Познав прошлое, мы построим будущее.

      — А где Смоукскрин? — спросила Сапфир после того, как незнакомый ей автобот вошел в комнату и встал возле стены.       — Смоукскрин теперь служит в другом отряде. — сказал автобот. Он был выше Смоукскрина и шире в плечах, а также явно старше. И строже.       — А в каком он теперь отряде? — спросила Сапфир.       — В восьмом. — безэмоционально сказал автобот.       Восьмой отряд. Тот же отряд, где служит Инфит. Ясно.       Сапфир не стала спрашивать, по своему ли желанию перевелся Смоукскрин, или его перевели в другой отряд. Возможно, ей это было не особо важно. Возможно, она просто не хотела еще больше расстроиться из-за правды.       Первая часть рабочего дня пролетела очень быстро. Сапфир упорно игнорировала чувство голода. В последние дни Смоукскрин приносил свой энергон, и Сапфир хоть как-то держалась, однако теперь…       — Перерыв. — внезапно сказал автобот и, развернувшись, вышел из комнаты. Сапфир немного подождала, прежде, чем выйти следом и направиться к кабинету Альфа Триона.       Ей было очень стыдно просить энергон у ее наставника, но другого выхода она не видела. Ну, если только умереть от голода.       Сапфир шла по коридору, направляясь к одной из дверей. Когда-то здания архивов были очень красивы, словно произведение искусства. Теперь же большинство коридоров было покрыто пылью, осыпанной с потолка при очередной воздушной атаке и целыми кусками стен тех же потолков. Сапфир медленно шла, придерживаясь за стену, чтобы не упасть.       Наконец-то добравшись до нужной двери, Сапфир, уже готовая попросить у наставника немного энергона, вдруг остановилась. За дверью слышались голоса. Спарк прильнула к стене возле приоткрытой двери и стала слушать, решив пока что не входить.       — … и у вас абсолютно нет причин это делать. — послышался голос ее наставника. Сапфир никогда не слышала его настолько раздраженным.       — Нет причин? Чтож, если вы не в курсе, то у нас все архивисты сейчас получают мало энергона. И воины тоже. — послышался голос командира автобота, отвечавшего за защиту архивов. Грубо говоря, сейчас он был самым главным среди всех автоботов, находившихся на территории архивов. — Если вы не знали, то у нас в принципе на всех недостает топлива. Война идет.       — Но вы морите голодом Сапфир. Другие архивисты получают гораздо больше топлива, чем она. — хоть голос Альфа Триона и был спокойным, Сапфир отчетливо слышала в нем ярость.       — Вы сами прекрасно понимаете, почему мы это делаем. — отвечал автобот.       — Конечно понимаю. Вы делаете это потому, что она наполовину южанка. Больше причин у вас нет. — сказал Альфа Трион. Автобот фыркнул.       — Мы оба знаем, что это именно она меняет файлы, и что именно из-за нее мы не можем поймать этого десептикона! — воскликнул он.       — Я не знаю, что вы надумали. Неужели вы уверены, что маленький голодающий спарк может в одиночку взломать файл и изменить его содержание? И проделывать это каждый день, помногу раз? — спросил Альфа Трион.       — Мы уже несколько тысяч лет не можем найти этого подлеца десептикона, который шныряет по улицам Иакона! Лидер автоботов находится далеко, ближе к экватору и вместе с основными силами ведет многовековую битву, а мы все никак не можем прихлопнуть одного десептикона, причем даже несовершеннолетнего! Я не буду никак верить в то, что это все случайности и что в архивах действительно нет предателя. И я уверен в том, что это — спарк-полукровка. И поверьте, как только у нас появятся доказательства, то голод для нее покажется милосердной смертью.       — Вы не смеете так угрожать обычному спарку. — сказал Альфа Трион.       — Аккуратней, Альфа Трион. Вы уже не тот, кем были раньше, и вы не имеете права говорить так со мной. С тех пор, как вас изгнали из Совета и заперли здесь, в архивах, вы потеряли весь свой авторитет.       — Я сам ушел из совета, потому что не смог более влиять на решения глупцов и безумцев.       Сапфир услышала злобное рычание командира.       — Глупец и безумец здесь только вы! — воскликнул он. — Вы не понимаете ничего! Совет был лучшим, что случалось со властью Кибертрона. Он дал нашей нации столько, сколько никто не давал!       — Совет разрушил нашу нацию. Они не понимали, что они делали, а вы не понимаете, что сейчас говорите. — сказал Альфа Трион, и его голос снова стал спокойным.       — Я то как раз все понимаю. — снова заговорил автобот. затем он вздохнул, словно успокаиваясь. — Ладно, я вообще-то здесь для того, чтобы сообщить кое-что. — теперь его голос, хоть и был наполнен презрением, но уже был гораздо спокойнее. — Недавно пришло сообщение сверху. Они хотят прислать в Иакон несколько отрядов. В последнее время Рубиниус представляет большую угрозу, и они хотят бросить все усилия, чтобы уничтожить его.       Сапфир почувствовала, как ее колени подогнулись.       — Тут уже будет без разницы в сообщениях, передаваемых разведкой: он просто не сможет избежать всех. И кто-то его обязательно поймает, и… ему конец. — сказал автобот.       Сапфир медленно сползла по стенке, прикрывая рот манипулятором.       — И что вы хотите, чтобы я сделал с этой информацией? — спросил Альфа Трион.       — Я еще не договорил. — сказал автобот. — Так вот, верха хотят прислать помощь либо для того, чтобы уничтожить Рубиниуса, либо для помощи архивам. Они сказали, что могут прислать либо одно, либо другое. Они планировали прислать дополнительные войска, чтобы убить Рубиниуса, но вдруг сам Оптимус Прайм отдал приказ, что если в архивах понадобится помощь, то ее нужно будет обеспечить. Тогда нам поступила информация, что если ситуация в архивах станет критической, то мы подадим сигнал, и вместо дополнительных войск придет поддержка архивам.       — И что же они имели в виду под критической ситуацией? — спросил Альфа Трион.       — Это они не уточнили. Другими словами, я решаю, когда ситуация станет критической. — сказал автобот. Сапфир услышала шаги: видимо, командир подошел ближе к Альфа Триону, так как следующие слова были сказаны тише и угрожающе: — Поверьте мне, начальник архивов, я сделаю все, что в моих силах, чтобы убить этого подонка-десептикона, это… отродье. — он снова заговорил громко. — Ситуация в архивах будет критичной только в том случае, если один из архивистов… умрет.       На несколько кликов воцарилась тишина, а затем… Аудиалы Сапфир уловили смешок. Смешок Альфа Триона.       — Теперь, значит, вы наконец-то перестанете притворяться. — сказал он. — Вы же морите Сапфир голодом только для того, чтобы я отдавал ей весь свой энергон, а сам становился все слабее и слабее. И твердите мне при каждой нашей встрече, что она предатель только для отвода оптик. Вы все это время подозревали только меня в предательстве. А теперь вы задумали меня убить.       — С шутками покончено. — сказал автобот. — Вы все время вели себя подозрительно. Постоянно что-то шифруете, ходите в помещения, в которые никто, кроме вас не может войти из-за заморочек с этими вашими матрицами. И никто не может посмотреть, чем вы занимаетесь. Удобно вы устроились. И при всем этом, вы остаетесь на высокой должности. Но как только ваша искра погаснет, все замки откроются, и все смогут увидеть, чем именно вы занимаетесь.       — Вы не посмеете меня убить. Не сможете. — спокойно сказал Альфа Трион.       — А я и не буду. Вы сами все сделаете. — усмехнулся автобот. — Вы уже далеко не так сильны, как раньше. Нетрудно заметить, что вы держитесь из последних сил. И чем дольше я морю эту полукровку голодом, тем больше вы будете ей отдавать энергона, тем ближе ваша кончина. В другом же случае, командир Рубиниус умрет. Но я уверен, что вы, тот, кто на самом деле подменяет файлы и спасает этого десептикона, точно не позволит этому случится. А как только ваша искра погаснет, я наконец-то смогу стать единственным ответственным за эти архивы.       Сапфир вжалась в стенку.       — Скажите ему… скажите ему, что это не вы дешифруете файлы, что не вы спасаете Рубиниуса… — взмолилась она. Альфа Трион некоторое время молчал, и Сапфир почему-то почувствовала, что он прямо сейчас смотрит на нее сквозь стену, что он знает о ее присутствии.       — Вы гонитесь не за теми вещами, господин командир. — наконец сказал он. — То, что я делаю — очень важно. И никто не должен об этом знать. — он остановился на некоторое время. — Моя смерть придет тогда, когда надо. Если же мне придется пожертвовать собой ради спасения невинного спарка, то я не посчитаю это пустой тратой.       Сапфир больше не могла слушать то, что говорил Альфа Трион. Она медленно поднялась и, опираясь на стену, пошла как можно быстрее от двери.       Наставник взял на себя ответственность за то, что она сделала. Это не он дешифровал файлы, не он запутывал автоботов.А затем наставник чуть ли не прямым текстом сказал, что готов пожертвовать своей искрой, чтобы спасти ее или Рубиниуса. А если он этого не сделает, то…       Рубиниус погибнет.       Сапфир остановилась и оперлась на стену, оглядываясь по сторонам. Она сама и не заметила, как оказалась в другом конце архивов: здесь было не убрано, эта часть архивов была заброшена.       А ведь раньше Сапфир проводила в этом месте больше всего времени. Та часть архивов, которая была скрыта от большинства посетителей. Сюда могли заходить только с разрешения Альфа Триона.       Сапфир отперлась от стены и подошла к разбитому шкафу. Вдруг она вздрогнула от неожиданного хруста, и, опустив голову, увидела разбитый датпад. Сапфир отодвинула его ногой, и вернулась к своим мыслям.       Автоботы собираются прислать подмогу. Либо для того, чтобы убить Рубиниуса, либо для того, чтобы помочь архивистам. Но только в том случае, если кто-нибудь из архивистов умрет. А этот командир автоботов решил убить Альфа Триона.       Сапфир почувствовала, как ее оптики начинают болеть. Вероятнее всего, она бы плакала, если бы у нее было бы достаточно энергона для этого.       Ситуация казалась полностью безысходной. На кону стояли две жизни: Рубиниуса и Альфа Триона. И Сапфир не могла ничего с этим поделать. Выбор был не за ней. Как ни крути, всегда казалось, что только один из них может выйти живым.       А она ничего не может с этим сделать. Ничего. Она никак не может им помочь. За все время, которое она провела в архивах, она, возможно, только отсрочила смерть Рубиниуса, но не предотвратила ее. А еще она каждый день дешифровала файлы для того, чтобы ей дали мизерное количество энергона. Она помогала автоботам, таким, каким был этот командир.       Зачем она помогает тем, кто ее ненавидит?       Ненавидит. Смоукскрин теперь ее ненавидит. Она сама виновата в этом. Она сама ему все это время врала. Может быть, если бы она сказала раньше и все объяснила, то он бы понял ее? Понял бы, в какой ситуации она находится? Может быть он даже ее бы поддержал?       А теперь он ее ненавидит. Сапфир снова почувствовала ужасную боль в оптиках. Возможно, если бы Смоукскрин был рядом с ней в этот момент, ей было бы гораздо легче. Но его нет рядом. Казалось бы, что может быть хуже, чем поссориться с самым близким другом? Вчера казалось, что нет ничего ужасней этого. А сейчас… Сейчас на кону стоят жизни Рубиниуса и Альфа Триона. И один из них погибнет.       Внезапная мысль поразила Сапфир. Они все еще живы. Вдруг… вдруг она может что-нибудь предпринять? Как-нибудь их спасти? О, она готова была сделать все, что угодно, чтобы они выжили. Наставник сделал столько всего для нее, а она никак ему не отплатила за это, а Рубиниус…       Сапфир сжала манипулятор в кулак. Она не позволит ему умереть. В каком бы она не была ужасном состоянии, хоть на грани смерти.       Внезапно на ее экран пришло уведомление об очень низком уровне энергона. Сапфир убрала уведомление и оперлась манипулятором об стол, чтобы ей было легче стоять. Точно, она же шла к Альфа Триону, чтобы попросить у того топливо. А сейчас она даже не знала, есть ли оно у него. Мысль о том, что Альфа Трион и Рубиниус находятся в опасности снова пронзила Сапфир. Должен же быть способ спасти их обоих. Чтобы они выжили.       Ситуация в архивах будет критичной только в том случае, если один из архивистов… умрет.       Один из архивистов… умрет.       Сапфир посмотрела на свои манипуляторы. Ее бластеры, конечно же, работать не будут из-за недостатка энергона. Спарк отвела взгляд, как вдруг ее оптика зацепилась за разбитый датпад. Один его конец был очень длинным и острым.       Один из архивистов… умрет.       Сапфир наклонилась и взяла датпад. Внезапная усталость, как груз, свалилась на ее плечи. Она очень, очень устала. Она даже не помнит, каково это — жить без чувства голода. Без чувства страха за искры своих близких.       А теперь даже Смоукскрин ее ненавидит. И в этом только ее вина.       И в том, что Рубиниус остался один, тоже ее вина.       Сапфир занесла острый конец напротив своей искры.       Она виновата во всем. Теперь настало время поплатиться. И она готова с этим смириться, только вот…       Сапфир закрыла оптики. Вот бы снова окунуться в то время, когда все было хорошо… когда не было ни войны, ни голода. И чтобы ни случилось, она никогда не была одна.       Сапфир открыла оптики и отодвинула экран с фейсплейта.       — Прости меня, пожалуйста. — прошептала она. Ее голос очень сильно дрожал, и, вероятнее всего, она бы рыдала, если бы у нее было достаточно для этого энергона.       Сапфир занесла импровизированный клинок перед своей искрой, смотря на свое отражение в нем. Страшно ли ей? Да. Но другого выхода нет. Так будет лучше. Для всех.       Жаль только… Жаль только, что она так и не помирилась со Смоукскрином. Жаль, что она так и не увидела Рубиниуса.       Сапфир занесла острый конец датпада и уже была готова резко дерзнуть его на себя.       Три… Два… Один…       Звук выстрела пронзил воздух в помещении, отражаясь от стен. Сапфир удивленно моргнула. Датпад пропал из ее рук: он отлетел в стену от выстрела.       — Сапфир, не делай этого!       Спарк резко развернулась и посмотрела на того, кто стоял в дверях.       — Смоукскрин? — тихо спросила она. — Что ты здесь делаешь? Впрочем, не важно. Смоукскрин, мне нужно это сделать.       — Сапфир, постой! — воскликнул автобот, идя к ней.       — Смоукскрин, ты не понимаешь! От этого зависит жизнь наставника и… и Рубиниуса. Если я не сделаю это…       — Сапфир, послушай…       — То они могут умереть! Там командир автоботов, он угрожал наставнику…       — Сапфир…       — И если кто-нибудь из архивистов не умрет, то умрет Рубиниус, этот автобот хочет убить Альфа Триона! Но если я пожертвую своей искрой, то…       — Дай мне сказа…       — .они оба выживут, а если нет, то…       — Сапфир!       Спарк подняла голову и увидела Смоукскрина, который стоял уже вплотную к ней.       — Ну наконец-то ты замолчала. — вздохнул автобот. Он перевел дыхание, прежде, чем улыбнуться своей самой обычной приветливой улыбкой, от которой на искре Сапфир мгновенно потеплело, ведь она думала, что уже больше не увидит эту улыбку, и начать говорить: — Во-первых, я хотел бы тебе сказать огромное спасибо. Правда, это очень приятно, когда тебя посвящают в курс дела и рассказывают все сразу, а не говорят: «Смоукскрин, я не могу ничего тебе сказать, поэтому просто буду терпеть и страдать, пока не умру. А иначе ты меня возненавидишь». Однако, пара тысячелетий нашей дружбы научили меня, что если я хочу что-то узнать о тебе, то должен сделать это сам, так как ты мне все равно ничего не скажешь.       Сапфир молча смотрела на Смоукскрина, ничего не понимая.       — А во-вторых, Альфа Трион и Рубиниус сейчас в безопасности. Ну, или по крайней мере не в большей опасности, чем до этого. И тебе не нужно никак вредить себе для этого. — улыбнулся автобот. Сапфир уставилась на автобота.       — Я… Я не понимаю. — сказала она. Смоукскрин улыбнулся еще шире.       — Сообщение, включающее себя информацию о том, что в архивах сейчас голодают, вместе с доказательствами и информацией от разведчиков, что Рубиниуса уже не видели несколько месяцев, будет отправлено с минуты на минуту. Когда оно дойдет до автоботов, то они немедленно отправят сюда поддержку, а командира может и вообще сдвинут с должности за то, что при его командовании такое происходит, а он не додумался попросить помощи или хотя бы сообщить о происходящем. — сказал Смоукскрин.       — Но… как? Как ты обо всем этом узнал? — недоумевала архивист.       — Сапфир, ты думала, что одна подслушивала разговор командира и Альфа Триона? — ухмыляясь спросил Смоукскрин. — Помимо наставника, командира и тебя этот разговор слышало еще два меха. И один из них сейчас стоит прямо перед тобой, пока вторая отправляет сообщение для того, чтобы спасти Рубиниуса и Альфа Триона.       — Я… Я ничего не понимаю. — покачала головой Сапфир. — Смоукскрин, я… — ее голос дрогнул. — Я думала, что ты меня ненавидишь.       Лицо Смоукскрина мгновенно стало хмурым. Он подошел к ней и взял ее манипуляторы в свои.       — Сапфир. Я никогда, слышишь меня, никогда не буду тебя ненавидеть. Вчера, после того, как ты впервые показала мне свои оптики, я… Я удивился. Я был в шоке. В шоке с того, что ты наполовину из юга, но не в плохом шоке. Не в ужасе. Сапфир. — он вздохнул. — У тебя… у тебя самые удивительные оптики на свете.       — Ты… ты не считаешь их уродливыми? — спросила Сапфир, слыша, как дрожит ее голос. Кажется, она сейчас расплакалась бы, если бы у нее было достаточно энергона.       — Нет! Конечно нет, Сапфир, что за бред?! У тебя самые потрясающие оптики, которые я когда либо видел! Самые красивые! — воскликнул автобот.       — И ты… И ты не будешь меня ненавидеть за то, что я наполовину из юга? — спросила Сапфир дрожащим голосом, чувствуя, как начинает щипать оптики. Смоукскрин притянул ее к себе и обнял.       — Глупышка ты, Сапфир. — сказал он, гладя ее по спине. — Конечно же, нет. Мне плевать, по большому счету. Я отношусь плохо только к десептиконам. Мои… — он запнулся и сделал небольшую паузу: — Мои альфы, они… обе были иаконками. Но они всегда поддерживали юг.       Сапфир замерла. Смоукскрин никогда до этого не говорил о своих альфах. Сапфир знала только то, что он сирота, как и она, поэтому они в разговорах тщательно обходили эту тему.       — Они считали, что совет несправедливо относится к южанам. — продолжал Смоукскрин. — Что такое отношение, как к слугам, как к рабам, просто недопустимо. Они обе очень много сделали для южан. Посылали помощь, топливо, помогали беженцам. А однажды… Однажды, после того, как они возвращались с юга… Это было буквально немного после того дня, когда совет отвергнул Мегатрона… их задержали в одном городе. Много жителей задержали, то ли с транспортом были проблемы, то ли еще что-то… В общем, потом именно на этот город пришлась одна из первых атак десептиконов. А затем еще на несколько ближних городов. Погибло очень много мирных, невинных искр. И мои альфы, они… — голос Смоукскрина оборвался. Сапфир чувствовала, как его корпус дрожит. Смоукскрин порывисто вздохнул, стирая слезы с фейсплейта. — В общем, я никогда не одобрял действия совета. И хорошо, что он пал, как только Оптимус Прайм появился и возглавил автоботов. А то бы от Иакона ничего не осталось. Но… десептиконов я ненавижу еще больше. Да, южане заслуживали справедливости, но… мои альфы ни в чем не были виноваты. Они не заслужили такой ужасной смерти. И все те мирные мехи, спарки, которые погибли от десептиконов, тоже не заслужили.       Смоукскрин остановился, чтобы перевести дыхание.       — Я постоянно по ним скучаю. — тихо сказал он. — Меня вырастил дядя, который меня любил, и я ему очень благодарен, но… Я скучаю по ним. — он вздохнул. — Я всегда мечтал о брате или сестре. И… у меня должна была родиться сестренка, если бы они не умерли.       Сапфир почувствовала, как ее оптик стало щипать еще сильнее.       — Это… Праймус, это звучит глупо, сентиментально, и вообще, ну… не очень но… Я всегда думал, что… у меня так и не родилась сестра, но зато у меня была ты и… — Смоукскрин замялся. — Праймус, это ужасно глупо, но я всегда думал о тебе, как о своей сестре, которой у меня никогда не было, которой я так и не дождался. — он порывисто вздохнул и положил голову на макушку Сапфир. — Поэтому, Сапфир, я никогда не смогу тебя ненавидеть. Тем более за то, что ты наполовину из юга. Мне вообще все равно, откуда ты, кто твои родственники. Главное, что ты — это ты. Праймус, да даже если ты окажешься, не знаю, спарком самого Мегатрона, я, конечно, буду в полнейшем аху… кхм, шоке, но и не подумаю о тебе ни капли плохого, и вообще не поменяю свое мнение о тебе.       Сапфир прижалась ближе к Смоукскрину. Как? Как она могла в нем сомневаться? Подумать, что он ее ненавидит? Когда он все это время заботился о ней и любил ее, как родную сестру.       — Я тебя не заслуживаю. — сказала она. Смоукскрин усмехнулся сквозь слезы.       — Приятно слышать эти слова уже второй раз за день. — сказал он. Сапфир нахмурилась.       — Я не первая? — спросила она. Смоукскрин покачал головой. — А кто?       — Инфит. — улыбнулся Смоукскрин. — А теперь, позволь мне узнать, какого шлака моя бывшая знает о тебе гораздо больше, чем я сам?       — Бывшая? — спросила Сапфир.       — Да, это тоже долгая история. — усмехнулся Смоукскрин. — Вы с ней просто молодцы: обе имеете привычку недоговаривать и лгать якобы для моего же блага, а потом еще и сами страдайте. Если бы кое-кто мне с самого начала объяснил, кем ей приходится Рубиниус, то все было бы гораздо проще.       Сапфир застыла.       — Ты… ты знаешь? — спросила она. Смоукскрин кивнул. — И… И ты меня не осуждаешь за то, что я ему помогала и спасала его? Даже при том, что он — десептикон?       Смоукскрин вздохнул.       — Сапфир, позволь мне все тебе рассказать. Вчера вечером, после того, как ты убежала, я, как только опомнился, помчался за тобой, но меня остановил какой-то командующий отряда, сказал, что меня в срочном порядке переводят в восьмой. Я попросил дать мне пару минут, но он не согласился и чуть ли не силой потащил к остальным. Когда я пришел, я отвел в сторонку Инфит и рассказал ей все, что произошло. И представь мою реакцию, когда эта шедевральная фемм говорит мне о том, что она все это время знала о том, что ты наполовину из юга. И что вообще вы вдвоем давно знакомы, и она тебя давно узнала.       — Она что?! — воскликнула Сапфир.       — Вот у меня такая же реакция была. — усмехнулся Смоукскрин. — А затем она рассказала мне историю вашего знакомства. И я уже был просто в шоке, а затем она добавила про то, что она кажется знает, кто такой Рубиниус. Мы его поискали в базе данных, посмотрели профиль, составленный о нем, и Инфит подтвердила то, что она и с ним знакома, и то, что она и его избила. И рассказала, кем вы с Рубиниусом друг другу приходитесь. Сапфир, если бы ты мне раньше все рассказала, все было бы намного проще. Кстати говоря, я почитал его профиль, и в принципе, пока что это самый адекватный десептикон, о котором я читал.       — То есть, ты… ты не осуждаешь меня за то, что я ему помогаю? — дрожащим голосом спросила архивист.       — Сапфир, я не буду тебя осуждать за то, что ты пыталась спасти дорогого тебе меха. — улыбнулся Смоукскрин.       — Но… Но он же десептикон. — изумилась Сапфир.       — Хм, а тот командир, который угрожал Альфа Триону и шантажировал его, а также морил тебя голодом, автобот. И как думаешь, я к нему хорошо из-за этого отношусь? Да вообще нет! Пусть идёт шлаком. — сказал Смоукскрин. — Я лучше пускай помогу спасти десептикона, который адекватный, чем буду служить такому придурку.       Сапфир счастливо улыбнулась и обняла Смоукскрина еще крепче.       — Спасибо тебе. — сказала она. — Ты самый лучший.       — Пожалуйста. — усмехнулся Смоукскрин. — И опять-таки же, приятно это слышать второй раз за день.       Сапфир нахмурилась.       — Инфит? — спросила она.       — Верно. — сказал Смоукскрин.       — Что у вас с ней произошло? — спросила спарк.       — Я же уже говорил про то, что вы обе любители недоговаривать важную информацию, а потом страдать из-за этого? — сказал Смоукскрин, закатывая свои оптики. — Инфит рассказала мне о том, что она, оказывается, не просто иаконка-сирота, а потомок одной аристократической семьи, которая не просто поддерживала идеи совета, а самостоятельно занималась угнетением и использованием рабского труда южан. Именно такие семьи ходили на всякие разные гладиаторские бои, смотря на южан так, как на животных. И Инфит росла во всем этом росла и верила в это все, пока процессор не сформировался и она не начала сама думать, после чего она сбежала от своих альф. А затем началась война, Инфит даже помогла разрушить совет, а затем присоединилась к автоботам, и пошла подготовку элитный войск. Это если коротко. А затем ее отправили сюда, она познакомилась со мной, а потом и с тобой. И, кстати говоря, она тебя узнала с самой первой встречи.       Челюсть Сапфир упала на пол.       — Когда она меня узнала?! Ты, конечно, уже сказал, что она узнала меня давно, но я не думала, что настолько! — воскликнула архивист. — Я… Я тоже ее тогда узнала, но я не думала, что она поняла, кто я.       — А она поняла. — сказал Смоукскрин. — И все время у меня спрашивала про тебя. А когда я начал волноваться, что ты недоедаешь, то она попросила принести тебе половину ее порции энергона. Да, Сапфир, весь энергон, который ты пила, жертвовала тебе Инфит. Я же половину своего энергона отдавал наставнику. И сейчас именно Инфит отправляет сообщение, чтобы спасти наставника и Рубиниуса. Она очень сильно сожалеет о том, что она сделала.       — Я… Я просто в шоке. — прошептала Сапфир.       — Да и я был. И тогда я спросил у нее, нет ли еще ничего важного. Чего-нибудь, чего я о ней еще не знаю. И тогда она, вздохнув, выдала мне, что ей нравятся фемм, и не нравятся мехи.       — Что?! — воскликнула Сапфир. Она думала, что уже ничего более удивительного не услышит, но Смоукскрин удивлял ее раз за разом. — Но… Но она и ты… Но ты же… ты же мех!       — Да, но когда мы начинали встречаться, она еще не понимала, что ее мехи не привлекают. Я ее привлекал очень сильно как друг, и ей действительно было приятно проводить со мной время. Но потом она поняла, что ее в принципе мехи не привлекают. И побоялась мне сказать, думала, что меня это очень сильно расстроит. Она, видите ли, не хотела сделать мне больно. А то, что она половину времени наших отношений страдала, ей, видимо, казалось нормальным. В общем, я сказал ей, что она дурочка, что нужно было давно сказать, а не страдать от нежеланных отношений. Мы поговорили, и конечно же решили расстаться, но остаться друзьями.       — А тебе… тебе нормально? — спросила Сапфир.       — Конечно, мне больно, что все это время она чувствовала себя дискомфортно, и я, получается, делал кучу вещей, которые она буквально терпела. — грустно сказал Смоукскрин. — А по поводу моей любви к ней… Ну, если подумать, мне очень нравилось проводить с ней время, но сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что мы, скорее всего, не смогли бы стать друг для друга коньюксами в будущем, даже если бы Инфит нравились мехи.       Сапфир вздохнула. Праймус, на нее только что свалилось слишком много информации, и она едва успевала ее обработать.       — Ой, Сапфир! Кстати говоря, совсем забыл! — Смоукскрин отстранился от нее и, взяв за плечи, улыбнулся ярчайшей улыбкой. — С днем активации тебя! Так ужасно получилось, я же так долго готовил подарок, а в итоге это все и…       Сапфир застыла.       — Сегодня… сегодня у меня день рождения? — спросила она. Точно! А она совсем забыла! Ей же сегодня шестнадцать тысяч лет…       Сапфир уже хотела было поблагодарить Смоукскрина, как вдруг раздался сигнал тревоги.       Уровень энергона: критически низкий. 1%       — Сапфир? Что… Что происходит?! — воскликнул Смоукскрин, его взгляд тут же стал хмурым и обеспокоенным. Сервоприводы Сапфир подогнулись, и она упала бы на пол, если бы перед землей ее не поймал Смоукскрин, и аккуратно бы ее опустил.       — У меня… У меня очень м-мало энергона… — сказала Сапфир.       — Фраг! — выругался Смоукскрин, как вдруг послышались шаги. Зрение Сапфир затуманилось.       — Смоукскрин? У вас все в порядке? — послышался знакомый голос. — Праймус! — тот, кто говорил, подбежал к ним и, присев, наклонился над ней. — Что с Сапфир?       — У нее критически мало топлива. Быстро, нужно ее напоить энергоном! — воскликнул Смоукскрин. — Она не сможет его выпить! Ей нужно его ввести…       Сапфир почувствовала, как мир вокруг начинает становится все мутнее и темнее, а голоса едва различимыми.       Аварийное отключение для энергосбережения через три…       — Инфит, давай энергон сюда!       Два…       Сапфир почувствовала, как что-то воткнулось в ее манипулятор.       Один.       Ее сознание погрузилось во тьму.

***

      Орион неловко потоптался возле дверей медицинского отсека, прежде, чем вздохнуть, набраться уверенности и войти внутрь.       — Эм… тут кто-нибудь есть? — тихо спросил он, оглядываясь по сторонам. Десептиконский медицинский отсек состоял из нескольких помещений, и сейчас Орион находился в самом первом. Справа от него двери вели в лабораторию, а находившиеся в дальнем углу двери вели в операционную. Было еще несколько дверей, расположенных на стенах большого помещения, но Орион не знал, куда они ведут.       — Ой-ой, посмотрите, кто это у нас пришел! — послышался голос, и из дверей, ведущих в лабораторию, вышел Нокаут. — Сам Орион Пакс, собственной персоной!       — Эм… да, здравствуй, Нокаут. — улыбнулся Орион.       — Чем могу тебе служить? — спросил медик, подходя к шкафу с инструментами и начиная в нем рыться. — Плохо себя чувствуешь? Или же ты хочешь новую полировку?       — М… Не то, и не другое. — сказал Орион. — Я… Я хотел бы с тобой поговорить.       Нокаут тут же переменился в лице.       — О, ты меня заинтриговал. — улыбнулся он и повернулся к одной из дверей. — Пойдем за мной.       Архивист прошел за медиком, и тот привел его в достаточно просторную комнату, в которой большинство приборов и аппаратов были скорее косметическими, а не медицинскими. Нокаут прошел к столу и пригласил Ориона сесть напротив него.       — Как продвигаются твои дела с шифровкой? — спросил медик. Орион сел на стул и уставился на Нокаута.       — Эм… Хорошо? Я думаю… — сказал он. — По крайней мере, Мегатрон доволен.       — О, да. Лорд постоянно тебя хвалит. Я думаю, что уже всем понятно, что у него к тебе особенное отношение. — сказал Нокаут, хитро ухмыляясь.       — Кхм, да, наверное… — пробормотал Орион с голубеющим фейсплейтом. — Эм… Но я вообще-то пришел поговорить не о Мегатроне, а о Рубиниусе.       — О, и как же у него дела? — спросил Нокаут.       — Не очень, на самом деле. — сказал Орион, отводя взгляд. — Пару дней назад произошел один случай… Мы с Рубиниусом беседовали, а затем ему почему-то стало не очень хорошо… как будто бы он чего-то то ли боялся, то ли… Не знаю. Меня тогда вызвал Мегатрон, и я ушел, но затем вернулся, потому, что беспокоился за Рубиниуса, и когда я пришел, то застал его плачущим.       Нокаут нахмурился.       — Орион, а можешь поподробнее описать состояние Рубиниуса, когда ты его застал плачущим? — спросил он. Его голос мгновенно посерьезнел.       — Конечно. Рубиниус, он… Он просто плакал, был очень расстроен. — вспоминал Орион.       — У него была сильно учащенная вентиляция, дрожь в теле? Насколько сильно он себя контролировал? — спрашивал Нокаут. Орион нахмурился.       — Ты говоришь так, будто бы Рубиниус испытывал все это до этого, и при чем не раз. — сказал он. Нокаут вздохнул, и, достав непонятно откуда куб с энергоном, выпил оттуда немного.       — Дело в том, что Рубиниус… болен. — сказал медик после недолгой паузы. — Ну, или по крайней мере был болен раньше. Он страдал достаточно распространенной болезнью. Ее суть в том, что у меха, больного этой болезнью, на почве сильных эмоциональных переживаний и психологических травм ломаются важные связи в процессоре. Конечно, она не возникает на пустом месте, мех должен подвергнуться сильнейшим эмоциональным переживаниям, и причем не один раз, а несколько. Тогда важные связи в процессоре рушатся, и у больного постоянно происходят нервные срывы, панические атаки, которые он сам никак не может контролировать. И чем больше поражен процессор, тем больше таких срывов. Стоит сказать, что во время приступов больной не может себя контролировать, он видит искаженную картину мира, скажем так, с плохой точки зрения. В этот момент велика вероятность наложить на себя манипуляторы. Эта болезнь поражает в основном спарков, так как у них нестабильные связи в процессоре, оттого у них нестабильная психика. И, к несчастью, Рубиниус подвергся этой болезни.       Орион в шоке смотрел на Нокаута и не мог поверить в то, что слышал.       — Рубиниус… болеет? — прошептал он. Праймус это было просто ужасно. Бедный, бедный Рубиниус. Ориону и так было его ужасно жалко, а теперь…       — Был болен. — сказал Нокаут. — И поверь, мне, как врачу, который его лечил, было с ним очень тяжело. Единственное, что радовало, он ни разу не пробовал наложить на себя манипуляторы.       — Эта болезнь… Она как-то лечится? — с надеждой спросил Орион.       — Ну… Ты же не можешь просто запретить меху нервничать и переживать, тем более, когда она находится на войне? — спросил Нокаут. — Но, на самом деле, способ вылечиться есть. И их даже два. Первый — не гарантирует полного выздоровления, но заметно улучшит состояние. И это — просто лечь в стазис на очень долгое время. Не год, не два, а на несколько тысяч лет. Тогда все связи восстановятся, а приступы пропадут. Но мех все равно будет немного эмоционально нестабилен. Второй же способ гарантирует полное выздоровление, но гораздо более сложно осуществим.       — И что же это? — спросил архивист.       — Ну, для его осуществления нужен мех, который был бы связан с больным искрой. — сказал Нокаут. — То есть, либо достаточно близкий родственник, либо коньюкс. Искровая связь может очень сильно помочь эмоциональному состоянию больного, и буквально вытащить его. Проблема в том, что…       — Меха, который связан искровой связью, найти не так то уж и просто. — закончил за медика Орион.       — Да, верно. — кивнул Нокаут. — И именно поэтому у Рубиниуса был первый путь лечения. Мегатрон дал ему одно задание, которое требовало много лет стазиса. И это дало отличный результат. Сейчас состояние Рубиниуса стабильно, и он чувствует себя прекрасно. Но, к сожалению, он очень эмоционален и может выйти из-под собственного контроля в некоторые моменты.       Орион глубоко вздохнул и попытался переварить всю ту информацию, которая на него свалилась. Бедный, бедный Рубинуис, архивисту было его бесконечно жаль десептикона.       — Нокаут, ты сказал, что эта болезнь не возникает просто так, и что она возникает на почве очень сильных эмоциональных переживаний и психологических травм. — сказал Орион.       — Да, верно. — кивнул медик.       — А ты случайно не знаешь, что… что произошло с Рубиниусом, что у него появилась эта болезнь? Что заставило его так сильно переживать? — спросил Орион. Нокаут некоторое время молчал.       — Ну, во-первых, Орион, он воевал на войне в таком раннем возрасте. Это уже гарантирует очень сильные эмоциональные переживания. Но если говорить про какой-то отдельный случай, который мог его травмировать, то… — Нокаут немного замялся, будто бы не знал, стоит ли ему рассказывать, или нет. — За то время, которое ты провел на корабле, ты не слышал ничего о так называемом «Случае в Тарне»?       Орион нахмурился.       — Погоди, дай подумать… — пробормотал он. — Кажется, что-то было… А, точно. В первые дни я читал разные файлы и статьи о истории, чтобы понять, что происходило с Кибертроном. Я читал статьи о разных терактах, которые устраивали автоботы, и наткнулся на одну, где почти ничего не было написано. Только название — Трагедия в Тарне — и пару строк о том, что это ужасное событие. Еще тогда меня это очень… удивило.       Нокаут вздохнул.       — Дело в том, что трагедия в Тарне очень… необычный случай. О нем почти никто не говорит, но все о нем знают. О нем ходило очень много слухов, разных данных, но, тем не менее, на самом деле никто ни в чем не уверен. — сказал медик. — Но лично мне посчастливилось узнать об этом немного больше остальных. — Нокаут вздохнул. — Итак, начнем с того, что это произошло немногим позже смерти ядра нашей планеты. Тогда власть совета сменилась на автоботов, что, в принципе, для нас десептиконов, одно и то же. Шла война, многие мехи погибали, и меня, как медика, просто затаскали по разным городам. Тогда я еще не пробился в высший состав десептиконов, поэтому зачастую был вынужден выполнять не самую чистую работу. — Орион нахмурился, так как по его мнению работу медика в принципе сложно было назвать «чистой». — Очень часто мне вообще нужно было смотреть трупы и изымать из них оружие, боеприпасы и так далее, и делать это аккуратно, с хирургической точностью, чтобы энергон мертвеца не взорвался. Пустая трата моего медицинского таланта, если хочешь знать. Однако, радовало то, что ко мне хорошо относились, с уважением, давали достаточное количество энергона и даже большие перерывы и, если можно так выразиться, выходные, когда меня нагружали куда более приятной работой. Однажды в один из таких выходных меня, и еще пару медиков срочно вызвали в Тарн. Понятное было дело, что либо там есть раненые, которых срочно нужно оперировать, либо там трупы, которых тоже нужно оперировать, но не так уж и срочно. Но когда я прибыл на место назначения, то, там было то, чего я вообще никак не ожидал. — Нокаут наклонился чуть вперед. — Куча развалин, все в пепле, в дыму, и в кусках тел. Целое море трупов. Как будто бы взорвали кучу бомб, и просто разорвали на части пару сотен мехов.       — Какой ужас… — прошептал архивист.       — Так это еще не самое страшное. — продолжал Нокаут. — При ближайшем рассмотрении оказалось, что процентов семьдесят из всех тел — спарки, возрастом от тринадцати тысяч лет, до восемнадцати. Поэтому мне сразу стало понятно, почему, несмотря на такое большое количество тел, медиков вызвали так мало — с большинством тел просто ничего нельзя было уже сделать. Даже опознать. Но было еще кое-что интересное. Когда мы там ходили и искали выживших, или более менее целые тела, я вдруг наткнулся на одно место. Оно было в центре всего этого моря тел, и сразу не выделялось, потому, что там тоже были тела, но они были другие. На них был пепел, но он был осевшим. То есть, они не взорвались, а просто долго лежали в месте, где было много дыма. Они не умерли от взрыва. Эти тела тоже были разорваны, хотя, я лучше бы сказал, разрезаны на части. И поэтому сразу не выделялись среди других. А еще я успел заметить, что все они были автоботскими. Но долго мне не дали рассматривать те тела. В тот же день вечером, когда я уже вернулся, мне предоставили пациента: спарка, тысяч двенадцать с половиной, но совсем маленький, и весь в царапинах, вмятинах, ушибах. И с ужасным порезом на фейсплейте. Тогда я и познакомился с Рубиниусом. Сначала я никак не связал эти два события, но потом… Когда со всех сторон начали трубить об этой трагедии, везде была куча разных данных, ничто ни с чем не совпадало, но было одно общее: выжил всего один спарк.       — Ты думаешь… Ты думаешь, что это был Рубиниус? — спросил Орион.       — Да, я так думаю, хотя прямых доказательств у меня нет. Но я знаю, что после того случая карьера Рубиниуса, как десептикона, пошла вверх. — сказал Нокаут. — И есть еще одна очень интересная деталь. На тех странных отличающихся телах, вроде их было тринадцать, я кое-что заметил. При ближайшем рассмотрении было видно, что на них было очень много ран, оставленных клинком. Или клинками. А теперь, Орион, вспомни, какое ведущее оружие у Рубиниуса?       — Парные клинки… — сказал ошарашенный Орион. — Но… Но это же не мог быть он, верно? Ему же всего было двенадцать тысяч лет!       — Рубиниус ли это был, или нет, я не завидую тем автоботам. — сказал Нокаут. — Судя по их ранениям, их смерть была особенно болезненной. Кто бы не был убийцей, он не просто убил тех несчастных, он доставил им ужаснейшие предсмертные муки и страдания, хоть они и не были особо длинными, но очень мучительными. Ну, а верить ли в то, что это был наш малыш Рубиниус, или нет — решать только тебе, Орион.

***

      Орион вздохнул и отвел взгляд от экрана. В последнее время ему все труднее и труднее было сосредоточиться на своей работе. Причин этому было целое море. Одной из них был Рубиниус. Орион очень сильно беспокоился за этого спарка. После того случая, Рубиниуса загрузили работой, и они с Орионом так и не встретились ни разу. Архивист признавал, что он уже успел немного соскучиться по этому десептикону за те пару тройку дней, что они не виделись.       Но вот по кому он действительно скучал, так это по Мегатронусу. И это была вторая и основная причина, по которой Орион никак не мог сосредоточиться на своей работе. Да, Мегатрон часто его навещал, он хорошо с ним общался, но это все было не то. Он вел себя холодно, отстраненно и держал дистанцию. Хотя в последнее время изредка в его оптиках Орион видел отголоски той теплоты, по которой он так скучал. Однако сразу после этого Мегатрон, будто бы приходя в себя, сразу менял взгляд и становился снова холодным и отстраненным. И из-за этого Орион, который все еще любил его, более не чувствовал того же от Мегатрона в свою сторону. В первое время он относился к поведению лидера десептиконов с большим пониманием, и полностью игнорировал свои чувства. «Он все еще любит тебя, но видит в тебе тень того меха убийцы, которого из тебя сделали» — говорил себе архивист. Но сейчас Орион признавал, что уже устал себе это говорить, и что он очень, очень сильно соскучился по тому Мегатронусу, который его любил. Ориону хотелось снова проводить с ним больше времени, снова держаться за манипуляторы, снова обниматься, разговаривать на простые темы или на философские, снова много гулять друг с другом. Этого уже было бы достаточно, несмотря на то, что Ориону хотелось гораздо, гораздо большего. Праймус, он даже и не смел мечтать сейчас о поцелуях…       Вдруг двери в его рабочий отсек открылись. Орион мгновенно оживился. Кто-то пришел? Мегатрон? Наврятли, он обычно не заходит без веской причины и всегда предупреждает, когда собирается его навестить. Значит, это наверняка…       — Рубиниус? — с надеждой спросил архивист, оборачиваясь назад.       Однако, когда он посмотрел на вошедшего, он понял, что это был явно не Рубиниус. На пороге стоял невысокий (или он казался Ориону невысоким из-за его нынешнего корпуса) серебряный мех с очень большой стопкой кубов энергона. Его тело было очень вытянутым, что соответствовало сикерам. И он почему-то показался Ориону знакомым, будто он его где-то до этого видел. Мех выглянул на него из-за стопки кубов и сразу изменился в лице. Он тут же уронил весь энергон на пол и вооружился, направив на Пакса две ракетницы. Орион почувствовал, как его искра забилась в два раза быстрее от страха, но он попытался сохранять спокойствие и оставаться собраным.       Вдруг Орион заметил эмблему десептиконов у меха на груди и тут же отступил назад, поднимая манипуляторы в примирительном жесте. Наверняка этот десептикон принял его за того монстра, которого из него сделали автоботы.       — П-пожалуйста, я не причиню вам вреда. — сказал Орион, стараясь делать голос как можно более уверенным.       — О, ну как же! Сам Оптимус Прайм не причинит мне вреда! — воскликнул сикер, но, видя выражение лица Ориона, нахмурился. — Действительно не собираешься меня атаковать? Тогда… Что ты тут делаешь?       — Я… Я выполняю работу Мегатронуса… То есть, Лорда Мегатрона. — сказал архивист. Сикер уставился на него.       — Это что, шутка какая-то? — спросил он.       — Я… Я вас не понимаю. — сказал Орион. — Но прошу, пожалуйста, опустите оружие. Я действительно не собираюсь вам вредить.       Десептикон в замешательстве опустил манипуляторы, но не отключил боевые протоколы.       — Почему вы назвали меня Оптимусом Праймом? — спросил Орион.       — Э… А почему нет? — спросил сикер. Орион нахмурился.       — Потому что мое имя — Орион Пакс. Мне до Прайма далеко. — сказал архивист. Старскрим уставился на архивиста.       — Э… Ты напомнил мне одного моего знакомого, вот и все. — сказал он. Орион нахмурился.       — Вы… вы ведь Старскрим, верно? — спросил он.       — Да. — протянул десептикон. Орион опустил взгляд.       — Лорд Мегатрон говорил, что вы мертвы. — пробормотал он. Старскрим усмехнулся.       — Лорд Мегатрон много чего говорит, но не все из этого правда. — усмехнулся он.       Орион поднял голову и в шоке посмотрел на Старскрима.       — Вы же не хотите сказать… Вы же не хотите сказать, что Мегатрон мог соврать… Соврать мне? — неверяще спросил он. В ответ на это сикер рассмеялся.       — Тебе и впрямь процессор запудрили, верно? — спросил он.       — Я… Я не понимаю. Зачем Мегатрону врать мне? — пробормотал Орион. Обида, разочарование и боль поселились в его искре. Нет, Мегатрон никак не мог ему соврать. Не после всего того, что он для него сделал, не после всех тех слов, которых они друг другу сказали, не после того, кем они друг другу стали. Старскрим усмехнулся.       — Ты действительно не догадываешься? — спросил он. Орион поднял на него взгляд.       — Вы говорите загадками, Старскрим. Я вас не понимаю. — сказал он, пытаясь игнорировать чувство обиды и боль в своей искре.       Сикер уже хотел было что-то сказать, как вдруг двери за ним разъехались.       — Старскрим, немедленно поднимите манипуляторы вверх! — сказал один из пяти десептиконов, показавшихся на пороге.       Старскрим вскрикнул и отшатнулся от них за спину Ориону. Пакс тут же пришел в себя и, подняв манипуляторы, загородил Старскрима.       — Пожалуйста, не стреляйте! — сказал он.       Старскрим мгновенно вооружился бластером.       — Да, верно, вам лучше не стрелять, иначе… — сикер направил вооруженное оружие в спину архивисту. Искра Ориона ускорила свое биение в его камере от страха. Десептиконы застыли, все еще направляя на них бластеры и явно не зная, что им дальше делать.       — П-пожалуйста, не надо… — дрожащим от страха голосом сказал он.       — Старскрим. — вдруг послышался голос из-за дверей, и десептиконы повернулись, пропуская вперед говорившего. — Опусти оружие.       Орион опустил взгляд на того, кто говорил, и улыбка скользнула по его фейсплейту.       — Рубиниус. — выдохнул он.       — Рубиниус?.. — изумился Старскрим, смотря на десептикона.       Его оружие на долю клика опустилось, и этого времени хватило Рубиниусу, чтобы вооружиться и выстрелить в Старскрима. Конечно же, он не попал, но этот выстрел заставил Старскрима отпрыгнуть в сторону от Ориона. Все остальные десептиконы мгновенно оживились и тоже направили оружие на Старскрима, стреляя в него. Сикер быстро увернулся и, трансформировавшись в свою альт-форму, вылетел из отсека, огибая десептиконов. Те тут же пустились за ним, а Орион почувствовал, как его взяли за манипуляторы и отвели слегка в сторону.       — Орион? Ты как? — спросил Рубиниус. Пакс опустил взгляд и посмотрел в его единственную оптику. Очень красивую оптику. Ее цвет напоминал Ориону оптики Мегатрона, хотя строение было совершенно другим. Внезапно Орион вдруг вспомнил недавний разговор с Нокаутом, и жалость к Рубиниусу и беспокойство за него мгновенно заполнили его искру, но Пакс постарался не подать виду.       — Я в порядке, Рубиниус. — сказал Орион улыбнувшись. Десептикон тут же расслабился и улыбнулся ему в ответ.       — О, это хорошо. Надеюсь, ты не сильно испугался. — Рубиниус нахмурился и отвел взгляд на двери. — Он бы не стал стрелять. Старскрим, хоть иногда и совершает необдуманные действия, но он бы не убил тебя.       — Ты уверен? — спросил Орион. Рубиниус вновь перевел на него взгляд и улыбнулся.       — Конечно. Старскрим до жути боится Лорда. Если бы он на тебе хоть царапину оставил, то, боюсь, Мегатрон бы его нашел и убил. — сказал Рубиниус. — В конце концов, ты же его любимчик.       Орион постарался скрыть румянец, который выступил на него на фейсплейте и немного отвернулся, положа манипулятор за голову.       — Кхм, да, наверное… — сказал он. — О, Рубиниус, мы же даже не поздоровались! Праймус, я очень рад тебя видеть. Я так волновался за тебя…       Рубиниус поднял манипулятор и неловко почесал затылок. Слишком знакомое действие, Рубиниус очень часто его делает.       — Я тоже очень рад тебя видеть, Орион. — сказал он. — Я в порядке. И, на самом деле, я должен тебя поблагодарить. Ты мне очень помог в тот день.       — Без проблем, Рубиниус. Я очень рад тебе помочь. — улыбнулся Пакс. — Если ты будешь чувствовать себя плохо, ты всегда можешь меня найти.       Рубиниус счастливо улыбнулся, и Орион не смог бы в этот момент передать, насколько ему было приятно видеть его счастливым, а не грустным и рыдающим.       — Кстати говоря… — протянул Рубиниус, отводя взгляд, словно немного смущаясь. — В общем… Кхм, Орион, я вообще-то к тебе шел не просто так. Ну, конечно же, мы давно не виделись, и я хотел тебя проверить и пообщаться с тобой, но это не основная причина. Я… Завтра у меня день рождения. И мне исполняется ровно восемнадцать тысяч лет. Так как сейчас идет война, то у нас в последнее время никто не устраивает праздники, и все же… Восемнадцать тысяч лет — это же очень важная дата. И я… — Рубиниус посмотрел на Ориона. — Я хотел бы пригласить тебя к себе сегодня вечером, чтобы мы вместе встретили мой день активации. Просто… Ты сейчас мой самый близкий друг, и я хотел бы провести этот небольшой праздник с тобой. Ты согласен?       — Конечно! — воскликнул Пакс. — Рубиниус, это… Это замечательно! Тебе будет восемнадцать тысяч лет, это очень, очень важная дата! Мне… мне очень жаль, что сейчас идет война. Ты достоин самого лучшего праздника на свое восемнадцати тысячелетие.       Рубиниус просиял.       — Супер! Тогда я жду тебя сегодня вечером у себя в отсеке! Лорд Мегатрон разрешил взять мне немного сверхзаряженного, ну, знаешь, восемнадцать тысяч лет, все-таки! Грех не попробовать! — улыбнулся Рубиниус. Орион смущенно рассмеялся.       — А у меня ужасно маленькая устойчивость к сверхзаряженному. — сказал он. Рубиниус улыбнулся.       — Ну, значит ты знатно повеселишься! — воскликнул он.       — А кто-нибудь еще придет? — спросил Орион.       — Нет, вроде бы. Да и никто не знает, кроме тебя, меня и Лорда. — сказал Рубиниус. — В общем, я пойду, потому что мне нужно еще одно задание выполнить, но вечером я буду тебя ждать.       — Конечно, Рубиниус. Я обязательно приду. — кивнул Орион.

***

      — Я… Я не могу в это поверить. Это не может быть правдой, это не может быть правдой!       Слезы текли по его фейсплейту, а голос дрожал. Знакомые манипуляторы обнимали его и успокаивающе поглаживали по спине.       — Рэтчет, пожалуйста, скажи, что это не правда… Он не мог этого сделать… Он не мог…       Ужасные картины из новостных сайтов проносились у него перед фейсплейтом. Тысячи жизней… Нет… Мегатронус не мог… Он не мог быть способным на такое… Ужаснейшие теракты, которые забрали с собой так много невинных искр, проносились перед его взором.       — Почему… Почему…

***

      — Орион? Ты меня слышишь?       Пакс вздрогнул, резко вздохнул и поднял голову. Он заснул, сидя за своим столом и положа голову на манипуляторы. Перед ним сейчас стоял Мегатрон, его манипулятор лежал на плече архивиста, а оптики внимательно его рассматривали. Орион тут же выпрямился и попытался встать со стула, но не удержал равновесие, из-за чего чуть ли не упал. Благо, рядом оказались манипуляторы лидера десептиконов, которые уберегли его от падения, придержав его за талию, а потом тут же отпустив.       — М-мегатрон, прости, я впал в оффлайн, но я не специально… — начал бормотать Орион, но Мегатрон остановил его:       — Все в порядке. — сказал он спокойным голосом, и, может быть Ориону это казалось, но он снова отчетливо видел в лидере десептиконов тень того гладиатора, который его любил. В голосе Мегатрона было что-то теплое… похожее на заботу. Орион вдруг вспомнил о том, что случилось сегодня, и почувствовал, что этим нужно поделиться с лидером десептиконов.       — Мегатрон, сегодня… — начал архивист, но Лорд снова его прервал.       — Я знаю. Мне уже все доложили. Этот Старскрим, он… Он тебя не ранил? — спросил Мегатрон. Орион просто не мог этого переносить. Сейчас ему точно не могло казаться, в голосе Мегатрона были слышны и забота, и беспокойство за него, за Ориона.       — Все в порядке, он меня не ранил. — сказал архивист, тепло улыбнувшись лидеру десептиконов. — Я не знал, что по вашему кораблю могут разгуливать мертвецы.       Мегатрон усмехнулся, а затем нахмурился.       — Честно говоря, я правда думал, что он мертв. Он покинул нас несколько месяцев назад, а на этой планете крайне сложно добывать энергон без надлежащей аппаратуры. Не думал, что он столько протянет и не наткнется на местных жителей, которые абсолютно не представляют никакой угрозы если у тебя есть хотя бы капля мозгов. К сожалению, Старскрим и этим не обладает. — сказал он. Орион вздохнул с облегчением.       — Хорошо, а то я уже подумал… — он замер.       — Подумал что? — спросил лидер десептиконов насторожившись.       — Я… Я просто подумал, что ты мне солгал. — сказал Орион, опустив взгляд. — Старскрим, он… Он говорил со мной так, будто бы ты… Будто бы ты что-то скрываешь от меня. И что ты мне врешь, и очень много. Он… Он еще назвал меня другим именем…       Орион поднял голову и столкнулся со взглядом Мегатрона. Теплота полностью пропала из его оптик. Он смотрел на Ориона так, будто бы архивист сделал что-то ужасное.       — М-мегатрон? — с нарастающим в груди страхе спросил Орион. Лидер десептиконов сосредоточил взгляд на его оптиках, и холод и отторжение пропали из них. Он поднял манипулятор и аккуратно приподнял фейсплейт Ориона.       — Я бы никогда не стал врать тебе, Орион. — тихо сказал он.       Он посмотрел в сапфировые оптики Ориона, и на долю секунды архивисту показалось, что Мегатрон хочет что-то сделать. Будто бы он мог сейчас наклонится к нему и… поцеловать? Но вместо этого Мегатрон отстранился от него, убрав манипулятор.       — Мне нужно идти. — сказал он. — Продолжай работать.       Мегатрон развернулся и вышел из отсека. Ориону показалось, будто бы он был растерян.

***

      — Орион! — радостно воскликнул Рубиниус, стоя на пороге своего отсека. Пакс, стоящий за дверями, улыбнулся почти-уже-не-спарку-десептикону. Рубиниус отступил от входа, давая Ориону проход. — Я очень рад, что ты пришел!       Пакс зашел внутрь знакомого отсека, оглядываясь по сторонам. Стол, который раньше стоял возле огромного настенного экрана, теперь стоял в центре комнаты. Вокруг него стояло три стула. Два стула стояли достаточно близко, один был на другом конце стола. Орион повернулся к Рубиниусу.       — Три стула? Придет кто-нибудь еще? — спросил он. Рубиниус, который в тот момент рылся в шкафу, словно пытался туда что-то запихнуть, замер и повернулся к архивисту.       — Нет, я никого не жду. — сказал он. — Просто… Ну, такая привычка. На мой день рождения я всегда ставлю один стул или освобождаю место рядом с собой. Эм… Просто так. Да, верно, я делаю это просто так.       Орион нахмурился, а затем его осенило. Рубиниус постоянно праздновал свой день рождения в одиночестве, наверняка ему было так одиноко, что он постоянно оставлял рядом с собой место, как бы для несуществующего друга.       — Орион, мне нужно сходить за сверхзаряженым. — сказал Рубиниус, привлекая к себе внимание архивиста. — Я скоро вернусь, побудь пока что один.       С этими словами он выскользнул из комнаты. Орион снова огляделся вокруг. Конечно же он бывал в этой комнате не раз, но никогда не бывал в ней один. Нет, он не будет рыться в чужих вещах. Он просто посидит за столом и подождет…       Вдруг внезапных грохот пронесся по комнате, заставив Ориона подпрыгнуть. Пакс обернулся и увидел, что из шкафа, в котором недавно рылся Рубиниус, вывалился датпад. Орион встал со стула и подошел к шкафу. Наклонившись, он взял упавший предмет. Это был не обычный датпад: это был датпад для фото или рисования. Такие датпады были тоньше и на них можно было загрузить фотографию или что-нибудь на них нарисовать, и поставить для красоты.       Пакс развернул датпад к себе лицевой стороной и ахнул. Это был рисунок. Очень красивый рисунок.       С экрана на него глядела улыбающаяся молодая фемм, еще спарк, от силы шестнадцать тысяч лет. Ее оптики, которые были разных цветов, сверкали рубиновым и сапфировым цветами, а улыбка была широкой, счастливой и очень красивой. Счастливой. Да, именно такой была эта нарисованная спарк на картинке. Странное ощущение возникло в искре Ориона, будто бы он уже где-то видел эту фемм. Будто бы она была ему очень знакома. Картина была потрясающе нарисована. Художник который это создал, должно быть, очень любил рисовать. И очень любил ту, что изображена на датпаде.       Вдруг послышался звук шагов, и Орион в панике чуть ли не уронил датпад, однако он успел запихнуть датпад обратно в шкаф, захлопнуть его и подбежать к столу как раз в тот момент, когда двери отворились. На пороге показался Рубиниус, который нес достаточно высокую стопку кубов со сверхзаряженным.       — Я вернулся, сказал он, проходя внутрь и ставя кубы на стол. — Надеюсь, что пока меня не было, ничего не случилось?       Орион невинно улыбнулся.       — Нет, все было в порядке. — сказал он.       Рубиниус кивнул и взял со стола палочку, которую Орион до этого не замечал. Приглядевшись, Пакс понял, что она была органической.       — Что это? — спросил он.       — Это дерево. Точнее, его часть. — сказал Рубиниус, доставая что-то из ящика, встроенного в стол. — А для чего это нужно — сейчас узнаешь.       Он взял странный прибор, который был похож на медицинский инструмент, и включил его. Поток пламени вырвался из тонкого кончика предмета.       — Это медицинский инструмент для плавки металла. Ну, чтобы спаять что-нибудь, или помогает при корректировках шрамов и ранений. — объяснил Рубиниус. — Но, в отличии от металла, органика не плавится. — он поднес пламя к кончику палочки. — Она горит.       Кончик органического стержня вспыхнул, и Рубиниус поставил палочку на стол. Затем он, видимо, зайдя в настройки внутренних систем, которые были подключены к этому отсеку, выключил свет. Остался лишь один огонек — горящая палочка.       — Местные жители — очень удивительный народ с очень удивительной культурой. — сказал Рубиниус, смотря на пламя. Орион тоже смотрел на огонь, и был заворожен тем, как это красиво. Хотя, казалось бы, обычная палочка. Но в темноте этот маленький огонек казался почти волшебным. — У них есть много разных традиций, одна из них — на день рождения они задувают свечи. Это такая вещь, которая была у них вместо ламп, пока они не додумались использовать электричество. Но свечей у меня нет поэтому я просто задую огонек.       Рубиниус слегка подвинулся, и только сейчас Орион заметил, что палочка стояла аккурат между рубиниусом и пустым стулом.       — Местный народ верит, что если загадать желание на свой день рождения, а потом задуть огонек, то это желание сбудется. — сказал Рубиниус. Он поднял взгляд и посмотрел на Пакса. — Орион, я хотел бы у тебя кое-что спросить. Можно?       — Конечно, Рубиниус. — сказал Орион. — Спрашивай, что хочешь.       — Это очень важный вопрос. — сказал Рубиниус. — Ответь на него честно. Хорошо? — Пакс кивнул, а Рубиниус вздохнул, готовясь задать вопрос. — Орион. У тебя никогда не было младших братьев или сестер?       Архивист застыл. Это был не тот вопрос который он ожидал услышать.       — Эм… Нет? — сказал он. — У меня никогда не было никаких братьев или сестер.       — Ты в этом… уверен? — спросил Рубиниус.       Орион посмотрел на десептикона. Каждый раз, когда он на него смотрел, странное тепло возникало в глубине его искры, вместе с желанием уберечь Рубиниуса от опасностей. И вместе с тем было еще что-то странное. Когда он смотрел на Рубиниуса, у него было ощущение, будто они давно знакомы, будто Орион очень хорошо знал Рубиниуса.       — Я… Я не знаю. — сказал Орион. — У меня никогда не было младших братьев или сестер, да и в принципе никаких.       Рубиниус некоторое время внимательно разглядывал Ориона, прежде, чем вздохнуть и посмотреть на горящую деревянную палочку.       — Окей, я думаю, что пришло время загадывать желание. — сказал он.       — Что ты загадаешь? — спросил Орион. Рубиниус усмехнулся.       — Это секрет. Если скажу, то оно не сбудется. — сказал он. Орион кивнул и улыбнулся.       — Что бы ты не загадал, я желаю, чтобы оно исполнилось. — сказал он.       Рубиниус тепло улыбнулся ему, прежде, чем посмотреть на свечу. В его оптиках появилась какая-то непонятная грусть и тоска. Закрыв оптики и вздохнув, он, выдыхая, потушил «свечу».       На несколько долгих кликов в комнате царили мрак и тишина. А затем послышался звук раздвигающихся дверей, и на стол упала белая полоска, быстро перерастающая в светлое пятно, а вместе с ней и громадная тень. Орион повернулся к дверям и увидел…       — Мегатрон? — спросил он. Рубиниус щелкнул пальцами, и вся комната озарилась привычным для десептиконского корабля тусклым светом.       — Лорд Мегатрон, здравствуйте. — тут же сказал десептикон, встав и вежливо поклонившись. Лидер десептиконов, который до этого разглядывал Ориона, перевел взгляд на Рубиниуса.       — С днем активации, Рубиниус. — сказал он. — Ты не говорил, что ты пригласишь Ориона. — Мегатрон перевел взгляд на архивиста. — Орион, разве у тебя сейчас нет задания первой важности?       Фейсплейт Ориона немного поголубел от стыда.       — Есть, но… Мегатрон, то есть, Лорд Мегатрон, простите, но я хотел подбодрить Рубиниуса. К тому же, пару часов отдыха способствуют продуктивности в дальнейшем. — сказал он.       Мегатрон нахмурился и уже хотел было что-то сказать, но вдруг вмешался Рубиниус:       — Лорд Мегатрон, а почему бы вам не присесть к нам? — спросил он. — Вот, я, как тот, у кого сегодня день рождения, приглашаю вас за стол, выпить с нами.       Лидер десептиконов посмотрел на Рубиниуса.       — Не думаю, что пить сверхзаряженное — лучшая идея. — сказал он.       — Да ладно вам, от одного куба еще никто не умирал. Тем более вы. — улыбнулся Рубиниус, отодвигая пустой стул от себя так, чтобы он был аккурат посередине между Орионом и ним.       Рубиниус был прав. Орион, как тот, кто пьянеет от пары кубов энергона, очень хорошо помнил, как эти же кубы действовали на Мегатронуса. А если более точно — абсолютно никак. Бывшему чемпиону Каона потребовалось бы выпить все, что стояло в данный момент на столе, и еще столько же, чтобы он хотя бы почувствовал эффект от сверхзаряженного.       Мегатрон подошел и сел на свободный стул. На пару секунд в комнате воцарилась очень неловкая тишина, прежде чем Рубиниус прокашлялся и, кивая на сверхзаряженное, сказал:       — Ну, я предлагаю попробовать.       Он потянулся и взял один куб. Мегатрон и Орион повторили за ним, взяв себе по кубу. Рубиниус прокашлялся.       — Кхм, я предлагаю тост, за общее дело десептиконов. — сказал он, подняв куб вверх. Мегатрон смерил его взглядом.       — Сегодня твой день активации. — сказал он. Рубиниус уставился на лидера десептиконов.       — Ну… Да. — подтвердил Рубиниус. — А что?       — Я думаю, что Мегатрон хочет сказать, что во время такого праздника тебе лучше сначала выпить за себя. — улыбнулся Орион, посмотрев на своего… друга.       — А… Верно. — задумчиво кивнул Рубиниус. — Тогда… за меня?       — За тебя. — улыбнулся Орион, и поднес стакан со сверхзаряженным к губам. Сделав глоток, Пакс опустил куб, и посмотрел на Рубиниуса.       Десептикон держал стакан и задумчиво в него глядел, словно обдумывая свои ощущения. Это был не самый вкусный сверхзаряженный энергон, который Орион пробовал, но и он был тоже ничего. Он был достаточно терпким, но в то же время и сладковатым. Поэтому получалось довольно вкусно.       — Ну, как тебе? — спросил Мегатрон, смотря на Рубиниуса. Десептикон подпрыгнул на месте, не ожидая этого вопроса, и посмотрел на Мегатрона.       — Ну… Прикольно. — сказал Рубиниус. — Хорошее сочетание сладкого и терпкого вкуса. Но в то же время… Ну, я не думаю, что это мой любимый напиток. Но, честно говоря…       Орион слушал монолог Рубиниуса, делая уже второй глоток. Это сверхзаряженное было не таким уж и плохим…       Пакс вдруг почувствовал взгляд на себе и слегка повернулся, посмотрев на Мегатронуса. Лидер десептиконов разглядывал на архивиста, но когда Орион бросил на него взгляд, то тот тут же посмотрел на Рубиниуса.       — Ну, как-то так. Не то, чтобы я ожидал чего-то другого, но… — Рубиниус посмотрел на кубы Мегатрона и Ориона. — Ой, Праймус! Вы двое уже все допили?       Орион моргнул и уставился в свой куб. Действительно, он был уже почти пустым, а Пакс этого даже не заметил. В это же время Куб Мегатрона тоже был полностью опустошен. Рубиниус встал из-за стола, слегка покачнувшись.       — Я пойду принесу еще пару… кубов. А то нас же трое, а я рассчитывал на двоих… — сказал десептикон, поворачиваясь к выходу. Орион заметил, что его движения стали гораздо более смазанными, и шел он слегка покачиваясь. Видимо, сверхзаряженное уже возымело над ним эффект.       Архивист потянулся и взял в манипуляторы новый куб. Тоже самое сделал и Мегатрон. Орион повернулся и посмотрел на лидера десептиконов, попивая сверхзаряженное. Мегатрон выглядел очень задумчивым, будто бы его что-то очень сильно беспокоило. Хотя со стороны многим могло показаться, что он пребывает в своем обычном состоянии, однако Пакс видел, что Мегатрона что-то тревожит. Ориону вмиг захотелось оказаться рядом, положить манипулятор ему на плечо, обнять его и выслушать его тревоги. Помочь ему, сделать его счастливым и…       — Что-то не так?       Орион моргнул и посмотрел в рубиновые оптики Мегатрона. В голосе лидера десептиконов снова был холод и отгороженность. Орион снова почувствовал боль в районе груди. Почему? Почему он так холоден с ним? Разве он не видит, сколько боли это ему причиняет?       — Орион? — вновь позвал его Мегатрон. Пакс снова вздрогнул и посмотрел на него.       — А? Что-то не так? — рассеянно спросил он, чувствуя, как слова трудно выговариваются.       — Это я хотел задать тебе этот вопрос. — сказал Мегатрон, однако Орион заметил, или же ему показалось, что взгляд лидера десептиконов смягчился. — Ты просто так пристально на меня смотрел.       — Да? — удивился Пакс. И вправду, он же все это время смотрел, не отрывая оптик, на лидера десептиконов. — Ой, прости. Ты просто…       Орион замер, разглядывая Мегатрона.       — Ты просто очень красивый. — вдруг сказал он. Мегатрон, который до этого смотрел на него с подозрением, переменился в лице. На его фейсплейте появилась крошечная улыбка, но этого Ориону было достаточно.       — А ты просто очень пьяный. — сказал Мегатрон, но в этих словах не было укора.       Орион снова взял свой куб энергона и сделал глоток.       — Я рад, что у Рубиниуса сегодня день активации. Мне кажется, ему нужно больше радости в жизни. — сказал он после этого.       — Это верно. — сказал Мегатрон. — Но сейчас идет война. В такое время радости маловато.       Орион грустно вздохнул, и снова отпил сверхзаряженный.       — Я буду стараться завершить проект по расшифровке файлов как можно быстрее. — сказал он. Мысли в его процессоре перескакивали с одной на другую. — Когда… Когда сегодня ко мне пришел Старскрим, я так испугался.       — Боялся за свою искру? — спросил Мегатрон.       — Нет. — ответил Орион, отпивая еще. — Нет, я… Я скорее боялся, что ты… Что ты мне врал. Вот. Просто… — Пакс перевел взгляд на Мегатрона. — Ты… Ты самый дорогой мех в моей жизни. Я доверяю тебе больше всего на свете, Мегатрон. Если бы ты меня предал, то…       — То ты возненавидел бы меня. — закончил за него лидер десептиконов.       — Нет! — воскликнул Пакс, сам не ожидая, что получится так громко. — Нет, я бы… Я бы очень расстроился. Нет, даже не расстроился, мне просто… мне было бы очень, очень больно. Я… Я не знаю, смог ли бы я пережить это. Но возненавидеть тебя… — Орион посмотрел на Мегатрона. — Я бы не смог. Даже если бы все вокруг твердили, что ты ужасный мех. Даже если бы все от тебя отвернулись, я бы не смог.       Мегатрон смотрел на него так, словно ему не верил.       — Не разбрасывайся словами, пока ты пьян. — сказал он.       — Я… Я не разбрасываюсь! — воскликнул Пакс в возмущении. — Я говорю от своей искры!       — А если бы я тебе действительно бы врал? — спросил Мегатрон. — Если бы я был ужасным мехом? — лидер десептиконов наклонился к Паксу. — Ты думаешь, что ты бы не отвернулся от меня?       — П-почему… П-почему ты это говоришь? Ты же не… — дрожащим голосом спросил Орион. Мегатрон отвернулся от Ориона.       — Вот видишь. Ты бы возненавидел меня. — сказал он. Орион выпрямился и почувствовал прилив гнева.       — Нет. — твердо сказал он, вскочив со стула и чуть ли не упав. — Я бы не… Я бы не стал тебя не… ненавидеть!       — Да ладно? — спросил Мегатрон.       — Да! В отличии от тебя, я… Я до сих пор чувствую к тебе тоже самое, что и тогда… Когда мы еще были вместе. — сказал Орион, чувствуя, как гнев выходит из него, уступая место тоске и грусти. — Я… Я просто не понимаю.       Он снова посмотрел на Мегатрона.       — Почему… почему… — прошептал он, чувствуя, как слезы начинают литься из его оптик. — М-мегатрон, почему ты так холоден ко мне?       Лидер десептиконов переменился в лице, видя слезы на фейсплейта архивиста.       — Орион… — начал он, но Пакс его перебил.       — Почему ты так смотришь на меня? Будто бы я… Будто бы я сделал что-то плохое. Я… Я… — запинаясь, говорил он.       — Орион, успокойся. — сказал Мегатрон, вставая со стула и становясь рядом с Орионом.       — Я… Я просто… Мегатрон, мне сегодня приснился кошмар… — Орион поднял голову и посмотрел в рубиновые оптики. — Кошмар о том, что ты все это время мне врал, что все те теракты, которые совершили автоботы, на самом деле были совершены десептиконами. Совершены тобой. И что ты… Праймус мне даже страшно это говорить. Что… Что это ты виноват в смерти нашего дома. Что ты отнял миллионы невинных жизней… Я… — Орион опустил голову чувствуя, как слезы начинают течь быстрее. — Я просто бы не смог этого пережить. Там, во сне, мне… Мне было так страшно и так больно… Я просто…       Орион поднял голову и посмотрел на Мегатрона. В оптиках лидера десептиконов, которые на первый взгляд казались холодными и жестокими, Орион увидел растерянность.       — Я просто очень сильно тебя люблю. — закончил Орион. Оптики Мегатрона расширились.       — И я никогда не смог бы тебя разлюбить. — продолжил архивист. — Как бы мне не было больно.       Орион сделал паузу, попытавшись вытереть слезы, и продолжил:       — Но… Но больше всего я боюсь того, что ты… — Архивист снова опустил голову, не в силах смотреть на Мегатрона. — Что ты перестанешь меня любить. П-просто сейчас ты так часто на меня смотришь с такой безразличностью, с таким отторжением. И мне… И мне бывает так страшно, что ты больше не чувствуешь ко мне тоже самого…       Орион порывисто вздохнул и прикрыл оптики.       — Что ты… Что ты больше меня не любишь. — прошептал он дрожащим голосом.       Вдруг архивист почувствовал, как один манипулятор лидера десептиконов, ложась ему на талию, притягивает его к себе, а второй, мягко, даже нежно поднимает его фейсплейт. На долю клика Пакс смог посмотреть в оптики Мегатрона, прежде чем тот их закрыл и, сократив расстояние между их лицами, поцеловал Ориона.       Первые несколько кликов Орион стоял неподвижно, не веря в то, что происходит. Но затем, когда волна первого шока прошла, он поддался вперед, и, обняв Мегатрона за плечи, прижался к нему.       Праймус, как же он скучал по нему, как же он этого хотел, как же он был счастлив в этот самый момент, когда его любимый мех целовал его.       Орион и Мегатронус много целовались. Но конкретно этот поцелуй ощущался так, как в самый первый раз. Это было похоже на фейерверк, на праздник, на что-то совершенно волшебное. Искра Ориона бешено билась у него в камере, словно уже была готова выпрыгнуть из нее к другой искре. К искре, которую Орион любил больше всего.       Однако, счастье долго не продлилось. В тот момент, когда Мегатрон подался вперед, чтобы углубить поцелуй, а Орион еще ближе прижался к нему, внезапно раздался грохот. Пакс тут же подпрыгнул на месте, нехотя отрываясь от Мегатрона, но все еще обнимая его, и поворачиваясь ко входу в комнату.       — Р-рубиниус? — выдохнул Орион.       Рубиниус стоял на пороге комнаты, кубы со сверхзаряженным валялись под его сервоприводами. Десептикон переводил взгляд с Мегатрона на Ориона. Сначала он просто стоял в оцепенении от шока. Однако затем он резко вздохнул, прижимая манипуляторы ко рту. Он выглядел так, будто бы что-то осознал, что-то, что его очень сильно шокировало. Его взгляд внезапно упал на шкаф. Шкаф, в котором лежал рисунок неизвестной фемм-спарка. А затем он снова посмотрел на Ориона и Мегатрона и выругался на древнеиаконском диалекте.       — Я… Я пойду… — сказал он.       Он сделал шаг и чуть ли не споткнулся о лежащие кубы энергона. Посмотрев на них, он тут же наклонился и, собрав их всех в кучу, донес и положил на стол, обойдя Ориона и Мегатрона.       — В-вот, э-это вам. — сказал он, пятясь в свой спальный отсек. — Приятного вам двоим вечера.       Рубиниус дошел до дверей и, войдя в свой отсек, уже было закрыл их, но тут повернулся и сказал:       — Эм… Ну, это, конечно, вы двое можете меня не слушать, но… Пожалуйста, не делайте это на моем столе.       И он закрыл двери.       Орион тут же повернулся к Мегатрону, и обнаружил, что лидер десептиконов смотрит в пустоту.       — М-мегатрон? — позвал его Пакс. — Мегатрон!       Лидер десептиконов медленно перевел на него взгляд, и Орион увидел… холод, отторжение, злость, но под всем этим… растерянность и даже страх. Мегатрон тут же оттолкнул Ориона от себя, отойдя от него на несколько шагов. Пакс, не ожидавший этого, потерял равновесие, и удержался на сервоприводах только потому, что схватился за стол.       — Что… Что случилось? — спросил Орион. — Мегатрон!       Он подался вперед, попытавшись коснуться Мегатрона, но тот отдалился от него.       — Не прикасайся ко мне. И… — Мегатрон отвел взгляд. — Забудь то, что только что было.       — Н-но почему?       — Я сказал — забудь! — крикнул на него Мегатрон. — Я твой лорд, а ты мой подчиненный. И никто более.       — Н-но… — начал Орион, однако Мегатрон его оборвал.       — Забудь, Орион. Ты должен меня слушать и подчиняться мне. — сказал он, направляясь к выходу.       Орион хотел его догнать, но не мог из-за того, что его сервоприводы путались из-за сверхзаряженного.       — Н-нет, постой! — воскликнул он, но двери за Мегатроном уже закрылись.

***

      Орион не помнил, как дошел до своего отсека. Он пришел в себя тогда, когда его взгляд зацепился за один из открытых на его компьютере файлов о сражении, прошедшем тысячи лет назад. Почему-то сейчас процессор работал достаточно ясно, даже несмотря на сверхзаряженное.       Орион подошел к экрану. В правом верхнем углу, где была отображена информация о файле. Дата изменения файла была совсем недавней. Орион нахмурился. Сражение было очень давно. Зачем менять о нем информацию сейчас?       Пакс закрыл файл и открыл новый, о другом сражении. Дата изменения файла была та же самая.       Орион смутился, и снова закрыл файл, и открыл новый. Он повторил это действие пять раз. Дата изменения оставалась прежней. И тут Пакса осенило.       Это была дата, когда он пришел на корабль десептиконов.       Орион почувствовал ужасное ощущение, будто бы внутренние системы сейчас вывернуться. Не могло же это все… Не могло же это все быть неправдой…       Орион положил манипуляторы на клавиатуру и вбил в поисковую строку два слова.       Оптимус Прайм.       И ничего. Никаких результатов не было найдено. Недолго подумав, Пакс открыл системные настройки, а за ним и код, который шел под всеми файлами. И уже там в поисковой строке снова вбил слова.       Оптимус Прайм.       И вот здесь уже было полным полно результатов. Орион не мог поверить своим оптикам.       Файл36890_Оптимус Прайм_замена_Ультра Магнус       Это была только первая строчка. Дальше было еще просто бесконечное количество строк. В каждой из них имя Оптимуса Прайма менялось на другое. Имя Ультра Магнуса часто мелькало, но вместе с этим была куча других имен и званий, на которые заменялось имя Оптимуса Прайма. Орион в ужасе отшатнулся от экрана.       Все изменения были сделаны в тот день, когда он прибыл на корабль десептиконов.       Имя Оптимуса Прайма было не просто заменено, а стерто. Он больше никак не упоминался.       И Старскрим назвал его Оптимусом Праймом.       — Нет, нет, нет, нет, нет, этого не может быть, этого не может быть… — шептал архивист.       Он опустил манипуляторы на клавиатуру и попытался найти профиль лидера автоботов. В данный момент там был Ультра Магнус, а дата изменения была такая же, как и у всех остальных файлов. Орион вздохнул и открыл код этого файла. Немного покопавшись в нем, он смог запрограммировать его на отменение последних изменений, и файл начал меняться. Сначала он долго грузился, прежде, чем начать переписываться. Орион в ужасе смотрел на то, как имя Ультра Магнуса меняется на имя Оптимуса Прайма. Как меняется описание, как меняются характеристики. Но самое ужасно было, когда прогрузилась изображение.       Орион в полном оцепенении стоял и смотрел на прогрузившееся изображение Оптимуса Прайма, и видел никого иного, кроме как себя самого.