Sui sentimenti e le loro conseguenze...

      Уэнсдей не могла вымолвить и слова — вид резко «ожившей» Дивины действительно сильно отличался от того, что они привыкли видеть. Тёмные волосы посветлели и приобрели насыщенный каштановый оттенок с парой-тройкой седых прядей с правой стороны, да и сами волосы стали более волнистыми, как у Кента. Левый глаз перестал быть тусклым, как у всех сирен, и имел яркую сине-зелёную окраску и тёмно-серый ободок радужки, правый… Правый же вообще стал полностью зелёным с тёмно-серым краем и светло-янтарным ободком около зрачка. Правая рука девушки была в эластичной ранозаживляющей повязке и поверх замотана в обычный медицинский бинт.       — Ёжик…       То, с какой скоростью промчалась к сирене Танака, стало одним из немногих напоминаний о том, что она вампир, а не обычный человек. Правда, та застопорилась в сантиметрах тридцати от Дивины в нерешительности, как правильно обнять, чтобы не причинить дискомфорт и без того пострадавшей девушке. Однако вопрос решился сам собой, когда сирена слегка подняла травмированную руку и дала возможность Йоко себя обнять.       — Ну всё, мы потеряли Йо…       — Энид, будь другом, заткнись и не мешай.       — Нельзя так разговаривать с друзьями, Йоко…       — Ёжик, я… Я просто…       Что-то продолжив шептать под нос, Танака искренне делилась всем, что произошло за последние дни. Энид смотрела на них глазами истинного психа, который с каким-то особым остервенением умилялся от происходящего, а Уэнсдей тем временем спокойно ввела код на металлической двери и прошла внутрь.       Вопреки ожиданиям, никто за ней не последовал. Вновь спустившись по старой винтовой лестнице, девушка приоткрыла тяжёлые ворота и встретилась с тяжёлым задумчивым взглядом основателя.       — Нехорошего утра, сэр.       — Весёлых поминок, дитя.       — Семейные фразочки от вас пошли?       — Вероятно, но да оставим это… Знаешь, ворон, я ждал тебя. Этот призрачный блохастый мешок породил во мне смятение о том, а стоит ли вообще моя академия? Или это просто ваши домыслы, и там камня на камне не оставили…       — Что вы, сэр Фолкнер… Академия для изгоев, уродов и монстров «Невермор» до сих пор обучает де…       — Про что ты говоришь?       — Про «Невермор»?       — Тогда при чём тут изгнанные и вырожденные? Монстры, ладно, ещё куда ни шло… Господи, неужели всё настолько плохо?       — Раньше всё было совсем по-другому, я права?       — Я в целом не понимаю, что успело случиться за последний век с небольшим. Это же надо было не просто школу как оплот знаний изничтожить, но и так переформировать умы всего общества. Принять оскорбления никчёмных людей за чистую монету и взять себе такое название — это же ещё нужно было додуматься.       — «Изгои» — это совсем не про таких, как мы, верно?..       — Ох, дитя… Скажи мне, вам хоть начало истории нашего общества рассказывали?       — Вы имеете в виду то, с чего появились изгои или про академию?       — Повторюсь. Не смей называть паранормов изгнанными. Это два совершенно разных понятия.       — Паранормов?       — Именно. То, что вы так ужасно и пренебрежительно называете паранормов «изгоями» и «уродами»… Какое неуважение. Вам самим от одного такого наименования не тошно? Неужели у последних поколений совершенно нет чувства собственного достоинства?       — …есть. Но в таком случае кто такие «изгои»?       — Учитывая, что эта информация — самые азы, которые давались детям задолго до обучения в академии… Насколько же деградировало образование. В одиночку ты этот завал не разберёшь. У тебя есть знакомые или что-то в этом роде? Именно такие, которые готовы были бы помочь тебе.       — У меня есть несколько… друзей?       — Не слышу уверенности в голосе, юная Аддамс.       — Есть такие.       — Уже лучше. Веди их сюда, будем устраивать «индивидуальные» занятия для особо одарённых среди умственно обделённых. В хорошем смысле. Надеюсь.       — И как я это сделаю? Вы забыли, что сами же поставили барьер на входе?       — Вспомни, как ты пронесла книгу, так же работает и с живыми существами.       — У меня аллергия на прикосновения…       — Не слышу уверенности в голосе. Снова. Ты пытаешься врать самой себе и веришь в эту ложь, я же её слишком хорошо слышу. Поднимись наверх и возьми ближайших, мы начинаем. Немедленно.       Вздрогнув от слишком ледяных ноток в голосе собеседника, младшая Аддамс поплелась обратно по лестнице, вновь пребывая в раздумьях о словах предка. Приоткрыв дверь с кодовым замком, черноволосая обнаружила спины рассматривающих дивинины гетерохромные глаза Йоко и Энид, что тихо обменивались возможными причинами такой «смены имиджа». От скрипа двери все три пары глаз уставились на Уэнсдей, которая только сейчас подумала о том, как она, имея две руки, затащит внутрь троих «людей».       — У меня есть хорошая новость и плохая. С какой начать?       — Учитывая, что, как я и шутила пару историй назад, у нас тут по жизни программа «Сдохни или Умри», а ты — её несменная ведущая, ибо именно с тебя, а может, и из-за тебя начинаются самые странные вещи… Давай уж с плохой. Йо, не смей смеяться в такой ситуации, у тебя реально клыков так много?       — Свои «семейные разборки» лучше на потом оставьте. Плохая новость заключается в том, что абсолютно ВСЁ, что мы знали об этом мире и обществе изгоев — преувеличение, а что-то и вовсе тупо выдумка… И даже изгои совсем не изгои…       — Чего? Уэнс, а кто тогда мы все?       — Паранормы. Обычные люди — норми или нормы, а необычные или же даже нелюди — это паранормы.       — Хм, что-то знакомое… Вроде да, так раньше и называлось наше общество, да при разных государственных переворотах это название «затерялось в веках».       — Ха-а? Откуда ты это знаешь?       — Энид, мой возраст, конечно, не больше столетия, но и несильно меньше…       — Значит, у нас есть кто-то, кто хоть что-то знает. Похоже, всё не так плохо! Уэнс, а в чём хорошая новость?       — Сэр Фолкнер очень хочет нас обучить. Буквально, если я сейчас не проведу вас вниз, то лучше к нему больше не ходить ближайшее… никогда.       — Но тут же барьер? Или пока я отлёживалась в медпункте, вы уже его успели снять?       — Нет, но он работает при помощи касаний…       — Это как?       Взяв Синклер за рукав кофты и потянув на себя, Аддамс прошествовала вглубь тёмной промежуточной комнаты, что ведёт к лестнице. Энид, при переходе сквозь порожек от удивления закрывшая глаза и задержавшая дыхание, медленно открыла один глаз, заметив полную темноту в комнате, к которой с большим трудом начинали приспосабливаться глаза. Сделав ещё пару аккуратных шагов, светловолосая открыла и второй, заметив еле заметный свет, что открывал проход на лестницу. Когда обволакивающая тьма уступила место тусклому свету, Уэнсдей плавно отпустила рукав соседки. Отправив девушку вниз по лестнице к воротам покоев Фолкнера, Уэнсдей сделала то же самое с Дивиной, что прислушивалась к каждому шороху, и нехотя даже с Йоко, которая во время прохода по тёмному помещению сняла очки и буркнула что-то про «тайную часть библиотеки». Наконец, собравшись вместе у входа, девушки переглянулись между собой и уставились на саму экстрасенса. Та лишь глубоко вдохнула и потянула литую металлическую ручку створки ворот на себя.       — Мы вернулись.