Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Он смотрел, как король Эйемон сосредоточенно расхаживал по шатру. Обычно его король был удивительно неумолим для мальчика его возраста. «Но на самом деле он не мальчик», — напомнил он себе. Он вздрогнул, вспомнив историю, которую рассказал им Эйемон. В любое другое время Эйемон был бы осмеян за свои безумные фантазии, но некоторые части головоломки, касающиеся Джейме Ланнистера, наконец-то встали на свои места. Однажды Джейме Ланнистер влюбился в женщину-воина по имени Бриенна, и именно поэтому он звал ее во время своих самых страшных кошмаров в Белой башне. Вот почему у Джейме был такой затравленный взгляд, которого у него не было, как Барристан прекрасно знал, до убийства короля Эйериса Таргариена II. Сначала Барристан подумал, что, возможно, его лекция дошла до него, но это произошло еще за несколько месяцев до того, как Джейме претерпел полное изменение личности. Он был так разгневан тем, что Джейме убил короля и при этом сохранил свою должность королевского гвардейца, что вообще отказывался разговаривать с Джейме, если это не было связано с его сменами или обучением. Джейме позволил ему это сделать. Даже после того, как обида наконец ослабла, Барристан обнаружил, что он слишком занят с другими королевскими гвардейцами и мыслями, кем заполнить пустые места в гвардии, чтобы уделять ему много внимания. Глаза Джейме так блестели от возбуждения и восторга, когда сир Артур Дейн посвятил его в рыцари, и даже после того, как он был зачислен в Королевскую гвардию, он все еще сохранял часть той юношеской энергии. Все это было явно уничтожено войной. У него были моменты высокомерия в тренировочных боях, которыми он все еще наслаждался, показывая свои превосходные боевые навыки, но вне боя он почти не улыбался. Но однажды он проснулся и понял, что совсем не может драться. Он продолжал смотреть на свою боевую руку, как будто она была ему чужда, когда сир Барристан без труда одержал над ним верх. — Вы хорошо себя чувствуете, сир Джейме? Я легко тебя одолел, — сказал он, чувствуя прилив сил оттого, что наконец-то впервые за почти три года вступил с ним в борьбу. Он никогда не забудет, как Джейме посмотрел словно сквозь него, будто видя его впервые. Затем он сказал: — Еще раз. На этот раз Барристан сражался не в полную силу и был встревожен тем, как сильно изменился Джейме всего за один день. Он все время переставлял ноги, его поза больше не была настроена на правую руку, его реакция притупилась, подумал он, когда Джейме прыгнул влево вместо вправо и получил удар справа по ребрам. Каждый раз, когда они дрались, он тряс своей правой рукой, как будто она не работала должным образом. — Что тут происходит? И что с твоей рукой не так? Может быть, мне привести тебе мейстера? — Нет, — отрезал Джейме. — Мне просто нужна практика. Еще раз! — на этот раз он переложил меч в левую руку. Левой рукой он боролся еще хуже, и впервые с тех пор, как умер король Эйрис, Джейме выглядел испуганным. Вместо того чтобы снова драться с ним, он принялся тренироваться на манекенах. Лишь несколько дней спустя, после того как король провел несколько дней со своей новой женой, королевой Серсеей, Барристан сообщил ему о проблеме Джейме. Поначалу король просто отмахнулся от него, но потом он увидел, что Джейме изо всех сил пытается выполнить основные движения, и он посоветовался с Барристаном. Королева Серсея приказала мейстеру Пицелю присматривать за ее братом, хотя он настаивал, что с ним все в порядке. После разговора с королем они отвели его наверх и чуть не вышвырнули из Королевской гвардии. — У меня не может быть королевского гвардейца, который не умеет драться, — прорычал король. — Пожалуйста, ваша светлость, я настаиваю, что это всего лишь временное неудобство. Дайте мне месяц, и я смогу одолеть сира Мендона Мура в честном бою, — умолял сир Джейме. Он никогда не думал, что Джейме когда-нибудь унизится до того, чтобы просить милости, но он это сделал. Вот тогда-то Барристан и задумался: зачем вообще человеку, убившему первого короля, которому он служил, продолжать служить другому? Он прекрасно знал, что Тайвин Ланнистер добивался от короля освобождения своего сына от обетов. Через месяц Джейме выиграл бой, и к концу его он был на волосок от того, чтобы побить и Барристана. Барристану оставалось только недоумевать по поводу такого быстрого выздоровления Джейме: похоже, он забыл некоторые привычки, но как только они всплыли на поверхность, он снова вошел в колею, как в ни в чем не бывало. Однако история возвращения Джейме в прошлое объяснила все те нестыковки в его поведении, которые так смущали Барристана. Почему Джейме пришлось приспосабливаться к его левой руке, почему его реакции были такими странными и почему он порой продолжал смотреть на свою правую руку, как будто он забыл, что у него она есть. В конце концов Джейме привык к рутинным тренировкам и своим сменам. Молчаливый, как статуя, сир Барристан вскоре привык к его молчанию и забыл о нем, вместо этого сосредоточившись на новых рекрутах Королевской гвардии. «Сколько же ошибок я наделал!» — думал он, следуя за королем по пятам. Ему не нужно было там находиться. Сир Арис и сир Престон охраняли палатку. Ему самому следовало бы лечь в постель, готовясь к предстоящей битве, но он не мог спать, пока его король не уснет. Никогда еще Эйемон так сильно не напоминал ему Рейегара. Хотя Рейегар был по меньшей мере на десять лет старше, чем Эйемон сейчас, но они оба должны были нести тяжкое бремя. Он видел, как оно поглотило его принца, и был полон решимости сделать так, чтобы оно не поглотило и Эйемона. По сравнению с ним Эйемон имел гораздо более сильную поддержку. Хотя он все еще находил поведение Джейме порой подозрительным, но не было никаких сомнений, что его присутствие приносило Эйемону утешение и уверенность. Впрочем, кто знает, где он сейчас находится, и Барристану как никогда захотелось, чтобы он мог притащил Десницу в шатер, чтобы тот мог успокоить страхи и сомнения Эйемона. Лорд Старк был бы вторым кандидатом, но он заметно отсутствовал в компании короля в течение последнего месяца. Он был там, когда Эйемон признался дяде в незаконности письма. Сир Барристан уже подозревал, что это подделка. Хотя он и не занимался подобными делами, но достаточно хорошо знал, как трудно добыть информацию, и это письмо было слишком подробным, чтобы вот запросто отправлять его вороном. Но там, где Барристан чувствовал прилив гордости, видя, как сын Рейегара успешно сделал ход в Игре, Нед Старк был явно разочарован. И это весьма расстроило Эйемона. Он сам похвалил Эйемона за его хитрость, но слова, исходившие от него, были совсем не те, как если бы они исходили от его дяди. «Он вырос будучи уверенным, что он пятно на чести лорда Старка; и все, чего он когда-либо хотел, это угодить своему предполагаемому отцу, даже с учетом того, что скоро станет королем». Он чувствовал, как в нем нарастает глухой гнев при мысли, что король был вынужден терпеть такое несправедливое презрение, пока скрывался, и ему было неприятно слышать о том, как леди Кейтилин обращалась с ним. Незнание его истинного происхождения едва ли могло служить оправданием тому, что его всю жизнь стыдили за злодеяния его предполагаемого отца. — Ваша светлость, вам нужно отдохнуть. Завтра будет ваша первая настоящая битва. Вам нужно набраться как можно больше сил, — неожиданно сказал сир Барристан. Эйемон повернулся к нему, словно забыв о его присутствии, и покачал головой. — Я не найду покоя этой ночью, сир Барристан. Хотя нет никаких причин, по которым не можешь спать ты. Отдохни, пока можешь, — сказал он, хотя это был не приказ, но явное пожелание сделать так, как король сказал. — Очень хорошо, ваша светлость. Я буду здесь на рассвете, чтобы убедиться, что вы готовы, — сказал он. Эйемон только отмахнулся от него, и он выскочил из палатки. Большая часть приготовлений к битве уже была сделана, поэтому в лагере царила удивительная тишина. Низкий гул нарушил тишину, и он увидел в отдалении бурю, сверкающую молниями. Он видел, как бесчисленные бури, подобные этой, проходили через город на севере. День обещал быть сухим, но сам воздух все еще казался потрескивающим от энергии. Он осторожно пробирался по лагерю, но не возвращался к своей палатке. Лорд Старк все еще сидел у своего костра, разделяя его с Большим Джоном, своим сыном и Теоном Грейджоем. Оба мальчика возбужденно болтали, а лорд Джон жадно глотал пиво, но Нед молча полировал свой нагрудник. — Лорд Старк, можно вас на пару слов? Нед внимательно посмотрел на него и затем кивнул, вставая, чтобы последовать за ним. Барристан некоторое время шел по лагерю, и наконец Нед спросил: — О чем вы хотели поговорить? — Только не здесь, — настаивал он. Его лошадь и лошадь Неда были привязаны в северном лагере. Конюх вскочил при их приближении, но Барристан отмахнулся от него, и тот тяжело опустился на землю. Он даже не потрудился оседлать свою лошадь, когда взобрался на нее. Нед последовал его примеру и сел на лошадь без седла. Потребовался почти час езды, чтобы пересечь лагерь и наконец оказаться в пустынной части поля, где Барристан чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы поговорить без посторонних ушей. Он остался в седле и повернул коня, чтобы обратиться к Неду. — Лорд Старк, я всего лишь Королевский гвардеец. Я служил королю Эйерису II Таргариену, Роберту Баратеону и теперь Эйемону Таргариену. У меня есть беспрецедентный опыт в области политики, и я могу многое посоветовать, если будет в том нужда. Однако мой совет не может сравниться с тем, который может дать отец. Вы же отец Эйемона. Вы — единственный отец, которого он когда-либо знал, и теперь вы причиняете ему боль своим отчуждением и своим молчанием. Почему же вы это делаете? Нед бросил на него острый взгляд. — У меня сложилось впечатление, что он в моих советах более не нуждается. — Конечно, нуждается! Вы — человек чести и долга. Вам еще многому предстоит научить Эйемона. Ему нужен кто-то в Цитадели, кто может гарантировать, что он не потеряет свою честь или голову, пытаясь бороться за свой трон. И это ведь не единственная причина, верно? — Я потерял его, сир Барристан. Это больше не мой сын. Он плетет паутину лжи и интриг так же искусно, как и его враги. Он едва слушает мои советы. Он слушает лорда Джейме Ланнистера больше, чем меня. — Идти за спиной лорда Джейме было не лучшим вашим решением. Он пытается создать команду, а то, что вы двое вцепились друг другу в глотки, ему не помогает. Будьте лучше, чем Джейме Ланнистер. Отложите свою с ним вражду и станьте для короля Эйемона той твердой скалой, в которой он нуждается в этом море хаоса. Лицо Неда потемнело. — Этот человек убил своего короля, дедушку Эйемона! Как я могу быть уверен, что он не сделает то же самое с Эйемоном при первой же возможности? Барристан сурово нахмурился: — Да, это так. Однако Джейме не убил Роберта Баратеона. Он не просто убивает королей, когда это ему удобно. Сначала я был слеп к этому, но годы, проведенные с Джейме Ланнистером, а затем история, которая связывает их обоих, заставила меня поверить, что за этим убийством стоит гораздо больше, чем Джейме готов сказать. Не делайте с Эйемоном тех же ошибок, что я сделал с Джейме Ланнистером. Нед озадаченно посмотрел на него. — Я ничего не понимаю. — Я никогда не говорил плохо о своих братьях и никогда не собирался этого делать. Но это не значит, что я иногда не думаю о них плохо, и я считал Джейме худшим из них. Как и вы, я чувствовал, что его честь навсегда запятнана, и мне было унизительно служить королю в одной упряжке с ним. Вместо того чтобы заняться этим вопросом и, возможно, найти истинную причину его поступка, я просто проигнорировал его. Он сделал для меня это очень легкой задачей. Он никогда не возражал и выполнял свой долг так, как от него всегда ожидали. — А потом однажды он попытался покончить с собой, — сказал сир Барристан и услышал, как Нед втянул воздух. — Он вернулся в Белую башню как раз к вечерней трапезе с отвратительным синяком на горле. Я спросил его, что случилось, но он только покачал головой и ушел в свою комнату. Вы когда-нибудь видели, как выглядит повешенный? У них остаются черно-синие синяки вокруг шеи. У Джейме были точно такие же. На следующий день я снова спросил его, что случилось, но он отказался отвечать. Ходили слухи, что у него была бурная ночь с проституткой, но он никогда не нарушал свой обет безбрачия, будучи Королевским гвардейцем. В отличие от многих других его братьев. Неважно, что это был Джейме, Цареубийца; человек из Королевской гвардии, за которого я отвечал, пытался покончить с собой, и я понятия об этом не имел, пока не стало слишком поздно. Это заставило меня осознать мои собственные неудачи как лорда-командующего. Теперь я знаю, что бремя воспоминаний о трагедии и ужасе, которое никто другой не мог вынести, должно быть, стало слишком тяжелым, и он не видел иного выхода, кроме как положить этому конец. Барристан снова встретился взглядом с Недом и сказал: — Я подвел Джейме Ланнистера. Я не подведу Эйемона. И вы тоже не будете этого делать. Мы оба знаем, чего ему стоило сохранить свою честь в прошлой жизни. И чего это тебе стоило. Честь достойна восхищения, лорд Старк, но здесь, в Королевской Гавани, она является помехой. Не заставляйте его следовать ей только ради вашего одобрения. Внезапно по небу пронесся звенящий звук, и они оба обернулись. — Это колокола Красного замка, — сказал Барристан, и сердце его бешено заколотилось. Он взглянул на небо и увидел, что полумесяц все еще спускается вниз. До рассвета было еще далеко. — Давайте поскорее вернемся. Если повезет, это не будет иметь никакого отношения к Эйемону, — сказал Нед. — Он был в своей палатке, когда я уходил, чтобы поговорить с вами. — Значит, он что-то приказал?.. Это заставило Барристана вытаращить глаза. Эйемон определенно казался более озабоченным, чем следовало бы, битвой, которую предстояло легко выиграть. Они галопом погнали лошадей назад, несомненно потревожив некоторых солдат своей поспешностью. Они подъехали к палатке одновременно с тем, как Джейме ушел. Он, казалось, не замечал их, когда уходил, но Барристан заметил, что он был одет в черное с головы до ног. Они спешились и передали лошадей конюхам, стоявшим неподалеку. Сир Барристан, позабыв о всех приличиях, зашагал прямо в палатку, но вовремя остановился снаружи и спросил: — Ваша светлость, это сир Барристан и лорд Старк. Можно нам войти? — Входите же! Между Эйемоном, приветствовавшим его сейчас, и тем Эйемоном, которого он оставил, разница была как между днем и ночью. Он выглядел усталым, но улыбался, и там, где раньше была тревога, теперь было возбуждение. — Красный замок был сдан! Мы идем туда, чтобы взять его на рассвете. Барристан взглянул на Неда и увидел, что на его лице отразилось изумление, словно в зеркале. — Как же так? — спросил Нед. Затем Эйемон отступил в сторону, открыв взору человека, ссутулившегося в кресле со связанными за спиной руками. — Ренли был полезен в этом отношении. Разве не так, Ренли? Мужчина бросил на Эйемона злобный взгляд, но тут же снова ссутулился. Тонко подстриженная борода безошибочно выдавала в нем Ренли. — Как вы его поймали? — спросил Барристан с благоговением в голосе. — Это все благодаря Джейме и его команде. Они пробрались в крепость через подземные туннели и схватили его. — Будь я проклят, — прошептал Барристан. «Если все пойдет хорошо, замок будет взят бескровно. Семь Королевств будут объединены бескровно». Он покачнулся. Как же это было возможно? Нельзя было отрицать, что Эйемон и Джейме — из всех людей — упорно трудились, чтобы достичь этой цели. «Если это не знак того, что король передо мной не назначен богами, тогда я не знаю, что это такое». — Дядя? — Да, ваша светлость? — Готовьте солдат. Я верю, что солдаты Севера не применят неоправданного насилия к любому сопротивляющемуся солдату или лорду. Нам нужно как минимум пять тысяч, чтобы обеспечить контроль над замком. — Конечно, ваша светлость, — ответил Нед и вылетел из палатки. — Сир Барристан, не спускайте глаз с Ренли. Мне нужно сообщить лорду Амберу, что он будет командовать армией, пока мы не осядем в Красном замке. С этими словами Эйемон ушел вместе с сиром Престоном и сиром Арисом. Все было тихо. Он мог только слышать тихие, испуганные вздохи Ренли, который продолжал сидеть в кресле, несмотря на то, что не был привязан к нему. Через несколько минут он услышал крики, когда люди проснулись, чтобы выполнить приказ своего короля. Пока он стоял там, ожидая возвращения своего короля, Ренли заговорил тихим голосом: — П-почему ты предал моего брата, сир Барристан? Я думал, что ты человек чести. Он наконец поднял голову, и, хотя его глаза блестели от непролитых слез, он был спокоен. Барристан нахмурился. — Возможно, я не человек чести, но я не чувствую, что предал вашего брата. Моя первая присяга в качестве рыцаря Королевской Гвардии была дана семье Таргариенов. И для меня честь охранять короля Эйемона Таргариена. — Откуда ты вообще знаешь, что он тот, за кого себя выдает? Он совсем не похож на Таргариена. — Я видел и слышал достаточно свидетельств в этом отношении, чтобы сделать вывод, что он — последний законнорожденный сын принца Рейегара. — А зачем кому-то в здравом уме хотеть, чтобы они вернулись к власти? Таргариены разорвали это королевство на части, когда они сожгли лордов и их наследников. — Король Эйерис II несет ответственность за восстание Роберта. Король Эйемон этого не отрицает. Это результат действий короля Эйериса, которого ни один из его дедов, ни даже его отец, не видел сегодня живым. Ренли вздрогнул, но Барристан не мог понять, по какой причине. — Ты же слышал его на переговорах. Его солдаты хлынут на стены, как лава, которая погубила старую Валирию. Разве это похоже на короля, который никогда не сожжет людей за одно неверное слово? Барристан удивленно посмотрел на Ренли. — Он протянул тебе руку мира, а ты плюнул ему в лицо, оскорбляя его бедную покойную мать. И все же ты здесь, живой и невредимый. Королевская Гавань в безопасности. Людям не придется опасаться за свою жизнь в глупой битве за крепость. У тебя был шанс, Ренли. Теперь ты должен жить с этим. Эйемон вернулся через несколько минут, и Ренли вытащили, чтобы привязать к лошади. К тому времени, когда Джейме Ланнистер вернулся, на восточном горизонте было заметно розовое свечение. По приказу Эйемона колонна солдат двинулась в сторону города. Король Эйемон, Джейме, Нед и сам Барристан ехали впереди на лошадях, хотя он был во втором ряду, держа руку на поводьях коня, на котором сидел Ренли. Эйемон с головы до ног походил на короля, каким ему и положено было быть, в своей серебряной короне, одетый в тонкую черную ткань с ярко-красной подкладкой в цветах своего дома. Его накидка была черной с красным внизу. Когда они подошли к Львиным воротам, Эйемон оглянулся на Ренли и сказал: — Открой ворота. Сир Барристан подтолкнул своего коня вперед, чтобы Ренли было легко увидеть. Он сидел сгорбившись и молчал. — Ренли, — прорычал он, натягивая поводья лошади. Он медленно перевел взгляд на охранников на стене, которые спокойно наблюдали за происходящим. — Я — Ренли Баратеон, лорд Штормового Предела и верховный повелитель Штормовых земель. Я сдал Королевскую Гавань и Красный замок. Открыть ворота. Через несколько минут они услышали, как солдаты карабкаются по другой стороне улицы. Затем раздался скрежет шестеренок, когда ворота медленно поднялись. Как только они распахнулись, Эйемон подтолкнул своего коня вперед и завел его под арку. В этот ранний утренний час улицы все еще были пусты, однако Барристан видел, что из окон и переулков на них пристально смотрят люди, следящие за процессией. Когда они приблизились к замку, люди осторожно вышли из своих домов, чтобы посмотреть, как они проходят. Нельзя было отрицать осторожность и страх в их выражениях и движениях, и отсутствие какого-либо насилия, казалось, также создавало некоторую путаницу. Их продвижение сопровождалось жутким молчанием. Стражники на стенах Красного замка заметили их приближение, и даже с такого расстояния Барристан видел, что ворота в Красный замок поднимаются без приказа Ренли. «Я думаю, что все солдаты в Красном замке просто бросили бы свое оружие, если бы им приказали сражаться», — подумал Барристан. И все же он не мог вздохнуть с облегчением, когда король Эйемон без происшествий прошел под воротами. «Я уехал с одним королем и вернулся домой с другим».