп вдруг понял, что забыл спросить у Илая кое-что важное. — Кстати, ты уже выполнил свою дедукцию? Руки Илая замерли над шифром. — Нет, еще нет. Я ждал подходящего момента… — Илай! Времени почти не осталось! — возмутился Эзоп. Что, если у Илая больше не будет шанса выполнить задание? Нужно сделать это сейчас! Он бы не вынес, если бы его друг умер из-за этого. — Если тебе нужна моя помощь, чтобы выполнить дедукцию, считай, что я с тобой. Я не покину этот матч, пока ты не закончишь, — настаивал Эзоп. Иногда Илай мог быть настоящим глупцом, слишком много жертвуя ради других и забывая о себе. Пока они разговаривали, Джозеф снова активировал камеру. — Эзоп, успокойся, я же сказал, все в порядке… — Конечно, нет! Я беспокоюсь за тебя. Знаю, в последние дни мы были отдалены друг от друга, но я хочу, чтобы ты жил! Илай взял обе руки Эзопа и кивнул. — Знаю, и я это ценю, Эзоп, поверь. Наблюдая за тем, как обычно спокойный Эзоп так сердится ради него, Илай почувствовал теплую волну внутри. Это напомнило ему о их первой встрече. Тогда Эзоп избегал его, как и всех остальных в поместье, привыкнув к одиночеству. Пока остальные выжившие осуждали необычное поведение Эзопа, Илай всегда видел в нем добрую душу, которой просто не хватало доброты.

***

— Мистер Карл, вы не видели мою сову? Она маленькая, коричневая, с одним голубым гла… — однажды спросил Илай в свой первый месяц в поместье, только чтобы обнаружить, что Эзоп кормит печеньем Брук в углу библиотеки. Лицо бальзамировщика покраснело, когда он понял, что его застали. — П-Простите, она так смотрела на них, когда вы ушли на кухню, и я… — Ах, ты балуешь мою сову! — Мне очень жаль. — Нет-нет, я шучу! Можете ее кормить. Я и не заметил, что она их хотела. Брук, почему ты мне не сказала? Сова издала смущенный звук. Вот уж стеснительная леди. — Эм… Мистер Кларк, могу я спросить, почему вы пришли в поместье? — вдруг спросил Эзоп, чем вызвал улыбку Илая. Бальзамировщик, казалось, был любопытным по натуре, но, вероятно, редко задавал вопросы из-за своей замкнутости. Илай не рассказывал никому о своей причине, но решил, что Эзопу будет обидно, если он промолчит. Ведь бальзамировщик старался поддержать разговор. — Я нарушил Клятву, — объяснил он. — Пытался спасти кого-то, но дорого за это заплатил. Я не жалею, но голос сказал мне прийти сюда, чтобы найти способ… все исправить. Я воспользовался шансом. Эзоп удивленно посмотрел на него. — Вы спасли кого-то и были за это наказаны? — Ну… я нарушил Обещание, так что знал, что будут последствия. Эзоп резко покачал головой. — Тот, кто заставил вас дать это обещание, не хороший человек. Помогать людям важнее слов. Илай подумал, что Эзоп очень интересный человек. Тихий, но с твердыми убеждениями и моралью. — Согласен, — улыбнулся пророк. — Вы тоже помогаете людям? Прошло несколько секунд, и Эзоп начал говорить о том, как он помогает мертвым. Они быстро нашли общий язык и разговаривали до глубокой ночи. Той ночью, ложась спать, Илай понял, что Эзоп стал первым человеком, который не осудил его за нарушение Клятвы. Раньше Гертруда высказывала, как она зла, что Илай принял такое важное решение, не посоветовавшись с ней. Его родители разозлились, потому что он потерял свой уникальный дар из-за девушки, которая ему нравилась. Даже друзья шептались, что, если бы у них был дар Илая, они бы не наделали таких ошибок. Эзоп стал первым, кто бескорыстно заботился о нем. И со временем Илай влюбился в эту его сторону.

***

— Знаешь, Эзоп, я действительно ценю нашу дружбу, — вдруг сказал Илай, вспоминая с ностальгией тот первый день. Последний раз, когда Илай поступил по-настоящему эгоистично, он потерял зрение, доверие друида и уважение своей семьи, друзей и деревни. С того момента он усвоил: эгоизм приносит лишь боль. — Все, что я знаю, — сказал старатель в Золотой Шахте, — Быть немного эгоистичным — это нормально, особенно если это по отношению к тому, кого ты любишь. — Илай? — позвал Эзоп. Камера вот-вот должна была закончиться. Брук издала предупреждающий звук, сообщая Илаю о чем-то, понятном только ему. Пророк посмотрел на облачное небо. Похоже, скоро пойдет дождь. — Эзоп, я хотел сделать это уже давно. Прости, что все получилось именно так, — сказал Илай с сожалением в голосе и грустной улыбкой. — Надеюсь, однажды ты сможешь меня простить. Эзоп посмотрел на него с недоумением. — Что ты имеешь в виду? И в этот момент произошло три вещи одновременно. Первая капля дождя упала на землю. Илай Кларк поцеловал Эзопа. И мир камеры закончился, когда Фотограф снова появился, чтобы увидеть эту сцену. Дедукция Илая гласила: Впервые соверши самый эгоистичный поступок, какой можешь придумать (1/1) Завершено.