Breakpoint.

Саша знала о тенденции быстрого течения времени, однако не ожидала столь скоро оказаться на пассажирском сидении автомобиля, движущегося по направлению к следующему матчу. Предсезонка в целом прошла плодотворно несмотря на напряжение, возникающее с завидной периодичностью, девушкам удавалось разделять личное и корт. Однако разговор с Самоделкиной стал почвой для ещё большего количества вопросов, на которые Трусова очень желала, но в той же мере боялась найти ответы. Находясь в тисках движущего любопытства и сковывающего страха, Саша приняла самое очевидное в какой-то мере привычное решение, оставить всё на своих местах и не совершать в последствии опрометчивых действий, способных ухудшить и без того шаткое положение. — Ты слишком задумчивая в последнее время. Негромкий голос Сергея Викторовича разрушил неустойчивую конструкцию наслаивающихся друг на друга непоследовательных мыслей и вернул Трусову в реальное пространство, поглощённое кромешной тьмой ночного города и звенящей тишиной, царившей в салоне автомобиля. — Есть о чём подумать. — неопределённо махнула плечом Саша, устремив затуманенный взгляд на пустую дорогу. Трусова испытала самое настоящее Де-жевю, вспомнив как точно также несколько месяцев назад она совместно с Сергеем Викторовичем и спавшей на заднем сиденье Аней ехали на очередной турнир, усталые, сонные, но вместе с тем взволнованные и взбудораженные предстоящими испытаниями. В ту поездку Саша переживала за перспективу провалиться и не оправдать возложенные на неё ожидания, в то время как сейчас от этого чувства осталась лишь обличие тени, вытесненное более сложным спектром противоречивых эмоций. Лёгкая тревога перед предстоящим матчем была ничем в сравнении с водоворотом сомнений и вопросов, унесшим все мысли девушки в неопределённом направлении. — Мысли вслух иногда полезны. — невзначай обронил Дудаков. — Когда понимаешь, что озвучивать несомненно. — отстранённо согласилась Трусова. — А ты начни и в процессе разберёшься. — предложил Сергей Викторович, кинув быстрый взгляд на мирно спящую Аню. Саша проследила за его взглядом и обернулось. Щербакова лежала на заднем сиденье боком, подложив под голову в качестве импровизированной подушки мастерку, её руки были сложены, а рот слегка приоткрыт. Аня выглядела утомлённой, но при этом расслабленной словно именно в этот момент ощущала истинное спокойствие. Трусова мягко улыбнулась, наблюдая за столь нетипичной и милой Щербаковой. Аня казалась произведением искусства в обычной жизни, но вид её в неформальной обстановке всегда ассоциировался для Саши с неоспоримым идеалом всего существующего совершенства. — Я не знаю с чего начать. — потёрла переносицу Трусова, переведя взгляд обратно на дорогу. — Когда мы также ехали на турнир пару месяцев назад моя голова была забита переживаниями о будущей карьере, рейтинге, статусе и прочими похожими вещами, в то время как сейчас это всё будто невольно сместилось на второй план. Я нахожусь в ступоре от того, что такое вообще возможно. — Что возможна другая жизнь помимо тенниса? — усмехнулся Дудаков. — В том числе. — кивнула Саша. — Раньше мне казалось, что вся моя жизнь принадлежит исключительно теннису и меня это устраивало, но только сейчас я поняла, что у меня не было и возможности узнать другую сторону жизни. Ту, что за пределами корта. Я игнорировала попытки людей завязать со мной дружбу, всегда пренебрегала учёбой и даже не старалась взглянуть на какие-то новые вещи. — Другая жизнь, несомненно, привлекательна, когда ты претерпеваешь постоянные ограничения. — согласился Сергей Викторович. — Другой вопрос устроит ли она тебя в качестве основной, а не промежуточной. — Что вы имеете ввиду? — озадаченно спросила Трусова. — То, о чём ты сейчас говоришь в определённой степени ощущал на себе каждый спортсмен. Зрители видят только конечный результат, когда теннисист в белых шортах забивает победный мяч и забирает титул, но никто из них не наблюдает за тем как этот человек каждый день обливается потом, живёт с хроническими травмами и постоянно ведёт борьбу как с собой, так и с окружающими, которые либо неоправданно верят в него, либо преждевременно ставят крест. Естественно, когда приоткрывается завеса жизни без ограничений и постоянного давления, она кажется идеальной. Но у всего есть своя цена. — вздохнул Дудаков. — Вы меня не удивили. — зевнула Саша. — Я видела, как многие игроки теряли свою форму из-за того, что расслаблялись, вступали в отношения или ходили по клубам вместо тренировок. В итоге все их старания шли насмарку, просто потому что они поддались искушению и перестали видеть перед собой цель. — А ты не думала о том, что они слишком долго только её и видели? — уточнил мужчина, не отрывая внимательного взгляда от дороги. — Кто-то, возможно, да, — согласилась Трусова. — но большинство просто пошли по пути наименьшего сопротивления и сдались. — Каждый человек — это отдельная история, но девяносто процентов несостоявшихся профессиональных спортсменов — разного вида драма. Я не оправдываю тех, кому не доставало трудолюбия и самоотдачи, но и не обесцениваю надежды тех, кто действительно этим жил. — задумчиво ответил Дудаков. — Если Вы говорите, что в большинстве своём это драма, то зачем тогда люди из раза в раз возвращаются туда, где разрушатся их надежды, прекрасно понимая, что нет никакой гарантии на достижение желаемого результата? — с сомнением спросила Саша. — А вот ты думаешь о том, что возможно всего что ты делаешь окажется недостаточным для того, чтобы быть там, где ты хочешь? Или о том, что в один день по независящим от тебя обстоятельствам твоя жизнь разделится на до и после и карьера оборвётся? — невозмутимо перечислял Сергей Викторович, в то время как у рыжеволосой буквально холодели внутренности от каждого озвученного предположения. — Иногда. — проглотив ком в горле произнесла Саша. — В этом и дело что люди по своей природе оптимисты и задумываются об этом вскользь. Как о чём-то реально существующем, но далёком. Мне тоже в твоём возрасте казалось, что спорт в моей жизни будет всегда, что травмы несовместимые с профессиональной деятельностью участь других, которая обязательно минует меня. Но это оказалось моим главным заблуждением. — покачал головой Дудаков, бросив быстрый печальный взгляд в сторону зеркала, отражающего спящую Аню. — Спортивный период слишком короток, а возможность выступать это не постоянство, а привилегия. — Вы же не всегда были тренером. — тихо выговорила Трусова, ощущая, как ступает на хлипкую почву. Повисла гнетущая тишина. Освещающий ночную улицу фонарь проник в салон автомобиля, и Саша увидела стеклянный беспристрастный взгляд Дудакова, сосредоточенный на дороге. Казалось, что он вновь переживал моменты своей далёкой молодости, трепетной надежды и перспективной карьеры, которой не суждено было воплотиться в реальность. — Я выступил на своём последнем соревновании в двадцать четыре года, — глухо начал Сергей Викторович ровным голосом. — и порвал мениск. Год потратил на реабилитацию и ещё два на то, чтобы осознать, что всё уже законченно. В футболе да в принципе, как и везде, быстро находят замену. Когда ты молод, энергичен и перспективен ты интересен, но как только выходишь из строя — мгновенно теряешь свою ценность. — Это несправедливо! — воскликнула девушка, но поспешно замолчала, приложив ладони ко рту. — Зато жизненно. — вздохнул Сергей Викторович. — Ты думаешь я один такой? Не первый и не последний. На Олимп хотят взобраться все, но лишь единицы туда доходят, а другие просто где-то по пути теряются, смешиваясь с массой себе подобных. — Но разве те, кто по итогу оказался там были лучше, чем вы в своё время? — недоверчиво спросила Саша. — Не были. — незамедлительно ответил Дудаков. — Но здесь вопрос не в том, кто лучше, а в том, кому больше повезло. И, к сожалению, это тот случай, где фраза «Везёт сильнейшим», не актуальна. Саша устало потёрла виски и опёрлась головой о холодное стекло двери автомобиля. Голова гудела от нового открытия, в груди билось отчаяние, смешанное с сожалением и глубокой печалью за спортивную судьбу такого прекрасного человека. Сергей Викторович этого не заслуживал. Внезапно она взглянула на Дудакова по-новому и обнаружила не просто талантливого тренера, преданного своей работе, но и человека способного подняться со дна и двигаться вопреки всему дальше. Трусовой было трудно представить, что пережил мужчина в период принятия своей травмы и каким образом сумел продолжить жить спортом, зная, что вновь не пополнит его ряды. Спорт состоит не из громких побед, триумфа и славы, в большинстве своём он пронизан болью, разочарованием и смирением. Глухая правда, которую все игнорируют и не хотят всерьёз принимать, которую страшно по-настоящему услышать. Саша прикрыла глаза в попытке успокоить раскаты бившегося отчаяние и режущей разочарования, она на физическом уровне нуждалась в выплеске переполняющих её эмоций. Девушка стиснула зубы и медленно выпустила сквозь них воздух, ярость рьяно бушевала в висках и отдавала покалыванием в кончиках пальцев, заставляя лавину негодования закипать ещё больше. — Слишком много эмоций. — заметил Сергей Викторович, наблюдая за рыжеволосой краем глаза. — Не нужно меня жалеть. Моя спортивная карьера закончилась много лет назад, и я более чем счастлив заниматься сейчас тренерской деятельностью. — Но ведь Вы могли стать великим спортсменов! — подала голос Трусова. — Мог, но не стал. — оборвал Дудаков. — Это всё прошлое, Саш. Его не нужно игнорировать, на нём не стоит зацикливаться, его можно просто принять и отпустить. Без этого не будет последующего движения, а остановка в жизни ровняется преждевременной смерти. — То есть, по-Вашему, я должна продолжать работать и держать в голове что в любой момент могу получить травму, из-за которой вся жизнь, отданная теннису, пойдёт насмарку? — разозлилась Трусова. — Конечно нет. — возразил Сергей Викторович. — Тогда ты вообще не сдвинешься с места. Саша, травмы — это рутина каждого спортсмена не все из них являются несовместимыми с их профессиональной деятельностью. Рассказал я тебе эту историю для того, чтобы ты понимала, что есть только настоящее на котором тебе и нужно концентрироваться. То, что было ты уже не вернёшь, а то, что будет знать не можешь. Девушка молча кивнула, не смея возразить. Саша перевела усталый взгляд в сторону улиц и заметила, как те начали медленно оживать. На пустующих тротуарах всё чаще появлялись люди, раздавались звуки общественного транспорта, загорались постеры огромных реклам, в то время как освещающие их прежде фонари погасли. Саша привыкла к атмосфере вечной суматохи, царившей каждый раз в первые дни соревнований и тому, как она медленно и естественно сменяется на размеренную рутину после нескольких выигранных матчей. Игроки питавшие надежды на победу стремительно покидали обитель своего разочарования и с надеждой спешили на следующий турнир ожидая обнаружить удачу на своей стороне. Однако видеть такое количество людей в преддверии квалификации казалось чем-то нереальным. Трусова с удивлением обнаружила что игроки словно муравьи со своим обмундированием сновали по огромному помещению, активно разминались в фитнес зоне и рьяно тренировались на корте. Саша была знакома с азартом и разными формами его проявления, но в данном случае общий накал достиг абсолютно нового уровня. — Почему их так много? — тихо спросила Трусова аккуратно беря Аню за локоть из опасения потеряться в потоке людей заполонивших лобби и спешащих к прилегающему за стеклянной стеной корту. Щербакова перевела сонный взгляд на Сашу и слегка приблизившись к уху рыжеволосой ответила: — Потому что это турнир более высокой категории чем те, что ты играла накануне, вот они и приехали заранее чтобы лучше подготовиться. Больше очков, выше рейтинг, соответственно сумасшедшая мотивация пройти по сетке как можно дальше. — Да здесь на квалификации состав участников такой же как в основной сетке моих прошлых турниров. — изумилась Саша по-прежнему, находясь на близком расстоянии от лица Щербаковой. — может даже посильнее. — А как ты хотела? Чем дальше, тем сложнее. — с усмешкой сказала Аня, а затем с азартным блеском в глазах уточнила. — Или ты уже испугалась? — Я?! — повысила голос, преисполненная возмущением Трусова. — Ничего я не испугалась, мне такие слова даже не знакомы. — Ну-ну. — продолжала издеваться Щербакова, а затем приблизившись к лицу Саши лукавым шёпотом продолжила. — Тебе не говорили, что обманывать не хорошо? Дыхание Ани коснулось лица рыжеволосой, и Саша в свою очередь приложила неимоверные усилия для того, чтобы не выпустить из груди судорожный выдох. В миг сновавшие из стороны в сторону люди показались расплывчатой незначительной помехой в сравнении с одной неподражаемой Аней. Саша просто забыла о том, что есть кто-то ещё, ей казалось, что все органы чувств сконцентрировались и желали исключительно Щербакову, вне зависимости от того, где они находятся и что думают о них окружающие. Всё естество Саши принадлежало только Ане. Спустя мгновение Трусова резко отстранилась, ощущая как в груди стремительно поднимается волна злости на себя. Саша понимала, что не должна так реагировать на обыденное взаимодействие с Щербаковой, не должна забываться во времени и теряться в пространстве от короткой дистанции рядом с Аней, особенно сейчас, когда шатенка была ещё более далёкой и недоступной чем когда-либо. Однако от осознания что происходит всё постоянно с точностью наоборот, раздражение рыжеволосой возрастало, а тупое отчаяние, смешанное с бессилием отнюдь не предавали нужного настроя. — Между страхом и опасением есть разница. — хриплым голосом начала Саша, переводя взгляд в весьма интересную стену. — В данном случае я скорее испытываю замешательство и любопытство по отношению к новой обстановке, но никак не страх. Аня пристально вглядывалась в лицо рыжеволосой, стараясь прочитать её эмоции и выявить причину столь стремительной перемены настроения, однако Саша с гордой выдержкой хранила молчание с абсолютно спокойным беспристрастным выражением. — Рада за тебя. — кивнула Аня. — Это хорошо, когда любопытство побеждает страх. — Когда есть желание ищешь тысячи возможностей, когда его нет тысячи оправданий. — вспомнила Трусова цитату которую часто прокручивали в мотивационных роликах. — Не всегда наши реальные возможности совпадают с желаниями. — покачала головой Щербакова. — И не всегда страхи от нас зависят. — Неужели ты чего-то можешь бояться? — округлила глаза Саша. — Конечно могу. — непринуждённо пожала плечами Аня. — Боже мой! — воскликнула Трусова и драматично приложила руки к груди. — Легенда только что разрушилась. Щербакова несколько секунд хранила молчание, а затем её губы изогнулись в широкой улыбке, а из груди вырвалось несколько заливистых смешков. Трусовой многое нравилось в Ане, но больше всего она любила видеть на лице шатенки улыбку и слышать её смех. Щербакова делала это искренне не так часто, но в те редкие моменты, когда Саше удавалось вывести Аню на столь яркие эмоции в груди Трусовой разгоралась трепетное тепло нежности, любви и удовлетворения. Трусова была готова делать любые глупости лишь бы Аня чаще показывала эту детскую, притягательную и неповторимую часть себя, скрытую за отработанной годами маской формальности и учтивости. — Легенды тоже невечные. — после очередного смешка выговорила Щербакова. — А моя вера в тебя вечна. — не подумав выговорила Саша. Аня вновь наградила Трусову задумчивым, сомневающимся взглядом остатки веселья испарились столь же стремительно, как и появились, уступив своё место привычному расчёту и сдержанности. Саша понимала, что озвученное ранее предложение звучало по меньшей мере неоднозначно, но в их взаимодействиях с Аней всегда прослеживалась неопределённая двусмысленность, неизменно сопровождающая все их шутки, действия и взгляды. Однако если ранее Трусова относилась к ней иронично и снисходительно, то сейчас она в полной мере осознала, что устала играть в игры намерений. — Я это ценю. — после короткой паузы ответила Щербакова. — Но лучше верь в себя, а не в другого человека, с меньшим разочарованием столкнёшься. — Разве ты меня можешь разочаровать? — доверчиво, по-детски наивно спросила Саша, даже мысленно не допуская подобного исхода событий. — Я тоже человек, Саша. — вздохнула Аня. — И я также допускаю ошибки, иногда даже не до конца понимая всех последствий. Не успела Трусова проанализировать повисшие в воздухе слова как Щербакову окликнул незнакомый голос и внимание шатенки переключилось на опрятного мужчину в чёрном костюме, бегло изъяснявшемся на английском. Саша вздохнула, наблюдая за тем, как Аня заинтересованно слушала собеседника и учтиво кивала. Шатенка мастерски вернула себе привычные самообладание и контроль, которые с недавних пор стали основными триггерами Трусовой. «Когда-нибудь ты раскроешься передо мной и сделаешь это добровольно» — промелькнуло в голове рыжеволосой, и она усмехнулась столь льстивой мысли будто та уже воплотилась в жизнь, а не стала плодом её оптимистичного воображения. Трусова старательно подавила зевок наблюдая за тем, как её конкурентки разминаются на корте, окружающим могло показаться что рыжеволосая олицетворяет собой уверенность и непоколебимое спокойствие, однако, в реальности это было отнюдь не так. Саша объективно оценивала свои достоинства на корте пусть и с излишней самокритичностью, но при этом была вынуждена признавать и сильные стороны своих оппоненток. И как бы Трусовой не хотелось этого отрицать они у них явно были. Саша наблюдала за тем, как девушки ненамного старше её рьяно вкладывались в удары, а опытные женщины расчётливо распоряжались мячом. Молодость излучала азарт, адреналин, стремление и живую надежду, в то время как зрелость отождествляло спокойствие, размеренность и уверенность. Соперницы играли на скорости стабильно, не обращая внимания на количество перебитых ударов и часов, проведённых на корте. Несмотря на царившую атмосферу Саше казалось, что она наблюдает не за людьми, а идеальными машинами, не допускающими ошибок. «Интересно, а как бы играла Аня?» — внезапно промелькнула любопытная мысль в голове у Трусовой. Она попыталась представить Щербакову с ракеткой в руках, столь же рьяно и уверенно перебивающую мяч на противоположную сторону корта. В этой картинке Аня была состоявшейся теннисисткой без проблем со здоровьем, а не перспективным тренером, одержимым желанием заявить о себе. Возможно, они бы никогда и не узнали друг друга настолько близко, по возрасту Щербакова вполне могла быть её конкуренткой. Интересный сценарий, претворения в жизнь которого никто не увидит. — Уже пакуешь чемоданы? Трусова закатила глаза, услышав хорошо знакомый и в той же мере раздражающий голос. — Только после тебя, Ками. — не оборачиваясь ответила Саша, не отрывая взгляда от теннисного корта, отделённого стеклом. — Думаю ты меня опередишь с вылетом. — усмехнулась Валиева, приближаясь к рыжеволосой и занимая место наблюдателя рядом. — С вылетом откуда? — приподняла бровь Саша. — Для начала из турнира, — начала перечислять Камила с нескрываемым удовольствием. — затем из страны, рейтинга и спорта. — Разве что только в твоих мечтах. — хмыкнула Трусова. — Или до сих пор злишься на меня за то, что я тебя в финале вздёрнула? — Пфф. — демонстративно закатила глаза Валиева. — Запомни эту победу как непредвиденную случайность и последнюю. — Запомни то ощущение после поражения, — подмигнула Саша. — оно повторится ещё не раз. Камила стиснула зубы, а Трусова усмехнулась довольная результатом. Несмотря на то, что они уже выросли из юниоров их перепалки оставались неизменными и Саша не знала радоваться или ужасаться этому непоколебимому постоянству. Они с Камилой вместе росли, одновременно соревновались и обе представляли собой многообещающих теннисисток. Однако если Саша имела определённые критерии и принципы по отношению к победе, поведению на корте и вне, то Валиева всегда была живым отождествлением фразы «Победа любой ценой». Камила не заботилась о том каким образом она добьётся желаемой цели, для неё имел значение только конечный результат. На упрёки касательно её методов она всегда равнодушно и лаконично отвечала, что счёт на табло и в этом отношении было сложно поспорить. — Тебе это чувство тоже придётся вспомнить. — после паузы ответила Камила. — Эти машины вынесут тебя вперёд ногами. — Если и вынесут, то не меня одну. — заметила Саша. — Так и быть уступлю тебе место. — Хах, какая ты всё-таки сука. — отчеканила Валиева. — От тебя подхватила. — возмутилась Трусова. — Боже мой! — воскликнула Камила с внезапным озарением на лице. — Неужели ты до сих пор не можешь забыть тот матч в детстве? — Какой именно? — задумчиво нахмурилась Саша. — Перед которым мы с тобой дружили, а ты потом начала в наглую обманывать на мячи, когда мы буквально накануне вместе телевизор смотрели и смеялись с новой версии пиксельной игры? — На корте нет места дружбе, Саш. — встряла Валиева. — И ты это не хуже меня знаешь. — Есть место человеческому поведению, уважению к спорту и к себе. — перечисляла Трусова. — То, как ты выигрывала в детстве и продолжаешь это делать сейчас это позор, а не победы. — Знаешь выражение: «Деньги не пахнут?». — начала Камила и не дождавшись ответа рыжеволосой продолжила. — Так вот победы также. Ты играешь в благородную, честную теннисистку, которая, несомненно, более правильная на фоне меня. Вот только хотим мы с тобой одного и того же и поверь мне, когда я войду в ряды WTA и буду зарабатывать миллионы всем будет всё равно как я выигрываю, с кем сплю и как отношусь к соперницам. Всех интересует исключительно результат, остальное лирика. — Конечно, — съехидничала Трусова. — все же будут в восторге от того, как ты спишь с одним, флиртуешь с другим и кормишь обещаниями третьего. — А у тебя текут слюнки и, по-видимому, не только они на Щербакову. — усмехнулась Камила, а затем с жёстким блеском в глазах, твёрдо отчеканила каждое слово. — Смирись, Саш таких как ты ломает жизнь, а такие как я ломают саму жизнь. Ты живёшь по правилам, а я их создаю. Может в фильмах хорошие ребята и побеждают, но в реальности их просто используют, а после выкидывают как ненужный мусор. Просто вопрос времени. Но не беспокойся и твоё настанет. Саша стиснула зубы до боли, ощущая как потоки алой ярости спазмирует внутренности, лишая девушку возможности дышать. — Жизнь обмануть невозможно. — прохрипела Трусова. — Тешься надеждой и утешай себя дальше. — пожала плечами Валиева. — Тебе же в конечном итоге хуже. Трусова сжала кулаки, ощущая как потоки необузданной ярости бьются в кончиках пальцев и требует немедленного вымещения, у Камилы был наработанный годами талант выводить рыжеволосую из состояния равновесия, но в этот раз она превзошла саму себя. Саша уже готовилась поставить на место бывшую недоподругу и действующую конкурентку как внезапно на её спасение послышался строгий голос Сергея Викторовича. — Саша, я тебя ещё долго ждать буду? Твоя разминка начинается через десять минут, так что будь любезна закончить свои светские беседы и пойти работать. Трусова смотрела на Валиеву долгим испепеляющим взглядом, смазливое самоуверенное личико оппонентки виделось рыжеволосой расплывчатым контуром общей картины, затуманенной собственной агонией и сдерживаемой агрессии. — Уже иду. — не отрывая взгляда от Камилы, ответила Саша. В глазах Валиевой плясал шальной огонёк удовольствия, а на губах отчётливо виднелась улыбочка преисполненная гордостью и ликованием. Трусовой нестерпимо хотелось припечатать девушку к стене и познакомить её аккуратные ровные зубы со своим кулаком, однако столь приятной перспективе сегодня было не суждено сбыться. — Немедленно. — твёрдым тоном оповестил Дудаков, пристально наблюдая за возникшей перепалкой. Саша выпустила сквозь зубы воздух и резко развернувшись направилась в сторону фитнес зоны, оставляя преисполненную ликованием и облегчением соперницу в одиночестве. — Давно Вы стали ангелом-хранителем Валиевой? — зло спросила Трусова, не удостоив мужчину взглядом. — Нет. — спокойно ответил Сергей Викторович. — Я твой ангел-хранитель если тебе так угодно, и я не позволю тебе ввязаться в проблемы на ровном месте. — Чтобы я без Вас делала! — воскликнула Саша и потупив взгляд в пол, начала разминаться. Дудаков вздохнул и покачав головой принялся расставлять фишки. Его ученица славилась вспыльчивостью, но в сложившейся ситуации мужчина опасался, как бы она не поглотила Трусову с головой и не стала фундаментом необратимых последствий. Саша преисполненная гневом и негодованием продолжала выполнять упражнения, однако в глубине души ощущала режущую ниточку страха от мысли что Камила, возможно, окажется права. Теннисная карьера Саши знала много болезненных поражений и внезапных побед, однако столь противоречивого осадка матчи после себя ещё не оставляли. Трусова лежала пластом в кровати своего номера, ощущая как каждая клеточка тела изнывала от жжения, в голове властвовал туман, виски неприятно гудели, а все эмоции остались в двух с половиной часовом матче. От воронки апатичных мыслей рыжеволосую отвлёк звук рингтона. Саша тяжело вздохнула, а затем нащупав устройство под одеялом приняла входящий вызов. — Ну, как сыграла? — послышался весёлый голос Самоделкиной. — Продула. — буркнула Трусова, поднося устройство ближе к уху. — Оу. — огорчённо выговорила Софья. — Ну, бывает. А как матч-то складывался? — Да нормально. — устало выговорила Саша. — Сначала она меня просто вынесла в первом сете, затем я кое-как отыгралась во втором, а после вела в третьем и уже готовилась праздновать победу как она в момент активизировалась и придавила меня. Я даже понять не успела что произошло, а уже жала руку у сетки. — Это грустно. — вздохнула Софья. — Это теннис. — заметила Трусова. — Такое здесь слишком часто бывает. — Что думаешь по поводу матча? — продолжала интересоваться собеседница. — Вух, — Саша потёрла переносицу в поисках правильных слов. — думаю, что сделала всё что смогла, лучше бы я не сыграла. — А что твоя Щербакова говорит? — азартно протянула в трубке Самоделкина. — Она не моя. — встряла Саша. — Пока. — поправила Софья и опережая возглас рыжеволосой продолжила. — Ну, так что она? — Да ничего. — вздохнула Трусова. — Сказала, что соперница меня на опыте переиграла. Ты же не забывай, что против меня, блин, взрослая женщина играла, у неё этой турнирной практики как половина моей жизни. — Значит скоро настанет и твоё время. — подбодрила Самоделкнина. — Как там дела в универе? — перевела тему Саша. Трусова увлеклась разговором о повседневных вещах, студенческих приколах и бытовых перепалках Софьи, постепенно осадок от поражения стал развеиваться и уступать место растекающемуся уютному теплу. Саша не знала, как она раньше жила без такой крутой подруги, с которой можно болтать двадцать четыре на семь, смеяться до слёз и горько плакать, делиться самым сокровенным и ощущать искреннюю поддержку. — Боже мой, — смеялась Трусова. — неужели ты ему до сих пор этот букет припоминаешь. — Естественно! — возмутилась Самоделкина. — По-твоему это нормально что он притащил мне какой-то веник с клумбы вместо нормальных цветов, ещё и на два дня позже нашей годовщины? — Наверное, нет. — согласилась Саша, старательно сдерживая смешок. — Совет тебе на будущее, — поучительным тоном начала Софья. — прежде чем дарить девушке цветы, уточни есть ли у неё на них аллергия. — Хахаха. — взорвалась хохотом Трусова. — Софа, я прошу тебя прекрати, хахахаха. Я сейчас просто умру со смеху. — Вот треснет тебя Щербакова по физиономии букетом и будешь знать как с подруги смеяться. — буркнула Самоделкина. — Ну, посмотрим. — улыбнулась Саша, мысленно представив картину, в которой она могла бы дарить Ане цветы. Не успела Трусова закончить свой воображаемый рай, как внезапно послышался стук в дверь. — Софа, я тебе позже перезвоню, кто-то пришёл. — Удачи! — звонко отозвалась Самоделкина, и Саша была готова поклясться, что подруга подмигнула в этот момент. Трусова покачала головой и грузно поднявшись с мягкой постели, медленно направилась к двери, попутно задаваясь вопросом кто решил её навестить в столь поздний час. Однако все её мысли моментально развеялись, когда на пороге обнаружилась Аня. — Ого. — озадачено вымолвила Саша, удивлённо рассматривая Щербакову, с двумя банками колы в руках. — Привет, ещё раз. — улыбнулась Аня. — Привет. — тупо повторила Трусова не в силах оторвать взгляд от шатенки в домашней футболке и пижамных штанах. — Эм, проходи. Щербакова, недолго думая прошла в тёмный номер холодного отеля и положив банки на заваленный вещами стол, присела на край кровати. Саша поспешно последовала за ней, по-прежнему пребывая в шоке от ночного визита шатенки. — Это в качестве утешительного приза? — спросила Трусова, взглядом указывая на газировку. — Нет. — покачала головой Аня. — Это в качестве презента в честь начала твоей взрослой карьеры. — Фиговое начало. — усмехнулась Саша. — Нормальное. — не согласилась Щербакова. — Ты проиграла не просто сопернице, а бывшей сто пятидесятой ракетки мира среди женщин. — Я даже не поняла, как проиграла. — устало вздохнула Трусова, опускаясь на кровать. — Вроде вела по счёту и уверенно себя чувствовала, а потом в один момент просто потерялась. — Ничего страшного. — успокаивающим тоном начала Аня. — Когда играешь против игроков топ уровня всегда первое время пребываешь в прострации от их психологической подготовки, но после учишься также держать концентрацию и всё налаживается. Самое главное, что ты была хорошо подготовлена к матчу, следовательно мы движемся в правильном направлении. Саша кивнула и прикрыла глаза. Всё происходила с сумасшедшей скоростью и у Трусовой не было времени для того, чтобы разобраться в новых ощущениях и адаптироваться к ситуации. Она ощущала лишь неимоверную усталость и пустоту. Предсезонка забрала много физических сил, матч выпотрошил эмоционально, а невысказанные перед Аней чувства буквально душили невидимой удавкой. Внезапно захотелось нажать на волшебную кнопку способную решить все проблемы, однако такую, к величайшему сожалению рыжеволосой, не изобрели и приходилось справляться своими силами. — Аня. — спустя некоторое время позвала Трусова с по-прежнему прикрытыми глазами. — Что? — устало отозвалась Щербакова. — Я для тебя что-то значу? — просто спросила Саша, в то время как внутри всё замерло от повисшего в воздухе вопроса. В другой обстановке рыжеволосая вряд ли бы осмелилась его озвучить перед Аней, но сейчас пребывая в недрах утомления и перегорания, её эмоциональные ощущения притупились, как и, по-видимому, атрофировались все инстинкты самосохранения. Аня хранила молчание, и чем дольше она это делала, тем сильнее напрягалась Трусова. Саша открыла глаза и повернула голову всматриваясь в задумчивое лицо шатенки. Щербакова выглядела весьма противоречиво, с одной стороны, она достаточно спокойно восприняла вопрос, ожидая того, что рано или поздно он будет озвучен рыжеволосой, но вместе с тем её глаза выражали глубокую задумчивость. — Конечно значишь. — спустя мучительно долгие секунды произнесла Щербакова. — А конкретнее? — оживилась Саша и переместилась к шатенке на край кровати. — А ты всегда задаёшь тренерам такие вопросы? — чересчур спокойным голосом медленно отчеканила Аня. — А ты всегда избегаешь прямого ответа? — продолжала своё спонтанное наступление Трусова. — Саш, не усложняй жизнь ни мне ни себе. — вздохнула Щербакова. — Это ты вечно всё усложняешь! — взорвалась Саша. — Ты можешь нормально ответить, а не порождать своим поведением ещё большее количество вопросов? — Саша, ты должна думать о матчах, а не о том, как там и кто к тебе относится. — безапелляционным тоном выговорила Аня. — Да не о матчах я думаю уже чёртовы полгода, а о тебе! — выкрикнула Трусова, слегка приподнявшись и абсолютно позабыв о всех сомнениях и логических аргументах, предостерегающих её ранее от этого действия. — Думаю о том, что я для тебя значу, почему ты выбрала Женю и что вообще будет дальше. Вновь повисло тяжёлое молчание, Саша старалась перевести дух, осознавая, что пути назад уже нет. Трусовой казалось, что от ответа Щербаковой в прямом смысле зависит вся её жизнь, ещё никогда весь мир и будущее Саши не находились в такой непосредственной зависимости от другого человека. Ещё никогда девушка настолько не желала услышать взаимность. — Хорошо. — потерев виски спокойно сказала Аня. — Что ты хочешь от меня услышать? — Правду. — коротко ответила Трусова, а затем добавила. — Почему ты так обо мне беспокоилась и поддерживала? Почему так резко сошлась с Женей после турнира и что вообще происходит между нами? — Хотелось бы мне самой знать. — горько усмехнулась Щербакова и на мгновение прикрыла глаза. Саша ожидала продолжения, но шатенка хранила молчание и судя по настрою не планировала его прерывать. — И это всё? — удивилась Трусова. — Всё что ты можешь мне сказать? — Ты же просила правду, — пожала плечами Аня. — я тебе её сказала. Я не врала, когда говорила, что у нас с Женей произошло недопонимание много лет назад и что мы решили сделать ещё одну попытку, но по отношению к тебе я действительно не понимаю, что чувствую. За много лет я научилась распознавать интерес другого человека к себе, и ты не стала исключением, но это не отменяет того факта что я не знаю, как себя вести в сложившейся ситуации. Я вижу твои преисполненные обожанием глаза, и я прекрасно осознаю, что если мы начнём отношения, то ты добровольно пропадёшь в них с головой, тебе будет неважна ни карьера, ни матчи, ничего от слова совсем. Но вопрос как долго это всё продлиться? — Если мы не начнём, то и не узнаем. — заметила Саша. — А дальше что? — развела руками Щербакова. — Да, сейчас ты ослеплена чувствами, тебе кажется, что жизнь прекрасна и нет никаких преград, но ты не будешь думать точно также некоторое время спустя. Я не хочу, чтобы ты возвращалась к самому золотому периоду своей карьеры с сожалением об упущенных возможностях и собственной глупости. Отношения — это не гарантия, а лотерея и, к сожалению, как показывает практика чаще с проигрышным исходом. — Аня, — тихо позвала Трусова сокращая дистанцию между их лицами и аккуратно беря лицо шатенки в ладони. — меня из всего что ты перечислила интересует только один вопрос. — рыжеволосая на секунду замолчала, а затем едва ли не шёпотом спросила. — Что ты ко мне чувствуешь? — Я не знаю, Саш. — слегка покачала головой Щербакова. — Честно не знаю. — Не знаешь или боишься узнать? — нежно спросила Трусова, поглаживая большим пальцем щёку шатенки. — Похоже и то и другое. — горько усмехнулась Аня, накрыв ладонь рыжеволосой своей. — Это не подходящее время, Саш. Причём для нас обеих. Если бы Саша умела распознавать ложь, то она была бы счастливой в это самое мгновение, но этим даром её обделили, поэтому единственное что ей оставалось это верить словам Ани. — Мне иногда кажется, что в твоей жизни никогда не будет подходящего времени для меня. — болезненно выговорила Саша, ощущая как к горлу подкатывает ком. — Оно всегда есть. — покачала головой Щербакова. Трусова смотрела в самые желанные и любимые в мире глаза, изнывая от стремления утонуть в девушке, находящейся в непосредственной близости. Саша не могла описать словами то, что чувствовала по отношению к шатенке, ей казалось, что ни одни красноречивые эпитеты и любовные песни не смогут передать и половины этого нежного трепета, пылающего восторга и рьяного обожания лишь к одной единственной Щербаковой. Трусова была готова свернуть горы, переплыть реки, взорвать все звёзды и положить весь мир к ногам Ани. Лишь бы видеть блеск её глаз и слышать заливистый смех. Видеть её счастливой. Саша аккуратно приближает своё лицо к Аниному, а затем прикрыв глаза нежно целует её в щеку, слегка задерживаясь в попытке насладиться любимым ароматом хоть на одно мгновение дольше. Если бы Трусову спросили, что для неё счастье она бы без промедления ответила, что это держать Щербакову в объятиях, вдыхать её запах и целовать во всех доступных и недоступных местах, без страха что всё это испарится, а Аня исчезнет словно несбыточный любимый мираж. Трусова по-прежнему прижималась своим лицом к щеке Щербаковой и в этот миг она понимала, что счастлива.