cherry blossom

грязные купюры тихо шуршали в руках сынмина. он нервно отсчитывал одну за другой, с каждой секундой все отчетливее понимая, что не сможет откупиться. парень медленно поднял взгляд и осторожно проговорил:  — это все, что есть. мне не хватает денег, чтобы заплатить за аренду… что же мне делать?  глаза хенджина, нависавшего над ним, недобро загорелись. он приблизился к сынмину медленно, как хищник к глупенькой мышке, которая осмелилась выйти одна на открытую местность, а затем опалил дыханием его ухо, шепча: — не волнуйся, умница. думаю, мы что-нибудь придумаем, — насквозь пронзая его черным взглядом. — ребят, это ж, блять, монополия… — простонал чонин, а за ним прыснули все остальные. сынмин смущенно отпихнул от себя хвана, а тот, смеясь, чмокнул его в щеку и потрепал по волосам. сборы в компании за все лето стали для них привычным делом — началось с того, что феликс уж очень хотел официально познакомиться с сынмином, хвановым парнем; за ликсом потянулся и чонин, за чонином, конечно же, чан, который в свою очередь затащил чанбина с джисоном. а куда джисон, туда и минхо, который вообще-то от общих сборов всегда открещивался как от огня.  «что только не сделаешь ради любви, правда?» — как-то решил хенджин постебать ли, за что получил кулак в ребро и пять дополнительных кругов бегом по стадиону.  с двумя официальными парочками и еще двумя откровенно намечающимися, навязанная вузами смертельная вражда в их новоиспеченной компании сошла на нет до смешного скоро, если не считать периодический стеб друг друга по поводу и без. еще немного поиграв в монополию, минхо с джисоном ушли на кухню готовить для всех мясо, остальные развалились по углам огромного дивана, и кто-то включил фильм. хенджин потянул стоящего перед ним кима за футболку, и тот упал к нему на колени, брыкаясь и возмущаясь. хван только крепче обвил руками сынминову талию, усмехнулся и зарылся носом ему в шею — ким от этого действия моментально затих, растекаясь в руках парня. казалось бы, уже прошло немало времени, только хенджин порой все еще не верил, что может касаться сынмина просто так — обхватить его талию, провести рукой по волосам, оставить поцелуй на скуле и вишневый след где-то под ключицей. у него по сынмину была натуральная ломка, даже если виделись они последний раз вчера — хотелось без конца его смущать до краснеющих ушей, без конца смешить и укутывать в своих руках, без конца любить до тяжелого дыхания и еле слышных стонов. хенджин подумал о том, как не хочет, чтобы этот гиперчувствительный период заканчивался — всему же есть конец, так?  его взгляд упал на чана, который смотрел на своего чонина до смешного влюбленно, пока тот что-то показывал ему в телефоне. да у этих холодом в отношениях даже не пахнет, а уже почти год, вспомнил хван. а еще вспомнил, как загорались щеки у язвительного чонина, когда бан вдруг ни с того ни с сего говорил ему что-то на самое ухо, и как до неузнаваемости менялся взгляд старшего, когда чонин как бы невзначай касался его шеи и бедер на общих сборах. а с чего этот холод вообще должен когда-либо наступать?  сынмин слез с хвановых колен и устроился сбоку — хенджин оставил пару коротких поцелуев на его плече. он смотрел в экран телевизора, на котором играл какой-то детектив, но мысли его были слишком далеко, чтоб хотя бы попытаться следить за сюжетом. сознание возвращало его к майскому вечеру, когда он впервые привел сынмина домой; к следующему после него вечеру, когда они проговорили до утра и пообещали быть рядом; к их долгим прогулкам после пар, к их несерьезным спорам и философским разговорам, к глубоким откровениям и непристойным комплиментам. к тому, как он впервые умело мучал сынмина ведя рукой вверх и вниз, приковывая к месту взглядом и жадно целуя, пока тот хватался за его рубашку и тяжело дышал; к тому, как на следующий же день он дрожащими пальцами сжимал волосы сынмина, пока тот отсасывал ему в собственной общаге, в отместку заставляя хвана потерять дар речи и прокусить губу от желания. в голове хенджина крутились на повторе десятки поцелуев, вздохов, следов под рубашкой и дразнящих, теплых слов, разливающихся по всему телу и залечивающих раны на юной душе.  к реальности парня вернули зубы уже настоящего сынмина, которые сомкнулись на его шее. хенджин резко развернулся и схватился за краснеющее место. ким сидел с широко распахнутыми глазами и прижимал руку ко рту — не рассчитал, кажется.  — мин-а, ты что, блин, в сумерках?  — хенджин проговорил шептом и прыснул, видя ошарашенный взгляд парня.  — я не специально! — так же шепотом защищался он.  — ах не специально?  — укусил не специально, — покраснел сынмин, тихо смеясь и отворачиваясь.  глаза хенджина сузились в хитром прищуре; он бесшумно подобрался к киму, запустил руку в его темные волосы и прикусил мочку уха, чуть оттягивая, а потом прошептал «прости, умница, я не специально».  хван ждал, что сынмин, как обычно, усмехнется, закатит глаза, отпихнет его для виду, а потом сам же сядет ближе — сейчас же ким уставился на него темным взглядом, а затем утянул в поцелуй. хенджин, конечно, не ожидал, но был более чем не против, охотно растворяясь в парне.  спустя секунд тридцать ему в затылок прилетела диванная подушка и фраза чанбина: — совсем молодежь разошлась! — сказал он голосом бабульки под звонкий смех остальных.  хенджин подумал, за что ж ему сегодня ото всех достается, и послал чанбину средний палец с ангельской улыбкой.  — завидуй молча, гадина, — сынмин показал язык и кинул подушку обратно, правда вместо чанбина попал по ликсу.  спустя еще пять минут балагана все наконец успокоились — хенджин даже уловил основной конфликт фильма и немного втянулся. правда, это не мешало ему размеренно гладить под пледом бедро сынмина широкой ладонью вверх и вниз. ким уложил голову на его грудь, растекаясь на диване и подставляясь под ласки. да что с ним такое, усмехнулся хенджин. спустя еще какое-то время, сынмин выпрямился и сказал ему тихо:  — пойдем домой?  хенджин всмотрелся в него внимательно.  — все хорошо? поехали, если ты устал, провожу тебя.  — дурак. к тебе, — сынмин закатил глаза. пол вечера с мыслями собирался, чтобы сказать, а этому умнику еще и объяснять приходится.  хенджин обвел его взглядом и хитро усмехнулся.  — вот оно что, — сказал он и мягко поцеловал кима в волосы.  бурно распрощавшись с друзьями, под ядовитые шутки и взаимные угрозы они вышли из подъезда. теплота летней ночи придала обоим дерзости — они обменивались колкими комментариями и совершенно точно не фанатели друг от друга в этот самый момент. сынмин смотрел на хвановы открытые плечи, крепкие руки, хитрый взгляд и такую теплую улыбку, пока сам хенджин готов был утопиться в блестящих кимовых глазах и закупорить себя в его смехе.  уже поднимаясь в жутко медленном лифте своего дома, хенджин не выдержал и утянул кима сразу в глубокий поцелуй, проталкивая колено между его ног — слишком красивый, слишком невозможный. от дерзости сынмина не осталось и следа — он лишь послушно раздвинул колени и простонал хвану в губы. длинной красной нитью жадный поцелуй протянулся через прихожую, коридор, и обосновался на кровати. оба они дышали тяжелее, смотрели голоднее, чувствовали ярче чем обычно. обоим где-то под горой напускной уверенности было страшно до жути, но сынмин храбрился, а хенджин горел желанием и любовью. он аккуратно стянул с сынмина футболку и джинсы с бельем, зацеловывая его пунцовые скулы и ловя поплывший взгляд. когда одежда хенджина оказалась где-то на полу, сынмин протянул вперед пальцы и провел по напрягшимся мышцам живота парня, откровенно его разглядывая — хенджин шумно втянул воздух и зажмурил глаза, а потом перехватил руку сынмина, вжал его всем весом в кровать и накрыл губы своими. он водил кончиками пальцев по телу парня и вызывал мурашки на коже, оставлял цветущие пятна на его груди, шее и ребрах, гладил широкой ладонью бедра и тазовые косточки, пока сынмин под ним разбивался на части.  хенджин выглядел как долбанный змей-искуситель, когда кончиком языка провел по раскрытым губам сынмина, заглянул глубоко в душу, а затем обхватил его пальцами и распределил выступившую смазку по всей длине. он мучительно медленно двигал ладонью вверх и вниз, смотря на заломанные брови кима и ловя его вздохи губами. спустя несколько минут он замедлился, и тогда сынмин толкнулся ему в руку сам, смотря исподлобья помутневшим взглядом.  хенджину показалось, что у него жар. его собственный член ощутимо упирался в чужое бедро, пока он позволял сынмину толкаться снова и снова, а затем убрал руку и накрыл парня совсем мягким поцелуем — настолько не вяжущимся и обжигающе контрастным. сынмин, зажмурившись, переживал прерванный оргазм, и хенджин ухмыльнулся, еще раз нежно поцеловав его ключицы. он оперся на руку и потянулся к тумбочке за понятными вещами — сынмин проводил его взглядом.  — точно? — спросил хенджин хриплым, не своим голосом.  точно дурак. сынмин усмехнулся и посмотрел на него снисходительно, мол, что за глупые вопросы.  хван проговорил низко, подбираясь к коленям лежащего сынмина:  — одно твоё слово, мин-а, — он оставил на внутренней стороне его бедра влажный вишневый след, а ким утопил стон в подушке, — одно слово.  сынмин кивнул и встретился с ним взглядом. ему было неловко быть настолько открытым, настолько яро вверяющим себя, а потом он увидел абсолютно влюбленные глаза хенджина, который мягко выцеловывал его живот, и понял, что с ним ему ничего не страшно. хенджин огладил пальцем его вход и ввел, целуя кима глубоко и долго. вскоре последовал второй — брови сынмина снова заломились, пока хенджин ловил его вгляд, целовал скулы и бесконечно много повторял, какой сынмин охренительно сладкий, красивый, и как ему с ним хорошо. когда хван сменил угол размеренных движений, сынмин распахнул глаза и сжал пальцы в длинных волосах. испуг в глазах хенджина сменился темной и беспросветной похотью, когда во взгляде сынмина он разглядел четкое «ещё-ещё-ещё» и стал ритмично трахать своего мальчика пальцами, пока тот выдыхал ему в шею что-то несвязное.  бог знает какими усилиями хенджин заставил себя вновь оторваться от кима — он разорвал пластиковую упаковку зубами и откинул куда-то в сторону. так банально, но сынмин от этого вида готов был выть, а низ живота свело, хотя казалось бы, больше некуда. рекордно скоро раскатав презерватив по стоящему члену, хван вновь осыпал грудь и шею сынмина ласками, пока тот извивался и хныкал от желания.  — умница, ты меня с ума сведешь,  — сказал хенджин и провел головкой по входу.  — ты меня уже свел.  хенджин толкнулся сразу на всю длину и замер, смотря на сынмина мутным взглядом. тело пульсировало от напряжения вместе с необъятным возбуждением, и хенджин прилагал все усилия, чтобы просто раньше времени не сорваться. ким коснулся его горячей щеки пальцами, пропустил их через взмокшие волосы, а затем утянул его в поцелуй. все еще касаясь его губ, хенджин стал двигаться так мягко и плавно, что сынмин перестал понимать, где вообще находится — он тонул в глубине его карих глаз, во влажных губах и горячем языке, в сильных руках и тонких пальцах. хенджин заполнил собой все пространство вокруг, залюбил каждый сантиметр его тела, будто оно было самым желанным на планете, забрался глубоко в его душу со своими хитрыми глазами и невозможными словами.  — давай, солнце, докажи, на что способен, — сказал пришедший в себя сынмин, нагло смотря на него снизу вверх.  в глазах хенджина заплясали черти. он плавно вышел из сынмина почти полностью и с чувством толкнулся назад.  — ты ведь напросишься, знаешь?  сынмин закусил ладонь, сдерживая стон. хенджин только усмехнулся, поднес ладонь к себе, оставил поцелуй на костяшках и завел ее киму к затылку, крепко удерживая на месте.  — будь умницей, разреши мне тебя услышать, — на самое ухо.  когда слащавое прозвище успело стать для сынмина кинком?  хенджин стал двигаться, и ким поцеловал его развязно, кусая пухлые губы и сталкиваясь с чужим языком. он и сам не понял, в какой момент начал плавно двигать бедрами навстречу, выдыхая через раскрытые губы и еле слышно постанывая. хенджину казалось, что он сходит с ума — до того он кайфовал от его провокаций и от его хорошести, а еще от того, как прекрасно сынмин сжимался и почти скулил его имя каждый раз, когда он доставал до комка нервов, ритмично вбиваясь в его бедра.  хенджин оперся на локоть, меняя угол проникновения, и начал водить плотно сжатым кулаком по истекающему смазкой члену сынмина, топя его стон в своем рте. хван наклонился к нему на самое ухо, прикусил и, не сбиваясь с темпа, змеем стал нашептывать о том, какой же он сейчас ахуенно красивый, как же в нем чертовски узко, какой же он послушный и до ужаса наглый, и как же сильно он обожает каждую частичку его тела и души. бедра сынмина предательски задрожали, он уткнулся хвану в шею, пока сам сжимался в оргазме и пачкал его руку. слишком узко, слишком хорошо — хенджин последовал за ним без раздумий.  несколько долгих минут они оставались в таком положении, тяжело дыша друг другу куда-то в шеи. хенджин поднялся на локтях первым, легко убрал челку со лба сынмина, мягко провел большим пальцем по его щеке и оставил невесомые поцелуи на его носу и скулах. сынмин позволил себе подставиться под ласки и, когда хенджин выходил из него, поморщился, отпихивая парня.  — ну и иди, — сказал уставший ким, забираясь под одеяло.  хенджин вернулся к нему совсем скоро, подкрадываясь под одеяло и сгребая сынмина в охапку, целуя в макушку. на его языке вертелись громкие слова, и он не знал, есть ли им здесь и сейчас место. вместо этого он неспешно выводил круги по коже кима и дал ему свой телефон с открытым приложением доставки еды.  и через много дней во время очередного разговора поздним вечером он узнает, что в тот самый момент у сынмина в голове на повторе крутились три слова — хенджин, дом и любовь.