Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Арья II Арья вцепилась в край подоконника и с тоской посмотрела в окно. Она слышала предательский лязг мечей, но тренировочный двор не был в пределах ее видимости. Ей очень хотелось пойти во двор, но она не решалась уйти. Вчера вечером отец отправил ее спать без ужина, и она должна была оставаться в своей комнате, пока он ее не выпустит. — Я так зол и смущен. Ты — дочь дома Старков, и я не потерплю от тебя такого неуважительного отношения к своему королю! И тем более делать это открыто, перед представителями другого верховного дома!.. — сказал ее отец, сердито смотря на нее, как только они вернулись в свои комнаты. — Я не хочу быть леди! Я не хочу выходить замуж! Это не для меня, и Джон это знает! Он стукнул кулаком по столу. — Его зовут Эйемон! Ты будешь обращаться к нему только по этому имени! Санса сидела за столом, скрестив руки на груди, и хотя она не смотрела на Арью, на ее лице играла легкая высокомерная улыбка. Арья сжала кулаки, чтобы удержаться и не дать ей пощечину. Робб тоже сидел за столом, выглядя раскаявшимся и неловким, как будто он был виновным лицом. Когда Арья посмотрела на него в поисках сочувствия, то не нашла его там. Она дрожала от ярости, едва сдерживая свой язык, но видела, что отец потерял терпение. Сколько она себя помнила, он никогда еще так не злился. — Ты будешь вести себя как настоящая леди! Как леди из большого дома, это твой долг — выйти замуж, и ты выйдешь замуж, как твой король тебе приказывает! А теперь иди в свою комнату и подумай о том, как ты подвела свой дом. Я отпущу тебя, когда решу, что ты готова исполнить свой долг. После этих слов она вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь, прежде чем броситься на кровать и снова заплакать. Нимерия заскулила и попыталась слизнуть слезы с лица, но ее горе было слишком велико, чтобы оценить утешение от своего лютоволка. Арья ненавидела себя за то, что не смогла сдержать слез. Плакали только леди, а она не была леди! Наконец она оторвалась от окна и свернулась калачиком на кровати, глядя на дверь. Даже Нимерии здесь не было. Робб появился, чтобы забрать ее, и бросил на нее предупреждающий взгляд, который говорил, что она не должна пытаться сбежать до тех пор, пока отец ее не выпустит. В животе у нее заурчало от голода, и она решила, что завтрак уже прошел. Ей и раньше приходилось обходиться без еды, но никогда без двух приемов пищи подряд. По правде говоря, это только разозлило ее еще больше. Она вздрогнула, когда в дверь постучали. — Арья, я сейчас войду, — сказал отец. Она пристально посмотрела на него, когда он вошел. Его лицо смягчилось, и ей показалось, что она видит вину в его глазах, но в его поведении все еще была твердость. Он принес тарелку с фруктами и сыром, которую протянул ей. Она колебалась лишь мгновение, прежде чем схватить ее и начать есть. Он закрыл дверь и сел на кровать, наблюдая, как она ест. Когда она начала замедлятся, он сказал: — Когда ты закончишь, ты оденешься в свое самое лучшее платье. Король вызвал нас обоих. Виноградина в ее руке замерла на полпути ко рту, когда она посмотрела на него. — Ты будешь вести себя наилучшим образом. Ты будешь обращаться к королю «Ваша светлость», и не иначе. Если ты этого не сделаешь, я навсегда отниму у тебя меч. — Но он же мой! Король дал его мне! Отец пристально посмотрел на нее сверху вниз, и она узнала сердитый взгляд, который был так похож на ее собственный. — Верно, король сделал тебе подарок, а ты лишь смеешь выказывать ему презрение. Я должен был забрать его у тебя с самого начала. Она почувствовала, что краснеет одновременно от гнева и смущения. — Король продал меня! Как корову на рынке. — Король заключил брачный союз, как ему и положено! Ты бы предпочла, чтобы мы с твоим братом рисковали своими жизнями на войне, чтобы тебе не пришлось вступать в брак? Арья побледнела. Она знала, что в королевстве происходят перевороты, что свержение короля влечет за собой определенные проблемы, но это вряд ли было ее заботой. Какое ей дело до этого мира в целом? Предполагалось, что в Винтерфелле она будет в полной безопасности. И все же она почти не осознавала, что все это время ее окружала армия, что они должны были идти на войну. Он снова смягчился. — Ты еще молода, Арья. Дети мало думают о том, что происходит за пределами их маленького мира. Но мы больше не в Винтерфелле. Мы — первые сторонники короля Эйемона, его самые верные союзники. Все взоры устремлены на нас, и если мы хотим, чтобы Семь Королевств объединились, то мы должны внести свой вклад. Она почувствовала, что ее губы дрожат, но затем сжала их в тонкую линию, чтобы остановить это, и сморгнула слезы. — Брак — это еще не конец света. Я знаю, что говорил это раньше, но мы с твоей матерью не были влюблены, когда поженились. Я знал ее как леди, помолвленную с твоим дядей Брэндоном все это время. Я был совершенно не готов к браку, не говоря уже о женитьбе на ней. Это было нелегко, но мы смирились с этим. Со временем наша любовь выросла. Я знаю, что ты не любишь и не веришь в любовные истории о рыцарях и о романтике, как Санса, но любовь — это не то, что просто так приходит. Это то, ради чего ты должна поработать. И если ты и твой жених захотите найти счастье друг с другом, вы должны будете потрудится. Он обнял ее одной рукой и притянул к себе. — Это еще не конец света, мой маленький волк. Это только начало. Я пришлю горничную, чтобы помочь тебе одеться. Как только ты будешь готова, мы пойдем к королю. Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова, борясь с нахлынувшими на нее чувствами. Как бы она себя чувствовала, если бы отец или Робб действительно пошли в бой? А Джон? Он был королем. И Таргариеном. Его новый титул не перечеркнул те годы, что она провела с ним в Винтерфелле, где он поощрял ее озорство и учил всему, что знал о сражении на мечах. Он мог погибнуть в бою так же просто, как и его отец Рейегар. «Но они не участвовали в битвах, — подумала она. — Джон занял трон без единой капли крови. Вот почему все называют его бескровным королем. — Она едва заметила, как горничная выбрала платье и помогла ей его одеть. Она нахмурилась, глядя на эту старомодную вещь. — Джону все равно, что я надену». Ее сердце сжалось, когда она подумала о нем и о его подавленном взгляде, когда совсем недавно она сдержанно приветствовала по приезду. Она скучала по Джону. Она хотела вернуться в Винтерфелл, в те времена, когда он еще не был королем, в те дни, когда они помогали друг другу в шалостях против своих братьев и сестер. «Но тогда бы он действительно не знал, кто он такой», — задумалась она. Недостаток знаний угнетал его всю жизнь. Неужели она все еще предпочтет, чтобы он оставался в неведении, а не занимал свой законный трон? В глубине души она знала, что не сделает этого; возможно, пришло время простить Джона. Она ненавидела это расстояние, ненавидела то, какой была ее жизнь последние полгода, но она скучала по нему, и ей была невыносима мысль о том, что он пойдет в бой, веря, что она его ненавидит. На этот раз она послушно последовала за отцом, хотя и отказалась вести себя так, как вела бы себя Санса. В конце концов, она не леди и никогда ею не будет. Арья последовала за своим отцом, когда он подошел к одному из членов Королевской гвардии. Дородный юноша примерно того же возраста, что и Санса, также стоял у входа в кабинет, но одет он был не в обычную форму королевского гвардейца. Она с интересом посмотрела на него, но он только смущенно кивнул. — Сир Престон. — Лорд Старк. — Его Величество, король Эйемон, вызвал нас. Стражник постучал в дверь, затем открыл ее и объявил: — Лорд Старк прибыл, ваша светлость. Он подождал немного, а затем распахнул дверь пошире, чтобы они могли войти. Они вошли внутрь. Арья видела кабинет отца всего несколько раз; это была маленькая комната, где был лишь стол, заваленный документами, и маленькое окно, что пропускало свет. Но этот кабинет был просторен, с единственным письменным столом, также заваленным пергаментом. Однако в задней части комнаты была стена с высокими окнами, и Арья могла видеть, что там была дверь, выходящая на балкон. Джон кивнул им, но заговорил не сразу, поскольку продолжал что-то писать на куске пергамента. Цареубийца тоже был там с пачкой документов в руках. На его лице всегда был сосредоточенный взгляд, и он сдержанно кивнул ей и ее отцу. Когда Джон наконец поставил печать на пергамент, он передал его Джейме, а затем повернулся к ним. — Дядя, Арья, как я рад вас видеть! Надеюсь, вы уже устроились? — спросил он ее. — Я в полном порядке, ваша светлость, — ответила Арья, сделав глубокий реверанс. И все же отец смотрел на нее сверху вниз. — Я думаю, вы будете рады услышать, что у меня есть для вас хорошие новости. Она смотрела на него с некоторой надеждой, но не осмеливалась поверить. — Помолвка должна быть заключена при посредничестве принца Дорана Мартелла, но она не состоится, — сказал Джон. — Ваша светлость? — потрясенно спросил отец. — Нам стало известно, что старшим ребенком принца Дорана Мартелла является его дочь, принцесса Арианна Мартелл. Как, я уверен, вы знаете, дядя, закон о наследстве в Дорне означает, что именно принцесса Арианна унаследует после него место верховного правителя. Если бы Арья вышла замуж за принца Тристана, ее дети наверняка ничего бы не унаследовали. Каковы бы ни были чувства Арьи по поводу брака и того, что она леди, я хочу, чтобы у нее были лучшие перспективы после замужества, а этот союз не обещает ей ничего. Арья снова почувствовала слезы на глазах, но это были слезы облегчения. Джон повернулся и серьезно посмотрел на нее. — Мне жаль, что эта потенциальная помолвка так долго висела у тебя над головой. Простишь меня? Она подавила рыдание, затем обежала вокруг стола и бросилась к нему. — Прости, прости, прости меня, — бесконечно шептала она ему на ухо. — А кого ты предложишь взамен? — Не волнуйтесь, лорд Старк, это не с вашей стороны семьи, — язвительно сказал Цареубийца. На сердце у нее стало легче, когда Джон обнял ее. — Я скучал по тебе, — прошептал он ей на ухо. Она не могла ничего сказать из-за внезапных тисков, что сдавили ее горло, а только кивнула ему в ответ. — Дядя, как ты считаешь, Арья может продолжить свои занятия по фехтованию? — спросил Джон. Отец на мгновение заколебался, потом кивнул. — Очень хорошо, твое обучение может продолжаться. Но я ожидаю, что ты будешь усердно заниматься другими предметами, включая шитье. И не делай такое лицо! Она увидела, как Джон отвернулся, чтобы скрыть усмешку, затем он откашлялся и сказал: — Лорд Джейме и я постановили, что женщинам должны быть предоставлены равные права на тренировочных площадках. Леди Дейси, леди Мейдж и леди Бриенна из Тарта каждый день проводят там уроки для тех, кто хочет учиться. Джон взглянул на Цареубийцу, который ответил ему непроницаемым взглядом, а затем рявкнул: — Под? — Да, милорд? — Проводи леди Арью на тренировочную площадку. Убедись, что она увидится с леди Мейдж. Арья оторвалась от Джона и подбежала к пухлому мальчику. — Не испорти свое платье! — окликнул ее отец, когда они уходили. Как только они вышли на солнечный свет, Арья спросила: — Ты оруженосец Цареубийцы? Он нахмурился, глядя на нее. — Не называй его так. — А почему бы и нет? Он убил короля. — Его помиловали. Он больше не Цареубийца. Она хмуро посмотрела на него, но затем ее взгляд пал на тренировочный двор. Он был заполнен множеством мужчин, тренирующихся друг с другом или практикующихся на манекенах. Они уставились на нее, и она ответила им таким же взглядом. Женский голос, выкрикивающий указания, привлек ее внимание, и она отстранилась, как только узнала Дэйси Мормонт. — Леди Арья! Мы слышали, что вы приехали вчера. Как вы поживаете? — сказала Дэйси, но ее отвлекла драка на площадке. Мальчик со светлой кожей и светлыми волосами дрался на дуэли с другой девушкой, более смуглой и темноволосой. Они были одного возраста и яростно дрались. Их деревянные мечи резко затрещали, когда они замахнулись друг на друга. Арья заметила, что у девочки была разбита губа, а вокруг глаза мальчика виднелся синяк. Внезапно нога мальчика подогнулась, и он потерял равновесие, упав на землю. Девушка ахнула и подбежала к нему. — С тобой все в порядке? — Люсиль, — раздался предостерегающий голос самой крупной женщины, которую Арья когда-либо видела, даже больше, чем Дэйси или Мейдж. Доспехи делали ее еще более массивной, и у нее были соломенные светлые волосы. Она бы приняла ее за мужчину, если бы не ее голос. Девушка вздохнула и постучала по шее мальчика острием своего деревянного меча. — Сюда надо было бить! С тобой все в порядке? Мальчик усмехнулся, глядя на нее снизу вверх. — Мы хорошо сражались. — Вряд ли. Ты упал. — Не все драки честны, — рявкнула Дэйси. — Ты должен пользоваться своим преимуществом, когда оно у тебя есть. — Эта девушка использует иностранный стиль. Вы поступили правильно, лорд Дейн. Вы становитесь все лучше, — сказал грубый мужчина, стоявший неподалеку. — Благодарю вас, сир Берик, — ответил мальчик. Его рыцарь повернулся, чтобы уйти, и он поспешил за ним. Другая девушка заметила ее и подошла ближе. — Добрый день, миледи, — сказала она, пытаясь сделать реверанс, хотя на ней были бриджи и туника. — Я не леди! Я — Арья. — Меня зовут Люсиль. Хочешь со мной потренироваться? Арья улыбнулась ей в ответ. Серсея I Она кричала. Она скалила зубы, а ее лицо было искажено в агонии, но в то же время уголки губ были подняты в маниакальной усмешке. «Наконец-то. Наконец пришло мое время», — подумала она. Две служанки суетились вокруг нее, вытирая ей лоб и произнося успокаивающие слова ободрения. Она бы набросилась на них, если бы у нее была хоть капля свободной энергии, но она отдавала все силы рождению этого ребенка. Серсея не совсем верила, что беременна, даже когда ее начало рвать во время путешествия на этот ужасный остров. На варварском Севере не считали нужным прокладывать ровные дороги, и она обнаружила, что от толчков и тряски экипажа у нее скрутило живот. Ее дураку-дядюшке не раз приходилось делать ей ребенка, но Джейме, конечно, требовалось сделать это только один раз. Ее красавец-близнец Джейме. Она чувствовала, как слезы текут по ее лицу, когда она думала о нем. «Он никогда не бросит нашего ребенка. Как только он услышит о моей беременности, он будет умолять освободить меня из моей клетки!» Это была одна из немногих мыслей, которые поддерживали ее все эти месяцы. И после стольких лет мольбы, молитв и угроз у нее наконец появится ее идеальный ребенок. Не только Ланнистер до мозга костей, но и сын ее близнеца. Этот ребенок должен был быть ее первенцем. Джоффри был хорошим мальчиком, но не королем. Он не был сыном Джейме. Еще одна схватка охватила ее, но она продолжала дышать. Она уже родила троих детей. Неужто четвертого не родит? «Если бы только ты был здесь, Джейме», — с тоской подумала она. Она заставила его присутствовать при рождении других своих детей. Возможно, с ее стороны было глупо полагать, что она сможет завоевать его после стольких лет, но он остался непоколебим. Она все еще не понимала, где же все пошло не так. В какой-то момент он был обернут вокруг ее пальца, ловя каждое ее слово. Она видела, как похотливо блестели его глаза, когда она прошептала ему на ухо, что собирается навестить его утром в день своей свадьбы, чтобы напомнить о том, кому она действительно предана. Он жадно улыбнулся ей и поцеловал руку. И все же, когда она появилась, как и обещала, дверь ей открыл совсем другой Джейме, чужой. Вместо того чтобы широко распахнуть дверь в знак приветствия, он приоткрыл ее, выглянул наружу и холодным голосом потребовал объяснить, почему она здесь. Она попыталась открыть дверь, но та не сдвинулась ни на дюйм. В ней вспыхнуло раздражение, но она попыталась улыбнуться, хотя по своей природе это была снисходительная улыбка. — Дорогой милый братец, разве ты не помнишь? Я обещала заглянуть перед свадьбой. — И что? Король будет более чем счастлив трахнуть тебя. Насытишься им. Кровь прилила к ее щекам, когда она почувствовала гнев в своем сердце. — Да как ты смеешь.! — Да как я смею? Все кончено. Мы закончили. Она кипела от злости. — Неужели ты настолько глуп, что забыл, что ты — часть Королевской гвардии? Это никогда не закончится, Джейме. Именно тогда она увидела ненависть в его глазах, которая заставила ее ярость похолодеть и превратиться в страх. — Между нами все было кончено, когда ты убедила меня вступить в Королевскую гвардию, лишив меня права на Утес Кастерли ради твоих же целей. Я не сдамся. Ни сейчас, ни когда-либо еще. Я всегда буду для тебя недосягаем. С этими словами он захлопнул дверь у нее перед носом, и она услышала, как он закрыл замок. — О, но ты сдашься, брат. Я об этом позабочусь. На это ушло пятнадцать лет. С некоторым неохотным уважением она признавала, что он сдержал свое обещание. Она почти не могла поверить своему счастью, когда он оказался без сознания от полученных ран. Тело мужчины все еще работало, даже во сне, так что оставалось только возбудить его. «И тогда, возможно, он поймет свою ошибку и вернется ко мне», — с некоторым удовлетворением подумала она. Она чувствовала себя оправданной, когда его член затвердел под ее губами. Его слова говорили одно, а тело — совсем другое. Когда она увидела, что он зашевелился, борясь с тяжестью сна, она была в приподнятом настроении. Конечно, плотские удовольствия вернут даже такого человека, как он, с самого края смерти. Но, когда он начал кричать ей что-то в знак протеста, было довольно неприятно. «Это просто приличие, — сказала она себе. — Он не хочет показать, что ему понравилось трахать свою сестру». Как только она заткнула ему рот, было легко поверить, что звуки, исходящие от него, были стонами удовольствия. Она оседлала его с дикой самоотверженностью, хотя стоны ее были беззвучны. А потом этот его чертов оруженосец ворвался в дверь, и она поняла, что ее план провалился. Позже, когда ее бросили в темницу, она обнаружила, что из ее щели капает семя брата. Она смеялась, даже когда слезы текли по ее лицу. Она добилась успеха, но ценой всего. «Как хорошо, что мой брат станет причиной моего падения. Если бы он только подчинился, до этого никогда бы не дошло», — подумала она. Ее смех продолжался, когда она думала о наследии Ланнистеров, которое ее отец бережно выстраивал десятилетиями только для того, чтобы она разорвала его на части за одну ночь одним свои проступком. «Если король не убьет меня, то это сделает отец. Но это не имеет значения, у него все еще есть трое внуков. Он не успокоится, пока его внук не вернет себе трон», — размышляла она. Странное спокойствие овладело ею в то утро, когда ее должны были казнить. Ей было позволено одеться во что-то более подходящее ее положению, чем простой прозрачный халат, в котором ее бросили в камеру. Она умрет, но Джейме умрет вместе с ней, как и было задумано. Они были одной душой в двух телах. То, что он сопротивлялся этому, сбивало ее с толку, но он больше не мог этого игнорировать. Если бы она верила в Семерых, то подумала бы, что они ответили на ее молитвы, когда бастард Старка бросил вызов Роберту. Какая-то часть ее души презрительно усмехнулась при мысли о том, что на троне, на троне ее детей, воссядет это дитя, но позже у нее будет время подумать об этом. А сейчас она была жива и с Джейме. Наконец-то они смогут быть вместе. А потом он приставил свой меч к ее лицу. Впервые страх наполнил ее, когда она посмотрела ему в лицо. Его губы были растянуты в рычании, и он шагнул к ней, подняв меч, готовый нанести смертельный удар. Она никогда не думала, что ей придется столкнуться с воином-львом, которым был ее брат на поле боя. Ей просто повезло, что новый король вмешался и предотвратил ее смерть. Серсея закричала, когда новая волна боли накрыла ее. Схватки становились все чаще. Теперь уже недолго осталось. Она с нетерпением ждала, когда Джейме освободит ее из заточения. Он никогда не позволит их ребенку расти в этой замерзшей пустыне. — Вот именно, миледи. Дышите, — успокаивающим тоном сказал ей мейстер, приподнимая ее платье. — Я твоя королева, — крикнула она ему. Он смотрел на нее с таким же вниманием, как на птицу, чирикающую снаружи. Пока служанки тревожно переглядывались, они продолжали работать вокруг нее. Их апатия раздражала ее. «Когда я сойду с этой скалы, вы все будете молить о пощаде. Джейме позаботится о том, чтобы этот остров был стерт с лица земли за ваше позорное обращение со мной», — подумала она. Она пыхтела, и ее грудь тяжело вздымалась, когда она пыталась оставаться в сознании. Должно быть, прошло уже несколько часов, судя по тому, как переливался свет на стенах. Роды всегда были такими утомительными, но награда всегда была сладка. Ей просто нужно было набраться терпения. Свет, что лился в комнату, стал тусклым, пока схватки продолжали сотрясать ее тело. Теперь они были очень близко друг к другу. Ее время было близко. Через мгновение у нее родится сын. Серсея не слышала ни уговоров мейстера, ни слов служанок, которые прикладывали ей ко лбу мокрую тряпку. С последним криком и последним усилием она почувствовала, как хлынул поток, когда ее ребенок, наконец, вышел в мир. Она откинулась назад, ее улыбка была широкой и блестящей, когда еще больше слез потекло по ее лицу. Она чувствовала, как мейстер делает обычную уборку после рождения ребенка. Тишина давила на нее, и она обнаружила, что в ней начала расти паника. Она попыталась сесть, чтобы увидеть ребенка с другого конца комнаты. В следующее мгновение комнату пронзил резкий и сильный крик. Она судорожно всхлипнула, почти поддавшись своему самому большому страху, но затем счастье расцвело в ней, словно ласковое весеннее солнце. Этот крик был крепким и здоровым, крик короля-воина, который однажды вырастет и будет настаивать на своих правах. Серсея все еще не могла видеть ребенка: служанка, купавшая его, стояла спиной к ней. — Шевелись, ты, корова! Я хочу видеть своего сына, — приказала она. Ей пришлось приложить все усилия, чтобы не ударить других служанок, когда они подошли, чтобы сменить ей простыни. Она едва ли могла ждать, согласная даже на то, что будет держать своего сына в грязи последа. Ребенок продолжал плакать, пока служанка ухаживала за ним, и Серсея начала терять терпение. Затем она увидела, как горничная завернула его и направилась прямо к двери. Она держала его так, что Серсея вообще не могла его видеть. — Куда ты его несешь? Куда ты несешь моего сына?! Мейстер посмотрел на нее сверху вниз с сочувственной улыбкой. — Миледи, это вы пленница, но вот ваш ребенок — нет. И это значит, что он вырастет свободным и далеко отсюда. Серсея пристально смотрела на него, его слова медленно доходили до нее. Она покачала головой. — Н-нет, нет! Это же мой сын! Он мой! Я его мать! Он нуждается во мне. Мейстер лишь продолжал мягко улыбаться ей. — Нет! ВЕРНИТЕ МНЕ МОЕГО СЫНА! ОТДАЙТЕ ЕГО МНЕ! ВЕРНИТЕ МНЕ ТОММЕНА!