Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Предупреждение: в этой главе упоминается попытка самоубийства. — Джон… пока, — сказал Джон. Сир Джейме по-прежнему настороженно смотрел на него. — Однажды я встретил одичалого. Я вызвал его на рукопашный бой. Он был большим, но я победил его одной правой, даже не вспотев. Джон рассмеялся. — Ты сделал это левой рукой, и я абсолютно точно помню, что ты тогда довольно эффектно проиграл Тормунду. Настороженное выражение на лице Джейме сменилось облегчением, и он подошел ближе. Джон был весьма удивлен, когда тот заключил его в объятия. Сначала Джону показалось, что он плачет, но когда Джейме отстранился, его глаза были ясными и сухими, но нельзя было отрицать, что сейчас Ланнистер выглядел весьма счастливым, таким, каким Джон его видел в последний раз еще до того, как погибла Бриенна. — Это такое облегчение — знать, что есть по крайней мере один человек, который помнит то время. Я думал, что сошел с ума после стольких лет воспоминаний о Долгой Ночи. Джон с любопытством склонил голову набок. — Ты пытался рассказать людям о Долгой Ночи? — О, нет, конечно. Ты же помнишь, как Юг отреагировал на это в прошлый раз. Думаешь, они поверят мне посреди самого длинного лета в истории? — покачал головой он. — Нет, я… как я понял — жду своего часа. Жду… тебя. — Ждешь?.. Как давно ты вернулся? Джейме растерянно моргнул. — Я вернулся в день свадьбы моей сестры. — С королем Робертом?! — прошептал Джон. Он старался говорить как можно тише, на случай, если поблизости кто-то есть, но, услышав это, едва не закричал. Джейме подозрительно уставился на него. — Как давно вернулся ты? — Около шести месяцев назад. — Наверняка это неспроста. Боги послали меня дальше назад по какой-то причине, — ответил Джейме с каменным выражением лица. — Ты не заметил что-то странное в детях моей сестры? — Томмен пропал. — Что-нибудь еще? — Они ведь не твои? — Ты действительно думаешь, что я смог бы переспать с ней после всего того, что она сделала в нашей прошлой жизни? Она — чуть ли не единственная причина, по которой мы проиграли ту войну. — Мы выиграли эту войну. — Хм… как долго ты прожил после той раны? — спросил Джейме со своей прежней самодовольной, высокомерной улыбкой. — Достаточно долго, чтобы увидеть восход солнца… Который произошел через несколько минут после твоей смерти, — поморщившись, ответил Джон. — Так я и думал. Ты был последним королем и умер без наследников. Король Ночи добился того, чего хотел. Не имеет значения, дожил ли он до этого, — ответил Джейме. — Иначе боги не сочли бы нужным, чтобы мы вновь пережили нашу жизнь. Я был вынужден охранять убийцу твоего отца, пока он разорял королевство, оставляя его в больших долгах перед моим отцом. Джон моргнул. — Ты был предан мне все это время? Даже когда я был просто младенцем? Джейме выглядел оскорбленным. — После всего, через что мы прошли, ты все еще сомневаешься в моей верности? — Н-нет. Извини. Я знаю, что завоевать твою преданность было нелегко, и я очень дорожу ей. И кстати, я очень рад, что ты снова говоришь. Джейме пожал плечами и кивнул, а потом Джон спросил:  — Почему ты замолчал? — Мне больше нечего было сказать, — коротко ответил Джейме. — Итак, ты вернулся шесть месяцев назад. У тебя уже есть план, как тебе занять трон? — Он отошел от Джона и прислонился плечом к дереву. Время от времени его глаза обшаривали местность в поисках какого-нибудь движения, которое могло бы свидетельствовать о чьем-либо присутствии. Джон вздохнул и покачал головой. — Нет. Может, я и не ублюдок, но это не моя нынешняя реальность. Здесь у меня нет власти, и я боюсь того, что может сделать мой дядя, если я пойду к нему. — Я уверен, он поддержит тебя, но я все еще не совсем уверен, когда будет самое подходящее время для этого. — У тебя было больше десяти лет, чтобы подумать об этом. Есть идеи? Джейме поморщился. — Ты вообще об этом не думал? — Нет, думал, конечно. Когда стоишь на одном месте по нескольку дней подряд, делать больше нечего. Мой план сводился к тому, чтобы приехать сюда и принять тебя в качестве оруженосца. Если бы у тебя не было памяти, ты бы отказался от этой идеи, и твой дядя почти наверняка тоже не согласился бы из-за меня. Но место в Королевской гвардии вполне приемлемо для бастарда. Если бы моя сестра убила Роберта, как в прошлый раз, тогда бы я сделал все возможное, чтобы старина Нед не потерял свою голову и спрятал бы его и его детей подальше от Королевской Гавани. — Ты бы стал предателем в глазах своей семьи. — Лорда Тайвина и Серсеи? — рассмеялся Джейме. — Меня мало волнует, что они обо мне думают. — А как же Тирион? — Ну, возможно, отец, за неимением другого выбора, наконец сделает Тириона наследником. Он этого заслужил. — Очень хорошо. У меня все равно нет планов получше. Я определенно не собираюсь возвращаться на Стену. Я согласен быть твоим оруженосцем, — сказал Джон, потирая подбородок. — Как твои боевые навыки? Вернулись в прежнюю форму? — спросил Джейме. Внезапно ворон слетел со своего насеста, и меч Джейме тут же оказался в его руке. Джон отшатнулся так, чтобы оказаться в тени. Его глаза следили за Джейме, пока тот крался прочь, бесшумный, как призрак, к деревьям, где его черный плащ позволил ему слиться с тенью. Прошло несколько минут, но ничего так и не произошло. Спустя какое-то время Джон услышал, как Джейме возвращается, явно сделав круг вокруг поляны. — Это все, что я смог найти, — сказал Джейме с кривой улыбкой, держа Призрака за шиворот. Его щенок попытался вывернуться, не издавая при этом ни звука. — Призрак! — шагнул вперед Джон и схватил его. — Держись поближе ко мне, парень. Джейме мог случайно убить тебя. — Вряд ли. Его легко заметить. Кроме того, он был очень полезен во время войны, — ответил Джейме. — Так… что там с твоими навыками владения мечом? В какой ты форме? — Я не совсем вернулся к тому, что было раньше, но я уже улучшил свои навыки по сравнению с тем, что было в прошлый раз, когда я уехал в Ночной Дозор. — Хорошо. Только те, кто проявляет несвойственные им талант и многообещающие способности, могут быть избраны в оруженосцы к рыцарю Королевской гвардии. Подрик Пейн был исключением, — улыбнувшись, сказал Джейме, но в его глазах при этом было отсутствующее выражение. — Под был исключительным человеком, — сказал Джон с нежностью в голосе. Его огорчало, что он так и не узнал о судьбе молодого человека. Он молился, чтобы его смерть была легкой. — Каково это, снова вернуть боевую руку? — Видел бы ты меня, когда я вернулся. Меня чуть не вышвырнули из Королевской гвардии. Свою правую руку я инстинктивно убирал назад, но и левая не была натренирована. Около недели я был абсолютно бесполезен. Обо мне шептался весь королевский двор. Моя сестра была расстроена, и это была не единственная причина ее обиды. Мой отец думал, что я позорю свое положение, хотя он сам не хотел, чтобы я служил в Королевской гвардии. Мейстер Пицель был совершенно бесполезен. Он пытался сказать, что я перенес инсульт во сне и «забыл», как драться правой рукой. Роберт чуть было не поверил в это, но я уговорил его оставить меня еще на неделю, чтобы посмотреть, не стало ли лучше. Естественно, я много тренировался и смог более или менее вернуться в прежнюю форму, как был до того, как мне отрубили руку. Я даже пошел дальше и начал тренировать левую руку, на всякий случай. — Похоже, тебя не слишком беспокоит перспектива снова потерять руку. Он пожал плечами. — Я привык к тому, что у меня ее нет. Мой разум никогда не забывал об этом, но я смог это изменить. О чем я действительно молился богам, так это о том, чтобы они вернули мне способность видеть звуки. Это было бы очень полезно. — Ты молишься? Джону пришлось подавить смех. Джейме был одним из тех, кто не упускал случая съязвить на тему того, действительно ли боги слушают нас или нет. — Ну, теперь-то ясно, что боги существуют, иначе мы бы сейчас не разговаривали. И я знаю, что они слушают или смотрят. Хочешь верь мне, хочешь нет. — И как ты это понял? — Я пытался покончить с собой. Сердце Джона упало в пятки, и он уставился на Джейме. — Опять? Джейме нахмурился. — Что ты имеешь в виду? — Ты пытался покончить с собой после смерти Бриенны. — Ах, это. Нет… нет, это было непреднамеренно. Я горевал, и тогда я совершенно не чувствовал холода. Я даже не понимал, что происходит, пока не проснулся. — Это многое объясняет, но все равно это глупо, — проворчал Джон. — Так… почему ты пытался покончить с собой? — Я больше не мог этого выносить. Это было примерно через год после рождения Джулианны. Я делал то, что хотели боги, я не спал со своей сестрой. Я был вынужден жить и изо дня в день служить людям, которых ненавидел. Я стоял за дверью, пока Роберт блудил, и я стоял перед дверью Серсеи, пока блудила она. Она делала это особенно громко, когда за ее дверью стоял я, за то, что отверг ее. Я не видел смысла жить дальше. Единственным человеком, на которого я мог положиться, был Тирион, которого я не так уж и часто мог видеть. — А как же Бриенна? — На тот момент она была просто маленькой девочкой, которая тренировалась с мечом. Она могла бы сослужить тебе большую службу, никогда так и не узнав меня. Я знаю, что ты бы хорошо с ней обращался. — Джейме опустил глаза и погрузился в молчание. Джон уже был готов подтолкнуть его для того, чтобы тот продолжил, но он сам снова заговорил: — Я пошел в богорощу. Никто туда не ходит. Никто бы мне не помешал. Я принес петлю и направился прямо к чардреву. Это не настоящее чардрево, как это, но оно подходило для моей цели. Я вскарабкался на него, обвязал веревкой самую толстую ветку, какую только смог найти, и набросил ее себе на шею. А потом просто присел ненадолго, наслаждаясь тишиной. Затем я оттолкнулся от ветки, — его голос, казалось, застрял в горле. Он долго молчал, а потом сказал: — Повешение — весьма болезненный способ умереть. Мое горло полыхало, голова раскалывалась, легкие горели, но я не пытался стянуть петлю или вцепиться ногтями в шею. Я потерял сознание. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я добрался до этой точки. Мне приснился сон. Мне казалось довольно забавным видеть сны с тех пор, как я умер в последний раз, это было все равно что засыпать после долгого дня. Мне снилась Бриенна. Конечно же… Мне приснилось то время сразу после потери руки. Тогда я отказался от жизни, и именно она побуждала меня продолжать идти, сопротивляться, мстить. Я тогда не переставал говорить: «У меня нет ничего, за что стоило бы бороться…» Но тут раздался голос. Он был глубоким, темным и полным… знания. Голос сказал: «Конечно, есть за что. Он ждет тебя в Винтерфелле». Следующее, что я помню, — это как я открываю глаза, лёжа у подножия чардрева. Веревка, на которой я висел, раскачивалась передо мной, как будто я только что упал, а в воздухе чувствовался предательский запах гари. Веревка была прожжена на середине. Я оставил там обе части и поплелся обратно в Белую башню. У меня ужасно болела голова, и в течение двух недель у меня на шее был темный уродливый синяк и ожоги от веревки. Мой голос был сплошным ужасным хрипом, мне приходилось есть один лишь только суп, пока горло не зажило. Ходили слухи, что у меня была бурная ночка с шлюхой. Думаю, что эти слухи распространяла Серсея. Никто не спрашивал меня об этом, но, думаю, сир Барристан Селми догадывался, в чем дело. Каждый раз, когда он видел меня, на его лице появлялась жалость, пока синяк не зажил. Мне тогда так никто и никогда не сделал выговор за то, что я якобы спал со шлюхой, хотя члены Королевской гвардии обязаны соблюдать обет безбрачия. Я думаю, что с тех пор старый рыцарь уже не так сильно, как раньше, презирал меня за то, что я опозорил свой белый плащ, убив короля. — Теперь ты знаешь. Боги наблюдают за нами, — закончил Джейме. Его слова о самоубийстве звучали странно и высокомерно. Джон чувствовал, что умирает внутри, и, казалось, изо всех сил пытался найти нужные слова. — Седьмое пекло, Джейме! Я так рад, что ты жив. — Я тоже, — ответил Джейме со слабой улыбкой. — Потребовалось всего четыре года этой пытки, но мы, наконец, достигли отправной точки. Такое облегчение — знать, что к тебе тоже вернулись воспоминания. Задача уже не кажется такой невыполнимой. — Но нас только двое. — Мы справимся. Джейме взглянул на небо и сказал:  — Ночь почти на исходе. Мы здесь уже слишком долго. Я буду наблюдать за твоей тренировкой. Я гордый. Я не могу взять оруженосца, который этого не заслуживает. Он отвернулся, но вдруг снова остановился и сказал:  — И не дай своему брату лезть наверх. То, что меня там не будет, не значит, что не будет кого-то другого. Джон кивнул. Призрак уже устал от их разговоров и свернулся калачиком у ног Джона, уткнувшись носом в хвост. Тогда Джон наклонился, чтобы поднять его, и прижал его к груди, как ребенка. Он держал его так не только из-за удобства, а в основном из-за комфорта, который тот ему приносил. Не в первый раз он находил утешение в любящей семье, единственным исключением была Кейтилин Старк. Каково это — жить в месте, где ты всех ненавидишь и у тебя нет ни одного друга? Джейме было бы лучше присоединиться к Ночному Дозору. Там ему, по крайней мере, не пришлось бы стоять изо дня в день у двери своей сестры и слушать, как она наставляет рога своему мужу, и он, в конечном счете, сделал бы больше для их цели. Джон лег спать, держа Призрака рядом с собой. Он долго не мог заснуть, тревожный сон овладел им лишь тогда, когда он услышал, как на рассвете зашевелились слуги.