Timere desideria tua

            Гермиона стояла, прислонившись к стене, и жадно ловила ртом воздух. Она всё ещё чувствовала его дыхание на шее и запах его кожи. В животе сворачивался давно забытый тугой узел предвкушения удовольствия, а ластовица трусиков неприятно прилипла к промежности мокрая настолько, что, казалось, будет пошло хлюпать при ходьбе.       — Соберись, Грейнджер! — прошептала она, хватаясь за голову. — У тебя просто давно не было мужчины. У тебя давно не было мужчины, а Снейп точно хорош в постели. И то, что он в последние месяцы превратился в такого лапушку, не отменяет того, каким он был мудаком раньше.       Её не особо удивило поведение бывшего мужа. Он всегда после взаимодействия с тёмной магией становился несдержанным. Иногда это выливалось в бурный секс, иногда не менее бурные скандалы. Но то, что в такие моменты он себя гораздо хуже контролирует, для неё не стало открытием. Не исключено, что в событиях семилетней давности не последнюю роль сыграла тёмномагическая сущность мариды. Правда, это хоть и объясняло причину его поступка, но всё равно не оправдывало.       Сделав несколько глубоких вдохов и более-менее приведя свои мысли в порядок, волшебница подошла к столику и взяла один из флаконов. Его размер как будто специально подбирали под миниатюрную руку Гермионы, чтобы она могла открыть хитрую пробку одной рукой, откручивая двумя пальцами.       Интересно где он берёт эти флакончики?       Больше ни в одной аптеке она не видела упаковки с защитой от детей, как у маггловских лекарств. Гермиона давно догадалась, что зелья для неё варит вовсе не Чейз. Целитель всегда ловко уклонялся от вопросов, но настаивать волшебница не хотела. Главное, что зелья ей действительно помогают, пусть и не могут вылечить полностью. Адреналин, разгулявшийся в крови после прощания с Северусом, немножко притупил проявление её болезни, но волшебница чувствовала, что скоро её снова накроет. Она без колебаний осушила два флакона и устало прикрыла глаза. Приступы становились всё чаще, а скоро будут ещё и болезннее.       Гермиона догадывалась, что рано или поздно это сведёт её с ума. Или однажды в поисках адреналина она зайдёт туда, откуда не сможет найти выход. Она не боялась за свою жизнь, война отучила её бояться, но сейчас у неё росла дочь, которой нужна мама. Малышка и так росла без отца. Но, нужно отдать должное, после своего возвращения Северус оказался вполне надёжным родителем. Почти всё своё свободное время он проводил с дочерью, на удивление терпеливо сносил её шалости, и даже, вроде бы, с удовольствием с ней возился. По крайней мере, он проводил с Джоан столько же времени в её импровизированном зверинце, сколько она проводила вместе с ним в лаборатории.       Гермиона вздохнула и откинулась на спинку дивана, глядя в потолок. Если с ней что-то случится, у Джо должно быть как можно больше близких людей. И это время она должна запомнить радостным и счастливым, а не наполненным постоянными ссорами её родителей. В конце концов, они взрослые люди, и могут постараться найти общий язык ради ребенка. Главное, больше не допускать таких ситуаций, как сегодня вечером. Или наоборот, позволить себе взять от остатков этой жизни всё, что только возможно?       Уже чувствуя, что зелья начали действовать, Гермиона наспех ополоснулась под душем и направилась в спальню. Она решила обдумать эту идею утром, на свежую голову. Не исключено, что Северус сам пожалеет о своей несдержанности, и её предложение стать друзьями с привилегиями будет не актуально.       Джо лежала на широкой кровати, раскинувшись по диагонали, и сладко сопела. Она была невероятно похожа на отца, и при этом совершенно другая. У неё были такие же тёмные глаза, смотрящие, кажется, в самую душу. Только взгляд её был ласковый, а тонкие, как у отца, губы, чаще улыбались. На маленьком носике угадывалась характерная принсевская горбинка, сильно смягчённая генами матери, а в крохотных ручках уже угадывалось изящество рук Северуса. Она также хмурила брови, когда что-то её раздражало, также презрительно фыркала, когда кто-то рядом говорил ерунду, но в то же время она была добра ко всем, легко находила общий язык с людьми и животными, и отличалась завидным жизнелюбием. Возможно, сложись жизнь иначе, Северус тоже был бы таким.       Не было бы той судьбоносной ссоры, Лили выбрала бы его, а не Джеймса, избранным был бы Невилл, но всё получилось так, как получилось. Северус рассказал Волдеморту о пророчестве, Гарри вырос сиротой, они все прошли войну, Гермиона полюбила бывшего Пожирателя смерти, а после древняя магия подарила ей дочь. Уже только за это она была благодарна мариде. Северус её растоптал и уничтожил, а Джоан дала смысл жить дальше. Она нашла своё место, любимое дело, и даже обрела семью.       Волшебница осторожно подвинула дочь и легла рядом. Постель была свежая, простыни ещё хрустели, но всё равно и комната и подушки пахли Снейпом. Гермиона позволила себе небольшую слабость и, уткнувшись носом в подушку, вдохнула полной грудью. Как же ей не хватало этого запаха!       Утро пахло хвоей, шоколадом и имбирём. Гермиона потянулась, перекатываясь по мягкой кровати, и чувствуя себя на удивление отдохнувшей. Она открыла глаза, и некоторое время пыталась вспомнить, где находится. Она слышала восторженный писк дочери, и рокочущий голос Северуса, что-то ей объясняющего. Вскоре в комнату влетела восторженная Джо.       — Мамочка, там такое! — девочка запрыгнула на кровать. — Там Ёлка! И подарки! И папа приготовил горячий шоколад! А Вильма приготовила вафли! А ещё там падает снег, и подарки, и огоньки горят!       Глаза девочки тоже горели от восторга, так что Гермиона невольно улыбнулась. За всеми этими переживаниями она как-то и забыла про Рождество. Волшебница с благодарностью посмотрела на Северуса. — Юная леди, пора завтракать. — он, хотя и обращался к дочери, но то и дело встревоженно поглядывал на Гермиону. — Умываться, чистить зубки, завтрак, а уже после будем открывать подарки.       Джо недовольно что-то пробурчала, но сползла с кровати и покинула комнату.       — Гермиона, нам нужно… — пряча за нейтральным тоном неуверенность начал Снейп.       — Стоп! — перебила его волшебница, поднимаясь с постели и поправляя длинную, до колен, футболку, как раз для таких случаев живущую в её безразмерной сумочке. — Не сейчас. Я согласна, что нам есть что обсудить, но давай не сегодня? После всего Джо заслужила праздник, а мы его можем случайно испортить.       Вместо ответа мужчина кивнул и вышел из комнаты.

***

      Единственное, что портило праздник — свернувшаяся клубочком на мягкой подушке Умбра. Фамильяр Джо так и не смог пробиться сквозь щиты Северуса, и утром зельевар обнаружил гончую под дверью на пороге. Собака была сильно истощена, но благодарно лизнула руку мужчины и доверчиво ткнулась лбом ему в плечо, пока он заносил её в дом. Теперь Умбра отсыпалась, беспокойно прядя ушами, если Джоан выходила из комнаты.       После завтрака Северус осторожно расспросил дочь о произошедшем накануне в библиотеке Малфоев. Девочка поведала, что очень сильно расстроилась после замечания аниматора о тёмной магии.       — Папочка, это же неправда? — Джоан смотрела на него с надеждой и уверенностью, что он её защитит и избавит от переживаний. — Ведь не все тёмные маги плохие? Деда Хель, Лорд Малфой, и ты тоже, вы же не убийцы?       Снейп тяжело вздохнул и переглянулся с Гермионой, будто ища поддержки.       — Тёмное искусство не делает тебя автоматически злодеем. Но обращение к своей внутренней тьме освобождает все потаённые желания, которые мы обычно сдерживаем. И очень сложно не поддаться этому соблазну. В мире много тёмных волшебников, которые поладили со своей силой и контролирует себя. Но о нас судят по тем, кто не сдержался.       — А я тоже буду такая? Деда Хель говорит, что мне тоже нужно изучать тёмное искусство.       — Всё будет зависеть от тебя, — серьёзно произнёс Северус. — Я научу тебя сдерживать свою тьму, так что это будет твой выбор поддаться ей или подчинить себе. Просто тебе, как будущей главе дома, придётся учиться чуть больше чем остальным. Вот, погляди, — он взял в руки вилку и поднял её, демонстрируя дочери. — Обыкновенный столовый прибор, которым можно съесть завтрак, а можно ранить. И всё будет зависеть от рук, которые её направляют. Магия — это та же вилка, которой управляет твоя воля. И в зависимости от того, что несёт твоя воля, таков и будет результат.       — Мне придется учиться так же, как Скорпиусу?       — И даже чуть больше. Если, конечно, ты всё ещё хочешь его уделать.

***

      С самого утра Гермиона чувствовала неприятную слабость. Она почти не участвовала в разговоре за завтраком, отвечая, только если к ней обращались напрямую, а когда пришло время открыть подарки, молча наблюдала за восторженной суетой под ёлкой. Отдохнувшая Умбра гоняла по полу обрывок яркой упаковочной бумаги, время от времени врезаясь в волшебников. Северус сидел в соседнем кресле и с едва уловимой улыбкой наблюдал за тем, как Джо вытаскивает завалившуюся в угол маленькую коробочку.       — Мамочка, а это тебе! — девочка показала привязанную к банту бирку с именем. — Только не написано, от кого.       От внимания мужчины не ускользнуло дрожание рук бывшей жены и её нездоровая бледность, когда она потянулась за подарком. Она аккуратно сняла упаковку и вытащила маленькую, размером с ладонь, плоскую коробочку. Под крышкой оказалась винтажная брошь. Изящная веточка маленьких жёлтых цветочков с выступающей завязью и тоненькими тычинками. Гермиона судорожно вдохнула и осторожно прикоснулась дрожащими пальцами к обломанной веточке.       — Si la fleur poussait chaque fois que je pense à toi alors le monde serait un immense jardin. — прошептала она и принялась потрошить коробочку в поисках записки или хоть чего-нибудь, что укажет адресанта.       — Гермиона, что случилось? — голос Северуса пробивался, будто сквозь толщу воды.       — Мамочка, тебе не понравилось? — мягкие пальчики Джо коснулись её щеки. — Почему ты плачешь?       Волшебница всхлипнула.       — Откуда это?       — Увидел на блошином рынке в Бристоле. — тихо ответил Снейп.       — В Бристоле? — переспросила Гермиона, сжимая брошь в руке. — Не может быть.       В ответ Северус только поднял бровь.       — Это — брошь моей бабушки, семейная реликвия. — волшебница прижала к груди украшение и улыбнулась. — Мама должна была уехать вместе с ней в Австралию, она ею очень дорожила.       — Ты уверена, что это — та самая?       — Абсолютно. Когда мне было семь, я без спроса надела её на день рождения подруги и случайно сломала. — тонкий палец прикоснулся к обломку веточки. — И такая брошь в мире только одна.       Гермиона перевернула украшение и показала клеймо на изнанке самого крупного листа: переплетенные между собой буквы В и С.       — Виктор Соренье, мой прадед. Мама рассказывала, что он очень долго добивался мой бабушки, но она его не принимала. Получив очередной отказ, он пропал на пять лет. Когда он вернулся, бабушка уже была замужем и ждала второго ребенка. За прошедшие годы дедушка стал ювелиром и создал эту брошь. — Гермиона ещё раз прикоснулась к желтыми лепесткам. — Пять цветков по количеству лет в разлуке. — Тонкие пальцы погладили крохотные бутончики. — И много лет, которые они могут провести вместе.       Волшебница замолчала, разглядывая украшение на ладони. Джо забралась на подлокотник кресла, то ли пытаясь поддержать, то ли чтобы лучше разглядеть брошь. Гермиона погладила дочь по спине, и улыбнулась сквозь слёзы.       — А что потом?       — А потом была война. Виктор вернулся, а бабушкин муж нет. К тому времени у бабушки было четверо детей. Виктор вырастил их, как своих. Её младшая дочь, Виктория, много рассказывала мне о своем отце, и только перед её смертью мы с мамой узнали, что он был ей не родной. — она подняла все ещё блестящие от слез глаза на Снейпа и улыбнулась. — Спасибо тебе. Ты даже не представляешь, как много это для меня значит.       Волшебница, не дождавшись ответа, обняла девочку и повалила к себе на колени, щекоча и целуя, пытаясь скрывать свое смущение. Северус наблюдал за их возней, чувствуя тепло в груди. Тепло со вкусом сожаления. Он проебал, в буквальном смысле, свою семью и возможность видеть, как растет его дочь, возможность быть частью их жизни. Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы Гермиона сидела рядом с ним, откинулись ему на грудь, как делала это раньше, тогда он мог бы принять участие в их возне, а не просто наблюдать со стороны, чувствуя себя при этом сиротой под окнами дома большой и счастливой семьи.       В кухонное окно постучала сова с привязанным к лапке письмом. Северус нахмурился — Архелиус и Малфои прислали поздравления ещё утром, Поттер ждёт вечером, больше, вроде бы, писать некому. Может, срочный заказ?. Впустив птицу и отблагодарив её специально хранящимся под стазисом зофобасом, он распечатал чистый, без подписей и адресов, конверт.       — Что-то случилось? — встревоженно спросила Гермиона.       — Фелисити предупредила, что заседание по поводу Джоан назначено на завтра.       — Разве нас не должны пригласить?       — Должны. — Северус тяжело вздохнул. — Вот только уведомление может потеряться, или не дойти, или это будет вообще закрытое слушание. Я ничему не удивлюсь, наше дорогое министерство очень боится темной магии.       — Кингсли не мог так поступить.       — Кингсли не мог. Но нашим вопросом занимается не он, и мистер Бруствер может быть вообще не в курсе.       Северус умолчал о том, что министр может быть очень даже в курсе, но ему просто наплевать, или это вообще его затея.       — Не думай пока об этом, — он достал из шкафчика над столом две кружки и зажёг огонь на плите. — Завтра сходим в министерство и пусть уже они волнуются. А сегодня, ты сама сказала, у Джо праздник.