Красная вишня

      — Помнишь… то время, давным-давно, когда ты подловил меня, пока я избегала тебя, — сонным голосом начала она, уткнувшись носом в его грудь, обвивая его руку своей. Сакура лежала с Какаши на его кровати в резиденции Хокаге, обнимаясь уже час или два, хотя пора было вставать. — Мне было так стыдно, что ты увидел мое лицо. Я знала, ты сразу догадаешься о моих чувствах, поэтому я боялась, что больше никогда тебя не увижу.       — Ага, но ты первая начала избегать меня, — мягко поддразнил он.       — Только потому, что понимала, что могу никогда больше не увидеть тебя, если ты узнаешь правду, — пробормотала Сакура. — Я ждала, когда мое лицо перестанет так краснеть… чтобы все могло вернуться в нормальное русло. Но сейчас… сейчас я рада, особенно тому, что это произошло в моей квартире.       На этот раз Какаши не ответил, хотя был в курсе: она знала, что он тоже был счастлив тогда встретиться с ней. Чтобы на этот раз не упускать возможности. В прошлом ему было гораздо проще избегать людей, которые могли испытывать к нему чувства, но с Сакурой его скорее беспокоило то, что он может никогда больше ее не увидеть. Понимал ли он причину этого или нет, но уже тогда он признался себе, что вовсе не лицезреть ее выше его сил.       — Я ведь не рассказывала тебе, как зародились мои чувства?       — Желаешь откровенно во всем сознаться? — он провел рукой по ее розовым прядям, играя с кончиками. Какаши вспомнил, как познакомился с ней, и сначала не поверил, что девушка с таким нежным цветом волос захочет ввязываться в опасности, которые являлись неотъемлемой частью жизни шиноби. Он думал, она не продержится долго, но как же он ошибался.       — Честно говоря, я не могу с уверенностью назвать конкретную дату или событие, — Сакура подалась навстречу его прикосновению, наслаждаясь ощущением его руки. — Просто я понемногу начала размышлять о всяких мелочах… во время войны и после нее.       Она прокручивала в памяти, как Какаши умудрялся всегда за ней приглядывать, несмотря на их разные должности. Сперва ее это раздражало, хотя она догадывалась — причина крылась в его заботе, а не принижении ее навыков. Кроме того, Какаши следовало бы больше печься о себе, чтобы выйти из сражений живым! За нее можно было и не волноваться: в составе медицинских бригад ей практически ничего не угрожало, поскольку их защищало сразу несколько команд.       Но теперь Сакура с нежностью вспоминала те моменты… как у нее екнуло сердце, когда она узнала, как сильно он хлопотал вокруг нее, хотя она все равно предпочла бы, чтобы он хоть раз обратил внимание на себя.       Даже когда появилась Кагуя, Какаши постоянно следил за тем, чтобы Сакура была в безопасности. В то время как Наруто и Саске-кун инстинктивно выбрали приоритетом себя, Какаши всегда держался рядом с ней, всегда следил за тем, чтобы она была под защитой и под его боком. В действиях Наруто и Саске-куна не было ничего зазорного. Сначала проверять свое состояние, а только потом чужое, — это нормально.       Сакура посмотрела на Какаши, он молча улыбался ей.       Но все же тот факт, что он в первую очередь сосредоточился на ней, она не могла так легко забыть.       — А потом… после войны… — пробормотала Сакура. — Мы с тобой провели много времени вместе, особенно когда ты стал Хокаге.       — Ну, честно говоря, назначение меня немного удивило. Вы с Шикамару очень помогли, — смущенно признался Какаши.       — Хорошо, что Шизуне-сан сделали главным врачом, иначе я бы не смогла вам помочь, — сказала она с улыбкой. — Но, честно говоря, думаю, вы и без меня справились бы неплохо. Мое участие свелось к минимуму и в основном касалось вопросов медицины, но только потому, что Шизуне-сан была слишком занята, чтобы работать с вами.       — Все это было очень важно, — твердо произнес Какаши, что вызвало у нее смех.       — Вот видишь… — Сакура провела рукой по его груди и коснулась его щеки, жест, который он с каждым разом любил все больше. — отчасти это привело меня к осознанию, как сильно я заботилась о тебе.       Ее улыбка потеплела, когда она почувствовала, как он уткнулся лицом в ее ладонь.       — Воспоминания о том времени привели меня к тому, что я стала уделять тебе чуть больше внимания, потому что поняла, что хочу поддерживать тебя так же сильно, как ты поддерживал меня. — Сакура подползла к нему поближе, чтобы видеть его глаза. — Ты всегда ставил меня на первое место… только ты и никто другой.       Какаши выгнул бровь, когда заметил, что ее щеки внезапно окрасились румянцем.       — Сакура, ты сейчас думаешь о чем-то неприличном?       — Будь серьезнее, — она насмешливо хлопнула его по груди. — И… может, и да?       Признание чуть не вышибло из него дух, и это, должно быть, отразилось на его лице, потому что она рассмеялась.       — Я… Я осознала, что в какой-то момент начала испытывать к тебе более глубокие чувства, но причина, по которой мое лицо все время нещадно краснело, заключалась в том, что мне стали сниться сны.       — Значит, сны, да?       — Я сказала, будь серьезнее!       — Какие сны, Сакура? — Какаши проигнорировал ее смущение, притянув ее к себе и уткнувшись носом в ее макушку. — Были ли они похожи на то, что мы делали до сих пор… или, может быть, в них мы зашли гораздо дальше?       Она вздрогнула от его дыхания, опалившего ее ухо, и застенчиво отвела взгляд.       — Нет… я… просто заметила, с какой… страстью и ответственностью ты печешься о деревне. Просто видеть, как ты предельно сосредоточен на дурацкой бумажной работе, было достаточно, чтобы мое лицо так глупо краснело.       Какаши сдержал смешок.       — То есть, бумажная волокита тебя заводит? Ох, Сакура, это объясняет, почему ты всегда предлагала остаться на ночь, чтобы помочь.       — Ну все! С меня хватит!       — Нет-нет, обещаю, что перестану. — Он вернул ее назад, когда она попыталась убежать. Какаши поцеловал ее в висок и щеки, прежде чем слегка чмокнуть в губы. — Что ты там говорила? Видела, как напрягаются мои мышцы, когда я держал ручку и яростно водил ею по чистым белым листам… ага.       На этот раз Сакура с силой ударила его в живот.       — Ты придурок!       В ответ Какаши провел руками по ее бокам, заставив ее захохотать и невольно дернуться. К счастью для него, он был достаточно опытным шиноби, чтобы увернуться от ее конечностей, когда Сакура продолжила безжалостно его атаковать.       — Хватит!       — Признай, что ты не можешь сдерживаться, когда видишь, как я занимаюсь бумажной работой.       — Н-никогда! — хихикнула она.       — Теперь я определенно чувствую большую мотивацию разобраться с той отвратительной кипой, которую Шикамару оставил прошлой ночью. Ты будешь смотреть на меня в процессе? У тебя в кабинете есть бинокль, чтобы наблюдать за мной из больницы? Я мог бы поклясться, что чувствовал на себе взгляды, когда… ой!       Сакура вывернулась из его коварных объятий и пнула его в грудь, сбросив с кровати. Тяжело дыша, она впилась в него взглядом, хотя ее румянец противоречил ее гневу.       — Закончил?       — Почти, — ответил Какаши.       Сакура села на кровати, скрестив ноги, и скрестила руки на груди.       — Как я уже говорила тебе, придурку, всякий раз, когда ты занимался бумажной работой, — она пристально посмотрела на Какаши, вызывая у него смех, но он быстро поднял руки вверх в притворной капитуляции, — ты просто был очень сосредоточен на этом, ясно? А-а потом однажды мой глупый разум внезапно решил представить, каково это было бы, увидеть тебя… тебя…       — Меня? — спросил он, приподнимаясь с пола и наклоняя голову, словно любопытный щенок.       Лицо Сакуры теперь было абсолютно красным, как вишня. Какаши поймал себя на том, что обожает этот цвет, поскольку ассоциирует его с Сакурой. Она закрыла лицо руками, прячась от него, к его большому разочарованию. Ее реакции часто бывали в каком-то смысле забавными.       — Я… я начала… мечтать… о том, каково было бы… эм… если все то внимание, которое ты уделял деревне, ты…       Она сорвалась на неслышный шепот.       — Да, Сакура? — весело произнес Какаши.       — Ты слишком этому радуешься, — прошипела она.       — Ты же сама предложила мне все рассказать, — легко парировал он.       Сакура застонала, потому что, конечно же, он был прав. Она глубоко вдохнула, чтобы успокоить нервы.       — Я начала мечтать о том, каково это — завладеть всем твоим вниманием, чтобы ты сосредоточился на мне… и только на мне.       Сакура не смотрела на него, донельзя смущенная своим признанием. Она отвернулась к кровати, теребя края простыней.       — Ну, сперва это была просто эгоистичная мысль, — продолжила она. — Она заставила меня увидеть тебя немного в другом свете, потому что я начала представлять, каково это — быть… чаще с тобой. Но сейчас… сейчас я хочу стать лучше, хочу стать той, кого я также смогу называть человеком с большой буквы, хочу стать той, кого я считаю достойной быть рядом с тобой.       — Сакура, — обратился к ней Какаши, но осекся: он понимал, что то, о чем она сейчас говорила, адресовалось не ему.       Она была честна с ним, чтобы показать, чего она хочет от их отношений. Сам Какаши не желал, чтобы она была его силой. Что-то подобное не имело для него значения. Он был счастлив просто от того, что Сакура была рядом с ним, принадлежала ему. Но это было важно для нее. И поэтому он улыбнулся и протянул к ней руки, улыбка стала шире, когда она тут же соскочила с кровати и обняла его.       На данный момент это было все, что он мог ей предложить.       Этого должно быть достаточно.